Трудно быть богом

Рассказ из цикла путешествия в прошлые жизни


Трое

Трое стояли у костра. Ночь спрятала их в своей тени. Они молчали, зная зачем пришли и что им предстоит сделать. Вместе с ними молчали и деревья, они знали, что задумали эти трое. Все понимали, что времени осталось мало. Люди слишком возгордились своими знаниями, они перестали радоваться солнечному свету и начали считать, что их логика сможет постичь глубины сознания. Трое стояли у костра. Лицо того, что справа, было скрыто за маской «чумного доктора», хотя в те времена, чёрной смерти ещё не существовало. Стоящий по центру был одет в простую рубаху без ворота и штаны из хлопка, которые состарило время. Последний из троих, прятал своё лицо под капюшоном монаха. Они достали травы и порошки, смешали их и бросили в костёр. Огонь несколько раз недовольно чихнул и отправил в небо столб густого дыма. Пламя стало окрашиваться в цвета крови, неба и весенней листвы. Трое молчали. Они видели, как дым заполняет собой небо и прячет планету от взора богов. Трое знали, что теперь богам придётся воплощаться в смертных телах, чтобы принять участие в жизни людей и узнать каково это — быть человеком. Планета закрыта. Теперь мы сами по себе. Все, кто не успел убежать через сновидения, будут здесь существовать до конца времён. Мы сделали всё правильно. Если бы не мы, то ни у кого бы не хватило смелости.

Молодой неофит

Джунгли и горы, жара и насекомые. Мы все полуголые, я не настолько продвинутый монах, который создает свои трактаты, обучаюсь религии каких то два-три года, таких зовут - «молодой неофит». Учение совершенно не понятное с точки зрения современного человека. Мелькают символы, образы, зацепиться сознанию пока не за что, для сравнения. Какая то гремучая смесь малайзийских шаманских техник, буддийских и даосских учений. Я «окрестил» вновь открытую забыто-утерянную религию как шаманский буддизм. Из монастыря в горах, меня отправил наставник, в близлежащую деревню помочь людям навести порядок. С одной стороны народ взволнован войной, с другой внутренними социальными распрями. Меня «зарядили» на гармонизацию пространства, а получилось что отправили на заклание. Толпа обезумевших людей, не понимающих зачем этот чужак лезет в их дела, попросту сожгла меня под кровожадные вопли.

Сейчас, в реальном жизни, многие из участников тех событий, воплощены вместе со мной. Они бьются многие годы над тем, чтобы постичь суть некоторых понятий об устройстве мира, Вселенной, различных учений, течений и верований, которые не приняли. Так сказать просвещаются духовно до сих пор.

Стена в сердце

Сердце мое защищено как стеной, по образу, она серо-бледно-коричневая. По ощущениям это плотное дерево, из такого изготавливают шаманские щиты, обтягивая его кожей диких зверей. За этим щитом, внутри груди, за ребрами, тепло и уютно. Моя внутренняя защита выборочная, она направлена во внешний мир, туда, куда смотрит лицо, куда глядят глаза. При взаимодействии с социумом, системой, людьми, всем человеческим, я испытываю нечто более глубокое, чем страх. Со всех стороне меня окружает космос, открытое бесконечное пространство. Щит ограничивает и одновременно является окном. С его помощью я не теряю космос. С другой стороны взаимодействую, оставаясь в открытом пространстве. Окно — это фиксированный мир, ограничивающий посягательства из вне на внутренний космос и в то же время позволяющий взаимодействовать. Если я отворачиваюсь от окна, меня жестоко глючит, только глядя на него, мой мир собирается. Окно похоже на заиндевевшую прореху на ледяном окне, когда теплой ладонью оттаешь себе дырочку, чтобы увидеть что там, снаружи. Лед истончается до достаточной толщины, чтобы можно было смотреть, но не рвется,

Прямо сейчас, глядя в просвет с удивлением обнаруживаю, что охват видимого пространства сужается, если из 360 градусов обзора я видел треть, то стало 1/5. Тело начало сильно вибрировать, волны растекаются по всему телу, они хотят отлепить от меня от этого оконца, как вода смывает с поверхности тела, прилипшую пленку.

Что происходит? Зачем мне это и откуда взялось? Как только я начал задавать вопросы происходящим процессам, в голове четко возник ответ. «То, что ты хочешь знать не запрещено, и в то же время, не рекомендуется». От этого стало еще любопытнее. Какого рожна, есть что то , что касается меня и мне же не рекомендуется знать. Попытки заглянуть с другой стороны в окно, успехом не увенчались. Началась чехарда с играми воображения, типа той, что «нельзя посмотреть в зеркало на свой затылок». А! Понятно, это скорее программа, чем живое существо.

Туземский король

По телу снова понеслась волна мурашек, солнечное сплетение, середина спины. Я отчетливо чувствую на себе кожаный пояс, фиксирующий короткую накидку. На груди щит, как у легионеров, под подмышками завязки. На спине и пояснице что то жесткое, как будто приколоченное гвоздями. Эти гвозди так давно, что пустили мне в спину корни. С одной стороны они не глубоко, 3-4 сантиметра, но выдрать их просто так нельзя. Эти гвозди ржавые и противные по ощущениям, такие использовались при постройке кораблей.

Моя голова поникла на грудь, я виноват, но внутри чувства вины нет. Скорее меня наказывают за проступок, который я расцениваю, как само собой разумеющееся и справедливое. Но окружающие меня люди так не думают. Нас спустили с корабля, он только что приплыл. Я стою на коленях перед важным господином. Он внутри боится меня и я чувствую этот страх. Офицер изо всех сил старается показать мне свое превосходство, он прекрасно знает, что там, откуда меня привезли, я гораздо выше его на социальной лестнице. Я предводитель своего народа, я король, потомок королей. Количество окружающих людей я не понимаю, счет мне неведом, моя смуглая кожа привычная к солнцу. Народ, которым я управлял, завоевали, внутренние конфликты по большей части, привели к такому плачевному финалу. Нас привезли сюда, как трофей.

По пути, мы задумали захватить корабль. Не понимаю государственной принадлежности судна, синие паруса, флаг с сине-голубым треугольником, пушек нет.. Мундиры очень старого образца, В навигации не понимаю, никогда не водил парусное судно. Наблюдая за действиями экипажа, я разобрался, что держать курс можно по звездам. Большая медведица сейчас над горизонтом и где то за спиной. Значит надо плыть в противоположном направлении. После того, как нас заперли в трюме, мы начали осуществлять свой план. С помощью магических ритуалов воздействовал на погоду и людей. Команда начала сходить с ума, некоторые попрыгали в приступе безумства за борт. Мы чувствовали, что корабль начинает раскачиваться все сильнее и сильнее, начался ураган.

Я представитель очень древней закрытой цивилизации, которая имела контакты только с окружающими племенами. Культура очень похожа на монгольскую, как если бы Монголия находилась на побережье, обилие шаманских техник. Жесткий строй, тоталитаризм, обусловленный многими факторами. Мы еще не так давно жрали друг друга и чтобы не опуститься снова в пучину мракобесия, возникла настойчивая необходимость установить сдерживающие законы и религию. Я фанатик до мозга костей, искренне любящий, опекающий и заботящийся о своем народе. При этом я уверен в своем положении, зная, что меня никто не подсиживает и мои люди мне верны и мое слово - закон. Есть чувство четкого осознания что мой фанатизм во благо, для избежания одичания.

Вот моя деревня, вот мой дом родной

Тронный зал, где я заседал со своими подданными, длинный, метров 20. потолок высокий, крыша двускатная. Племя обитает в жилищах, похожих на смесь юрты и глинобитной обмазанной хижины. В таких до сих пор, кое где в Индии живут. Вход в зал, как раз напротив моего трона, вдоль стен низкие грубые камни. Позади меня небольшая дверь, незаметный проход, скрытый от посторонних глаз. Помещение в темно-коричневых тонах, как обожженная глина. Под ногами земля, вперемешку с песком, утрамбованная многими ногами. Для людей своего племени я слишком высокий и здоровый, около двух метров ростом. На окружающих смотрю сверху вниз. Возраст около 40 лет. Волосы темные, немного выгоревшие на солнце, кудрявые, ниже плеч. Руки огромные и волосатые. Руки и ноги закрыты. Одежда сделана из плотной, грубой на вид ткани, но к телу приятной. Штаны из кожи на тонкой подкладке, рубаха широкая и мягкая, без воротника, завязанная под горло. Сверху накидка, цвета мешковины, до колен, надевается через голову, по бокам застежки. На груди рисунок в виде ромба с деревом, изображенным схематично, похожим на трезубец, вокруг точки и узоры. Обувь легкая, как из плотной ткани. На голове обруч из металла, но это не символ власти, скорее ритуальный предмет. Когда я обращаюсь к нему, из макушки вверх выстреливает поток.

Жены и близкой женщины нет. Есть наставник, дед, я знаю его всю жизнь. Он не родственник мне. Полное вовлечение в социальные процессы, связанные с управлением, не оставляет времени для семьи. Когда я сижу на троне, в руке у меня тяжелый «разрядник» из металла — ваджра, он собирает энергию и выдаёт её, как разряд.

Пещера

Пока жив старик, который рядом со мной, я ощущаю наставничество, прислушиваясь к каждому его слову. Мы вместе пишем на листах, но это не папирус и не бумага. Это листья какого то дерева, хитро обработанные, становящиеся почти белыми. Палочками вырисовываем круглые знаки, у которых нет общих линий. У моего народа есть племенной язык, не очень сложный, на нем говорит много людей. При этом мы используем два языка — общий и древний, ритуальный. К нему имеют доступ буквально единицы. Вспоминая эти эпизоды, мое тело начало реагировать, делая микродвижения рукой, как будто я вывожу буквы священного скрытого языка. Просто так, когда хочешь, на нем нельзя писать или говорить. Для произношения используются специальные магические голосовые техники. Даже неправильным ударением, недопроизнесенным звуком, интонацией, тембром, высотой звука, можно вызвать необратимые, разрушающие процессы в окружающем мире. Дед-наставник помогает мне вытащить куски памяти, знаний, которые во мне было до рождения.

Мои родители мне не совсем родители. Точнее, это люди, воспитавшие меня. От них исходило чувство тепла и заботы. Они высокие и статные. Я совсем не помню себя маленьким. Начиная с 7 лет, ко мне приставили наставника - жреца, еще не старого в то время, ему было около 45 лет. Он не проповедует какую-либо религию. Жрецы приходят в деревню по линии преемственности из пещер, находящихся в горах, в самой глуши. Несколько из них живут на краю деревни, всего их семь человек. Сейчас только двое в горах.

Они пришли на Землю с Большой Медведицы, это осмысленные перерожденцы. Существа, которые принесли технологии, язык. В горы уходят для ретрита, вспоминать кто они, зачем пришли. Только там, далеко, можно издавать звуки, от которых плавится пространство, меняется погода, на один ручей может стать больше или меньше.

Жрецы- бхики держат линию правителей моего народа, готовят посвященных. Язык жрецов — язык памяти о древних цивилизациях, которые были до нас. О пришлых с других планет, которые ушли или придут еще.

Не смотря на то, что вокруг много детей, из которых можно готовить смену поколения, чувствуется ощущение конца. Я последний правитель своего народа, дальше ничего и никого нет.

Новые дети, от специально отобранных женщин появляются в горной пещере. Там они растут до 5 лет, среди джунглей и скал. Склон перед пещерой, порос травой и высокими деревьями. Странная картинка, в горах, по моему мнению таких больших деревьев не бывает. Я наверное в таких горах просто не был раньше. Неземной красоты женщины в холщовых рубахах, красивые объемные серьги, с огромным количеством зеленых прозрачных камней, похожими на сланец. Монахи воспитывают детей до 5 лет, и выпускают в мир. Монахи сами выбирают женщин, тщательно рассматривая знаки на теле — раздвигают пальцами веки, поднимают волосы на затылке. Через глаза смотрят внутрь, прямо в душу.

Дети, которые рождаются в пещере, они первый раз на земле. Монахи вскрывают им память, используя культы смерти и жизни, проводят посвящение, учат работать с дыхательными техниками.

Телу, только что родившемуся, по началу, не привычно, большое сознание не понимает, как ему существовать в такой маленькой тесной оболочке. У многих детей по 6 пальцев. Эта пещера, как зона тренировки и адаптации, в ней происходит много космических контактов. Благодаря первым годам жизни, проведенным здесь, сознание начинает понимать, как жить на этой планете.

Друг чумного доктора

Ах, это ты, мой наставник, с которым я не первую жизнь вместе, отправил меня на костер в той камбоджийской деревне! Ладно, проехали! Живи! Я четко знаю, что когда наши с ним воплощения не совпадают в пространственно-временном континууме (прям как у дока в Назад в будущее), я все равно ощущаю его наставничество свыше. Здесь как говорится без вопросов. И это он в одеянии монаха стоял рядом с чумным доктором у того самого костра на очередном витке бесконечной спирали. Это именно мой наставник, других учителей он ко мне не подпускает. Строго просеивает сквозь сито определенных критериев, желающих поучаствовать в моем развитии. И строго на определенно-ограниченное количество времени. Я вижу его в разных жизнях, сцены мелькают перед глазами одна за другой. Я еле успеваю выхватить одну из них, чтобы осознать. Мы полуголые, костер, изображение пропадает.

Вместо него приходит понимание, что мы из разных вообще чего бы то ни было. Созвездий, пространств, измерений, параллелей. Не важно как это назвать. Я в ссылке здесь, не изгнание, не наказание. Доработка структуры, добровольная аскеза, если можно так выразиться. Накосячил чего то. А дед, мой наставник, бхики, он воплощенный передатчик знаний. Оттуда, с Большой Медведицы. Предназнаяение у его Цивилизации такое, все там наставники-учителя. Ко мне его приставили из-за моего статуса короля-вождя, из-за моей почетной, важной миссии. Сейчас не комфортно осознавать, каково это было, знать, что на тебе все закончится. Что я последний был в той цепочке королевской династии. Но это тоже важный расчет. Нужна была соответствующая подготовка, чтобы правильно закрыть ситуацию.

Тогда мы с дедом подружились навека, до сих пор вместе, сколько воплощений не знаю. Это не важно.

Вибрация

Моя родная планета, не могу сказать где она. Не имеет значения, мне туда не плыть и не лететь. Оттуда сюда и обратно прибываешь иначе.

Это место, где много звезд и странное фиолетовое небо. Тело не человекообразное совсем. Большое насекомое, по земному восприятию. Высокое, около 2,5 метров, огромная голова и тонкая шея. Тело не сухое, достаточно объемное. Мы не едим, не пьем. Все что нам надо для существования — вибрация. Для нас это все — сон, еда и остальные источники получения энергии. Вибрация создается за счет определенных штук в теле, похожих на крылья и лапки. В специальном месте планеты можно производить эти звуки, сначала похожие на гул, переходящий в низкие и высокие частоты одновременно, резонанс. «Я» как нет, как будто выворачиваешься внутрь, при этом «я» отсутствует. Мыслей нет, есть присутствие, есть определенные границы разрешенного диапазона звука, выходить за них запрещено.

Происходит сонастройка с реальностью. Идея, как ОМ, которое было вначале времен и оно было всем. Мы существуем в вибрации и только за счет нее. Хищники есть в месте нашего обитания, но они для нас не угроза. Гораздо большую опасность представляет инопланетное вторжение, но в тот период времени, оно находилась в вялотекущем состоянии.

Днем солнца много, сухо очень, это я ночь застал, которая фиолетовая. День зеленый.

Социального устройства не понимаю. Законов общества нет. Каждый из нас осознающее существо, этого достаточно. Когда ты в пределах, ты осознающий. Как ушел за пределы, перестаешь осознаваться и перестаешь быть воспринимающим существом. Восприятие выглядит, как узор, как иероглиф. Объемная письменность висящая в воздухе, как в фильме «Прибытие». Вот это да! Китайские иероглифы были когда то объемными. Но потребовалось их адаптировать к жителям Земли и перенести на бумагу.

Речи нет, есть ощущение друг друга, восприятие значками. Но как правило и они не нужны. Каждый из нас и так знает кто он и зачем.

Кто свернется клубком

На родную теперь Землю я попал из-за конфликта, на который толкнула гордыня. Что то связано с власть предержащими, выступил я с обвинительными предложениями. Наказали всех, в том числе моих близких. Я осмысленно сбежал за пределы того пространства, где можно вибрировать. Может быть хотел покончить с собой таким образом, не осознавал что получится из моего поступка. Ощущение от негармоничной вибрации в панике, в страхе такие, как будто вывернулся несколько раз, потом свернулся в себя. Ощущение боли, совершаемой ошибки. И я попадаю на схожие вибрации на планете Земля, как пазл вставился в нужное место. Все притягивается по образу и подобию.

Уходить туда, назад, после понимания откуда я, желания не возникло. Земная жизнь мне нравится. Ощущение плотной длинной дороги. Приятное узнавание и уверенность. Навсегда? Как пойдет!