Графомания

                Господи, не дай стать Уэлшем или Буковским
                – недописателем, недовинтоваром.
                Он Юн «Не Бродский»

                Моя авторучка испытывает голод…
                Лёха Никонов.


На часах 22:34 время сибирское.
На столе пепельница, тарелка с жиром от жаренной с салом картошки, тетради, карандаш, крышка от флешки, солонка, мельница со смесью четырех перцев (с кориандром!), две книги Марка Леви, стакан лимонной настойки (градусов тридцать), ложки в картонной коробке от портативной колонки, отрывной календарь, просроченный на шесть лет, но рецепты народной медицины в нем рабочие, а еще папироса и пластмассовая банка для анализов – кто знает поймет, а для остальных последняя глава в сборнике, она кстати единственная с названием в два слова.
За столом я. Кто я и почему я за этим столом и почему считаю время по Сибири в отдельном рассказике. Сейчас я в плену. В плену алкоголя, он заставляет бить честным, отключив внутреннего цензора. Так бывает со всеми после определенного количества промилле алкоголя в крови. Помнишь эту поговорку: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке»? Сейчас она про меня, с поправкой у пьяного в записках.
Я не писатель и никогда не думал, не мечтал, не желал, не хотел и еще много раз не перед глаголом о целях моего бессознательного.
Поэтому здесь и сейчас я раб. Раб моего бессознательного, что льет чернила буквами в клетки самой дешевой тетрадки, я раб этой чертовой ручки и тетради.
Я пишу не от какого-то желания или чувства своей важности, мол смотрите я писатель.
Нихуя!
Оно все само сложилось без меня. Я то что? Мне на выпускном экзамене по русскому поставили тройку только при условии, что я уйду из школы и больше не буду тиранить учителей своим поведением. Короче: я натуральный бездарь, откровенно и объективно говорю у меня нет талантов. Правда, у меня их нет. Я это говорю не ради твоей жалости. Жалость мне не к чему.
Тем временем слова льются из ручки в эту тетрадь мимо меня и если бы не выпитая настойка я бы испугался. Но теперь уже не страшно: значит в этой книге есть место лирическому герою. На этом я пойду попробую уснуть и не блевать ночью.
P.s. А еще стало понятно, как все это назвать: «Прямая речь». Она ведь правда прямая, без всяких прекрас (я только подобрал синонимы некоторым сленговым словечкам, чтобы ты меня понял). Да и позлить преподавателя русского хочется -  я всегда лажал в пунктуации выделяя эту самую прямую речь. Сейчас я могу послать всех: это моя прямая речь и она прямее тех линий, что не пересекутся.