Старушечка

  Это было во второй половине восьмидесятых. Год, может 1987, может и 88, летом. На подмосковной даче. 

Мне было лет восемь. Может быть и девять, но точно не меньше семи. Моей закадычной подружке Аньке на два года меньше. В это лето почему-то все наши общие дачные подруги разъехались по лагерям и курортам, и мы остались в нашем переулке совсем одни. Да, мы конечно редко скучали, даже будучи только вдвоём, без коллектива, но всё же хотелось найти ещё кого-то для наших детских игр. 

 Однажды в жаркий выходной, мы с Аней и её родителями поехали купаться на пруд, который был аж за две остановки на электричке от нашей дачи. 

 На пляже мы познакомились с девочкой Таней и её мамой Леной, которые,(надо же, как удачно!) оказались тоже жительницами нашего дачного посёлка, только с другого края. Девочку эту мы до того не встречали, что впрочем неудивительно–у нас тесно общались те, кто жил на одной улице, а всё что дальше соседней–считай, что другой район.
 
 Помню, что тот день на пляже мы очень весело  и продуктивно провели,  построили целую"вавилонскую башню" из песка, и даже покатались на плоту под строгим контролем анькиного папы.

И Таня с нами подружилась, и её мама сказала, что скоро, через три дня, у Тани будет день рождения и мы с Аней туда приглашены. 

 Для того времени чей-то день рождения на даче был Событием. У нас было катастрофически мало развлечений и мероприятий, этот дачный посёлок был буквально "медвежьим углом" без магазина и даже самого захудалого клуба с танцами и киношкой,  поэтому мы с искренней радостью это приглашение приняли.

Настал день Х. Чтобы не идти с пустыми руками, (а с подарками тогда было довольно туговато, не то что сейчас) моя бабушка собрала мне небольшой кулёк конфет и пряников, а вот тётя Оля (анькина мама) даже сделала царский жест-коробку шоколада пожертвовала. 

  Идти было довольно прилично до места назначения, потому тётя Оля  проводила нас до ворот дачи, где жила Таня. Иначе нас могли бы побить и ограбить мальчишки, а они у нас были и так отмороженные наглухо, а меня так вообще ненавидели за то что не русская, не богатая и по их мнению "дура некрасивая".

 Поэтому сопровождение взрослого человека по центральной улице нашего садового товарищества было не роскошью,а осознанной необходимостью, тем более, если у тебя в руках дефицитный шоколадный набор, весьма лакомый кусочек для злыдней-мальчишек.

 Тётя Оля сказала, что за нами вечером придёт моя бабушка и отведёт по домам.

 Таня нас встретила радостно. Мы оценили её новое платье и огромный, размером в полторы её головы, белый бант.
Поздравили, вручили импровизированные подарки. Анька сунула ей не только конфеты, а ещё и в спешке надёрганную кучу каких-то по дороге растущих цветов, и эта стихийная куча гордо именовалась "букетом".

 Этот самый "букет" тётя Оля по дороге всё норовила отобрать и выбросить, ибо, по её взрослому мнению,это была лишь куча сорняка, но Анька намертво вцепилась в свою "икебану", и попытки были оставлены, ибо своенравная Аня уже готова была завопить, как сирена воздушной тревоги.

  Таня все взяла, в том числе и эти несчастные цветы,и побежала в дом, где явно была какая-то предпраздничная суета. Видно там были уже гости, и скорее всего, взрослые, потому что детей не наблюдалось.

Мы сели на садовую скамейку на участке и стали ждать, когда к нам выйдет наша именинница, и нас наконец позовут за праздничный стол.

К дому была пристроена открытая незастекленная веранда,выполняющая функцию беседки. И там, через оплетающие эту беседковеранду вьюны,  хорошо просматривался накрытый  стол, как нам казалось, накрытый по-царски...

 Сладости, газировка, фрукты и ягоды, и что-то ещё, что советскому ребёнку казалось раем. Мы не были этим избалованы, как следующие поколения, поэтому ощущения я даже не могу описать. Тогда это не было так доступно. И потому было сродни волшебству.
 
 Анька увидела полный жбан халвы и сказала:
"Обожаю халву-я килограмм могу сожрать, честное слово!"

–Брешешь,-лениво отозвалась я. Халву я терпеть не могла, а вот газировку, как сейчас помню, там их было аж как минимум три вида, я уже представляла в своём стакане, во рту, и в животе...

-А вот и не брЕшу!  Спорим не брЕшу!-не унималась Анька.
-Ладно-ладно, без споров-без ссоров. Я просто халву не люблю, поэтому не стала бы килограммами её жрать-примиряюще ответила я.
  Анька продолжала дальше что-то тарахтеть, а мне вдруг стало как-то не по себе. Я не могла понять, в чём дело, почему мне вдруг внезапно стало как-то... нет, не плохо... просто вдруг подступило ощущение того, что сейчас произойдёт что-то крайне неприятное. Гроза, например.
 
Я посмотрела на небо. Оно было чистым и синим. Нормальным безоблачным летним послеобеденным небом, не предвещавщим никакого дождя...

"-Уж не придёт ли сюда Димка Емельянов! Этого только не хватало!"-вдруг резко пришло на ум.

  Димка Емельянов–лидер наших отмороженных поселковых мальчишек. Редкая скотина. Мне часто от него прилетало, да и не только мне. Его боялись. Бил он больно, бегал быстро. Футболом занимался профессионально.

 Как раз в той части посёлка ужасный Димка и обитал.
"Кто знает, вдруг он дружит с этой семьёй, чем чёрт не шутит"-думала я, а ощущение надвигающейся грозы или чего-то ещё меня не оставляло. Присутствие здесь Емельянова было бы для нас весьма и крайне нежелательным.

...Анька продолжала самозабвенно щебетать о том, как будет нам сейчас тут здорово и хорошо, как будет вкусно, и что вообще надо будет устроить выступление.

 Она станцует танец "бабочка", которому её учили в кружке, а вот мне как обычно, выпадет роль певицы. А я лишь кивала в ответ, как китайский болванчик. Не до песен было почему-то сейчас. Зато Анька уже всласть  размечталась, причём бесконтрольно и вслух, а вот я, неожиданно для самой себя, сидела и помалкивала, хоть и слыла знатной болтушкой.

...На крыльце дома возникло какое-то движение... Кто-то спускался по скрипучим ступенькам и шёл по направлению к нам, сидящим на скамейке в саду...

...Нет, это был не страшный и ужасный Димка Емельянов.
Но и не наша долгожданная именинница в своём новом платье и с бантом размером в полторы её головы...

Вместо Димки или Тани к нам по садовой дорожке приближалась маленькая, сухонькая старушка. Она была такая вся худенькая, вся такая трогательно-смешная и немножко нелепая в своём абсолютно неподходящем для дачи и погоды наряде... я вспомнила, что часто видела её на станции.

  Прошло уже столько лет,  а я могу в деталях описать её-вязаный беретик, какие-то брюки из кримплена  по моде 70х, натянутые в прямом смысле до самых подмышек. Этакая сильно постаревшая Верочка из фильма "Служебный роман".

Я до сих пор при выражении "ноги от ушей" представляю именно эту старушку. Потому что казалось, будто у неё нет туловища, только руки, ноги в этих брюках и сразу голова в этой вязаной беретке... и ещё помню её обувь-резиновые ботики на толстых каблуках. Старшее поколение помнит, что это за "зверь" такой эти ботики.

Мы хотели было поздороваться, но поперхнулись нашими "здрасте", потому что она не дала нам раскрыть ртов. 

-Так девочки, давайте-ка отсюда, давайте-давайте, идите-идите, нечего чужим тут делать!-не предвещавшим ничего хорошего тоненьким голоском елейно пропищала она.

-МЫ НЕ ЧУЖИЕ!-сказала Анька. -Нас Таня пригласила! На день рождения!

-Нас Лена, Танина мама пригласила-добавила я. Этот аргумент мне казался более весомым. Танина мама- это звучало более авторитетно. Тем более было абсолютной правдой.

Я хотела сказать что-то еще, но эта маленькая старушечка не дала вставить и пол буквы. Она просто подошла к нам, и буквально силой стащила нас со скамейки. И со словами:
"Идите девочки, идите, вы Танечке не пара, вы Танечке не подружки..." начала  толкать нас в сторону выхода с участка.

Я поразилась, с какой силой эта вроде бы маленькая, сухая, неизвестно в чём душа держится, скукоженная фигурка  выперла нас со двора.

Мы не были толстыми как нынешнее "поколение Макдональдса". Но и не анорексичные, как другие представители того же поколения.

 Просто здоровые,нормальные, в меру упитанные советские дети, выращенные на домашних супах, котлетах и кашах. Периодически занимающиеся физкультурой и спортом.

 Что я-рослая здоровая первоклашка, а может и второклашка, которая даже своими ещё детскими параметрами считай,  выше и больше этой старушечки, что Анька-в меру упитанная развитая здоровая бутузка(не толстуха! А нормальный ребёнок-дошкольник), которую папе уже тяжеловато на плечах носить.

Это как если бы тшедушный подросток- ботаник выпихал бы за ворота вооружённого до зубов кадыровского гвардейца, (а уж эти-то ребята отличаются крепким телосложением), так вот силища у старушечки в худеньких ручонках была поистине богатырская. Хоть сейчас в армрестлинг.

Выталкивая нас со своей территории, она продолжала повторять, как попугай, что мы её Танечке "не пара" и "не подружки".Будто внутри у  неё играла старая заезженная пластинка.

И казалось, что эта старушка нас сейчас просто поднимет за шиворот, как котят, и швырнёт через забор в противоположную канаву, настолько решительно она была настроена убрать нас со своего участка.

Анька, бедняжка, со всей своей детской непосредственностью и детской же яростной тягой к справедливости, ещё и пыталась отстоять своё право остаться на дне рождения. За что удостоилась от старушечки жёсткого ярлыка "грубиянка".В детстве это казалось ужасным ругательством.

 К чести нашей несостоявшейся подруги Тани, она также отчаянно пыталась отстоять нас, чтобы мы остались, бежала по садовой дорожке к калитке, за которую принципиальная бабка нас так самозабвенно выпихивала, просила умоляла и плакала, но эта маленькая и трогательная с виду старушечка была непреклонна и тверда, как кремень. Да что там кремень-гранитный монумент. Непробиваемая скала. Динамитом не возьмёшь.

Мы конечно же, ушли. Что ещё оставалось. Я в последний раз оглянулась на негостеприимный участок. Оттуда доносились удаляющиеся звуки детского плача и старческой монотонной воркотни. Среди густых садовых кустов белым флагом промелькнул огромный танин бант, размером в полторы её головы...

Уходили в обход. Огородами. По задней улице вдоль леса, боясь мальчишек. На милость которых нас выгнала безжалостная Танина бабушка. Нам просто нереально повезло, что в этот момент они не рассекали по посёлку на своих великах, возможно укатив куда-то,например, на те же пруды.
 
 Анька плакала. Я тоже была готова зареветь, просто старалась сдерживаться, чтоб не привлечь своими рыданиями злых мальчишек, которые будут тому несказанно рады. Впрочем,как  я уже упоминала выше, нам в этот день повезло на них не нарваться.

 Потом мы сидели у меня на даче. Моя бабушка скормила Аньке оставшиеся пряники, чтоб та не чувствовала себя совсем уж обделённой.

А я вспомнила, что не видела в этот день на участке у Тани ее маму Лену. Наверно мама отсутствовала в тот момент, иначе наверняка бы подтвердила, что приглашала нас.

 А вот бабушка моя долго напрягала память, пытаясь вспомнить и  понять, о какой такой "старушечке" с участка номер 45 я говорю, что это за  старушечка такая, что позволила себе так поступить с детьми на дне рождения своей же внучки.

"Вот покажи мне её, я может и знаю, кто это. Поди какие-нибудь номенклатурщики?"-произнесла бабушка какое-то непонятное слово. Наверно оно было ругательным.

"-Макулатурщики?-переспросила я. -Нет, я у них не видела никакой макулатуры!"
-У них только флоксы и пионы на участке-сказала Анька, жуя очередной пряник. Она подумала, что "макулатура"-это какой-нибудь цветок.

... Таню мы больше не встречали. Может она уехала, а может просто уже пути наши в то лето не пересекались, а вот "старушечку" с неимоверной силищей в руках и в брюках по самые уши натянутых, я видела ещё не один раз. То на платформе станции, в ожидании электрички, то проходящей по центральной улице дачного посёлка. Вот также ходила вся такая тихая и скукоженная и никогда не здоровалась.

  Будь я художником,  наверно я по памяти нарисовала бы её в деталях, вплоть до пуговиц.

Бабка моя её не опознала, с ней они точно вместе не работали в Мингазхозе, (который и раздавал эти участки своим работникам) скорее всего это была просто жена какого-то начальника или инженера этой организации.

"Не знаю её. Но рожа противная. И вообще в тихом омуте черти водятся."-резюмировала бабка.

Потому что с виду старушечка была просто "божий одуванчик". И непонятно, ЧТО руководило этой старушкой, чтоб не просто обидеть других детей, вышвырнув их со двора, как бешеных собак, но и изгадить день рождения собственной внучке.

А ещё моя бабка сказала, что Мама девочки нас-то может и  пригласила, и может даже и от чистого сердца, да видно влияния та мама не имеет. А вот эта "старушечка"-имеет.

 Я тогда плохо понимала, что за "влияние" такое, но думала, что это какая-то волшебная вещь, с помощью которой можно творить всё, что вздумается.
Гадости всякие.И если, как говорила моя бабушка, нас пригласили от чистого сердца, то у старушечки оно было, судя по всему, ужасно грязным.