Карниз

 Белый карниз в закатных лучах солнца приобрёл оранжевый оттенок. Кэти захотелось посмотреть на то, как на нём будут выглядеть её ноги, поэтому, не долго думая, она уселась на подоконник, и закинула ноги на оранжево-белую плоскость. Её стройные девичьи ноги смотрелись очень даже изящно. «Как долго они будут оставаться такими красивыми?» - подумала она. Красота ведь штука далеко не вечная, а очень даже временная. Если всерьёз задуматься над этим вопросом, то становится понятно, что девушка приобретает красоту приблизительно к шестнадцати годам, затем окончательно расцветает к двадцати, а после двадцати пяти начинает тускнеть и увядать, словно сорванный цветок. Сколько же выходит живёт красота? Всего лишь девять лет? Это было слишком мало, что бы успеть полностью насладиться и упиться ею. «А каково интересно женатым мужчинам?» - подумала Кэти. Что происходит у них в душе, когда их ещё совсем недавно красивые жёны вдруг начинают полнеть, терять гибкость и упругость своих тел, а когда-то изящные изгибы лиц вдруг портят морщины. Как меняется мужское восприятие в следствии таких преображений? Перестают ли они любить своих жён, или продолжают любить за счёт того, что помнят какими они были? Но если так задуматься, то становится понятно, что человек, которого мы знаем - это всегда тот, кем он был какое-то время назад, ведь люди постоянно меняются, они постоянно стареют. Эта мысль не давала юной Кэти покоя. Девушка не хотела терять свою красоту. А она в свои семнадцать была необычайно красивой. Кэти принадлежала к таким девушкам, которые, с какой стороны и в какой момент на них не посмотри, всегда будут немного разными, но каждый раз одинаково сильно притягательными. Её красота словно бы перетекала постоянно , с каждым её движением, в какие- то новые формы. Вот, Кэти лёгким небрежным движением руки откинет со лба прядь волос, и красота её пойдёт одной волной по волосам, а другой по изгибу руки от кончиков пальцев до худого плеча. А вот она задумчиво поднимет голову к небу, словно бы желая там что-то увидеть, и тогда красота её переместится на бледную шею, а  с нее и куда-то ниже.
 Кэти достаточно рано заметила то, как парней привлекают самые разные её движения. Она уже давно научилась захватывать их взгляды в капканы своего тела. Лёгкая, как будто ничего не значащая улыбка уголками губ, не слишком сильная, что- бы не было видно зубов, но и не скупая; беглый, но не слишком быстрый взгляд лисьих карих глаз и небольшое движение головой, так что бы её рыжие волосы немного, словно заманивая, колыхнулись. У Кэти был достаточно большой арсенал подобных приёмов, однако отыскать среди них хоть один откровенно пошлый было бы невозможно. Кэти действовала со вкусом, преподносила свою красоту легко и ненавязчиво, позволяя другим домыслить её, достроить в своей голове, ведь у каждого свои представления об идеале.
 Сейчас, глядя на свои ноги, она знала, как правильно расположить их на карнизе для должного эффекта, но это было ни к чему, ведь увидеть её могли разве что птицы. Достав из кармана сигарету, Кэти покрутила её в пальцах. Больше всего в курении ей нравился момент, когда сигарета уже в пальцах, но ещё не закурена. Это самое интересное. Когда же происходит щелчок зажигалки или же чирк спички всё волшебство кончается, потому что сигарета уже горит. Хотя, возможно, это все просто глупость, подумала Кэти, и подожгла кончик сигареты. Небольшой язычок пламени быстро лизнул закрученный в бумагу табак и он начал тлеть. «Интересно», - подумала Кэти, - «все говорят, что сигареты убивают людей, но в сущности это же мы убиваем сигареты. Сжигаем их, втягивая в себя их души. Дешёвые сигареты без фильтров, которые обычно курят старики или бедные - это низший класс, обычные работяги с заводов. Бюджетные, но уже более - менее приличные сигареты - это средний класс. Сигареты подороже, табак которых пропитан ароматизаторами вишни или кофе - интеллектуалы и творческие люди, а сигары - олигархи и президенты. Однако как бы сильно не разнился их статус, и те и другие сигареты скуривались и оставался от них лишь окурок. Так что, это мы убиваем сигареты.»
 Кэти посмотрела вниз. Что-то потянуло её туда, но это была не сила притяжения. Взгляду её открылся тихий провинциальный дворик, со стандартным десятком машин припаркованных не там где надо и детской горкой. Возле горки, в песочнице копошился мальчик лет восьми. В руках у него была зелёная лопатка.
Кэти подумала о том, что красота - это своеобразная гравитация. Чем больше масса космического тела, тем большей гравитацией оно обладает, а в случае с людьми, сила гравитации зависит не от их массы, а от того какой красотой они обладают.
 Когда девушка выбросила оставшийся от сигареты окурок вниз, карниз из оранжевого стал красным, виной тому было солнце, которое уже почти что скрылось за горизонтом. Окурок упал на асфальт.
 Кэти подумала о том, что будет, если она вслед за ним тоже упадёт. Ей почему то представилось, что в таком случае мальчик донесёт её до песочницы и похоронит прямо там, вырыв ей предварительно небольшую яму своей зелёной лопаткой.
 Кэти немного подалась вперед, совсем чуть-чуть, но этого было достаточно, для того, что бы металл под ней предательски дрогнул. Не долго думая, она, оперевшись на руки, продвинулась ещё дальше и оказалась почти на самом его краю. Девушка сместилась всего лишь на пару сантиметров, но этого было достаточно для того, что бы улица внизу преобразилась. Всё как будто бы вытянулось, стало каким-то иным, пространство приобрело, казалось, дополнительный объём. С этим объёмом пришло и странное чувство тошноты подкатившей к горлу. Пульс девушки участился, сердце быстро забилось в груди. Заворожённая этой, вдруг открывшейся ей красотой, Кэти присвистнула. Мальчик, копавший что-то в песочнице, оглянулся, затем, задрав голову, увидел Кэти. Он испуганно открыл рот и вскрикнул. Девушка сидела на самом краю, дрожащего под её хрупким телом карниза. Мальчик был напуган этим, и одновременно очарован её смелостью.
 Тут в дверь за спиной Кэти раздался стук. Мама что-то рано вернулась домой с работы подумала девушка. Слезать с карниза ей совершенно не хотелось, однако из-за этого стука, ощущение волшебства было утеряно. «Ну и ладно» - подумала Кэти, -  «зато мама обещала купить мне мороженное, а это тоже неплохо». Опираясь на руки она полезла обратно в окно. Мальчик продолжал смотреть за ней, при этом почему -то прижав свою лопатку к груди. Глаза его от волнения заблестели, а рот немного приоткрылся. Такое выражение лица обычно бывает у детей, которые вот-вот разрыдаются.
- Привет! - Ласковым голосом крикнула ему Кэти, что-бы приободрить ребёнка и исчезла в проёме окна.
 Ночью мальчик долго не мог уснуть, а когда ему это наконец таки  это удалось, он увидел сон, в котором он снова вернулся на детскую площадку. Мальчик смотрел на девушку, сидевшую на карнизе. Она крикнула ему: «Привет!» и полезла в окно, однако, дрожащий под ней подоконник , вдруг со страшным грохотом обломился, и юное красивое тело полетело вниз. Но больше всего мальчика напугало не падение девушки, а то, что падая, она смеялась. Когда хрупкие ноги её коснулись асфальта, мальчик проснулся от своего крика. Последнее, что он увидел, когда глаза его были закрыты - это ломающиеся ноги из которых хлынула кровь, и они уже не были так красивы.