Путешествие с тётушкой

     Оказывается среди способов развеяться, кроме как “еда; алкоголь; спорт; секс; баня и кальян”, существует и такой. Способ экстремальный, сразу предупреждаю.
     Взять билет и уехать в совершенно незнакомый город. Не важно, что вам там ничего не нужно. Чем бессмысленнее цель, которую вы ставите, тем лучше результат. А мне результат теперь известен по опыту.
     Все прежние проблемы по возвращении, будут казаться вовсе не такими существенными. И, несмотря на то, что гарантированно устанете как собака, через некоторое время почувствуете главное - то, что раньше считали рутиной жизни, уже не кажется скучным и даже способно вас радовать своими многочисленными плюсами.

     Меня, конечно, к этому вынудил другой человек, заметно старше, а именно моя тетушка, которая внезапно собралась ехать неизвестно куда и неизвестно зачем, только потому, что там типа её родина (и что?).
     Когда уговоры не подействовали, я собралась было махнуть рукой, но... отпустить это существо одну в чужой город? А потом казнить себя за то, что смогла это сделать, прекрасно понимая - потеряться, заблудиться, попасть под машину она способно с той же неизбежностью, с какой любое тело (особенно её) повинуется закону притяжения (для нее – притяжения несчастий)

     И вот я уже в Киеве – с 9 утра до 6 вечера.
     Киев. Солнечный день. Жёлтые деревья и голубое небо. Сидя в поезде, я утешала себя тем, что увижу Печерскую лавру, посижу на скамеечке где-нибудь на Крещатике, а затем может быть и в уютном ресторанчике.
     Наивно. Я не знала свою тетушку. Действительность превзошла все ожидания. Я носилась вслед за ней по какому-то дикому маршруту, с постоянными рывками и ускорениями, по каким-то Богом забытым местам – от церкви к магазину, затем к рынку, от рынка опять в церковь...
     Батюшка в рясе, продавцы в грязных фартуках, какие-то служащие и опять продавцы с которыми тётушка заранее спорила в долгих мысленных дебатах и всегда побеждала.
     В реальности же ей подсовывали всякую гадость, которую я постоянно с уговорами вытаскивала из её рук и клала обратно на прилавок. В каком-то подвале, который видимо показался тётушке модным бутиком, на меня пытались напялить наряды времён моей бабушки с уговорами и причитаниями – «как же тебе это идёт!» и с искренней обидой по поводу любого моего отказа. Она же готова потратить на меня всю свою пенсию… в довершении ко всему со слезами на глазах она шептала «ты меня не любишь»
     Впервые в жизни я почувствовала себя мужчиной, сопровождавшим даму в её крестовых походах по модным магазинам. Как же я теперь их понимаю! Как же я теперь буду к ним снисходительна! Впрочем, такие клятвы ничего не стоят и действительны только в момент произнесения. Теперь, вновь оказавшись среди мужчин, я, разумеется, беру их обратно.

     В голове ещё дикая толкотня, шотландцы идущие в килтах по Крещатику, бомж, загораживающий дорогу, бормоча «Эх, мужики – ни воровать не умеют, ни работать не хотят».  И над всем этим парит блаженно озабоченный лик тётушки.

     Потом четырехчасовое прохождение таможни, которое началось почти сразу после Киева и закончилось, чуть ли не в том самом Бобруйске. Таможенники, с изумлением и подозрением рассматривающие содержимое тётушкиной сумочки – несколько разноцветных шарфиков, узелок с «родной землёй», сто грамм украинского сала, увядшую розу и пластмассовую бутылочку с резко пахнущей жидкостью, назвать которую тётушка отказалась, а таможенники не решились попробовать. Когда и как это всё оказалось в её сумочке? Я не знаю. Не уследила, не доглядела.

     Замешательство таможенников, показалось тётушке оскорбительным, и она начала отстаивать свои гражданские права. Выступила по ходу за свободу передвижения товаров, услуг и капиталов для честных пенсионеров.
Короче, тетушка вступила в спор, а это всегда чревато последствиями. В результате моих уговоров, мы с трудом остались в вагоне, а не в полночь на каком-то мрачном, затерянном в лесах партизанском полустанке, ибо она всерьёз собиралась осуществить свою угрозу: «Если вы, юноша, будете так себя вести, я покину этот поезд навсегда».

     Господи, как далеко могут завести родственные чувства. Особенно географически.
     Как хорошо дома! Как я всех люблю! Взгляд и чувства обрели столь желанную свежесть. Дня на три.