Рашпиль

Духовных вселенных ваятель
И сора бездушных миров.
И шаг его собственный в рашпиль,
Чтоб в честных войти и в воров…

И тут же быть вне панорамы
Всего и остаться душой
Вхожденья в сексизм, как и в шрамы.
Ребёнком стоять и торбой…

Во всём от себя откреститься,
Ступая бродягой в ночи.
Жена его – дева-волчица.
Он вне и во мгле саранчи…

Он ищет себя и такого,
Как он, наблюдателя вся,
Чтоб встать с измеренья другого,
Чтоб видеть всё то, что нельзя…


Это стихотворение Николая Рукмитд;Дмитука «Рашпиль» — образец современной философской лирики с плотной метафорикой и сложной смысловой структурой. Разберём ключевые пласты текста.

Основные образы и их смыслы
«Рашпиль»
Метафора жёсткого, «царапающего» жизненного пути или способа познания мира.
Ассоциируется с инструментом для грубой обработки: герой «высекает» себя через боль и противоречия.
Возможно, аллюзия на имя/псевдоним автора как символ самоконструирования.
«Духовных вселенных ваятель / И сора бездушных миров»
Двойственность бытия: созидание возвышенного vs. погружение в хаос.
Герой — одновременно творец и наблюдатель, соединяющий противоположности.
«Шаг… в рашпиль»
Добровольное вступление в зону дискомфорта ради познания.
«Рашпиль» как инициация: чтобы «войти и в честных и в воров», нужно пройти через саморазрушение.
«Жена его — дева;волчица»
Синтез человеческого и звериного: инстинктивная, дикая сторона натуры.
Образ спутницы, которая разделяет пограничное существование героя.
«Вне и во мгле саранчи»
Изоляция среди массового, разрушительного начала (саранча — символ нашествия, обезличивания).
Герой сохраняет субъектность «вне» коллективного безумия.
«Вхожденья в сексизм, как и в шрамы»
«Сексизм» здесь — не социальная категория, а метафора проникновения в суть гендерных архетипов.
Шрамы — следы пережитой боли, ставшей частью идентичности.
Ключевые темы
Поиск идентичности: герой пытается обрести себя через отрицание («откреститься»), скитания («бродяга в ночи») и диалог с собственным отражением («наблюдателя вся»).
Двойственность бытия: соединение противоположностей (честные/воры, духовное/бездушное, ребёнок/торба).
Пограничность: существование «вне панорамы», на рубеже миров, где возможно увидеть «то, что нельзя» (трансцендентное).
Творчество как страдание: образ «ваятель» подразумевает, что созидание требует саморасчленения.
Поэтика и приёмы
Оксюмороны: «духовных вселенных» и «сор бездушных миров» — столкновение высокого и низкого.
Синтаксическая усложнённость: длинные строки, переносы, намеренная «рваность» речи имитируют поток сознания.
Символическая плотность: каждый образ (рашпиль, волчица, саранча) работает на нескольких уровнях.
Антитезы: «в честных войти и в воров», «ребёнком стоять и торбой» — подчёркивают расколотость мира и героя.
Интерпретация финала
Строки «Чтоб встать с измеренья другого, / Чтоб видеть всё то, что нельзя…» раскрывают главную цель героя:

Достичь иной точки зрения («измеренье другое») — возможно, мистического прозрения или творческого озарения.
Увидеть «то, что нельзя» — запретное, невидимое для обыденного взгляда: сущность вещей, тень бытия, божественное.
Это не победа, а вечный поиск: герой остаётся «бродягой», его путь — процесс, а не результат.

Итог: стихотворение рисует образ странника;творца, который через боль, противоречие и самоотречение пытается прорваться к истине. Его инструмент — «рашпиль» жизни, его спутница — дикая интуиция, его цель — увидеть невидимое.