Инородец - часть первая

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - Страна в которой он родился

  Оська наклонился в борцовской стойке, выставив вперёд мускулистые руки и пританцовывая перед противником улыбаясь, глядя ему в глаза сверлящим, пронизывающим душу взглядом. Противник был на голову выше его, но это не имело для Оськи никакого значения. Шёл очередной чемпионат Украины по вольной борьбе и Иосиф Кукла представлял на этих соревнованиях команду “Буревестник“ в полусредней весовой категории. Его манера борьбы, необычная и коварная, гипнотизировала давая ему возможность укладывать противника на лопатки, даже не переводя его в положение партера. Вот и сейчас, у прошлогоднего чемпиона, в этой весовой категории, не было абсолютно никаких шансов на выигрыш.
  Незнакомый противник чемпиона вёл себя очень странно и загадочно. Он вёл себя абсолютно по правилам, но угадать его следующее движение было практически невозможно, как невозможно было понять, каким образом чемпион, вдруг, оказался на лопатках прижатый к ковру борцом со странной фамилией Кукла.
  Появившись в клубе, в который его привёл приятель, Оська в  течении года прошёл школу от третьего до первого разряда, а ещё через год получил звание мастера спорта, не зная поражений ни на одном из соревнований в которых принимал участие.

  Обычный еврейский мальчик с киевского Подола, ничем не выделявшийся среди сверстников, кроме своей странной манеры смотреть неотрывно сверлящим взглядом собеседнику прямо в глаза во время любой беседы, стал в одночасье знаменитостью и грозой любого противника рискнувшего выйти на борцовский ковёр в надежде одержать над ним победу. Да, у него был, какой-то определённый дар, но кроме него у Оськи  была великолепная техника в придачу к обезьяньему пританцовыванию на ковре. Все эти качества приносили ему победу за победой, каким бы знаменитым не был противник. Во всяком случае, пока никто не мог приспособиться к его странной манере ведения боя, а о том, чтобы перенять его фирменные приёмы не могло быть и речи. Перенимать перенимали, но почерк получался не тот и естественно результаты.
  Награды сыпались одна за другой и, однажды, завоевав звание чемпиона СССР, еврей Иосиф Кукла вошёл в сборную страны, которая готовилась к европейскому чемпионату. Чему удивляться? Были же чемпионами Мира и Европы такие евреи, как Григорий Гамарник, Борис Гуревич, Михаил Слуцкий и могло случиться, что повезло бы и Оське.

  Однако, не будем спешить. У судьбы свои законы и она распоряжается ими, так, как находит нужным. Так она распорядилась и в этом случае. А может я ошибаюсь и она не имела к тому, что случилось, никакого отношения. Однажды вечером, возвращаясь домой после многочасовой тренировки, Оська решил пройтись по Крещатику. Был тихий, прохладный вечер и болевшее целый день правое предплечье начало постепенно успокаиваться. В разных направлениях спешили люди, кто после работы, кто по делам, а кто просто прогуливался. Ничего не подозревавший борец размеренно вышагивал в направлении площади Калинина, анализируя сегодняшнюю тренировку. Резкий толчок в болевшее плечо и неожиданно возникший передним здоровенный, ехидно уличающийся мужик сделал своё дело. Реакция Оськи была моментальной и проходившие мимо люди с открытыми от удивления ртами наблюдали за тем, как неожиданно верзила, перевернувшись в воздухе, грохнулся спиной на асфальт и, ударившись головой, потерял сознание. Никто из проходивших не видел, как верзила толкнул Оську в плечо. Никто не обратил внимание на то, что лицо его стало белым, как мел, а на лбу выступили капли пота. Но все были живыми свидетелями того, как откуда не возьмись, каких-то три мужика моментально скрутили Оське руки и в неожиданно подъехавшем такси резко открылась задняя дверь в сторону тротуара.

  Сидя в камере предварительного  заключения, чемпион Советского союза, заслуженный мастер спорта не мог простить себе своего поведения во вчерашнем инциденте на Крещатике.
- Как он мог на центральной улице города повести себя так безответственно. За такое поведение могли отобрать все звания, заработанные таким трудом, а о поездке на чемпионат Европы можно забыть, это уж точно,- думал про себя Оська. И ещё ему казалось, что это была простая случайность и человек толкнувший его сделал это не намеренно. Но тут же эту мысль отгоняла другая, задающая себе один и тот же вопрос - откуда появились те трое, которые его повязали и это такси, которое снаружи выглядело, как такси, а внутри задние сидения вплотную придвинуты к передним, да так, что не пошевельнуться. И тут же, как ответ на эти вопросы возникала мысль, что это всё подстроено, и кто-то не очень хочет, чтобы он выступал на чемпионате Европы. Но почему? Оська не находил ответа, и неожиданно мысль, ещё более пугающая приходила в голову. Могли пришить статью за хулиганство в общественном месте, а это уже пахнет тюремным сроком.

  Странным казалось ещё и другое. Девушка с которой встречался Оська уже два года, не разыскивала его, а его ведь не было дома всю ночь. Впрочем, рано делать какие-то выводы, от этих сволочей можно было ожидать всего что угодно. Наконец, проанализировав ещё и ещё раз происшедшие события Оська понял, что его подставили. Единственное, что не доходили до него, кому и зачем это нужно. Прийдя к этому выводу, он решил успокоиться и ожидать дальнейших событий хладнокровно с трезвой
головой. Виновным он себя ни в чём не считал и поэтому думал, что бояться ему абсолютно нечего.
  Роман Александрович Школьников - старший тренер сборной Украины, поглядывая на стенные часы в его кабинете нервничал. Никогда подготовка к такому серьёзному чемпионату не отнимала у него столько здоровья и нервов. Сборная Союза по борьбе проводила свои тренировки в спортивных залах киевского центрального стадиона. Отсутствие в положенное время его главного протеже от Украины, борца на которого возлагались основные надежды на золото, почему-то вызывало крайнее раздражение и настороженность. Не зная, чем объяснить столь сильное эмоциональное воздействие, Роман Александрович вышагивал по кабинету стараясь успокоится. Неожиданно зазвонил телефон и он услышал по селектору голос своего секретаря:
- Роман Александрович, тут какая-то девушка пытается прорваться к вам. Она говорит, что это связано с товарищем Куклой.
- Проводи её ко мне немедленно,- не сдержавшись крикнул в ответ тренер. В кабинет вошла среднего роста молодая девушка, которой на вид можно было дать не больше двадцати двух лет.

- Проходите, садитесь,- услышала она, после того, как представилась.
- Вы меня не знаете, но я девушка Иосифа Куклы. Мы встречаемся с Осей более двух лет, и за это время ни разу не случалось ничего подобного,- тихо, не глядя на Романа Александровича, сказала она. - Он вчера не ночевал дома, и я не спала всю ночь, ожидая в надежде, что он появится. К сожалению, у Оси кроме меня никого нет - ни родных, ни друзей к которым я могла бы обратиться за помощью. Я ужасно волнуюсь, не зная, что предпринять, поэтому решила обратиться к вам, зная, что здесь идёт подготовка к чемпионату полным ходом и может вы подскажите, что случилось.
- Милая девушка, я тоже волнуюсь и не знаю , что могло произойти. За все годы нашего знакомства Ося никогда меня не подводил и тем более странно, именно сейчас перед европейским турниром. Но, вы пожалуйста, успокойтесь, мы всё выясним.
Я, почему-то уверен, что ничего страшного не произошло, а если случилась, какая-то неприятность, то только по недоразумению. Это всё что я могу сказать вам сейчас,- произнёс он понимаясь. - Если мы что-то узнаем, мой секретарь вам позвонит, а я уж об этом позабочусь,- продолжил он провожая её к двери. Как только за ней захлопнулась дверь, Роман Александрович вызвал к себе секретаря:
- Валя, обзвони все больницы нашего района и узнай не поступал ли к ним Кукла и если нет, звони в милицию. У меня почему-то, не очень хорошие предчувствия. Ну, да ладно, тебе то что. Звони, потом доложишь.

  Роман Александрович, действительно никогда не имел проблем с Оськой, за пределами ковра. Не смотря на странную манеру борьбы, он был спокойным, уравновешенным парнем. Очевидно, в нём уживалось два разных характера, один - молчаливый, рассудительный и, где-то даже безразличный к окружающей обстановке, другой - взрывной, напористый, готовый любой ценой выиграть схватку, чего бы ему это не стоило. Его желание быть во всём первым проявлялось и в школе, которую он закончил с золотой медалью. О спортивной карьере и говорить не приходилось, тут он выработал свой неповторимый стиль, который успешно использовал с противником. Что произошло с этим парнем вчера пока оставалось для Романа Александровича загадкой. Во всяком случае, ни плохих, ни хороших сведений к нему пока не поступало, и вот эта неизвестность и тревожила. Ушёл он вчера с тренировки, как все - во время. Его напарник, с которым он проводил тренировку сказал, что они вместе сели в первый номер троллейбуса, а на остановке Бессарабка он вышел сказав, что хочет пройтись по свежему воздуху - хорошая, мол погода.

  Единственное на что он пожаловался, это на болевшее плечо, хотя жалобы подобного рода были не в его характере. Очевидно, его волновало пройдёт ли плечо к отъезду на чемпионат Европы. В кабинете Школьника снова зазвонил телефон и секретарь сообщила, что ни в одной из больниц , куда она звонила, человек по имени Кукла не значится, а вот на другой линии какой-то капитан говорит, что он из органов и хочет поговорить с вами.
- Переключи,- коротко произнёс Роман Александрович.
- Чем могу быть полезен?- медленно выговаривая каждое слово, проговорил тренер.
- Товарищ Школьников, вам срочно необходимо явиться на Короленко 15, с вами говорит следователь капитан Бородин. Объяснять причину по телефону не буду, скажу только, что это дело государственной важности. Не успел Роман Александрович задать вопрос, как на другом конце линии повесили трубку. Не зная, как реагировать на звонок, тренер дрожащими руками дёрнул за ручку ящика и вытащив оттуда пачку сигарет Памир, к которой он не притрагивался уже месяц, закурил. Накинув на плечи пиджак и попрощавшись с Валей, он вышел из здания центрального стадиона и направился в гараж, где оставил утром свой Запорожец.

  На душе было противно и тревожно. Роман Александрович понимал, что случилось, что-то непредвиденное но, не зная обстоятельств дела не мог строить никаких планов. Он был на сто процентов уверен, что дело по которому его вызывают связано с Осей и был готов использовать все имеющиеся у него связи, чтобы  выручить из беды любимого ученика, который был ему сегодня нужен, как никогда. Одно было не ясно, почему звонили из Министерства внутренних дел, а не из милиции. Это обстоятельство могло намного усугубить дело. Тренер хорошо знал ходившую в то время по городу популярную поговорку: “Какое самое высокое здание в Киеве?- Короленко 15, оттуда Сибирь видна“.
  Главное управление МВД находилось недалеко от площади Богдана Хмельницкого и тренеру не нужно было смотреть на карту, чтобы найти нужную улицу. Родившись и прожив всю жизнь в Киеве, он прекрасно знал и любил свой город. Почему-то, проезжая по Крещатику ему вспомнились слова, сказанные когда-то Михаилом Булгаковым - “Нет на свете города красивее чем, Киев”. К сожалению, Булгаков не знал, что адрес Короленко 15, был известен киевлянам не менее, чем москвичам Петровка 38.

  Оставив машину у входа в здание, он направился к центральному входу.
- Пропуск, - строго потребовал часовой, оглядывая Романа Александровича с ног до головы.
- Нет у меня пропуска,- в тон ему ответил тренер,- звоните следователю Бородину, он меня вызвал. Позвонив следователю, часовой проверил документы и, удостоверившись в том, что перед ним человек, за которого тот себя выдаёт, разрешил пройти сквозь турникет. Какой-то холодной, нереальной действительностью повеяло на гостя вошедшего в здание. Ему казалось, проходя по коридорам, что он идёт по кладбищу, а дверные проёмы слева и с права, зэто входы в склепы из которых нет выхода. Очевидно, эти или подобные мысли возникали у каждого впервые попавшего сюда советского человека, хорошо знакомого с адресом этого учреждения.
  Кабинет следователя капитана Бородина за номером 104 находился слева прямо перед глазами Романа Александровича. Задержавшись на секунду возле двери, он осторожно постучал и услышав незнакомый голос - Входите, медленно потянул дверь на себя.
- Входите, входите, не стесняйтесь,- ещё раз услышал он голос человека сидевшего за столом.

- Проходите, садитесь, будем знакомится. Ну, фамилию мою вы знаете, а зовут меня просто Алексей Петрович. Так вот как выглядит Роман Александрович Школьников, наш знаменитый тренер. Ну, что ж, очень рад познакомиться. Много слышал хорошего о вас от различных людей, прежде чем пригласить вас сюда. Хотите верьте, хотите нет, но я когда-то тоже увлекался борьбой и довольно успешно, но это было давно и в другом городе. Поверьте, я в Киеве совсем недавно, где-то третий месяц, и вот это неприятное дело. По-человечески я всё понимаю, но служба есть служба и никуда от этого не денешься.
- О чём вы говорите, какое дело и почему я здесь?- неожиданно перебил следователя Роман Александрович.
- Пожалуйста, не нервничайте, можете закурить.
- Спасибо, я не курю.
- Поверьте мне, вам ничто не угрожает, и уверяю вас, ничто не грозит. Вас пригласили сюда с очень простой целью, чтобы поставить в известность о происшествии происшедшем вчера на Крещатике, в котором замешан ваш спортсмен по фамилии Кукла.

  Мы знаем, что намечается чемпионат Европы по вольной борьбе и Кукла является членом команды, которая едет отстаивать честь нашей родины. Мы также знаем, что он один из претендентов на призовое место, но вот тут, неизвестно по чьей вине произошла накладочка. Ваш герой избил до полусмерти в присутствии толпы, ни в чём не повинного гражданина. Скажите мне, товарищ Школьников, положа руку на сердце, можно доверить такому человеку, отстаивать за границей честь нашей страны. И если вы сомневаетесь в правильности ответа, то могу подсказать - конечно, нет. Дело оказалось гораздо более серьёзнее, чем казалось, поэтому милиция передала его нам. Избитый гражданин был родственником кого-то в высших эшелонах власти. Вот вам и ответ не вопрос, который вы мне только-что хотели задать. Не так ли? Думаю, у вас после услышанного будет много вопросов, мы и с ними разберёмся. У вас есть возможность встретиться с вашим подопечным и уговорить его прекратить голодовку, которую он, вдруг, объявил. Мы не хотели бы давать ход этому делу и готовы были его отпустить при его подписке о не выезде, но он сам всё усложняет. Мы понимаем значение его участи в этих соревнованиях и поэтому предлагаем вам, как его спортивному наставнику, поучаствовать в его судьбе.

  Вот именно для этого я пригласил вас сюда, чтобы вы приняли правильное решение. И ещё, никаких встреч с прессой, которая, черт их знает откуда, всё уже пронюхала и атакует нас своими постоянными звонками. Это единственная причина, по которой мы согласны при подписи о не выезде за пределы Украины, выпустить его под вашу опеку. Следователь глубоко затянулся сигаретой, ожидая ответа. Роман Александрович сидел раздумывая над услышанным и понимал, что единственно правильным решением в этой ситуации было согласиться со всем, что предлагал сидящий перед ним следователь. Другого выхода не было. Ося находился в их власти и его судьба была в их руках. Удивляло тренера другое обстоятельство, на которое он сразу обратил внимание. Капитан Бородин был вежлив и тактичен, и совсем не соответствовал образу следователя КГБ, который представлялся ему после бесед с друзьями, которые по тем или иным поводам бывали в этой организации. Было похоже, что следователь использует, какую-то новую тактику, которая приносит больше пользы, чем постепенное выкручивание рук. А может, здесь используются оба метода в зависимости от сути дела, кто их знает.

- Значит, если я вас правильно понял, мой ученик, мастер спорта Иосиф Кукла, в центре города, при огромном потоке граждан, вдруг, напал и избил до полусмерти совершенно невинного гражданина. Так, я вас понял?- прервав тягостное молчание, глядя следователю прямо в глаза, спросил Роман Александрович.
- Почти, что так. Мы продолжаем выяснять обстоятельства. У нас появились свидетели готовые нам помочь,- почему-то улыбаясь, отпарировал вопрос следователь.
- А знаете ли вы, уважаемый, что настоящая фамилия вашего Куклы вовсе не Кукла.
По отцу он Иосиф Шарфзон, а Кукла это фамилия его покойной матери. Так что, если по настоящему, то и имя и фамилия у него еврейские. И другое, ваш лучший ученик собирается уезжать в Израиль и его документы находятся в ОВИРе на оформлении. А вы собираетесь послать его на европейский чемпионат от нашей страны.
- Нет, этого я не знал. Ося не очень разговорчивый парень. Но, простите, какое это имеет отношение к делу, которое вы пытаетесь ему пришить. Я, кажется, начинаю кое-что понимать.
- Товарищ Школьников, сделайте себе одолжение, не пытайтесь делать поспешные выводы. Я очень хорошо понимаю, что вы имеете в виду, но это не тот случай,- закончил следователь поднимаясь, и давая понять, что аудиенция закончена.

- Да, во ещё что,- продолжил он,- вас проводят к арестованному.  Пожалуйста, постарайтесь обьяснить ему обстановку.
- Спасибо, я только хотел просить вас об этом. Хочу услышать от Оси, что же в действительности произошло вчера на Крещатике.
  Гражданина Куклу поместили в камеру предварительного заключения , которая находилась в подвальном помещении этого многоэтажного здания. За сутки пребывания здесь ему не предъявили никаких обвинений, не оскорбляли, не били, не вызывали на допросы. Судя по всему, это место не было похоже на милицейский участок и люди, которые надели на него наручники и втолкнули в так называемое такси, уж никак не напоминали милиционеров. На вопрос, куда его везут он не получил ответ, а один из сопровождающих вытащив из кармана шерстяную бандену одел её на Осин лоб, а затем сдвинул её на его глаза. Единственное, что он услышал от них за этот короткий путь, продолжавшийся всего, каких-нибудь десять минут,  одну только фразу - Думаешь если ты чемпион, то тебе всё можно! То, что эти люди были в штатском и знали с кем имеют дело, говорило о многом.
  Человек без каких-либо знаков отличия принёс ужин, надеясь, что заключённый, который вчера отказался принимать пищу, наконец, передумал. Здесь бывали и не такие настойчивые и те ломались, а этот пока держится. Но это и понятно, времени то прошло всего сутки.

  Было ровно шесть часов вечера, когда Роман Александрович в сопровождении дежурного спустился в подвальное помещение. Ося обрадовался его приходу, но молчал, наблюдая за тем, как медленно удаляется фигура дежурного.
- Ну, что же ты парень наделал, прямо перед чемпионатом. Никогда не думал, что ты займёшься рукоприкладством на улице. Знаешь, что за это полагается? Полная дисквалификация,- запальчиво бросал фразу за фразой тренер, внимательно наблюдая за Осей пытавшегося жестами остановить его.
- Роман Александрович, дайте хоть слово сказать,- наконец вырвалось у Оськи.
- Не дам. Я три часа провёл в кабинете следователя. С утра не нахожу себе места не зная что случилось. Подруга твоя прибегала, вся в слезах, белая, как снег от перенесённых волнений, а ты, сукин сын вон что натворил. Мы все больницы обзвонили,  разыскивая тебя, пока отсюда не позвонили.
- Откуда отсюда, понятия не имею, где я нахожусь. Меня везли сюда в наручниках  с завязанными глазами. У Оси был жалкий вид. Небритые щёки и впалые глаза говорили о том, что парень тоже не спал всю ночь мучаясь в раздумьях и предположениях.
На него жалко было смотреть, но тренер решил довести задуманное до конца.
- Ладно, хватит хныкать, рассказывай, что произошло.

  И Ося, как на духу, рассказал тренеру всё до мельчайших подробностей.
- Ну, что ж, если не врешь, значит говоришь правду, третьего не дано. Скажу тебе только одно, я кое-что подозреваю и здесь об этом говорить не буду. Подпиши все бумаги о не выезде и я завтра приеду и возьму тебя на поруки, а там посмотрим. Не сделаешь этого, загремишь на пару лет. Парень, которого ты швырнул ещё не пришёл в себя. Не дай бог ещё загнётся, тогда дела твои будут совсем плохи, независимо от того, кто начал драку ты или он. Всё понял? А теперь мне пора, поздно уже, а мне ехать далеко, да и девице твоей позвонить надо - я обещал. И ещё. Брось ты это, садись и кушай пока дают, ты же не политический. Обещай мне сделать, как я просил. Завтра поговорим, а я сегодня вечером кое с кем переговорю, наведу справки.
Ну, будь здоров и имей в виду, ты находишься в здании Министерства внутренних дел Украины, в отделе Комитета Государственной безопасности, а с ними шутки плохи.  Как когда-то сказал товарищ Вышинский - дайте мне телеграфный столб, а преступника я из него сделаю. Ты не столб и преступника из тебя сделать очень просто, тем более, что есть для этого подходящий повод.
Выйдя из министерства Роман Александрович почувствовал, как свежий поток прохладного воздуха окатил его с ног до головы и он, как рыба, которую вытащили из воды заглатывал его, открывая и закрывая рот.

  Ему казалось, что он только что вылез из норы, в которой ему не хватало воздуха, и он изо всех сил карабкался к выходу, чтобы глотнуть ещё хоть раз свежий воздух, перед тем, как всё кончится. Пройдя по улице пару кварталов он пришёл в себя и вернувшись к машине поехал домой. Утром, к тому часу, на который ему была назначена новая встреча с Бородиным, он уже знал все подробности. Его друг, генерал группы особого назначения Виталий Павлович Лазаренко хоть и числился на пенсии был осведомлён о том, что происходило в министерстве не хуже работающих там. Он то и рассказал Роману Александровичу, что в действительности произошло, как только тренер ему позвонил.
- Послушай Рома, забрать парня оттуда забери, но имей в виду, не видать ему европейского чемпионата, как своих ушей,- говорил в трубку Лазаренко. Кто-то очень заинтересован в том, чтобы твой Иосиф “Флавий“ не попал в сборную Украины.
Ты понимаешь, о чём я говорю? Единственное, что им от него нужно это подписанная бумага о невыезде. Для этого и был разыгран этот спектакль. Они его оставят в покое, как только получат подписанную им бумагу. Кстати, кто-то у тебя в клубе ведёт “бюллетень“ на всех вас. Ты уж там присмотрись хорошенько и будь сам поосторожней.

  Не делай поспешных выводов, можешь легко ошибиться. В случае с твоим борцом, они выбрали удобный момент. Они знали, что мужик нервничает. Ему ехать на  ответственные соревнования, а его плечо болит, не проходит. Вот один из сотрудников и толкнул его на Крещатике. Ну, что я тебе объясняю, не маленький, сам всё понимаешь. Так что готовь ему замену прямо сейчас, если есть кем заменить. Жаль конечно, борец он классный, но ничего не поделаешь, такие у нас правила игры. Вот такие друг “камыши“. Между прочим, тот парень, которого Иосиф подсёк, вышел из Скорой помощи, которая его забрала сразу, как только она завернула за угол на улице Ленина. Это всё  наша бутафория и такси, и скорая, и специальные люди. Вот всё мой друг, пора прощаться мне, кажется, звонят по другому телефону.
  Рано утром Осю привели в наручниках в кабинет к капитану Бородину.
- Ну, что, похоже, что ты кое-что понял. Здесь с тобой никто церемониться не будет, тем более прилюдно. Придётся тебе подписывать  бумаги в наручниках, не то гляди, ты ещё на меня набросишься,- рассмеявшись, сказал следователь.
- Кто вас знает, инородцев, да ещё в роли чемпионов,- продолжал издеваться он. Оська понимал, что этот сидящий перед ним хмырь пытается вызвать его на откровенный разговор, но решил молчать, помня слова тренера о том где он находится.

  С каменным выражением лица он неотступно следил за следователем, впившись своим сверлящим гипнотизирующим взглядом в его лицо. Он пытался представить себе, что перед ним противник на ковре и ему во чтобы-то не стало нужно его победить.  То ли на следователя изначально начал действовать Оськин взгляд, то ли ему надоела эта игра, но он, вдруг, поднялся, обойдя свой стол, подошёл к заключённому. Вынув из кармана ключ, он расстегнул наручник на правой руке защёлкнул его на подлокотнике железного стула, ножки которого были привинчены к паркетному полу.
- Подпиши эти бумаги можешь катиться к чертовой матери. Будь моя на то воля, я бы тебя за хулиганство в тюрьму посадил и надолго, но видно видно ты родился под счастливой звездой. Хлопочут тут за тебя известные люди. Вот и решено было не давать прессе лишний повод для беспокойства. Подписывай бумаги о не выезде из Киева до особого распоряжения. Прикидываясь дурачком и продолжая смотреть следователю в глаза, Ося произнёс:
- Не могу, я левша, а вы мне правую руку отстегнули. Этой рукой у меня почерк неразборчивый.
- Вот видишь, всё у вас не так, как у нормальных людей. Небось, кипу тоже носишь и “хибру“ изучаешь,- дёрнувшись в кресле, как будто его ударило током, не здержавшись , прошипел следователь.
- Подписывай и катись,- ещё раз повторил злобно капитан, снимая с Оськи наручники.

  Он нажал кнопку на столе в комнату вошёл дежурный.
- Сержант, проводите гражданина до входной двери и убедитесь в том, что он вышел из здания. Он нам больше не нужен. В вестибюле на первом этаже, перед пропускной кабиной, нервно расхаживал Роман Александрович, часто поглядывая на свои ручные часы. Время тянулось ужасно медленно и ему казалось, что стрелки на его часах “Лонжин“, которые он когда-то получил в подарок в Швейцарии, совсем остановились. Они его никогда не подводили, но сейчас он потряс их несколько раз на всякий случай, чтобы убедиться в том, что они идут. Наконец, раздался звук звонка и когда раскрылись двери спустившегося лифта, он увидел Осю в сопровождении дежурного сержанта, который вёл его к пропускной кабине. Поздоровавшись, тренер взял Осю под руку и вывел его на улицу.
- Молчи, пока мы не сядем в машину,- прошептал он. - Уверен, что у них подслушивающие устройства вмонтированы даже в асфальт.
- Ну, вот, я свою задачу выполнил,- садясь в машину сказал тренер. Тебя ни в чём не виню, знаю, что тебя подсадили. Кто-то не очень хочет, чтобы еврейский парень представлял родину за границей. Во всяком случае, мне так объяснили люди, которые знают в этом толк. Так или иначе, ты на свободе, дыши глубже и скажи спасибо.

  Могло быть намного хуже и никому бы ты ничего не доказал.
- Да вы что, Роман Александрович, со следователем договорились, что ли? Одно и тоже говорите.
- Возможно. Потому-что и он, и я знаем, что произошло. Система не позволяет сказать тебе в глаза, всё как есть, вот они и придумали обходные пути-дороги, и чтобы добиться своего идут на всё.
- Но почему, что я им сделал?
- А ничего. Ты ничего особенного не должен был делать. Ты национальное меньшинство, инородец и этим сказано всё. Они это точно знают и боятся, что ты опозоришь их за границей. Проверили твою родословную. Вот как ты попал с твоей украинской физиономией и не еврейской фамилией на их удочку, понятия не имею. Похоже, они проверяли всех, кто был отобран для поездки и твои данные им не понравились.
- Роман Александрович, а как же Григорий Гамарник, Юра Котляр, Толя Кайман,
Лев Фишер, наконец Борис Гуревич? Они ведь все евреи и ничего, все вышли в люди по большому счёту.

- Ну, что тебе сказать Ося. То времена были другие. Сейчас всё иначе - хитрее. Акцентировать внимание на национальности нельзя, у нас ведь все нации равны. Конституцию читал, там написано чёрным по белому, что к чему, а вот в жизни, на деле всё иначе. Видно, ты парень не сталкивался с этим, вот и удивляешься всему. Ну вот и всё, кажется приехали, во всяком случае, именно этот адрес в твоём деле. Отдыхай, приходи в себя, а завтра увидимся и я расскажу, чем я хочу тебя занять и кое-что ещё, чего я не знал о тебе и узнал от других.
- Роман Александрович, не могу я завтра. Уроки физкультуры у меня в 32-й школе. Надеюсь, вы не забыли. Кроме борьбы, которая меня не кормит, я ведь должен ещё на жизнь зарабатывать.
- Нет, не забыл,- улыбнувшись, сказал тренер,- именно поэтому приходи к шести вечера. Только, ради бога, будь осторожен и осмотрителен на улице.
  Легко взбежав на третий этаж, Ося автоматически вставил ключ в дверной замок и он, как-будто зная своего хозяина, легко щёлкнул, открывая дверь, которую ему было поручено охранять от посторонних. Наташи ещё не было дома, она, почему-то задерживалась на работе, но его это не особенно волновало, так-как подобные задержки случались часто. Он знал, что она в кусе всего, что произошло.

  Роман Александрович чётко сдержал данное ей слово и проинформировал её обо всём что знал. Ося чувствовал, что тренер относится к нему хорошо, но не предполагал, что тот примет такое активное участие в его судьбе. Приняв душ и смыв с себя все следы пребывания в камере он почувствовал огромное облегчение, которое не часто, в последнее время, появлялось в его состоянии. Конечно, нужно было рассказать тренеру всё и возможно Оська бы сделал это, если бы не дурацкое происшествие перепутавшее все планы. Ну, что ж, завтра вечером у него появится такая возможность и он не только расскажет ему о своей помолвке с Наташей, но и пригласит его на небольшое торжество, после того, как они распишутся, но и то, что они подали документы на выезд. Ожидая Наташу, Ося разогрел обед, приготовленный ею вчера, расставил на столе тарелки и приборы и усевшись в кресло включил телевизор. Передавали последние известия. После этих сообщений последовали “Вести с полей“ и информация о надоях молока. Ося выключил телевизор. На лестничной клетке послышались шаги Наташи.

- Всё мой дорогой, если раньше у меня были хоть какие-то сомнения по поводу нашего отъезда, то сегодня они улетучились, как утренний туман,- произнесла Наташа на одном дыхании, бросаясь Осе на шею, - никакие твои уговоры о том, что нужно хорошо подумать или что у тебя нет не только языка, но и специальности, которая бы приносила нам хоть какой-то материальный доход, на меня больше не действуют.
Не хочешь, сиди здесь, а я уезжаю, беру маму и уезжаю. Все устраиваются и мы устроимся, вот увидишь,- уже более примирительным тоном прошептала она, целуя его в щеку. Ося хотел, как обычно, возразить, но сдержался, так как она была права.
За двое суток проведённых в камере предварительного заключения он многое понял, многое переоценил. Большинство его знакомых уехало. Разбрелись по всему миру, кто куда, в поисках лучшей жизни, а он трусит, цепляется за каждую причину, пытаясь оправдать своё решение. Но этому, кажется, пришёл конец. Наташа права, здесь нечего делать. Здесь нет будущего ни у него с Наташей, ни у детей, которые обязательно у них будут.
  На следующий день, ровно в шесть вечера он появился в спортивном зале. На двух коврах шли тренировки. Пары отрабатывали приёмы в положении партера. В зале стоял специфический запах разгоряченных мужских тел и  то и дело раздавались свистки помощников тренера останавливающих ту или иную пару борцов проводящих болевые или недозволенные приёмы.

  Это были обычные рутинные тренировки новичков и разрядников, которые проводились три раза в неделю. Мастера спорта проводили свои занятия и тренировки в другое время, обычно по утрам в присутствии Романа Александровича. Его рабочий день был заполнен не только тренировками, но и административными делами, которые отнимали у него массу драгоценного времени.
- Товарищ Кукла, зайдите к тренеру в кабинет,- услышал он по селектору голос секретаря, которая увидела его через стеклянную дверь.
- Проходи, садись Ося. Хорошо, что ты пришёл,- произнёс Роман Александрович не поднимая головы и заканчивая, что-то писать. - Вот только-что получил добро отдела кадров взять на работу, на должность помощника тренера нового человека. Ты ведь знаешь, Олег Николаевич уходит от нас другое общество, а мне с таким количеством людей с одним помощником не справиться. Ты как-то говорил, что в школе у тебя не очень много часов и денег хватает в обрез. Думаю, что у тебя появилась хорошая возможность улучшить своё материальное положение. Как ты на это смотришь?
- Роман Александрович, если я хорошо вас понял, вы предлагаете мне должность вашего помощника.
- Да, именно так, А что в этом странного и необычного. Тренер своего воспитанника продвигает по службе. Спортсмен ты хороший, технически грамотный. Молод, правда, но это пройдёт. Ну, что, по рукам?

- Роман Александрович, давайте сделаем всё по порядку. Когда мы с вами вчера прощались вы обещали рассказать что-то обо мне, что вы узнали от других. Знаете, я кажется, знаю о чем идёт речь. И если я прав, то ваше предложение мне не подходит, так как кроме неприятностей вы себе ничего другого не наживёте. Вы хотели рассказать мне о том, что я подал документы на выезд и сказал вам об этом следователь. Не так ли?
- Да, именно так. Но почему ты сам мне об этом не сказал?
- Видите ли, я не был уверен, что из этого что-то получится. И ещё, я надеялся на то, что Наташа передумает.  А сейчас, после того, что случилось, она ещё больше уверена в том, что здесь у нас жизни не будет. Поэтому я не хочу вас подводить, и спасибо вам большое за доверие. Между прочим, мы с Наташей расписываемся через две недели и вы с супругой приглашены на наш скромный ужин. Не сочтите за труд появиться на нашем торжестве.
- Вот это хорошая новость, поздравляю! В добрый час! А на ужин обязательно придём.
Теперь насчёт  работы. Я её предлагаю тебе, потому-что знаю, что на тебя можно положиться и ты меня не подведёшь, а насчёт неприятностей -  поживём увидим.

Мы ведь тоже не лыком шиты. Соглашайся и всё тут, если, конечно, у тебя нет других, более веских причин. Я уверен, что ты справишься, а если что, так я рядом. Пошли в зал я тебя представлю ребятам в новом качестве.
Роман Александрович питал к Оське отцовские чувства по нескольким причинам.
Во-первых, он знал, что у Оськи нет родителей и он вырос под присмотром тётки по материнской линии, которая день и ночь пропадала работая на овощной базе. Так что практически он рос без присмотра, а если он и был то, что могла дать ему эта малообразованная женщина, которая знала меньше русских слов, чем Эллочка людоедка. Во-вторых, после того как он появился в клубе, сразу стало ясно, что парень очень талантлив и у него большое будущее. И, в третьих, Роману Александровичу просто не повезло в жизни. Его собственный сын при полном благополучии в семье и правильном воспитании, связался с бандой уличных хулиганов и сегодня отбывал наказание за грабеж, в местах не столь отдалённых. Поэтому нерастраченные отцовские чувства Роман Александрович и выплеснул на Оську в полной мере. Одно время, он даже носился с идеей усыновить его, но помешала жена, которая была категорически против.

- Мальчишка вырос и достиг многого и вот теперь его жизнь складывается совершенно иначе. Он женится и уедет, и не в другой город, не в другу республику, а в другую чужую страну. Бог с ним, счастливого пути, раз так решил. Но что он там будет делать? Ни специальности, ни языка у него нет. Спорт за границей особенно не прокормит, а впрочем, кто его знает. Я правильно поступил, что уговорил его согласиться на эту работу. Ещё достаточно времени до отъезда и я передам ему все свои знания и опыт тренера, а спорт свой он знает лучше, чем кто либо другой. Мужик он смышленый и всё схватит налету. Это будет мой ему подарок. Пусть там, где бы он ни был, как-нибудь вспомнит старика добрым словом и не поминает лихом дом из которого уехал,- такие мысли крутились в голове тренера по дороге домой после их встречи в клубе.
  Наташа не была удивлена решению тренера, он сразу пришёлся ей по душе и не только потому-что принял  такое непосредственное участие в судьбе Оси. Он покорил её своим спокойным уверенным тоном, убедившим её в том,что всё обойдётся. Бывают в жизни люди, которым хочется верить с момента первого знакомства, и таким оказался Роман Александрович Школьников. Трудно было гадать, как долго продлится их отказ.

ОВИР не определил никаких сроков, он даже не сформулировал чётко причину отказа, так игра в слова.
- Ждите, вас вызовут,- прозвучала дежурная фраза работника этой, никем не уважаемой организации. С тех пор они ждут. Вот в такой ситуации, новая работа Оси, оказалась манной небесной, благодаря его тренеру. Лишний доход никогда не мешал этой молодой паре, фактически давно существующей, как семья. Для них штамп в документе был лишь формальностью, но вот при выезде из страны это имело значение, и для Оси с Наташей не оставалось другого пути, как подать документы в ЗАГС.
  Куклы расписались осенью и Киев преподнёс им красивый подарок. Сухая без дождей погода была продолжением жаркого, длинного лета. Жёлто-красные листья на деревьях стали постепенно устилать пешеходные дорожки и ровно постриженные газоны в парках и бульварах города. Рыжие белки радовались приближающимся прохладным дням, прыгая с деревьев на землю и пряча под листьями про запас жёлуди, каштаны и дикие яблоки, которые созрев падали вокруг. “Шлёп, шлёп“- отскакивали от асфальта полированные каштановые ядра. “Щёлк, щёлк“- отвечали им другие. Без этой переклички киевский сентябрь потерял бы нечто неуловимо важное.

  Казалось бы, ну чем таким каштаны  заслужили свой титул “киевского символа.“ да вот этим и заслужили - своими двумя месяцами - сентябрём и маем. Весной, все любуются волшебными бело-розовыми свечами на деревьях, мерцающими  в тёплых сумерках. А осенью . . . вот опять шлёпнулся под ноги, лоснящийся коричневый шарик . . . вот так или почти так писал в одном из своих репортажей о Киеве Владимир Алифанов.
  Наташа преподавала в тридцать второй средней школе русскую литературу, в которую была влюблена с детства. Она отдавала подготовке к урокам всё свободное время и ее занятия проходили интересно и познавательно. Ученики любили её за справедливое отношение к ним и ту любовь к литературе, которую она старалась им передать, завораживая их рассказами и интересными историями о жизни великих русских писателей. Она знала, что это её последний год в школе, но методике своей не изменила. Она просто не могла работать спустя рукава. Естественно, никто не знал и даже не подозревал о том, что она подала документы на выезд, благо, в этот период времени уже не не требовалась справка с работы.

Это позволяло ей спокойно работать, не боясь глупых высказываний или косых взглядов не только коллег по работе, но даже учеников старших классов. У её мужа ситуация была другая. Он согласился с предложением тренера и работал не покладая рук, готовя вместе с тренером двух других спортсменов вошедших в сборную. В клубе бродили разные слухи, но официальной причиной отстранения этого спортсмена от участия в европейском чемпионате была подписанная врачом клуба официальная бумага, утверждающая то, что у него повреждены связки одного из предплечий и он отстраняется не только от каких либо соревнований, но и от тренировок на неопределённое время. Это не совсем соответствовало действительности в котором находился Ося, но что-то утверждать или отстаивать он не хотел, да и не мог, так как толку от этого всё равно бы никакого не было. И он и тренер понимали, что и здесь немаловажную роль сыграли люди КГБ по чьему то указанию, и если он действительно хочет уехать, то ему лучше не проявляться или, как говорили тогда,  “уйти в подполье“. Забегая вперёд скажу, что генерал Лазаренко был прав, предостерегая  тренера. Человеком ведущим “бюллетень“ на сотрудников и спортсменов был не кто иной, как доктор Кац, оказавшийся внештатным сотрудником сотрудником вышеуказанной организации.

  Сфабриковать нужный документ по их указанию не представляло для него никакого труда. Таким людям, трясущимся за свою собственную шкуру, было наплевать не только на клятву Гиппократа, но и на свою нацию, к которой доктор Кац принадлежал даже в большей мере, чем гражданин Кукла. Поняв в чём дело, Роман Александрович приложил все силы для того, чтобы от него избавиться, доказав руководству, что у доктора диплом не соответствует специализации в которой он его применяет. Правда, в этом случае, не было никакой гарантии, что на его место не пришлют другого, который будет выполнять те же функции.
  Время шло своей дорогой, и часы, медленно шли за часами, дни за днями, месяцы за месяцами. Время шло не останавливаясь, а из ОВИРа, организации державшей судьбу наших героев в своих руках, не было ни слуху, ни духу. Складывалось впечатление, что всё идёт по заранее кем-то расписанному плану: и судьбы людей, и события в стране, и вообще всё в мире. Сборная вернулась с Европейского чемпионата не “солоно хлебавши” не потому-что главный претендент на золото остался дома. Причина была в другом. Сборная не была подготовлена должным образом в связи с отсутствием надлежащей материальной базы.

Кроме того, внутренние разногласия в руководстве Комитета физической культуры и спорта привели к задержке начала подготовки сборной. Но эти неурядицы и разногласия касались не только спорта, вся страна погрязла в них. В тот период в стране началась “перестройка“. Именно тогда был разрешён выезд из страны и произошёл крупнейший исход евреев из СССР, который сегодня называют “четвёртой волной эмиграции“. Не подозревая о том, что Иосифу Кукле был запрещён  выезд за пределы Киева, ОВИР, наконец, прислал ему приглашение на собеседование.  Деловая халатность и неразбериха, всегда были характерной чертой разваливающегося советского общества, поэтому неудивительно, что Комитет не поставил в известность ОВИР о его деле. Но могло случиться другое. Осино “Дело“ не случайно, и не по халатности тех же бюрократов, попало в список людей от которых собиралась избавиться советская система, используя возможность без шума выпроводить их заграницу. Откуда же, если не таким образом в Нью-Йорке, Калифорнии, Чикаго и других городах Америки появились русские банды типа итальянских мафиозных синдикатов.

  Сейчас трудно в этом разобраться, да и нужно ли. Важно другое, ему с женой выдали разрешение на выезд. Они знали, куда поедут, но у них там не было никого, на кого можно было бы положиться, или кому можно было бы довериться.
 
                Октябрь, 2007 года