Ты - не Ева 10

Глава 10
Он позвонил только на следующий день. «С работы», - подумала Тамара, и ей стало немного грустно от того, что на этот раз он пытается беречь Евины чувства – или боится сцен? Обе причины были неприятны. Потом отмахнулась от собственных эмоций – не каждый раз же во втором часу ночи созваниваться!

Экспериментировать с утренними прогулками она больше не стала, назначила встречу на вечер. Чтобы не срывать сестру и избежать ее назиданий, решила попросить приглядеть за матерью Васильевну.
Соседскую дверь открыл мужчина – Тамаре понадобилось несколько долгих мгновений, чтобы сопоставить этого худого небритого незнакомца с потухшим взглядом с парнишкой из своей юности. И волосы с проседью… И лицо какое-то костистое… Ему можно было дать лет сорок, а ведь Валентин моложе Адама.
Зато он сразу ее узнал, по ее взгляду, растерянному, жалостливому, понял, о чем она сейчас думает. Молчание нарушил сам:
- Что, сильно страшный стал?
- Здравствуй, Валя, - она не стала врать, что он хорошо выглядит, не изменился – в общем, сыпать банальностями.

- Здравствуй, Тома.
- Бабушка дома? Я хотела ее попросить, чтобы она с мамой моей посидела. Мне по делам сходить надо.
- Бабуля рассказывала, что с теть Женей случилось… Но ее нет сейчас, тоже деловая, - он усмехнулся, - слиняла куда-то на ночь. Но если тебе срочно надо уйти, я могу с мамой твоей побыть, я то уж точно теперь - без дела. Если доверяешь, конечно, - он опять скривил губы в улыбке, на этот раз - горькой.
Тома была в замешательстве – помощь Евгении Викторовне требовалась, в основном, чтобы добраться до туалета и справиться там – руки и ноги еще плохо слушались. Ну воды еще подать. Но не станешь же парня с ней оставлять на такое деликатное дело. И как Валентину об этом сказать?
К счастью, в этот момент вернулась Васильевна, избавив Тому от неудобных объяснений.

Адам стоял возле машины, опираясь на полуоткрытую дверцу. Увидев Тамару, издалека показал поднятый вверх палец.
- Нравится? – засмеялась она, подойдя ближе легкой походкой, словно танцевала, и закружилась в пятне фонарного света, демонстрируя новое платье. Он оценил – молнию на спине, уходящую глубоко ниже линии талии, и пышную рюшу по вырезу – по опыту знал, Тома выбирала такие фасоны, когда хотела отказаться от надоевшего лифчика, чтобы грудь не проступала слишком уж откровенно сквозь легкую ткань.
Сам он был одет в синюю рубашку с коротким рукавом и брюки на пару тонов темнее. Черные волосы влажно блестели после душа.

Они не виделись со вчерашнего утра. Но сев к нему в машину, Тома поразилась своим ощущениям. Они «прыгали» - то казалось, что только вот минуту назад расстались, при этом из ее воспоминаний напрочь исчезал московский период. То прожитые без него сутки с хвостиком превращались в бесконечную пропасть, и она понимала, как остро соскучилась. Вообще как умудрилась она столько времени прожить без него?
За окном мелькнул парк.
- Помнишь, как мы тут на «Свадебном вальсе» катались?
Он кивнул, проговорил:
- Парк недавно отремонтировали, многие аттракционы обновили. Но «вальс» остался.
Она подумала – наверное, ходит сюда с сыном. Ей хотелось, чтобы он вспомнил то, что было после катания. Они забрели в «дикую» часть парка. Целовались, прислонившись к старому грабу. Вдруг Тома оторвалась от него, почувствовав чей-то тяжелый взгляд. Рядом стояла старушка – в форменном синем халате. Она ничего не говорила. Не пыталась их стыдить, но и не уходила. Тамара озорно рассмеялась, пообещала:
- Мы больше не будем!
И старушка, наконец, заворчала – как и положено ей по статусу и по возрасту:
- Чего встали?! Облизываетесь тут. Деревья подпираете. Рожать от него надо. А не вот это вот бесстыдство в парке устраивать.
- Мы еще маленькие, - подмигнул Адам и шепнул на ухо Томе: - Она права. Чего мы стоим, давно пора лечь. Поехали в общагу.

Может, он и вспомнил эту историю, наверняка вспомнил, но говорил о другом – о том, как изменился город, что нового построили, где сделали ремонт.
Он спросил, куда ехать, и она предложила какое-нибудь открытое кафе, чем, кажется, удивила его. 
«А чего ты ожидал, - вдруг подумала она с неизвестно откуда-то взявшейся мстительной удовлетворенностью, - что я тебе сразу в машине отдамся…» Мысль показалась ей настолько абсурдной, что она даже усмехнулась. Вслух, конечно, этого не сказала, но от колкости не удержалась:

- И как Ева тебя отпустила на ночь глядя?
 Он отмолчался.
На летней терраске ресторанчика Тома возобновила попытку:
- Что ты ей сказал?
- Я не хочу об этом говорить, не спрашивай, - попросил Адам.
- Будем делать вид, что ее не существует?
- Да.
- И сына твоего не существует?
- Да.
Он сказал это очень просто, без раздражения или вызова. Без мольбы. Тамара хотела возмутиться, но потом внутренне согласилась: «Почему бы и нет?»
- Мы первый раз с тобой в ресторане, - Тома обвела взглядом уютное пространство, огороженное белой решеткой, украшенной гирляндами цветов, предлагая ему оценить значимость происходящего.

- Разве?
Он смутился. Может быть, воспринял ее слова как упрек – студентом ему не хватало денег на такое времяпровождение. Они сделали заказ, Тамара взяла немного вина к легкой закуске, Адаму пришлось от алкоголя отказаться, так как он был на машине.
- Чем ты занимаешься? – начала Тома разговор, не дождавшись от него инициативы.
- Ожидаемо работаю архитектором в небольшой компании. Ну и левые заказы беру.
- Что проектируешь?
- Что просят. В основном – частные дома.
- Интересно?
- Редко. Либо стандарт под определенные условия подогнать, либо какая-нибудь цыганщина – сделайте мне под мягкую кровлю белый балкончик с колоннами и витражные окна. Ну, бывают, конечно, и стоящие проекты. Совсем недавно рисовал особняк – основные материалы дерево и стекло. Часть кровли – эксплуатируемая, под озеленение. 

Она рассеянно кивнула, и Адам скомкал разговор, резюмировал:
- В общем, не самое скучное занятие. Многим меньше с работой повезло. У тебя как? Как твоя карьера в ущерб личной жизни?
- Ты запомнил?
- Я запомнил все, что ты сказала…
Ей хотелось опять спрашивать о прошлом. Бередить рану. Слышать в его ответах сожаление. Страдать. Но все получалось слишком ровно – неспешная беседа о работе, что может быть банальней… Нет, не это ее сейчас интересует. Ей нужно было знать, изменилось ли его отношение к жене после разговора в сквере? Упрекнул ли он ее. Или смолчал? Тамара попробовала опять перевести разговор на Еву, но Адам вместо ответа принялся сосредоточенно пережевывать мясное рагу.

- Вкусно?
- Неплохо.
- А мне надоело.
Он жестом подозвал официанта, попросил счет, сунул купюры в кожаную шкатулку.
- Какой ты покладистый, - похвалила Тамара.
- Просто желания совпали.
- Хочешь отсюда уехать?
Он помог ей встать, отодвинув стул, подал руку, когда она спускалась со ступенек террасы.
Небольшая стоянка перед ресторанчиком была полностью забита, когда они подъехали, поэтому пришлось бросить машину на спуске к воде. Уже совсем стемнело, бархатная вечерняя серость сгустилась в черноту. Адам крепко взял Тамару за талию, прижал сбоку к себе, чтобы она не оступилась на неровной тропинке, не подвернула ногу на тонком каблучке. Она естественно приняла этот жест, не подумав отстраниться.
В машине он сразу потянулся к ней, но Тома остановила его, упершись ладонью в грудь.

- Что?
Она рассмеялась:
- Ты знаешь, твоя наглость – это, конечно, твоя сильная сторона. Ты считаешь, что если я согласилась с тобой встретиться, то…
- … я выполняю твою просьбу, она совпадает с моими желаниями.
Это фраза ее покоробила. Не смыслом. Она была какой-то некрасивой, «киношной», тяжелой. Разве любимой женщине так отвечают? Любимой ли?
Она вспомнила сцену по дороге с базы, прерванную попавшей под колеса Ингой. И ведь не шутила тогда, какие уж тут шутки. Тамара удивилась себе – когда считала Адама легкомысленным изменником, готова была его целовать, сама напрашивалась, а теперь, узнав правду, которая, вроде бы, реабилитирует его, ощущает какой-то барьер. В чем дело? Не те слова, которых она желала, Адам ей говорил, не так себя вел…

Тамара почувствовала, как под ресницами закипают слезы. Так ждала этого вечера, минутки считала от звонка. И вот Адам – рядом. И вроде не отталкивает ее, не пытается прикрыться семьей. А - не то…
- Отвези меня домой, попросила Тома.

Он медленно, с видимой неохотой, отстранился. Спросил:
- Я обидел тебя?
Она обняла себя руками за плечи, промолчала.
Адам завел машину, с сожалением включил фары, рассеивая темноту. Подъехав к дому, слегка сжал ее руку, словно прощаясь, потом еще раз – дольше и нежнее.
И тут ей опять почудилось – вот оно! Тома повернулась к нему – но Адам на нее не смотрел.
- Увидимся еще? – спросил он.
- А надо?
Салон машины буквально был пропитан разочарованием… Тамаре казалось – проведи пальцем по панели, и с него можно слизывать горечь. Или соль?
- Хорошо, Тома, спасибо, что пришла.
- Это все, что ты можешь мне сказать?! – разозлилась она.
- Что не так?
- Все супер!
- Тома… - он поморщился. – Не надо. Не порть все опять. Мне хватает Евиных истерик.

- Прелесть. Теперь ты меня с нею сравниваешь?! Она орет на тебя?
- Да нет, пока еще нет… это твоя прерогатива… все еще. Просто изводит.
- Я не хочу обсуждать твою жену, - сказала Тамара, мстительно напомнив себе, что совсем недавно пыталась перевести разговор на Еву. И тут же спросила:
- Ты ей изменяешь?

Она скорее угадала, чем увидела утвердительный наклон его головы. Вроде бы, должна была почувствовать удовлетворение, но почему-то еще пуще тянуло расплакаться, нет, просто разрыдаться в голос. «Да что со мной? – думала Тома. – Возьми себя в руки, соберись, успокойся!»
- Часто? – продолжала она мучить себя.
- Я должен исповедоваться? – Тамара уже практически не различала в темноте черты его лица, но могла бы поклясться, что он улыбается уголком губ и левая бровь его слегка изломлена.

- Вот так, оказывается… - она вдруг подумала, что его звонки значили для него совсем не то, что для нее. Это нетерпение в его голосе, этот взгляд, о который она обожглась в скверике – можно было трактовать и так и этак. Может он и на других так смотрит. И она приняла темперамент за любовь? Может, эта малахольная Ева просто не удовлетворяет его, вот он и потянулся… На дне рождения у Санька не слишком горел желанием с ней общаться. А дальше, она дала повод, и…
- Когда ты сегодня собирался на это свидание… ты хотел со мной переспать? – спросила она напрямую, нащупывая удовлетворение в этой новой для себя циничности. Без надрыва. Деланно-равнодушной.

- Я и сейчас хочу, - он ответил ей в тон.
- Адам, я не буду твоей любовницей, - Тамара подивилась уверенности, прозвучавшей в ее голосе. И очень себе в этот момент понравилась. Ей хотелось крикнуть: «Ты мне нужен весь, целиком. Такой как раньше. Без своей Евы, без сына!» И она уже открыла рот, чтобы произнести эти слова, но Адам опередил ее, сказав – опять совершенно не то:
- Твое право.