Приключения в потаённых хуторах...

                18+
 Приключения Ивана Петровича начались с того, что он заблудился в лесу. Конечно он мог сориентироваться по солнцу, но небо обложило тучами и солнце даже не проглядывало. После нескольких часов плутания по лесу он столкнулся с матерью и дочерью, которые также заблудились, хотя они были из соседней округи.
  - Надо же, куда меня занесло. Раньше между нашими округами были богатые хутора, но половина зажиточных  раскулачили. Я слышал, что когда их с жёнами и малыми детьми выгоняли из домов и на их глазах грабили хозяйство комбедовцы, женщины проклинали их за бесчеловечность, обещая , что все они до седьмого колена вымрут.
  - Да я тоже об этом слыхала, что из раскулачиваемых было две колдуньи. И когда вывозили их с малыми детьми на дрогах, колдуньи заговоры то кричали, то шептали и возницы с ума сошли. Так, что куда уехали высылаемые, но наверное не шибко далеко, поскольку в сенокос, когда все на лугах, они наведывались и в основном уносили  топоры, пилы, рубанки, галтели, косы, грабли.
    Уже вечерело, когда они наткнулись на полузаросшие пожни со старым сеновалом. Петрович нашел в сеновале косу и успел накосить травы, чтобы мягче было отдыхать.
Когда пошёл дождь стало темно, а в грозу так сверкало и гремело, к тому же в углу, где прилегли на  траву мать с дочерью, крыша протекала и они перебрались к Петровичу. А Петрович в это время ел  хлеб.
  - Как мама хлебушка захотелось!- сказала дочь.
  - Я дам хлеб только той, которая будет со мной нежна и ласкова. А так неизвестно сколько проплутаем, сам может оголодаю.
  - Да если хочешь любви, люби меня сколько можешь, а дочери ещё пятнадцать лет.
  - Да в пятнадцать цыганки рожают.
  - Так то цыганки. У меня правда муж был наполовину цыган. Мать его, когда мужиков  в войну не стало, от цыгана забеременела.
  - А где теперь муж-то.
  - Да с цыганами и ушёл. Уж десяток лет я с мужиком не спала, а мне ещё сорока нет, порой хотелось, спасу не было, да и теперь охота
   Она стала целовать и прижиматься к Петровичу. Под шум дождя и раскаты грома дошло у них до близости. После этого Петрович отломил бабе хлеба, а та поделилась с дочерью. Когда она заснула, дочь легла к Петровичу с другой стороны и стала его целовать.
  - Погоди,- шептал Петрович,- я разденусь и под дождём кой-чего помою, чтоб ты начала с подсоса, а когда полюбим друг друга тем же и кончила, чтоб не забеременеть.
  - Я боялась, что сначала больно будет, а почти и не заметила, как ты в меня вошёл. А теперь мне даже приятно стало. Дай мне , пожалуйста, хлебушка!
   Петрович разломил напополам оставшуюся горбушку. После того, как они кончили любить друг друга, он снова пошёл под дождь.
  - Хоть тут небольшой уклон, но всё же есть и я заметил,  в которую сторону вода стекает, там должен быть ручей или речка.
   К утру дождь прекратился и они пошли по всё более заметному уклону, пока не набрели на родник, из которого попили воды и умылись.От родника тёк ручей, пожня была выкошена и начиналась тропка, которая привела их к хутору в два дома. Видно было, что третий не так давно распилили на дрова, осталось три венца нижних.
   Грудастая баба, которой было за сорок, сидела на крыльце, когда они подошли.
   - Здравствуйте- сказал Петрович.
   - Сколько лет мужика не видала. Поэтому прежде, чем накормить, хочу сначала испытать твою мужскую силу, а баба с девкой пусть попилят той порой дедов дом, чтоб баню затопить.
   Баба вынесла пилу и два ведра.
   - Устанете пилить, за водой на родник раза три-четыре сходите и вылейте в бочку в бане, ведро с водой в сенцах оставите, а одно домой принесите.
   Мать с дочерью отпили несколько чурок, сходили пару раз за водой и зашли в дом. Они услышали из горницы.
   - А я ещё хочу любви, оголодала по мужским ласкам.
   - Ну, если с подсосом...
   - Ты ещё как можно глубже! Дай я ноги тебе на плечи положу. Тут один охотник лет пятнадцать назад набрёл  и до того в разных позах меня чуть ли не неделю любил. Я тогда была молодая ещё и красивая. Дочь родила от него. Теперь ещё в мезонине спит. Да не одна я родила, а ещё и соседки, моложе меня были, одной всего четырнадцать, как моей дочери теперь, было.
  - А как этот охотник выходил от вас.
  - Сначала по ручью я его проводила до речки. По речке за десяток километров была деревня, в которую я за мукой ходила. А как мельницы там не стало, зерно перестали молоть, так я лет десять не бывала. Последний мужик с которым я спала, был мельник, но ему было под семьдесят и я даже на забеременела от него.
  - А как деревня называлась.
  - У нас звали  Мандавошка. Видно у тамошних баб эта мелкая вша водилась. Наверное, писалась по другому.
  - А ты не торопись уходить, чтобы налюбиться досыта. Ещё дочери моей и соседок не видел.
   - С одной стороны это всё заманчиво, но без хлеба я не привык..
   - А  мы на картошке да на капусте годами живём. А капуста с клюквой. Клюквы и брусники у нас много, Белых грибов насушено. Завтра можно суп грибной наварить. А сегодня кроме картошки с капустой я ещё рыжиками и груздями угощу.
     Они все поели всего, что хозяйка наставила на стол. Из мезонина спустилась дочь, довольно рослая и в мать грудастая, выглядела лет на семнадцать и смотрела на Петровича заблестевшими глазами.
    Как поели, ещё попилили дрова, а Петрович расколол. Доносили в баню воду и затопили. Когда Петрович колол дрова пришли соседки, молодые ещё бабы с дочерьми, которым на вид было пятнадцать-шестнадцать лет. Стали приглашать к себе. Петрович пообещался назавтра.
   В бане он сначала мылся с бабами и их любил, а потом пришли девки, звали их одинаково - Людмилы. Петрович ту, что пришла с ним стал называть Люся, а
дочь хозяйки Людой. Когда возвращались из бани, Люда взяла его за руку и повела в мезонин. Постель была на полу. Они ласкали и любили друг друга, пока не уснули.
   Утром ещё все спали, когда Петрович вышел до ветру. Не успел он справить нужду, как его подхватили под руки соседки. После любви с бабами в горнице, его повели их дочери в мезонин и там долго ласкали, пока Петрович полюбил сначала одну, потом другую, поел клюквы да брусники и заснул.
  Проснулся и посмотрел, как красиво спали девушки. В голове пронеслось. Вот-так и любить бы, но в то же время представил, что будет он постарше, а они, как их матери теперь будут в самой поре и требовать любви да и привык он к своей деревне." Они без хлеба живут, а я бы годами без хлеба не смог" признался он самому себе и тихонько вышел из мезонина.
  Когда он пришёл, Калерья и Клавдия готовили завтрак.
  - Вот тебя, как производителя, яйцами сырыми угостим, говорят мужскую силу это поднимает. Когда охотник-то был, а он всё-таки немножко моложе был тебя, ещё была мать нынешних баб-соседок жива и она его  зельем из корней травки, которая от слова "ставить" и соединить с мужским достоинством, так и называется. Она его напоила, а он её не захотел, а только дочерей, которые были молоденькие и красивые , ну и меня, я тогда ещё молодая и смазливая была.Да я вроде и теперь ничего. Как тебе я?
   - Да в самой поре!
   - А всё-таки к молоденьким тянет?
   - Да по правде сказать у меня даже у молодого таких молоденьких и красивых не было. Отец у меня  раненый с войны пришёл, мать из-за этого всё хозяйство тянула на себе и надорвалась. У наших дальних родственниц дом сгорел в соседней деревне от молнии, они пришли к нам жить да и остались. Когда мать похоронили, в первую же баню, как вместе пошли, они нас с отцом соблазнили и захотели одна сестра, что постарше с  отцом, а помладше, хотя и старше меня на пяток лет со мной. Когда отца не стало и мачеха, если сестры дома не было, меня соблазняла, как она говорила, не столько ради удовольствия, а родить хотела, не забеременев от отца.
И что удивительно, дочь от неё меня больше уважает и почитает, чем сын от моей жены. Никогда не знаешь, кто из детей каким вырастет.
   Бабы согласились с Петровичем. А когда поели, сходили покосили пожни и даже голышом  искупались в речке. После этого обе ласкали его. С Иларьей получилось, а с Клашей только на обратном пути, когда они вдвоём купались и отдыхали на острове.
   - Слушай, Клаша, конечно мне приятно, когда столько женщин и девушек меня любят, но надолго на всех меня не хватит. Может нам уже пора уходить с этого райского хутора?
   -Завтра хотели за грибами сходить, давай послезавтра. Только мы же в разных
волостях живём или ты нас с дочерью к себе приглашаешь жить?  Ну, и уговорил, я согласна. Только, как отнесутся мачеха с женой, когда нас приведёшь?
    - Да ведь они старше меня и обе в няньках у детей по городам. Они уже в таком возрасте, что вряд ли их желания обуревают.
   Когда пришли назавтра с грибами,  нажарили с картошкой и поели. Петрович пошёл с векшей на речку. Заложив векшу, прилёг на бережку и не успел задремать, как его стали целовать сочные губы. Это пришли соседки.
  - Уж как мы соскучились по бабьи по тебе. Дочери наши ещё не так, а в нас страсти так и бродят.
   И они стали страстно ласкать Петровича, пока не добились своего.
   Рано утром тайком от хуторян гости покинули хутор. Конечно устали идти до деревни  останавливались отдохнуть. Покупались голышом в речке. Мать и дочь ласкались, а он вяло отвечал на ласки, его клонило в сон. И во сне ему снилось, что Люся взгромоздилась на него и сама его любила, да так и было на самом деле.
Когда купались и отдыхали во второй раз, Клаша добилась своего.
   В самый разгар их любовных страстей на них вышли с корзинами  грибов бабы и девки из деревни.
   - Вот ведь смотришь, как другие любятся и самой захочется,- сказала баба, такая грудастая и задастая, как купчиха с картины Кустодиева.
   - Да ведь нам самим едва хватает. А что у вас мужиков в деревне нет?
   - Есть, но мало. Я вот двух заездила, а больше не от какой отбить не успела!
Вот думаю этот бы мужик мне гож!
  - Да нам самим гожий! Лучше скажите далеко ли до следующей деревни?
  - Километров семь. Да разве мы так отпустим. Мы гостям рады, особенно мужику. Если нас попробует, может и понравимся не меньше вас.
  - А что действительно вашу деревню Мандавошкой называют?
  - Да нет! Прежде каждый мужик, что наших баб попробует, восклицал: " Манда  во!" и показывал большой палец. Или говорили:"Манда у них как мёдом намазана". Из других деревень приезжали свататься, а некоторые заезжие оставались жить ради таких баб. Ну и в прежние времена у нас хозяйства неплохие были и дома с зимней половиной и с летней, а перед раскулачиванием пришлось делиться, чтоб не выслали и летняя изба переделывалась под зимовку, дополнительно чёрный пол делался и конопатили, а то и перевозили на другой конец деревни. Теперь уж от прежней деревни половина осталась. Пока мельница была, к нам из других деревень ездили зерно на муку молоть. Мельница и теперь стоит да плотину размыло. У моего первого мужика отец был последним мельником. Они ещё пытались плотину поправить, да сил мало оказалось, а нам бабам с каменьями тогда как было возиться, когда мы всё беременными были. При здоровых-то мужиках разве здоровая баба пустопорожней будет ходить?!
  -Вот ты, касатик, пощупай. какая я вся справная да богатая телом!
   И она стала прижиматься к Петровичу, обнимать и целовать его.
  - Ладно, бабы, вы идите по домам. а я гостей к себе возьму. Угощу их как следует и что-нибудь да у нас с этим мужиком должно получиться! А дойдёт ли до кого из безмужних очередь, не знаю.
   Когда бабы, оглядываясь, пошли к деревне, новая знакомая уговорила Петровича покупаться. Клаша с дочкой тоже пошли покупаться. Когда Анна разделась, Петрович невольно залюбовался. Такой бабищи у него ещё не бывало.
   После купания она всё же соблазнила мужика.
  - Ну что вкусная я?! Не зря же говорили, что у таких баб, как я, мёдом намазана!
  Угощала Анюша щедро, всего, что она наносила на стол и не перечислишь. Ночью она завладела Петровичем, только на разок уступив его своей дочери, такой же статью, как и мать, на вид лет восемнадцать.
  Когда Петровича уговорили на вторую ночь, Клаша с дочерью стали собираться.
  Петрович пошёл их проводить.
  - Со следующей деревни начинается наша округа. Если в ней меня дождётесь, то заберу вас к себе. А не дождётесь, побуду дома и опять подамся к Анне.
  - Может, ещё и до дальнего хутора дойдёшь, будешь как в раю с молодыми бабами да девками.
  - Если бы уговорил какого из крепких и сильных мужиков, чтобы мельницу в деревне восстановить, а на хуторах ячменя насеять, чтобы хлеб был, тогда ещё можно бы пожить, пока силы есть. Ещё если ружьё взять, патронов, чтоб дичь стрелять.
  - Вообщем ты решил  нас с дочерью на всех этих баба и девок променять, а мы было к тебе привязались, можно сказать полюбили. Да если бы ты теплицу сделал, мы бы помидоры с огурцами садили. Кур, гусей, коз можно бы больше развести.  Я бы даже согласилась, если справное хозяйство будет, за тебя свою дочь замуж выдать.
  - Пошла бы Люся за него?
  - А что он мужик хороший и сильный. Что постарше, не беда. Со временем угомониться, одной меня хватать станет.
  - Да и я бы хотела от него родить, вдруг да мальчик будет, всегда о сыне мечтала. Да и он всё-таки, не так, как мой прежний муж, к цыганам не убежит. Если только до той деревни  ли до дальнего хутора дак и то, пока хорошо бегает, да на всех сил хватает, а со временем остепенится.