Пономарь часть вторая

Накануне отъезда вечером и всю ночь был сильный и пронизывающий до костей ветер, который под утро перешёл в мягкие крупные хлопья. Были праздничные ноябрьские дни, и вчера вся станция была на демонстрации, которую устроила местная власть. Все было также как в городе, - шли коммунисты с красными флагами от всех предприятий, главным из которых был филиал оптико-механического завода из Свердловска.
Всё тоже самое: проход колонны по улице Ленина через жел. мост и сам памятник Ленину, открытый в 1967 году. Всё одно и то же, но чем-то всё же отличалась эта демонстрация от городской...Наверное тем, что вся колонна была практически своя; все знали друг друга, громко переговаривались, шутили, смеялись. То есть, был всеобщий праздник и позитив этой коммунистической общаги, и даже бытовало мнение, что если человек по каким-то причинам нЕ был на празднике, то что-то не так у этого человека, что это чужой, не о чем с ним и говорить даже. Вообще, не наш…!
   Владимир Иванович не был на празднике вчера ,- он уже взял расчёт в ОРСовской конторе, но билеты не были заранее куплены, потому как они с Валей  решили ехать до Перми на электричке. Перед увольнением буквально за два дня в Орс завезли несколько шуб из сурка, и Валя захотела купить такую шубу: впереди зима, а она раздета… Конечно, сурок не норка, но всего же шуба для простого грузчика была дорогой, и он мог только добавить денег к её, Валиным сбережениям. Так и порешили…, и шуба ,красивая и блистающая  на солнце, была куплена. Денег оставалось в обрез, поэтому билеты на проходящий поезд не взяли.
   Счастливые (  но не наши, не из посёлка) они подходили к перону. Шёл густой мягкий снег, и казалось, что он вот-вот покроет всё вокруг: и чёрные дома, оставшиеся позади, и дорогу, и перон. Но Валя шла в новой шубе рядом с молодым мужчиной под руку  и улыбалась своему счастью, которое, как им казалось, было близко и  ждало их где-то впереди, ведь совсем не так уж было и далёким. Всего четыре с небольшим часа, и они будут у Валиной тётки, живущей недалеко от вокзала… Они улыбались друг другу как настоящие жених и невеста,  а встречные люди, которых было не так уж и много после  вчерашнего увеселения, глядели на них испытывающе и где-то даже подозрительно.
    Зашли в здание вокзала, купили на электричку два билета и сели в жёсткие фанерные кресла ждать.


Валя была весёлой, она чему-то всё время смеялась, и ямочки на щеках, проявляющиеся при смехе, были зажигательно ярки и притягательны. Глаза были слегка затуманены,  они глядели загадочно и хитровато…
Вова сидел как “истукан, проглотивший кол”. Он не верил своему счастью: где-то внутри под ложечкой было холодно и неуютно. Какой-то червячок сидел внутри:
“Ну, вот куда он едет и зачем, от своей матери, от ставших родных односельчан, от пригревших его соседей Ларионовых, к которым дорога была как к себе домой…?
Что он забыл в чужом незнакомом городе, и так ли всё сложится там, о чём они много раз с Валей рассуждали..
Есть ли гарантия…?”.  Его передергивало, кадык так и “ходил” на его шее, но он не подавал вида и всё время поддакивал. В руках у него были сумки с вещами, едой, а все деньги и билеты Валя положила в свой ридикюль.
    Из тупика пришла электричка на Свердловск, она далеко прокатилась по перону,  и главный локомотив был почти перед зданием вокзала. Следующей электричкой была Пермская, поэтому время было достаточно, и Валя пошла в туалет. Туалетом было шлакоблочное здание,
побеленное известью, и его в шутку  называли “Белым домом”. “Белый  дом” теперь был как раз напротив хвоста электрички, два  последних вагона стояли напротив туалета. Валя стала пробираться сквозь толпу провожающих людей, едущих к близким на выходные, и встретила свою давнюю подругу  и одноклассницу  Ксеньку Кирякову,  с которой вместе много чудили и гуляли по пьянке. Ксеня ехала в город и затащила Валю в “свой” вагон, где ехали “наши”, то есть из ихнего класса.
То-то было смеху, веселья и радости при встрече, тут же появились парни с бутылкой, и, не успев дежурный объявить об отправлении, все были уже выпимши и навеселе. Валя для приличия... хотела выйти из вагона, но её уговорили съездить в город на праздник, покататься на чёртовом колесе в парке и так далее…Про Вовку она молчала, но чувствовала, что знали!
   Электропоезд до Свердловска ушёл… Владимир забеспокоился по поводу долгого отсутствия Вали.
Так где же она..? Уже и Пермская электричка пришла из Перми, и через четверть часа будет отправлена обратно. Он вскочил, побежал к “Белому дому”, попросил какую-то женщину посмотреть в туалете: есть ли там невысокая красивая в новой шубе, но ответ был отрицательным…
   Ужас и страшная тоска охватила его. Вовка заплетающимися  ватными ногами пошёл на вокзал…
А зачем!? Что сейчас там ему делать, когда все кончено, нет никого и ничего ( и его последние деньги были у неё в сумочке..) Куда теперь идти? Вовка оглядел сумки, которые были у него в руках: два  старых платьица да рваные её колготки. Боже мой, что он наделал..? Ну нельзя же быть таким  наивным дураком! А он таким именно и оказался… что теперь делать, куда идти?
Как показаться домой к матери без копейки денег, как появиться к соседям, ”накормив их такими весёлыми байками про дурака Пономаря, который и бабы то
себе найти не смог”...Так и вышло, как смеялся другой Вовка  Ларионов. Тяжело было на душе, обидно, больно,  и больней всего была рана под названием любовь.Нетвёрдой шатающейся походкой пьяного побрел он по дороге от станции вверх к памятнику. Это была главная дорога, потому как после памятника начинался спуск и шла дорога на станцию Бизь.Метров через триста был поворот в  свою родную деревню, в которой он не был несколько месяцев. Страх и стыд толкали его обратно, но обратной дороги у него не было, была одна дорога на родину к “своим”  А были ли эти деревенские люди ему своими, никто не знал: ведь с какой стороны ещё посмотреть… Чужой он был и среди деревни, чужой он был и для родной матери, которая видела в нем только “закостенелого чёрта”, у которого не всё как у людей.. А почему же у него всё не как у людей? Ведь он считал и предполагал, что его доброта будет оценена кем-то, его будут любить за эту доброту, а человеку непременно надобно, чтоб его любили в этой жизни,  иначе жизнь становится просто адом на земле…. Он так предполагал, а бог по-другому располагал... и двигал им как ненужной щепкой, плывущей по вешним весенним и быстрым водам. Маленький человек, не смогший поставить себя на место, стал пешкой в этой жизни, а пешку, как известно, рубят…
продолжение следует


14.06.20 в 9.50