Последний соблазн 100. 28 марта

100. 28 марта

Москва

     Наконец-то ты пришел ко мне спокойный, умиротворенный, как пишется, «с улыбкой на устах». И я выспавшаяся, не взвинченная, слегка задумчивая. Видишь ли, Виллиам, вчера курьер привез тираж твоего сборника стихов о театре и сонетов ко мне, даже раньше срока. Качество собственной верстки хорошее и досадная опечатка «двери» вместо «звери», полный сюр получился по смыслу. Глаза не режет, но я-то знаю первоначальное значение. Впрочем, ладно, хватит корить себя, пробная печать в десять экземпляров. Исправлю и тогда отдам еще раз в печать вместе с книгой твоей прозы. Тоже сама сверстала на «ридеро», надо вычитать и не раз, чтобы уже не оплошать. Книгу ждут твои поклонники. Ты заглядываешь через плечо, улыбаешься невозмутимо, словно тебе по вкусу «очепятка». Я оборачиваюсь к тебе, но ты не спешишь взять книжку в руки. Тебе все нравится, тебя забавляют мои переживания. Ты удивительно светел, тебя молодят седые кудри, они стали еще пружинистей и жестче. И еще, ты перестал носить очки, это здорово, но непривычно, я не уверена, что ты увидишь мелкие детали. Я все еще пытаюсь как-то оправдаться и сама не понимаю, как я пропустила, считывая pdf-файл.
- Да ведь только потому, что на экране, хоть и крупно, но слепну, глаза устают. А работал бы принтер, распечатки привычней и легче читать.
     Ты все еще молчишь, любуешься моей суетливостью. Я рада, что тебе лучше, получается, что на дачу ты не ездишь. Таблетки-таблетки, уже никак без них... Но выглядишь ты очень вдохновенным. Готов ответить на мои вопросы по согласованию правок в прозе твоей и моей. Роман дописан и почти отредактирован. Один вопрос меня сильно волнует, никак не могу решить, обозначать ли редакторство и иллюстрации собственным именем или спрятаться под псевдоним? Ты пожимаешь плечами. Это не безразличие, но мои переживания тебе кажутся пустяшными. Ты осматриваешь книжные стеллажи, радуясь и удивляясь находкам, одобрительно взглядывая на меня. Тебе нравится моя новая квартира, а я никак не привыкну к ней. Все-таки там, в пещере поэтического убежища мы были молоды и счастливы. Незабываемо. А здесь? Да, конечно, все с иголочки и словно чужое.
- Необжитое, еще необжитое. И новая мебель пахнет фенолом. Поэтому и кошмары снятся, - успокаиваешь меня. – А что было, быльем поросло.
- Нет, там газон разбили, там, где дом стоял, - невпопад сетую я.
     Ты захлопываешь очередной том, словно собрался уходить. Конечно, ты волен уйти, но, если не хочешь на компьютере просматривать тексты, так хотя бы скажи, что делать с именами в романе? Всю жизнь мы их скрывали, мне неудобно скрывать соавторство, но твоя щепетильность ради детей, мне понятна. Но дети взрослые, для нас всегда заняты, им всегда некогда, да и мы сами были такими, мало родителям внимания уделяли. Но с другой стороны у них иного времени (интенсивного) не будет. Наше дело ждать...
- А что нам ждать, Вилл? Могу я в примечании указать на реальные имена? Ты мне разрешишь?
- Можешь, конечно. Я всегда знал, что ты не нуждаешься в редакторе и корректоре. Я тебя и не учил этому. Указывай все источники и лица, какие сочтешь нужным. Это правильно.
- Но ты всегда возражал! Всю жизнь с оговоркой, что нет у любви имен, лишь тайные тропы.
- А их бесчисленное множество, знаю. Я могу приходить к тебе, когда очень нужно. Не от скуки, конечно, сама понимаешь. Ты всегда все понимаешь раньше, чем я хочу сказать. Это страшная сила, замечу вам, Мадам Лючия де Ламмермур. А что, очень милая опечатка, новый смысл или скрытый проявился.
- Мы должны что-то решить: сокращать подробности или давать сноски и примечания для очень любопытных?
- Делай сама, увидишь, как лучше будет получаться. Все это мелочи, не имеют никакого значения. Мне все нравится, просто нет слов, вот и наслаждаюсь молча. Ты хотела услышать мое официальное мнение? Я не возражаю, Лючи, пустые опасения.
- Правда-правда?!
     Я не верю своему счастью, кидаюсь закружить тебя в объятьях и просыпаюсь счастливой. Ты приходил! Ты не мог бросить меня в недоумении. Раскрытая книжка сонетов лежит на соседней подушке. Не думаю, чтобы кошки скинули ее с тумбочки, совсем не помялась. Ты был рядом. Я еще помню твое бесстрастное дыхание у меня на плече. Точно, вот она опечатка! И ты даже не расстроился, что радует. Что ты сказал? Что даешь мне зеленый свет откровенности? Фантастика! Спрашивайте – отвечаем!
     Рука привычно тянется за часами, удостовериться: пора вставать или еще можно наслаждаться впечатлением от нахлынувших чувств. Попалась брошюрка с акафистом, выпал календарик- закладка. Пришлось взять очки, чтобы рассмотреть пометки. Ах, вот оно что… сороковой день давно прошел, а я все читаю акафист о единоумершем, о тебе, Виллиам. Ты приходил, чтобы я не утруждалась более, у тебя все в порядке, ты доволен тем, что успокоился. Мятежная душа упокоилась, остальное не имеет значения. Я поняла тебя: смерти не существует, и это давно записано, чтобы человек не боялся жить так, как душа просит. Дух витает, где хочет, вот и свиделись. Для счастья всегда не хватает жизни. А жаль.

15.06.20