Медицинские страсти

Глава первая  «Страшная»

Жили-были у нас на сейнере два друга и оба Юры, только один по фамилии Архипов , а другой Жаров.


Друзья, как говорится, «водой не разольешь». Это в море особенно актуально. Дружба у них еще с китобойного промысла образовалась. На одном китобойце ходили-работали.


   Архипов слегка полноват, но силы неимоверной, а ключ  для морзянки на передатчике прятался под его «лапой» полностью и даже края  не выглядывали. Да, он у нас на судне был радистом, но официально его должность прозывалась «начальник радиостанции». Мы шутили по этому поводу  «Какой начальник, над кем начальник ?» или «Начальник на судне один !»

 Однажды я наблюдал как наш «Маркони» ради забавы нес под мышкой полный баллон фреона, а весит такой баллончик за 100 кг.

 Под стать ему был и его друг, электромеханик Жаров. Только имел жилистую, поджарую фигуру и смуглую кожу. Любил вспоминать, что из кубанских казаков происходит. И эти два «пенсионера» могли кому угодно играючи «салазки загнуть».

 Как-то наш «дракон» перебрал спиртного в кабаке, а на судне стал выступать. Электромеханик Юра сказал «Не шали !», сграбастал боцмана, не маленького дядьку, в охапку и снес в каюту «делать ата-та» и укладывать «баиньки».


   Сегодня уходим из Находки, судно стояло в ремонте, ремонт завершен. Так во всяком случае считается по документам. Как было метко подмечено еще до меня «Ремонт нельзя завершить, его можно только прекратить». Прошли ходовые испытания. Этот сейнер-траулер я принял как старший механик еще в середине ремонта, а моего предшественника сняли с должности за беспробудное пьянство, как говорим мы, механики, в подобных случаях, «он пошел в разнос».Такое тоже иногда случается с нашим братом, но в последние годы все реже и реже.


   Судно покинуло завод и, как бы обрадовавшись вновь открывшимся перспективам морского простора, резво бежит во Владивосток. Застоялось у причала, родимое. Во Владивостоке мы должны взять на борт снабжение, промысловое вооружение, пополнить бункер топлива и масла, выполнить кое-какие формальности и, наконец, следовать на промысел. Добывать нам предстоит краба у западного побережья Камчатки, а потом перейдем на промысел сайры у Курильских островов. Порой удаляясь на значительное расстояние в Тихий океан.

 Подобный рейс для нас привычен и продлится он шесть месяцев. Так, что вернемся мы во Владивосток аккурат в декабре и Новый год будем встречать в кругу семьи. Что у моряков случается редко.


    Есть еще такая традиция у механиков рыболовного флота, как «дымовые». Это, по завершению удачно проведенного ремонта, старший механик угощает своих механиков одной-двумя стопками водки.

 Сижу в своей каюте «подбиваю» документы по ремонту и подписываю заявки на снабжение. А дверь в мою каюту открыта настержь. Если двери в каюту капитана или старшего механика открыты, то можно смело заходить по любому вопросу, в любое время дня и ночи. Закрытые двери говорят о том, что начальство в данный момент изволит отдыхать и убедительная просьба по пустякам не беспокоить. В противном случае можно «огрести по полной программе».


     Краем глаза замечаю как по коридору прошел электромеханик. Кричу «Юрий Николаевич, зайди ! Присаживайся. Ну, что, Николаевич, как на счет двадцать граммов за качественно проведенный ремонт электрооборудования ?»

 «Спасибо, Всеволодович ! Только я теперь совсем не пью»

 «Я и не настаиваю. А в чем дело-то ?»

 «Ты только ни кому не говори. Я ведь лечился от пьянства. Знаешь, на китобойном промысле мы очень хорошо зарабатывали и отпуска у нас были длинные... А я еще прилично играю в шахматы и в отпуске частенько играл  в парках и клубах».

 «Ну и что с того ? Я тоже люблю игру в шахматы, но что-то не прослеживаю их связь с водкой».

 «Все очень просто, под шахматной доской обычно лежит «червонец», иногда «четвертной». А после завершения партии или нескольких, курс в гастроном или в кафе. Так почти каждый день, а если и не каждый, то уж точно несколько раз в неделю. Я уже год как завязал с выпивкой.»

 «Все, Николаевич, вопрос снят с повестки не только сегодняшнего дня, но и в перспективе».

 
    «Юрий Николаевич, а ты часом не гипертоник ?»


    «Дед, как ты догадался ?»


    «Тут и догадываться нечего, у тебя цвет лица характерный для гипертоника и еще у меня половина родни в медиках ходит. Как ты проскочил медкомиссию ? Не боишься, что в море к тебе познакомиться придет сам «Кондрат Иванович» ?»


      «Всеволодович, я последний рейс делаю.»


      «Сплюнь ! В каком смысле последний ?»


      «Увольняюсь я, и вместе с женой уезжаем на Кубань. Там мои корни, там дед мне дом оставил с садом. А сейчас хочу еще подзаработать и краба «катануть» немного для себя и для дела.»


       «Ну, гляди сам, медика у нас на борту нет, только на плавзаводе.»


Сегодня хорошая погода, даже солнышко пригревает. Сижу я на подвахте..., нет не так. Сижу я на лавке, на верхней палубе. У меня под вахта по промысловому расписанию. А занят тем, что набиваю специальные пластиковые банки с небольшими дырочками кусочками свежемороженой рыбы.

 Потом эти банки подвешивают в ловушках и краб лезет на запах рыбы. Кстати, краб, в отличие от рака на падаль не ведется. А только на свежую рыбу. Чаще всего мы используем свежемороженый минтай.

 Я наслаждаюсь погодой, делаю свою работу и попыхиваю папиросой. Папиросы самое ходовое курево на промысловой палубе. У папиросы есть мундштук (гильза) и за него можно браться даже мокрыми руками. Сигарета же такого отношения к себе не потерпит, размокнет и порвется.


   Ни что не предвещало тревоги.


Как вдруг, вижу, что по направлению ко мне, в тапочках на босу ногу и по мокрой палубе, чешет во всю прыть реф.механик и орет как ограбленный на рынке еврей : «Дед, Юрка Жаров помирает !»

 Бросаю все и, срывая на ходу клеенчатую робу, быстро иду в каюту электромеханика.


   В каюте застаю такую картину : Юра лежит на кровати и по всему видно, что ему совсем плохо, рядом стоит старпом с побелевшим лицом, ему тоже плохо и он явно растерян.

 Для справки, поскольку медика на добывающем судне нет, то все медицинские «прибабахи» находятся в ведении старпома и он даже сдает там какой-то экзамен по оказанию первой медицинской помощи. Наш «замерз» окончательно, наверняка сдавал по шпаргалке.

 Тонометра у нас нет, да и что толку от него ? И так все признаки на лицо.

 Говорю «чифу», почти кричу, чтобы привести в чувство : «Быстро мне шприц со стерильной иглой и жгут, спирт и вату тоже ! Срочно оповести капитана, что нам необходимо как можно быстрей доставить больного на плавзавод в лазарет, иначе мы можем поиметь «груз 200».


   Подошедшему реф.механику  даю задание придерживать жгут, которым я уже перетянул руку Юры выше локтевого сгиба. Протер место спиртом и попал в вену с первого раза !  Никогда раньше я подобного не делал, а тут такое мастерство.

 Наверно ангел-хранитель мой или Юры, а может и оба поддерживали и направляли мои руки. Какой емкости был шприц я конечно не помню, но после проделанной мной операции по забору крови глазки у Николаевича захлопали.

 «Спасибо «дед». Я сейчас встану.» «Я тебе «встану» ! Лежать !»,-гаркнул я. «Сейчас мы подойдем к «Обухову» и вдвоем, ты и я, пересядем на плавзавод, к медикам. И это не предложение мое такое, а приказ !»


    В лазарете плавзавода врач увидев повязку на руке Юры, покачал головой, а потом сказал, что в сложившейся ситуации я действовал правильно. Еще сказал, что недельку нам придется как-то обходиться без электромеханика. И оставил Юрия Николаевича  долечиваться после моей «хирургии» или «терапии» ? Как правильно я до сих пор не знаю.


                *  *  *  *  *


            Глава вторая   «И смех, и грех».
                «Бедный, бедный Йорик, я его знал... ( это по Шекспиру)
                «Бедный, бедный Бочкин, я его знал лично». ( это по жизни ) Бедный Йорик умер, а вот Бочкин, зараза, выжил. Но пить не прекратил!


С отходом судна от родного причала на промысел спиртное пьют не все, но многие. И меру каждый определяет себе сам.

 Лично я взял за правило в море не пить спиртное. Только в исключительных случаях я себе это позволяю. Дело в том, что я старший механик и в море по техническим вопросам выше меня только Господь. А я склонен думать, что у него и без нас, грешных, забот хватает. Теперь представьте себе, что случилось что-то серьезное с силовой установкой. А «дед», то есть я, пьян «в лохмотья». Кому это надо ? Мне лично совсем ни к чему.

 Да и подчиненные мои ведут себя разумно, если и выпьют, то в пределах допустимого. Хотя и это не приветствуется.


      Но все остальные, не несущие вахту в ходовой рубке и машинном отделении, бывает, что и злоупотребляют.

 В нашем славном экипаже гидроакустиком трудился некто Бочкарев, но все его почему-то звали «Бочкин».

 На промысле сардины иваси и сайры - это не заменимый специалист. Он с помощью гидролокатора отслеживал косяки рыбы. Определял дистанцию, скорость и направление движения косяка рыбы относительно судна. Даже мог весьма точно определить сколько центнеров рыбы в косяке. За глаза мы его звали «золотые уши». И он оправдывал это неофициальное звание, будучи лучшим акустиком на нашем добывающем флоте.

 Потому капитаны и терпели его склонность к пьянству.

 Воинскую службу он , в свое время, проходил в Военно-морском флоте и тоже  в качестве гидроакустика.

 Наши большие уловы во многом и его заслуга. Но он, зараза, пил. Пил много и вдохновенно. На берегу капитан выгонял его домой на всю стоянку, а перед отходом в море его привозили на борт судна. А в море он не пьет и работает.

 Но надо за переход до района промысла отойти от пьянки, а это тяжелый, длительный и болезненный процесс.


        Вот, в такой вот, печальный и тяжелый момент расставания с берегом и пьянкой подходит ко мне Бочкин и просит :
   «Всеволодович, дай мне чего-нибудь. Опохмелиться надо. А не то, не ровен час, я помру и грех на твою душу ляжет !»


    «Я что-то не пойму, ты просишь меня или пугаешь ? Но, в любом случае, у меня ничего нет. Я в этот  раз даже спирт не взял. А водки у меня в море отродясь не было».


Ушел Бочкин от меня грустный, наверняка я был его «последняя надежда».

 Вдруг, по прошествии небольшого времени, является вновь и, улыбаясь загадочно, говорит :
     «Дед, а если я скажу тебе где у тебя есть спирт ? Ты тогда со мной поделишься ?»


     «Ну и где же этот живительный источник находится ?»


     «У тебя в хозяйстве есть некая лаборатория, а в ней есть спирт !»


     «Лаборатория СКЛАВ что ли ?»


     «Во-во, мне ее так обрисовали,,,»


    «Есть там спиртовой раствор фенолфталеина, но ведь это, грубо говоря, пурген. Бочкин, ты же обгадишься с ног до головы !»


      «Но зато, хоть и обгаженный,  я останусь живой. Дай !»


      «Бочкин, еще раз повторяю, что я за последствия ответственность не несу. Как говорил прокуратор Иудеи Понтий Пилат «Я умываю руки» !»


       «Дай, не томи душу, она и так висит на волоске.»


Пришлось отдать ему весь флакон из лаборатории, а в нем грамм 180. Для лабораторного анализа котловой воды я в экспедиции у кого-нибудь разживусь. Расписки с Бочкина я брать не стал, в том смысле что не несу ответственность за его здоровье. Потому как мы люди взрослые и серьезные.

 В чем я теперь сильно сомневаюсь.


        По прошествии определенного времени, необходимого для реакции организма на фенолфталеин, началась беготня с причитаниями и воплями.

 Каюта гидроакустика расположена выше палубой, недалеко от ходовой рубки, а гальюн команды на моей палубе и дальше по коридору. И двери у гальюна металлические.


         Я, сидя в своей каюте, хоть и лишен был удовольствия наблюдать воочию за суматошной беготней Бочкина, но слышать мог все отчетливо. Всякий раз было слышно как он ссыпался по трапу или съезжал по поручням на руках гулко бухая двумя ногами при приземлении на нашу палубу. И орал что-то типа :


   «Врагу не сдается наш гордый «Варяг !» или «Врешь..., не возьмешь !»


Я уже весь испереживался и не раз пожалел о том, что подверг Бочкина такому испытанию.

 А с другой стороны ? Может это отвадит его от пьянства ? Тогда я смогу запатентовать свой новый метод лечения алкоголизма и пьянства с помощью пургена. Может быть мой метод имеет право на существование ? То, что алкоголизм лечится триппером, я слышал.

 Бочкин, слава Богу, выжил, но пить, зараза, не прекратил. Только теперь он не рисковал пить что-то сомнительное и от всяких лабораторий стал держаться подальше.

 А мой метод пошел прахом, не оправдал себя, блин ! Что и подтвердили «клинические испытания».
    И не быть мне богатому, и не жить за счет патента.