Хозяин тайги

(в соавторстве с Надеждой Счастливой)

Шум внедорожника представительского класса, подкатившего к ограде домика пожилого лесника, спугнул стайку красногрудых снегирей, пригревшихся на старой рябине под скудным зимним солнцем. Из машины вышли двое: один с выпирающим брюшком в дорогой кожаной куртке и,  присущей людям его рода деятельности, вальяжностью — Федор Иванович, местный депутат. Другой — в спортивном, далеко недешевом пуховике и с неизменной ухмылкой на лице — Сергей, его водитель. С нескрываемой надменностью подойдя к Степанычу коловшему поленья, в драной и засаленной куртке, Федор Иванович брезгливо поморщившись, кивнул:
- Здорово, Степаныч! Дело к тебе есть. На днях ко мне друг приезжает из самой белокаменной. Чиновник большого масштаба, заядлый охотник. Прошлым летом на сафари в Африку ездил, даже голову самого царя зверей оттуда привез. Сейчас его на родные просторы потянуло. Слышал я, что ты знаешь, где неподалеку в тайге берлога есть. Так как, поможешь нам с этим делом?

Степаныч, не отвлекаясь от работы, сплюнув себе под ноги, ответил:
- Знаю. Да вам не скажу. Это медведица с годовалым медвежонком в спячку залегли. Последнего медведя этим летом такие же «любители охоты» застрелили. Теперь на много сотен километров в округе этих зверей не водится. А старую медведицу с медвежонком я трогать не дам! - при этом лесник так замахнулся топором, что чиновник шарахнулся от него в сторону. - Езжайте отсюда, ничего вам здесь не светит.

Сергей, видя подпортившееся настроение своего шефа, процедил сквозь зубы:

- Зря ты так. Все равно найдем, у кого узнать.

Депутат с водителем, матюгнувшись напоследок и недовольно хлопнув дверьми машины, укатили обратно в город.

Через пару дней Степаныч, прихватив старое ружьишко, на охотничьих лыжах с санями, груженными кормовой солью для таежных копытных, отправился на дальний кордон. Там, за сосновым бором и была медвежья берлога.

Этим теплым февральским днем солнышко светило не по-зимнему ярко.  Корка наста под тяжестью саней и лыж тихо похрустывала.  На молоденьких елях пересвистывались хохлатые свиристели. Цепочка заячьих следов пересекала наезженную лесником заснеженную тропинку. Старый ворон, сидящий на верхушке сучковатой березы, своим скрипучим карканьем спугнул стайку беззаботных синиц.

Большой Волчий лог остался далеко позади. Сосновый бор все сильнее сгущался. Невдалеке застрекотали  встревоженные сороки. Чувствуя  неладное, старик ускорил шаг. Неожиданно тишину зимнего леса, прервала череда эхом отдающихся выстрелов. Следом прокатился рев могучего смертельно раненного зверя. Степаныч, что было сил, рванул вперед, бросив давившие тяжестью сани.

Перевалив через сверкающий зубцами старых, лишенных хвои елей, хребет, лесник увидел страшную картину: внизу под отвесным склоном зияла оскаленной пастью развороченная медвежья берлога. В нескольких метрах от нее, распластавшись на брюхе, лежала, смертельно раненная в голову, медведица. Снег не успевал впитывать еще не остывшую багровую кровь. Около ее уже бездыханного тела безумно верещал осиротевший медвежонок. Группа голосящих, опьяненных проделанной работой мужиков, стояла невдалеке. Один из них, в коротком полинявшем тулупе, оказался из деревенских - за неплохие деньги показал еще осенью примеченное место медвежьей лежки. Он резким ударом приклада ружья по голове вырубил медвежонка.   
Через пару минут мужик крепкого телосложения в дорогой собольей шапке не спеша приблизился к медведице. Как и десятки раз до этого, оперся ногой на тушу медведицы, взял в руки свой охотничий карабин и коротко бросил озадаченному пузатому мужику:

- Иваныч, фотай!

Пока пожилой лесник, чертыхаясь: «Ироды проклятые! Чего натворили!» и, кляня себя за свою нерасторопность, спускался со склона по обходному пути, все было кончено. Медвежонка, по всей видимости, «бравые» охотники увезли с собой. На месте их преступления лишь осталась обезглавленная и обесшкуренная туша медведицы диким зверям на растерзание, лужа крови, покрывшаяся ледяной коркой, да следы умчавшихся в сторону города снегоходов.
         Ближе к осени я встретил Степаныча в деревенском магазинчике. Там он рассказал, что голову медведицы, как очередной трофей, забрал себе столичный депутат, а ее шкура теперь красуется в загородном доме местного чиновника — Федора Ивановича. Медвежонка же тот самый деревенский мужик в коротком тулупе продал районному бизнесмену.   Я видел этого последнего представителя медвежьего семейства в лесочке на турбазе того предпринимателя. На потеху туристам медвежонка прицепили на цепь к дереву. Это изможденное животное, без должной кормежки и ухода, уже нельзя было назвать хозяином тайги: на его исхудалом теле возвышалась непропорционально огромная голова, шкура полиняла клоками и была в грязных колтунах, широкий ошейник до мяса натер шею, а забитый взгляд выражал желание, чтобы поскорее все закончилось. Медвежонок лежал и слегка поскуливал.
        Зоозащитники пытались что-то предпринять, но у бизнесмена на все был один ответ: «Частная собственность».

Прошло почти два года с тех трагических событий. Лесной зверь все так же продолжал сидеть на цепи. Он был на удивление тихим и даже каким-то забитым что ли. Правда, из медвежонка давно превратился в огромного зверя. Дикие инстинкты казалось, заснули в нем навсегда. Что ж бизнесмена это вполне устраивало, особенно когда на очередной пирушке с компанией он разыгрывал из себя знатока медвежьей натуры и эдакого "короля джунглей", бросая зверю подачки с барского стола.

В тот день собралась большая компания. По великому случаю заехал и Федор Иванович. Гуляли от души. Вспоминали  великую охоту. Дело дошло до ружей с фотокамерой. Приняв на грудь, и ощетинившись стволами, полезли с геройским видом, под прицел объектива, едва ли не в обнимку к медведю. Тот был похож на огромную забитую собаку на привязи и сегодня даже не поскуливал, как обычно, а лишь тоскливо смотрел на всех черными глазами.

- Давай, давай! Улыбочку! - кричали любители развлечений, тыча прикладами в косматый загривок.

Как знать, что это было - глубокая ли память зверя сработала или невероятное совпадение времени проснувшихся инстинктов явилось тому причиной. В следующую секунду медведь распрямился, издав ужасный рык, прокатившийся по всей округе. Давно перетертое цепное кольцо оторвалось возле ошейника. Зверь бросился в гущу людей, подмяв под себя сразу несколько человек. Остальные с криками, падая, и отталкивая друг друга, кинулись кто куда. Вскоре и медведь исчез, растворившись за темной стеной леса. На столбе так и осталась висеть пустая цепь, возле которой лежал фотоаппарат, навсегда запечатлевший в последнем снимке "короля джунглей" в обнимку с Федором Ивановичем.