Костромичи и французы

«С казаками первое время Рамбаль мало разговаривал и, когда его вели, сняв с него сапоги и оружие, все оглядывался, как бы сзади не ударил бы кто пикой, но чем дальше он шел в глубь России, тем положение его улучшалось и он становился веселее и развязнее. В самой Костроме его опять одели, хорошо поместили и, кроме кормовых денег, давали много от благотворителей и приглашали в дворянские дома на вечера и обеды», - говорилось в одной из ранних редакций «Войны и мира» Льва Николаевича Толстого.
Священник Успенской церкви села Тетеринского Нерехтского уезда Костромской губернии и замечательный краевед Михаил Яковлевич Диев (1794-1866) вспоминал: «Перо не сильно выразить суматоху народную, осо­бенно когда гнали пленных: кто в сарафане и лох­мотьях, кто в лаптях; в редкой партии увидишь трех пленных в полной мундировке, либо в мундире, но в портках деревенских и босой. При появлении пленных в Нерехте запирали лавки, особенно с калачами. За Сыпановым пленные, узнавши о занятии Наполеоном Москвы, взбунтовались. Народ ударил в набат. Набежали сотни мужиков, кольями и дубинами укротили беспокойных; из Нерехты на пленных вышел отряд инвалидов. Французы закричали. «Пардон!»
Всего чувствительнее было смотреть на доброту рус­ского народа. Видя наготу врагов, покупали им чулки, рукавицы и одевали. Любопытно было слышать разговоры пленных: напр., французы имп. Наполеона представляли ловким, бойким, а императора Александра кротким и плохим, сами изображали гримасами. Несколько сотен пленных, начиная с зимы 1812 г. по июнь 1814 г. в Нерехте было расставлено по домам. Офицеры же числом 25 человек, стояли в корпусе старых присутственных мест. Сначала офицеры занимали лучшее квартиры в частных домах, но в одно место перепросились по неудовольствиях; их в Нерехту привезли на обывательских подводах, так отправились и домой. Всего было смешнее смотреть на разнородную смесь пленных: один француз, другой цесарец. тот поляк, а этот итальянец; один не понимал другого. Любимец местом для пленных было собираться на мосту подле Ни­кольской церкви. Проходил редкий день, чтобы поляки не разодрались между собою. Всех смирнее были цесарцы и кроаты, честностью заслужили особенную привержен­ность нерехчан, привыкших их почитать за родных. Им доверяли продавать калачи. Особенно услужливостью цесарцы и кроаты старались предупреждать отправление домашних работ; за каждую почти службу ходили в цер­ковь; когда же повезли их домой, то нерехчане, расста­ваясь с ними, плакали.
Когда по случаю побед бывали в соборе молебствия и целодневный звон, офицеры приходили в полицию спрашивать, какая причина торжества - особенно когда по случаю взятия Парижа при звоне во всех церквах видели чрезвычайную радость на лицах. При пересказе о Париже французские офицеры не верили, плевали, го­ворили, что три миллиона готовы защищать их столицу. Отправили особенного чиновника к городничему Василию Алексеевичу Коптеву, показавшему о покорении Парижа официальную бумагу – притуманились, несколько дней не выходили из корпуса гулять по улицам.
Незлобивый великий из великих государей Александр пленных зимою 1812 г., бывшею на ту пору чрезвычайно холодною, одел в нагольные тулупы, а летом в серые шинели. Жаль, что долго е осени не выдавали тулупов, ибо руки не поспевали шить одежду, то для войска и рекрутов, то для ополчения. От этого величайшее множество пленных померло на дороге, напр., от Костромы до Кинешмы не было версты, где бы ни лежало по трупу, а на иной по пяти. Семинаристы, ехав на Рождество Христово домой, чтобы разогреться от холоду, не один десяток мертвых пленных расставили по Волге вместо верст. Несколько их нашли в сараях, скрывшихся от мо­роза в сено и там замерзших. И как между пленными открылись опасные горячки, и от оных множество по­мерло русских, то в селениях на больших дорогах для ночевки пленных топили овины и в них нередко от угара находили мертвых. К декабрю 1812 г. случаи мертвенности были реже, потому что все пленные тогда были уже одеты в долгие тулупы и серые фуражки. Пленных цесарцев  1813 г. домой повезли на лошадях.
Пленные научили русских играм: 1) в мышку: один завязанными глазами по веревке ищет другого, а тот, скрипя палочкою об палочку, подает о себе знак и, ползая по закругу, с места на место перебегает; 2) прыгать чрез веревку: двое держат за концы веревку и машут, а третий прыгает; 3) в канате ловить: многие держат ка­нат, образуя тем круг, один или двое в кругу ловят, а те не даются, оставляя канат.
Пленные из кореньев плели красивые корзиночки, также из соломы и их продавали для пропитания»(Диев М.Я., прот. Город Нерехта в XVIII и в первой четверти XIX века // Труды Костромского научного общества по изучению местного края.- Кострома, 1919.- Вып. XIII: II-й исторический сборник.- С. 6364).