Женька. История одного одиночества

Женька была моей соседкой. Внешне она была хороша, цветущая, голубоглазая, жизнерадостная и яркая. Всегда одета со вкусом, аккуратная, ухоженная молодая женщина. На работе, судя по ее рассказам, она была успешным старшим юристом. И только начальник не давал ей дышать и был фактически основной преградой для успешного роста до кресла начальника. Из семьи у Жени был только сын, которого она воспитывала одна. Да и она сама выросла одна. Родители работали инженерами на одной фирме и много времени проводили в командировках, тогда Женька была предоставлена сама себе. Родители вместе погибли пи аварии автобуса по дороге в командировку. Женю вырастила бабушка, мать её отца. Ида Марковна, бабушка Женьки, не без сокрушений об утрате рьяно взялась за воспитание 11-летней девчушки, так отчаянно разбалованной отцом. Надо отдать должное ее бабушке-Женька закончила школу с золотой медалью, поступила в институт на юридический, « без блата», чем очень гордилась Ида Марковна, нарочито подчеркивая данный факт при каждом удобном случае в разговоре. Ида Марковна научила Женьку строго планировать своё время, успевать и на фехтование, и на фортепиано, которое она в последних классах школы просто презирала. Женя с бабушкой ни в чем не нуждались, так как от родителей остались приличные накопления на сберкнижках и золото. Мама Жени, Арина Александровна, была внучкой известного ювелира и прекрасно разбиралась в украшениях, очень любила их, и не стеснялась просить их у мужа. А ее муж, Аркадий Михайлович, по совместительству Женькин отец, будучи начальником отдела какого-то конструкторского бюро, имел хорошее жалование и мог себе позволить время от времени порадовать жену « очередной безделушкой» . Мама Жени, принимая очередной подарок, искренне радовалась и не забывала напомнить мужу, что рано или поздно это все достанется его любимице, единственной дочери, « его Женьке». Но вернёмся к Жене.
Жили Женя и бабушка в прекрасной квартире, ни в чем не нуждаясь. Но бабушка, появившись в доме в момент похорон,в дождливом сентябре,  будто завела в нем новые порядки. Женьку она, в отличие от родителей не баловала. Завела новый распорядок дня, где у Жени появились домашние обязанности, в доме появились домашние пироги и паровые котлеты, овсянка на завтрак и ненавистные Женьке голубцы и винегрет. Бабушка отдала Женю на фехтование, которое, по её мнению, развивало в молодой девице грацию, внимание, и ум.
В общем, спасибо бабушке, которая вывела баловство и заполнила жизнь смыслом, книгами, обязательными вечерними разговорами и длинными прогулками в выходные. Но Женька, не смотря на всю любовь и заботу бабушки, росла с ощущением одиночества. Ей очень не хватало мамы, но ещё больше отца, который безумно любил ее, баловал и понимал, казалось с телепатической точностью. Она, взрослея, все чаще вспоминала, как играли с отцом в шахматы, и пили чай с бутербродами в зале пока ждали маму из парикмахерской. Бегать с едой в зал бабушка не позволяла. Но когда становилось совсем грустно, Женя шла в зал и садилась за стол с шахматной доской, выдвигала ящичек под столом и расставляла фигуры. Ей казалось, от них пахнет одеколоном папы. Тоску по маме она снимала открывая ее шкаф с красивыми платьями. Она не позволила бабушке убрать их. Не хватало только одного- самого любимого, в котором похоронили маму. Туалетный стол мамы с духами и прочими богатствами переехал в комнату Жени. Украшения бабушка, пригласив ювелира, переписала, оценила, и поместила на хранение в ячейку банка.
Так они и жили: Женя и Ида Марковна. Женя превратилась в очень красивую молодую девушку, повод для гордости своей бабушки, столько сил вложившей в ее образование и жизнь. Ида Марковна действительно считала успехи Жени поводом для личной гордости. Но Женьке эта милая и строгая старушка, комплименты говорила крайне редко, хотя и могла бы, но боялась испортить педагогический эффект. По это причине, мне кажется, Женя и выросла такой, несколько недооценённой, не умеющей оценить свой труд по достоинству, считая что ее знания, это « ничего особенного», а вот «какой-то там какой-тович» вот он гений....
Но жили Женя и Ида Марковна дружно, без криков и столкновений прошли подростковый возраст Женьки, первые отлучки на дискотеки, первые знаки внимания от мальчиков. Разве что Ида Марковна, когда Женя поступила на первый курс института, заставила ее не слабо поволноваться, старушка попала в больницу с сердцем. Не инфаркт, конечно, обошлось. Но Женя была напугана, как тогда, в 11 лет. Ее просто пронизывал леденящий страх, страх снова остаться одной. Просидев дома неделю , исправно мотаясь ежедневно на другой конец города к бабушке в больницу, Женька вдруг внезапно прониклась самой тёплой и нежной заботой к этой ворчливой и властной женщине, которую ранее не испытывала. Она принимала ее как неотвратимый факт м необходимость для жизни дома, чтобы не попасть в детдом с того самого появления на похоронах ее родителей. Просто так было надо. И только Ида Марковна знала, сколько сил потребовалось, чтобы оставить Женю дома. Ида Марковна с упрямством мула год обивала пороги опек и судов, ограждая Женю от этих бед. Ведь на момент становления опеки над девочкой, Иде Марковне было 68 лет. Но она отстояла свою внучку. С тех пор прошло 8 лет. Женю не радовала перспектива вновь остаться одной и она, проигнорировав ворчание Иды Марковны, взяла всю заботу о доме в свои руки: сама ходила на рынок за продуктами, в аптеку и строго следила за приемом лекарств своей ворчливой подопечной. Женьке приходилось не просто: успевать учится, заботиться о бабушке и подрабатывать в конторе рядом. А ведь хотелось встреча с друзьями и подругами, посиделок в кафе... Женьке ведь всего 19! Мне в тот момент исполнилось 24. И именно на своей свадьбе я познакомила их- Веселую, яркую жизнерадостную Женьку и взрослого серьезного, временами угрюмого Бориса. Борис принял пылкую влюблённость молодой девушки как нечто само собой разумеющееся.Он был старше её на 10 лет, избалован женским вниманием и пока что ни одной женщине не удавалось довести его до ЗАГСА. Женька же, напротив, влюбилась, и с упоением прожужжала все уши подругам о том, какой Боря замечательный, приписывая ему лишнего. Боря приезжал раз в неделю, они вместе с Женей выезжали в кино, ходили на выставки, несколько раз в рестораны. Он познакомил Женю со своим окружением. Женя пригласила его домой, чем вызвала недоумение старушки. Ида Марковна весь ужин пристально изучала избранника внучки, была предельно вежлива и учтива, но не более. Она рассказала несколько дежурных историй, чтобы поддержать разговор. Но до показа семейного альбома так и не дошло, а ведь она его приготовила заранее. Из всего этого можно было сделать лишь один вывод-Борис ей не понравился. Ещё больше ей не понравилось появление в доме собаки, мальтийской болонки, которую подарил Жене Борис. Несимпатия только усилилась. Собака была настырной, шумной, наводила беспорядок, а Иде Марковне хотелось чистоты и покоя. В последнее время, не смотря на приём лекарств, она чувствовала себя плохо все чаще и чаще. Но беспокоить Женю она не хотела. Девушка была поглощена любовью к этому мужчине, училась, работала и полностью заботилась не только о себе, но и о бабушке. Женька сама не заметила, как все скрутилось в плотный канат, не успевала перевести дыхание. Дом, бабуля, учёба, работа, Борис и Момо( так она назвала свою любимицу) Молодость кружит. Лето, сессия. Женька стала задерживаться  с возвращением домой, перестала контролировать приём бабулей лекарств по графику, все чаще оставляя их  приём под честное слово Иды Марковны. И вот, в один из дней, возвращаясь после отлично сданного экзамена домой, заскочив по пути в кондитерскую за углом за любимыми эклерами бабули к чаю, она почти в припрыжка возвращалась домой. Борька был в командировке, большинство подруг умотали на дачу. Свою дачу бабушка продала годом ранее, когда пришло время Женьке поступать в институт. Этот вечер  как никогда лучше походил для тихого семейного чаепития с бабулей. Но все испортила карета скорой у крыльца. Женьку захлестнула тревога, она в несколько секунд рванула на третий этаж, внутренне умоляя: « только не к нам-только не к нам» Двери квартиры были распахнуты, в нос ударил запах лекарств... Женя отодвинула в сторону соседку тетю Тосю, увидела бабушку, которую усаживал в каталку доктор. Медсестра что-то второпях объясняла ей, но все было как в тумане. Бабушка успокоила ее: « Женечка, детонька, ты не волнуйся, я как тогда, на недельку. Ты только не катайся ко мне каждый день! У тебя экзамены. А у меня обойдётся все. Вот увидишь!» Не обошлось. Вечером поздно Женя вернулась из Кардиологии от Иды Марковны, а утром позвонили и сообщили, что  ее не стало. Все как в тумане поплыло.... Не помня себя она дошла вдоль стены до тети Тоси, захлебываясь сообщила ужасную новость... Больше Женька ничего не помнила. Соседка хлопотала с похоронами.Женя запомнила только один момент. Как тогда, в 11 лет, она берет ком земли и даёт в яму, где лежат ее самые родные и дорогие люди, она снова хоронит полжизни. Борька на похороны не пришёл. Написал смс: « Соболезную. Держись! Приехать не могу, отправили в командировку надолго. Приеду-позвоню. Целую» Прислал большой венок, перевёл на карту десять тысяч рублей.
Дома наступила леденящая тишина и пустота. Утром Женька выводила Момр на прогулку. В обед с ее собакой ходил гулять сын тети Тоси Владик, вечером Женя шла с Момо на прогулки и попутно в магазин. Прошло больше месяца такой затворнической жизни. Иногда по инерции она встречалась с Ритой и Олей, пили кофе, обсуждали жизнь, мальчиков. Женя все больше молчала. Потом возвращалась домой, где ее ждала Момо, садилась в бабушкино кресло, брала собаку на колени и сидела в полной тишине. В один из вечером эту пустоту и тишину нарушила тётя Тося: « Женечка-тут вот дел бумажных накопилось. Бабушка покойная твоя раньше этим занималась, а сейчас то кроме тебя и некому.» Соседка протянула Жене толстую пачку счетов, писем, телеграмм и уведомлений. Все телеграммы с соболезновало ями Женя прочитала и выбросила, квитанции оставила на завтра- надо зайти и оплатить. Было письмо бабушке от подруги детства, живущей в Китае. Она прочитала его на одном дыхании, так красиво бабушка Сима, так называла ее Ида Марковна, писала о цветении местных садов, о жизни, о том, какие они обе молодые были... Далее Женя открыла другой конверт, из которого следовало, что селе Брусяново Пионерского района сгорел их дом. Но бабуля же год назад продала дачу... Ничего не понятно. Какой дом? Откуда? Были фото. Пожарные машины, снятый забор, торчащая труба печи, обуглившихся резные ставни. Женька напрягла память. Всматриваясь в фото с пожара, она начала припоминать, что была в этом доме когда-то давно. Они с мамой ездили на электричке, потом шли по жаре ещё с километр от станции до села.
Кажется, Женьке тогда было лет 5 или 6. Это был дом родителей Арины Александровны, ее мамы. Да, мама ей рассказывала, что бабушка и дедушка умерли практически через год друг за другом. Сначала заболела бабушка, а после похорон дед затосковал и через год не стало и его. Это была их дача, где они жили только летом. В соседнем городе у них была квартира, которая раньше была ювелирной мастерской ее прадеда. Интересно, почему бабушка Ида никогда ничего ей об этом не говорила? Раньше сама смотрела за квартирой и дачей родителей, потом, наверное, Ида Марковна. Женька вспомнила и ту квартиру, куда они с мамой ездили, красивые гобелены на стенах и большой диван, и странную люстру на потолке... Вспомнила Женька и то, как босая бегала по широким темным половицам на даче, как играла в прятки с соседской Аленкой, как они втихаря забирались на печку, как нашли в сенях большой сундук, раздобыли колюсь и примеряли по очереди красивую шляпу и бумы, и старый, пахнущий странно сарафан... На Деню нахлынули воспоминания. Появилось множество вопросов. Она пошла в комнату бабушки, из-под матраса вытащила ключ от секретера, за которым раньше работал ее отец, если оставался дома. До позднего вечера Женя разбирала бумаги бабушки. Впервые в жизни ей не докучало одиночество. С интересом она пересмотрела семейные фотоальбомы. Раньше они раз в год добирались до них с бабушкой. Пили чай, бабушка много и интересно рассказывала о жизни папы, когда он был маленьким, иногда плакала... Было поздно, но она свежесть позвонила в контору, предупредила, что ее не будет неделю по семейным обстоятельствам. Надо ехать! А иначе когда? Через три недели начнётся учеба. И так один экзамен ей разрешили перенести в связи с похоронами. Утром они с Момо собрались и поехали на Вокзал. Дорога обеим далась трудно. Момо укачало, она скулила и пускала слюну. Жене тоже было дурно. Странный для августа зной. Едва выйдя из электрички Момо вырвало, Женю тоже следом за Момо. Потом они с Момо добрели до села. Ноги довели Женю до дома предков почти интуитивно. Ставни заботливые сельчане заколотили, забор, разобранный для проезда пожарной машины, так и лежал в стороне, крыша колодца была сбита, на дверях дома висел замок, мало от чего спасающий, так как крыша обвалилась, а со стороны бани особо шустрым искателяминаживы не составило труда залезть в дом. Женя пошла до соседки. Там раньше жила Аленка и четыре ее брата. Соседский дом совсем не изменился: синее высокое крыльцо, желтые наличники окон, та же береза и тяжелая калитка с расписными петухами. Женя отворила калитку, Момо проследовала за ней. На крыльцо, как из шкатулки высыпала детвора. Два-Три-Пять! Самая маленькая рыжая веснушчатая девочка напомнила Жене Аленку, с которой они в детстве играли в прятки. Странно,- подумала Женя,- в 21 год столько детей...Алена была старше ее всего на год. « Мама дома?» - спросила женя. Девушка показала пальцем в сторону дверей, подскочила, взяла Женю за руку и повела в дом. В доме не встретила молодая женщина, красивая, высокая, стройная, с длинной огненной косой. Подружки детства сразу узнали друг друга. Оказалось, что вся шумная орава ребятишек-дети старшего брата Алёны. А у неё самой только Лера, девочке всего 3. Аленка рано родила ее. Первая любовь. Родители мешать не стали и Алена со Стасом поженились, когда Аленке было 18, а Стасу 22. Парень он был хороший, жену и дочку обожал, трудился в лесу, чтобы всем обеспечить. Но год назад Алена овдовела. Стаса прибило сосной на заготовке. Алена присматривала за детьми брата, тот заботился о них с Лерочкой.
Алена рассказала, что не сладко жить в чужой семье, хотя это родной брат.
Так, за чаем у Алёны Женя узнала, что дом ее прабабки и прадеда Ида Марковна сдавала. А прежде чем сдать она его застраховала. Этот факт знали все сельчане и недоумевали, зачем это было делать, ведь это дорого и никогда может не потребоваться. Но Это очень было похоже на бабулю. Те, кто снимал, приезжали раз в неделю отдохнуть, не обходилось и без выпивки.Вот, выпивая кто-то из них и уснул с сигаретой. Одного вытащили, другой сам выполз. Нужно было идти в сельскую управу за справкой о пожаре, ущербе, потом ехать в страховую.Но сил у Женьки не было. Аленка пристроила ее на ночь к бабе Клаве, одинокой старушке лет 85. В избе бары клавы пахло пирогами, в углу висели иконы, полкухни занимала Русская печь, стояли чугунки и весь дом напоминал вышитый рушник. Баба Клава напоила ее чаем с брусничными пирогами и ржаными картофельными калитками. Постелила ей в дальней комнате на высокой деревянной кровати. Момо пристроили рядом на сундуке. Женя, едва обняла душистую крахмальную подушку с васильками в углу, тут же провалилась в сон. Ей снилась бабушка Ида, деловая, в шляпке и пальто, в весеннем парке на прогулке...
Проснулась Женя под щебетание птиц, от внезапно пробивающегося сквозь занавеску настырного луча утреннего солнца. Тут же следом за хозяйкой подскочила Момо. Они прошли на кухню. Баба Клава уже не спала. Усадила Женю пить чай, отсыпала в миску творога, поставила на стол кувшин молока. И пироги. Есть совсем не хотелось, видимо с вечера насытилась. Но из вежливости Женя съела немного творога, один пирожок с чаем. Молоко не понравилось ей. «Так ведь козье,»-  объяснила баба Клава- « на любителя, детонька.» Момо справилась с молоком с радостью. Женя поблагодарила гостеприимную старушку и они с Момо пошли решать неотложные вопит я по дому. День был жаркий, в Управе не было никаких кондиционеров, село же. Почти до вечера Женя провозилась в Управе с документами. Хотелось есть,  однолошадный от духоты... Но все устроилось очень удачно. В. течение месяца страховая выплатит за дом деньги и сама будет взыскивать их с виновных. К вечеру Женя вернулась в дом бабы Клавы, та уже заждалась девушку. На столе снова были пироги, томленая в печи картошка и золотилась на противне рыба. Оголодав за весь день, Женя уплетала за обе щеки. Потом, привыкшая решать все на городской манер Женя, хотела было заплатить бабе Клаве за постой, на что старушка стала ругаться. Денег не взяла. Условились, что Женя посылкой пришлёт старушке недорогую антенну для телевизора, ведь старая совсем не ловит и сериалы смотреть вечерами скорее мешает. Женя оставила свой адрес и телефон, они обнялись на прощание. «Такая душевная бабуля», - думала Женя, топая на станцию с Момо. По пути привернули к Алёне, оставили адрес и телефон, договорились больше не теряться. Два часа, проведённые в электричке до дома Женя вспоминала время, проведённое в деревне, Аленку и Лерочку, бабу Клаву. Вроде чужие люди, но таким теплом от них веет, такой простотой и душевностью. К горлу подступил комок, дома никто не ждал, только пустое кресло Иды Марковны и любопытная, вечно хлопочущая,, как наседка, тётя Тося. По дороге с автобусной остановки Женьку и Момо застал дождь, но это ничуть не испортило им настроения и впечатления от поездки. В дверях квартиры торчал букет и записка: « Приходил, не открыла, не дождался. Прости! Целую, Боря!» Женя недоумевала. И что значит это Прости? Достала из сумки мобильный- ясно, разрядился. Прихлебывая чай поздно вечером, Женя любовалась букетом. Прекрасные кремовые чайные розы и белые герберы. Боря знает, как ее порадовать. Она набрала его, но телефон молчал. Созвонились на следующий день, договорились встретиться после работы.
Приехал какой-то другой, обновлённый Борис. Рубашку и брюки сменил на спортивный костюм и футболку, классические ботинки сменили дорогущие кроссовки. Даже стрижка и одеколон были другими. Женька очень была ему рада. Раскрашивала про командировку, про планы. Все разглядывала его в новом имидже. Он отлично выглядел, пусть и непривычно. Они посидели в кафе, прогулялись по парку. Женька все ловила его взгляд, прижималась ближе, брала за руку. Боря довёз ее до дома, наговорил комплиментов, из багажника вдруг возник огромный букет роз. Женька была вне себя от счастья, сердце просто трепетало. Какой же он молодец! Все то у него получается, фирма его друга получила контракт в Москве... Они так любят друг друга... Женя предложила ему зайти. Он довёл Женю до дверей квартиры, занёс тяжелённый букет. Женька побежала в ванную набирать вазы водой. А Боря все стоял в дверях. « Женя! Послушай меня!»- вдруг резко оборвал ее хлопоты Боря. « Девочка моя дорогая! Мы не сможем больше встречаться. Я переезжаю в Москву. Я женюсь! Так нужно для карьеры и бизнеса!» Женя остолбенела. Дальше он нёс какую-то ерунду, что все будет хорошо, что она умница и что и без него у неё все будет отлично... А Женя стояла и молча, не реагируя, слушала... Потом Борис, устав от собственных оправданий, просто вышел и закрыл дверь. Час Женька ревела от боли, словно от удара поддых. Потом нашла у бабули валериану, накапала себе, попутно написала Алёне в Брусяново, что Боря ее бросил и женится на другой. Аленка отправила смешную картинку с козликом. Это заставило Женьку улыбнуться. Но не отпустило. Потом она переслала такую же смс мне и Рите с Ольгой, институтским подругам. Я примчала прям в тапочках и пижаме. Обняла ее, заварила чай, достала бальзамичик Иды Марковны из шкафа и пару ложек ливанула в чай Женьке. Я сбегала до  дома, попросила маму уложить  Славика, отпросилась на часок, прихватила плитку шоколада и початую  бутылку коньяка. Пригубив коньяка, Женька стала разговорчивее, чуть повеселела. Я отвлекала ее разговорами до прихода девчонок, говорила ей про продажностью мужиков, про большую разницу у них с Борисом, про то, что ее бабушке он сразу не понравился. Одним словом, усиленно принижала достоинство ее обидчика, скорее даже ровнялась с землёй его культ. К моменту приезда спасательной бригады в лице Оли и Риты Женька временами даже смеялась, припоминая его конфузы и самые нелепые ситуации. Сдав пост девочкам, я пошлепала домой. Не забыв написать бывшему мужу, то он кошелёк и дружки у него такие же.
Вечером следующего дня Женя гуляла с Момо, а я со Славиком в коляске. Женя выглядела чуть лучше. Я уговорила ее пройтись до магазина, она согласилась. На обратном пути зашли в кондитерскую, я купила пару слоек, а Женька коробку эклеров.
« Смотри, не злоупотребляй,- шутливо заметилла я- , а то не успеешь опомнится, как разгонишь пышными щеками всех кавалеров!» Женька сморщилась и выдавила улыбку:  «Некогда мне с кавалерами, работать надо, ещё в сентябре пересдача экзамена.» Следующая истерика случилась у Женьки через две недели. Она прибежала ко мне домой после обеда, чуть Славку не разбудила. Вся в слезах она неразборчиво сквозь всхлипывания объяснила, что беременна. И что Борис слышать ничего не хочет об этом. Перевёл денег на аборт и просил больше не портить ему жизнь.
«Какой такой аборт! Не дури, не лишай себя счастья! Юрист ты или нет? Подай на него на алименты, отцовство сейчас доказать проще простого!» - это уже вмешалась моя мама. Через час Женя успокоилась. Моя мама в состоянии и не такую ситуацию разложить по полочкам. Помню, как мой бывший муж решил подать на развод и забрать Славку. Через неделю он выписался из нашей квартиры и написал нотариально обязательство о перечислении ежемесячно на ребёнка суммы на содержание сына.
Жизнь потекла в новой реальности: Учеба, экзамены, работа в юридической конторе и попутно прогулки в поликлинику и по магазинам за приданым для малыша. Женька сделала в своей комнате детскую, сама переехала после ремонта в бывшую комнату сначала родителей, потом Иды Марковны. Вместе с ней викомнату вернулся туалетный стол мамы и ее платяной шкаф. Женя обновила паркет, сменила шторы, стены оштукатурила и покрасила. Комната помолодела, стала более свопемкнной, как и ее новая хозяйка. А в апреле Женя родила мальчика. Борису она больше не звонила. Хотя, сына назвала Аркадий, а отчество дала Борисович. Пос Аркадий Борисович Шеин тихим спокойным крепким и здоровым мальчиком, словно по хрестоматии по воспитанию младенцев. Смотрела я на ее Вркашу и на своего Славку и завидовала тишине в их доме. Моему Славке словно пропеллер вставили при рождении.  Женя училась, работала, брала няню, платила за частные сады, иногда просила соседку тётю Тосю или мою маму забрать Аркашу из сада. Мальчишки наши становясь старше, все более привязывались друг к другу, словно братья. Но все так же, как много лет назад, Деня тихонько проходила в зал, садилась в кресло, выдвигала ящичек и начинала расставлять фигуры на шахматной доске. Каждый год она в сентябре нанимала машину и ехала  на место той злополучной аварии, отнявшей у неё родителей. Особенно тяжело каждый год давался ей сентябрь, поселивший в ее душе навсегда одиночество, так же ненавидела она и июнь, когда не стало бабушки Иды. И все чаще ловила себя Женя на мысли, что с нетерпением ждёт апреля, в этот месяц родился ее сын и он дал ей надежду избавить ее от одиночества, так давно откидывающего печаль одиночества на ее казалось бы благополучную жизнь.