Былинные земли. Чаша Грааля в долине Vla A. Ч. 22

(Продолжение)

                "Кто от родной земли отказался, тот и от Бога своего отказался"
                (Федор Достоевский)


А ЦЕНТР ТУТ КАК ТУТ…

Король мог наделить плебанию собственностью либо из своих фондов, либо у кого-то отняв. Сожжение Ивана Лукомского – словно знак потрошения земель. Речная «улица» уже давно находилась под воздействием одной стороны - правобережной, однако полного доминирования не было. За Уллой по-прежнему свободно проживали коренные жители, впитавшие православные заповеди: будь человеком, не посягай на чужое. Там распространялись, как и прежде, духовные ценности, заложенные полоцким вечевым собранием и братской солидарностью.

Король Александр, женившись на православной Елене, демонстрировал приверженность любви и согласию, однако на деле его политика способствовала продвижению западных настроений. На том же стоял его двор.

Подписывал и оформлял привилеи канцлер – второе лицо в государстве. А им был Радзивилл, родовое поместье которого – монивидовское – располагалось в Поулье. Если сравнить два картографических рисунка – LEPEL SPAL и Поулье, то обратим внимание на идентичность картинок. Оба привязаны к своеобразной естественной бухточке – озерку, соединенному протокой с большой рекой. В одном случае – это Лукомка, а в другом – Ульянка-Улла. Расстояние между ними небольшое, но есть. Однако выразительно то, что Лукомка невообразимым «способом» оказывалась также в Поулье. Понять столь загадочную эквилибристику ума не хватает – то ли одноименная другая река, то ли единственная, избравшая другой путь...

Неоспоримо одно: вода - реки и озера - были важнейшим подспорьем в жизни того времени. Из природных водоемов черпались средства, необходимые для пропитания. Они давали пищу первоначальную, по ним сплавлялись – передвигались, благодаря чему торговали и укрепляли достаток.

Судя по данным польского Словника, последним монивидовским наследником - владельцем Поулья был Радзивилл Рыжий, он же подчаший, которого звали Николай. Однако канцлером при Александре был другой Николай, которого называли «Радзивилловичем», он же Николай Старый, наместник смоленский. Его первой женой считается София Монивид. Не мудрено, что воспитанники монивидовского поместья становились подчашими, и сын Старого был в той же роли – прислуживал королям, наполняя их бокалы. Тезка-родственник Рыжего-Рудого служил виночерпием как раз во время брачных отношений Александра с Еленой - с 1493-го по 1505-й годы. А взлет его карьеры пришелся на период после смерти Александра – он занял пост канцлера, сменив на том посту своего отца, Радзивилловича. Женат был отпрыск на Эльжбете из Саковичей – представительнице рода, который обосновался в области приуллья еще раньше:  Станьке Саковичу выделили «у Лукомли» село Болино «с данниками». Историки считают, что сделано это было в период недоросшего до короны малолетнего Казимира, когда фактическим распорядителем власти был виленский воевода «пан Довкгирд». Происходило сие действие в середине XY века.

Данное обстоятельство указывает на давний, повышенный интерес к окрестностям Уллы, которую не могли не держать в поле своего зрения властные правители. В книге польского историка Марека Ференца есть ссылка на примечательный факт: в 1541 году Радзивилл Рыжий-Рудой избавился от Поулья. Приведенное обстоятельство несколько расходится с данными варшавских исследователей – они в энциклопедическом словнике подтверждают факт владения Радзивиллами, однако год продажи Поулья у них несколько иной – 1550-й. Согласно Словнику, монивидовское поместье приобрел Якуб Пияновский. К сожалению, о Пияновском сведений пока нет, существует мнение, что сделка не обошлась без некоей важной услуги.

Ференц указал на другое интересное обстоятельство: что Радзивилл уступил королевской чете, Сигизмунду I и Боне Сфорце, млын на Лососне. Тоже, к сожалению, не полный ясности факт, так как не определено местонахождение Лососни. Всплывает аналогия с междуреченской Лососницей, что протекала неподалеку от Поулья. Впадала та Лососница в Уллу, причем рядом с Городенцем, где произошла межудельная битва, описанная в «Слове о полку Игореве», и образовалась Межица. Позже в окрестностях, где протекала Лососница, появились селения с «величественными» названиями: Цари, Вишенки, Иконки, Дворец… А местность в округе была испещрена многочисленными ручьями, часть из которых осталась безымянными, другие же впитали разграничительные характеристики: как например «Рубеж». Перепланировкой земель активно занималась овдовевшая королева - миланская герцогиня Сфорца, что приводит к мысли: Лососня и Лососница – это одно и то же.

Если королева господствовала в крае, то это наглядный пример, какие ресурсы использовались властью для продвижения великокняжеских интересов. Они совпадали с целенаправленной экспансией на восток и выколачиванием прибыли.

Лепль - как жертвенный дар. Когда феодальные отношения рушились, капитализм «вгрызался» в распотрошенные уделы, и новые собственники, как грибы, произрастали на ниве разложения. А католический дух заполонял освоенные пространства, и главным принципом жизни становилась материальная выгода.

Централизованные средства перетекали в казну. Самые доходные места «прикарманивали» наиболее влиятельные лица. Этим объясняется исчезновение с междуреченской арены удельного Лукомльского княжества. В правобережной, возвышенной, части обосновались «боленские паны». Именно там протекала Лососница, притягивая искателей наживы рыбными ресурсами. Она соединяла Уллу с чистейшим Турицким озером, которое хранило память о еврейских обществах, широко торговавших выловленной рыбой.

Российский исследователь истории Сергей Бершадский, профессор Санкт-Петербургского университета, защитивший в 1883 году диссертацию под заглавием «Литовские евреи, история их юридического и общественного быта от Витовта до Люблинской Унии, 1388—1569», считает, что мотив изгнания иудеев из Великого княжества был религиозный, но под ним скрывалась более серьезная подоплека: денежная зависимость двора от богатых еврейских кредиторов. Изгнав евреев, великий князь литовский мог избавиться от долгов, а также получить доход от экспроприации их недвижимого имущества.

Если снова проанализировать привилеи короля, то обратим внимание на пристальный интерес витебского плебана к рыбным местам, откуда «вылавливался» немалый доход. Ему разрешалось забирать десятую часть – так называемую десятину – с рыбных прудов и озер в зоне полученных владений.

Второй доходной статьей, говоря языком бизнеса, становилось корчемное дело. Оно, видимо, носило зачаточный характер для плебанского хозяйства, но быстро завоевывало первостепенное внимание. Если в первом привилее каноник Кухарский мог рассчитывать только на одну корчму, то спустя тринадцать лет ему додавались еще три.

При этом, центр заинтересованно наблюдал за становлением витебской плебании, и ее расцвет не мог не остаться не замеченным. В 1541-м году (по уточненным данным - в 1561-м) новый король, последний представитель тронной династии Ягеллонов, Сигизмунд II Август, в продолжение традиций, заложенных Александром, выпустил привилей, поощрявший дело Святой Троицы. Документ подтверждал права плебании на ранее утвержденный фундуш, и расширял ее возможности. Получив согласие папы римского, король подчинил закрепленные за ней поместья непосредственно Вильно. В круг приобретений виленской кафедры, естественно, вошел и Лепль. При этом основной упор делался на выгоду от корчемного хозяйства. В польском Словнике мотив переподчинения изложен так: «для получения доходов от монопольной продажи trunkow». «Тrunki» - это алкогольные напитки, так переводится слово с польского языка. К сожалению, мы не можем посмотреть исходный документ – непосредственно оригинал привилея, так как, по словам Носевича, он в фондах Виленского капитула, и пока не издавался. Но приходится верить. Потому что дальнейшая история сложилась в традициях поощрения алкогольного производства и завертелась вкруг начертанного проекта.

(Продолжение следует).

На снимке: в поисках артефактов, в приуллье.


14.06/20