Призрак замка Радзивиллов

Жизнь Замечательных Котов

Приключения графа Тараса и шевалье Антона

П Р И З Р А К  З А М К А  Р А Д З И В И Л Л О В


Тарас и Антон с двумя пузатыми баулами стояли у запертой двери подъезда и спорили, какой код у домофона. В момент самого жаркого разбирательства к двери подъезда подошла пожилая матрона, подозрительно посмотрела на наших героев, отодвинула ногой в грязном боте один из баулов и открыла дверь ключом. Граф хотел было вежливо попросить её любезно попридержать, как Антон уже засунул лапу в грубом армейском ботинке и задержал захлопывающуюся дверь. Коты, кряхтя, потащили баулы в подъезд.
- Чего же ты так напихал? Твоя сумка неподъёмная! – шипел граф, толкая двумя лапами сумку Антона.
- Да ничего особенного, собственно, и не брал! – недоумевал Антон, вытягивая сумку на ступеньку за обмотанные скотчем ручки. – Гречка, как договаривались, туалетная бумага, бидон геля-дезинфектора. Ну и боксёрские перчатки, пару гантелей, руководство по греко-римской борьбе. Всё это с хорошей скидкой предложил Пух Иванович. Десяток мышек от Трикси.
- С ума сошёл!
- Ой, да твой баул не легче!
- У меня хотя бы трактат по философии и собрание сочинений поэтов Серебряного века! Я обнаружил их у нашего друга в углу склада, и он отдал мне это за ненадобностью бесплатно.
- На фига тебе философия в Минске?
- Каждому своё! Ты же тащишь мышей, хотя в Белоруссии своих грызунов предостаточно!
Да, друзья! Именно так! Наши непоседы, гружённые всем, чем можно, благополучно покинули заражённую вирусом и парализованную карантином Москву, и прибыли в благословенный Минск, отказавшийся признавать такую напасть, как коронавирус. Ведомые отеческой рукой своего президента, белорусы дисциплинированно сидели дома и носили маски, лечились водкой и парными, а обо всём остальном благоразумно помалкивали.
Подтянув баулы к дверям десятой квартиры на первом этаже (Тарас с холодком в желудке представил себе, как если бы пришлось тащить вещи на третий этаж, лифт в этом доме не знали), граф и шевалье отдышались, отряхнулись. И граф, поправив цилиндр, важно нажал чёрную кнопку звонка. Сразу сообщим вам, что в квартире жили четыре замечательные котика: ангорец Каспер, философ и мечтатель, вислоухий шотландец Умкас, смотрящий и квартиры и всех её обитателей, говорливая непоседа Арья в чёрной блестящей шубке и новый член семьи, не так давно подобранный на улицах Москвы, белый разноглазый Коттон, который проходил домашнее воспитание под строгим наблюдением всех остальных. Коттон сопротивлялся этому воспитанию как мог, доказывая всеми возможными способами, что он натура свободолюбивая. Вот так коротко можно охарактеризовать то приличное шляхетское семейство, в двери квартиры которого важно звонил граф.
Через минуту за дверью громко завозились и грозно зашипели:
- Москаль невоспитанный! Коттон, тебе говорят, брысь от двери!
- Я держу его!
- Мяу-у-у-у!
- Арья, открывай дверь! Это точно граф Тарас с братом!
Тяжёлая стальная дверь, отщёлкав все положенные обороты замка, начала медленно открываться. За первой дверью оказалась простая деревянная, которая знала ещё то благословенное время, когда в стальных дверях не было такой надобности и личное пространство прекрасно защищал хлипкий замок отечественного производства с язычком на два оборота. Но что нам от того времени, мы его и не помним вовсе!
Гости втиснулись с баулами в тёмную прихожую, где справа можно было бы при желании, за кипой пальто и прочих курток, нащупать выключатель из того же забытого всеми времени. Но хозяева обходились прекрасно наощупь, а гости о таком выключателе и не догадывались. Поэтому щупать не стали.
После первых бурных, а от того и самых искренних, приветствий баулы гостей общими усилиями были затолканы в зашторенную комнату с кожаным диваном и книжными шкафами под потолок, а все – и гости, и хозяева – переместились в залу с пузатыми старинными комодами, чудными картинами на стенах и знаменитой розовой софой, знававшей, наверное, и лучшие времена, но от того не менее любимой и весьма познавательной бессонными думами, а то и залихватскими снами множества гостей, на ней переспавших. Потому что дом, куда приехали Тарас и Антон после карантинных приключений в Москве, был весьма гостеприимным и славился своим хлебосольством.
Пока говорливая кошечка Арья поспешила на тесную кухню с пузатым красным холодильником в углу хлопотать об ужине, коты чинно расселись на софе и возле софы и какие пару минут весьма благожелательно друг друга рассматривали. Тарас на правах старинного друга прилёг на софу и зажмурил ореховые глаза, собираясь, пока суть да дело, придремнуть. Антон же чинно присел на самый край и решил на всякий случай умыть лапкой и без того белую мордочку, потому что ещё путался, кто есть кто, особенно на одну морду вначале показались ему белые с разными глазами ангорский кот Каспер и почти ангорский кот московского уличного разлива Коттон. Антон уже через минуту после представления  не мог отличить одного от другого, и потому стеснялся обратиться к обоим, чтобы не перепутать. Зато вальяжный серый шотландец Умкас подвигал вислыми ушками, потёр из солидарности с гостем мощной лапой круглую голову и вежливо спросил, как Антону понравился Минск.
- Так я того, и не видел, считай! – отозвался Антон.
- Ты же сам почти минчанин! – затараторила впорхнувшая в залу Арья. – Ты жил у волонтёра Маши на Малиновке, пока тебя не забрала ваша маман.
- Я мало что помню, - нерешительно мяукнул Антон.
- Ух, ты-ы-ы! – вмешался один из белых котов с более узкой и хитрой мордой. – Из Минска в Швейцарию? Счастливый билет потянул!
- Ты тоже не промах, Коттон! – отмахнулась чёрной лапкой Арья. – С московской подворотни чуть ли не в центр Минска угодил, да ещё и в трёхкомнатную квартиру.
- Я был коренной москвич!
- Москаль!
Коттон выгнул спину, отбросил на сторону хвост, зашипел. Арья бесстрашно подняла лапку.
- Не ссорьтесь, ребята! – коротко и хрипловато мяукнул Умкас, чем сразу охладил накалившиеся страсти.
А Каспер, второй белый кот с задумчивым, немного словно отрешённым выражением морды и розовыми ушами, спокойно пояснил Антону:
- Коттон в нашей семье не так давно. Мы его воспитываем, конечно, но привычки московской подворотни просто так не отцепишь.
И Антон с большой симпатией посмотрел на бывшего москвича, которого в Минске усердно обтёсывают в шляхетного пана. Разве не так и из него, оставленного на гродненской даче котёнка, в Швейцарии вот уже два года лепят шевалье. Антон на секунду задумался, задавшись неожиданными вопросами. Было ли ему трудно? Было! Хотел бы он вернуться туда, где родился и не пригодился? Пожалуй, нет! Так и этот Коттон всё реже будет вспоминать тухлый запах, пусть хоть и московских, но помоек. И всё чаще воспринимать своих названных братьев и сестру настоящей семьёй. Ведь любит же он, Антон, своего брата Тараса! И Антон вдогонку своим мыслям лизнул морду задремавшего графа. Тот, зажмурившись, недовольно муркнул и отодвинулся. «Сам дурак!» – подумал Антоша, очень собой довольный.
Ужин прошёл оживлённо. На столе стояли и московские гостинцы, и другие богатства, извлекаемые хозяйственной Арьей из пузатых морозильных недр красного холодильника. Иногда Антону даже казалось, что вся жизнь квартиры под номером 10 протекала около и ради холодильника, такой он был большой и красивый. Но это еще не включили плоский телевизор на полстены со 120-ю программами. У каждого были свои предпочтения, но рулила Арья, как и полагается красивой девице! Если холодильник был желудком, то телевизор оказался душой описываемой нами квартиры. Возле него делались все рукоделия, писались письма, ссорились ссоры, бурно проходили братания и примирения, велись задушевные беседы. Телевизор жил на экране своей сериальной жизнью, а возле него протекала такая разная и такая дружная жизнь обитателей 75 квадратных метров на одной из тихих зелёных улиц славного города Минска.
Арья, в своём парадном платье из розового шифона, глотнув шампанского, вся раскраснелась и говорила громко, чаще всего и одна. Умкас, облечённый в этой семье большой властью, спиртного не пил, обходясь детским синим ведёрком воды. Он совсем почти не вмешивался в разговор, но если уж утруждал себя басистым мяу, то все почтительно замолкали. Умкас любовался Арьей и предполагал, что и остальные испытывают к его сестре такой же пиетет. Коттон было заскучал, но Антон уже вытащил из-за пазухи колоду и предложил партейку в бридж. Так молодые и перекидывались картами, прислушиваясь и приглядываясь к тому, что происходило за столом.
А речь пошла о коронавирусе! Выяснилось, к удивлению гостей, что он в Минске тоже есть и его так много, что многих минчан не надо и заставлять сидеть дома. А что батька по новостям говорит, мало кто и слушает, добирая информацию по телефону и сарафанному радио. К его усам так за эти долгие годы привыкли, что мало приглядываются, по какому поводу они зашевелились на этот раз.
- Значит, у вас тут тоже не особенно разбежишься? – спросил Тарас и укоризненно пихнул под столом лапой Антона. Тот в этот момент особенно увлечённо тасовал колоду.
- Почему же! – защебетала Арья, разглаживая лапкой изогнутые усы. – У нас всё открыто, кроме дискотек, ресторанов и прочих посещаемых мест. Гуляй, не хочу! Какие у нас есть красивые замки! И Огинских, и Радзивиллов, и прочих! Литовская шляхта была местами побогаче польской! И ничего я не вру! Мы вообще в Минске все литвины! Я так вот точно литвинка, чтобы вы знали!
- А я? – заинтересовался вдруг своими корнями Антон. – Меня нашли под Гродно!
- Там ваще одни пшеки! – надув щёки, отозвался Коттон. – Твой ход, ясновельможный! Ты Арью если послушаешь, сам удивишься, почему Белоруссия до сих пор Белоруссией называется. Все хотят литвинами да поляками быть!
- Помолчал бы! – бросилась было в бой Арья и выпустила острые коготки. Но Умкас тут же положил большую серую лапу на её чёрную лапку и забил, предупреждая, хвостом. Арья притихла и отвлеклась поиграть красивым шариком.
А два достойных господина, граф Тарас и пан Каспер, попыхивая мексиканскими пахитосками, кивали друг другу в уютном понимании, что вся эта национальная суета есть тлен и уходящая во времени пустота. Они были в том возрасте, когда жизнь оценивается не полученными благами, а одной только радостью собственного существования.
Немного покричав и поспорив, друзья успокоились и набросали список мест, которые надо было бы посетить. Пунктом первым Каспер предложил замок Радзивиллов в районном городке Несвиж.
- Почему? – удивилась Арья. – Есть же в Мире прекрасный замок!
- Мне нравится тот! – загадочно улыбнулся Каспер.
… В квартире было темно и тихо. Свет уличных фонарей ложился пятнами на серый ковролин, а углы от этого слабого рассеяния лунных лучей были ещё темнее и загадочнее. Хозяева легли почивать на хозяйской кровати в спальне, предоставив гостям знаменитую розовую софу. Где и растянулся во весь свой богатырский рост Антон, раскинув в разные стороны лапы и хвост, и приоткрыв розовый рот. Не менее розовый нос едва слышно посвистывал, намекая на мощный храп в зрелом возрасте. Для графа Антон оставил подушку с Микки Маусом с левого края софы у стенки.
Сам же граф Тарас и его старинный приятель пан Каспер сидели на небольшой кухне с утробно урчащим красным холодильником до потолка и кремовыми шторами на окне. Иногда они казались графу зелёными, но Каспер, словно слыша недоуменный вопрос графа, тихо улыбался: «Кремовые! Занавески кремовые! Как у Булгакова, не правда ли?» И граф успокаивал своё недоумение: если уж хозяин считает, что занавески кремовые, а не зелёные, значит, они кремовые. Тем более такие есть у Булгакова.
- Вы такие разные с вашим названным братом, граф! Вы не дерётесь?
- Почему же, дерёмся! Время от времени мы надеваем боксёрские перчатки и выясняем отношения! Так, на ринге, в открытом бою, знаете ли, честнее, чем интриги исподтишка.
Граф задумчиво повертел крутобокий коньячный бокал, погрел его хрустальные бока лапами, понюхал аромат коньяка десятилетней армянской выдержки, причём для этого ему пришлось протиснуться в бокал всей плоской мордой, лизнул языком тяжёлую янтарную жидкость на дне и грустно сказал:
- Знаете, я ведь вырос буквально у маман на руках и привык к безоговорочному обожанию. Мы жили в нашем милом уютном мирке, где я нежился в услужении…э-э-э…понимании!
- Так в услужении или в понимании, граф?
- А разве понимание не есть высшая степень услужения? Или наоборот!
- Здесь попахивает эгоизмом.
- А в любви всегда присутствует эгоизм. До определённого момента, когда ты должен выбирать: если ты любишь, ты должен уступить. Или же, если ты не уступишь, любовь отступает и остаётся только эгоизм и одиночество.
- И у вас с маман наступил такой момент.
- Да. Мы оба встали перед таким выбором. Сначала маман взяла в дом будущего шевалье, не спросив меня, хочу ли я, готов ли, в конце концов. А я не хотел! Несколько месяцев мы прожили в напряжении: шевалье бунтовал против навязанной ему жизни, маман раскаивалась, видя мои страдания, а я страдал ещё больше, видя её раскаяние.
Каспер слушал графа и машинально раскладывал забытыми Антоном на столе картами старинный пасьянс.
- Я даже, знаете ли, заболел. И был этому даже рад, мстительно желая слёз маман. А потом мне стало её бесконечно жалко. Да и к этому мальчишке я попривык. Он ведь не злой, он просто хотел занять своё место. И вначале, по мальчишеской глупости, ему показалось, что его место это как раз моё место. Нам пришлось пару-тройку раз с ним побеседовать серьёзно.
- До крови?
- Нет, нет, что вы, пан Каспер! Я против крови! Я пацифист! Вот я уступил маман, приняв на себя роль воспитателя, и уступил молодости, понимая, что это так быстротечно! И мы даже подружились с шевалье. У маман сердце большое, её любви хватит на всех.
- Мудро! О, смотрите, граф, пасьянс разложился! Значит, всё у нас получится!
- Тогда спать!
Друзья допили коньяк и разошлись по своим подушкам…

2

А в это самое время по дороге из Слонима в Минск с рюкзаком за плечами шёл рыжий кот. Шёл он пешком, чтобы сэкономить на маршрутке, потому что в шкатулке у маменьки оказалось совсем мало копеек, а волшебную силу рублей наш новый герой как-то проигнорировал, как в своё время проигнорировал и уроки математики.  Справедливости ради стоит добавить, что недавний выпускник школьного образования рос не тронутым не только всей мировой, но даже и русской культурой. О белорусской судить не можем, потому что её не знаем. Зато Семён, а так звали нашего героя, отлично разбирался в смартфонах, айфонах, играл в танчики, запросто переходил сложные уровни в компьютерных стрелялках. Он не знал ни о вирусе, ни о рекомендациях ВОЗ, ни о виртуальных атаках Трампа на китайцев, потому что новости по телевизору не смотрел вообще. Наш рыжий Сёма был никак не замутнен политикой, отличался хорошим аппетитом и отменным здоровьем. Куда же оно, это рыжекудрое дитя прогресса, направлялось? Так в Минск же! Нет, дальше. Сёма шёл по навигатору в городок Несвиж. И тут самое время рассказать, почему он так спешил в городок, о существовании которого ещё неделю назад и не подозревал. И заглянем мы ровно в позавчера в маленький деревянный домик по улице Синичкина, островок частного сектора в самом центре знакомого уже нашему читателю славного города Слонима в самом дальнем углу Гродненской области.
…Рыжий кот Семён ещё сладко дремал, когда нежные мамины руки потрепали его пушистый тёплый живот: «Сёмочка! Я на работу, а ты будь умницей, на стол не лазь!»
Рыжий муркнул спросонья, дёрнул лапками и хвостом, посмотрел вслед маменьке и снова погрузился в дрёму, пытаясь вернуться в сон, из которого его так бесцеремонно вырвали. Дело в том, что вот уже неделю подряд ему снился один и тот же сон: огромное старинное зеркало на стене какого-то замка, и из зеркала выходит белая маленькая кошечка с розовой атласной ленточкой и золотым колокольчиком на белой шейке. Кошечка была прелестна, махала призывно Сёме хвостиком, вылизывала приглашающе белые миниатюрные лапки и открывала в неслышном мяу розовый ротик. А потом, так ничего и не сказав, исчезала в таком же зеркале напротив. И Сёма, просыпаясь, всё пытался разобрать, что хотела ему сказать прелестная незнакомка.
И вот, в это обычное утро, когда он снова задремал, ловя зыбкое сновидение, белая кошечка уже ждала его, сидя на парадном обеденном  столе в огромном зале, обвив хвостиком маленькие лапки.
Сёма выгнул спину, распушил бока, поднял приветственно хвост. Кошечка сидела спокойно, и шерсть её мерцала в зыбком свете лучей.
- Мур-р! – сказал Сёма. – Привет, красотка!
Кошечка рассматривала его пристально голубыми глазками, вяло помахивая кончиком хвоста.
«Принцесса! – задохнулся рыжий. – как пить дать, принцесса! С ней надо по-другому, не по-нашенски!» Сёма стал срочно вспоминать, какие фильмы про рыцарей он видел и как там приветствовали дам. То, что белянка принадлежала какому-то тому времени, он, как это и бывает во сне, совсем даже не сомневался, это просто само собой подразумевалось.
И кот гордо поднял круглую голову, словно почувствовав на ней широкополую шляпу с перьями. Да не голубиные перья, нет же! А эти, как их, страусиные! Или вовсе павлиньи! А, ну её, эту шляпу! У рыцарей другие головные уборы были! Шлем! Вот, точно, шлем с забралом и огромным пером! Да, Сёма снял невидимый шлем двумя лапами и склонил голову:
- Приветствую вас, мадам!
- Мадмуазель! – благосклонно кивнула коша, с интересом наблюдая за манипуляциями рыжих лап. – Мадмуазель Бэля! А как вас величают, достойный лыцарь?
- Семён! – радостно закричал Сёма, прижимая от избытка чувств лапы к волосатой персиковой груди.
- Симеон? Ясновельможный пан! – и кошечка протянула лапку для поцелуя.
Замирая от непонятных ему ощущений, Сёма взял эту нежную лапку в свои лапы. Они обнюхались, помахали поднятыми от избытка чувств хвостами и прошлись по огромному дубовому столу с расставленным севрским сервизом, а также вдоль больших серебряных блюд и канделябров, мурча первые слова первой любви.
Нет, господа-панове, мы за мадмуазель Бэлю не в ответе, мы их приколов эпохи Возрождения не знаем! А вот за своего рыжего героя встанем горой: молодой кот впервые испытал натиск того, что в фильмах называют любовью. Книг-то ведь Сёма по молодости не читал. Да и зачем они, книги? В кино всё подробно расскажут и покажут. Сёма любил смотреть сериалы, лёжа на коленях своей молоденькой маменьки.
Когда коты немного успокоились и уселись бок о бок, сплетя хвосты, на самом большом блюде с красными камнями по резной кайме, Сёма решился на главный вопрос, который волновал его все эти дни и ночи:
- Мы где это с тобой?
- Это замок в Несвиже, парадный обеденный зал. А сидим мы с тобой на королевском блюде с рубинами из фамильного серебра князей Радзивиллов. Королевским его назвали, потому что большое, и потому что подавали на нём, когда принимали у себя польских королей.
- Ни фига себе! – Сёма уютно поёрзал рыжим пушистым задом, развалясь на блюде. – А Радзивиллы – это кто_
- Симеон! – укоризненно подвигала Бэля розовыми ушками. – Ты не знаешь истории своей страны?
- Я, вообще-то, из города Слонима! Там была своя история!
- Да, конечно! Графы Огинские принадлежат тоже древнему и знатному роду. Но во времени, из которого я пришла, вся история этих мест крутилась возле князей Радзивиллов.
- Ты пришла из какого-то другого времени?! Тогда, кто ты?
- Я Бэля, любимица княжны Барбары Радзивилл, первой красавицы польского королевства! Моя госпожа к концу жизни даже стала королевой Речи Посполитой! Неужели ты ничего не слышал о восхитительной любви наследника польского престола королевича Сигизмунда Августа Второго и самой блестящей панночки Барбары, вдовы князя Гаштольда? Их называли польскими Ромео и Джульеттой!
Сёма слушал, разинув рот. О таких вещах в американских фильмах ничего не говорилось!
А Бэля, воодушевившись, продолжала рассказывать, трогая время от времени золотой колокольчик на атласной розовой ленточке.
- Ах, какая она была красавица, какие у неё были бездонные фиалковые глаза и нежные руки! А осанка, осанка! Когда она, наконец, надела золотой венец королевы и горделиво прошла к трону рука об руку с мужем, королём Польшы Августом Вторым, все злопыхатели – а их было среди польской шляхты ох, как много! – проглотили от злости и восхищения свои языки!
- А почему шляхта была против твоей госпожи?
- Ах, да ты совсем ничего не знаешь! Белоруссия тогда уже пару веков была частью Литовского княжества, а оно в позднее Средневековье вошло в унию с Польшей и стало частью Речи Посполитой. А князья Радзивиллы были старейшим и самым богатым литовским родом. Таким богатым, что скупали вокруг себя в Белоруссии и Литве все земли, строили замки, а потом и манифактуры.
- Олигархи, что ли?
- Ну, вроде того! Только высокородные олигархи, не чета сегодняшним! Роскошь замков Радзивиллов затмевала роскошь королевского двора!
- Ух, ты!
- Но я ведь не об этом! Что такое деньги? Всё это, оказывается, тлен. Сколько бы ни было денег, счастья ими не купишь! Совсем юной девой Барбару выдали за очень богатого князя Гаштольда, который был намного старше её. Князь нашёл то, что искал – ещё больше денег и власти, а Барбара стала нелюбимой женой, не интересной своему мужу и запертой в золотой клетке выгодного брака. Именно тогда, страдая от одиночества в дорогих покоях мужниного замка, она, гуляя однажды по саду, спасла меня маленьким котёнком из лап разъярённых охотничьих псов, выпущенных слугами из собачарни. Графиня нежно взяла меня, почти бездыханную, на руки, прижала к парчовой груди и поспешила во дворец. Она назвала меня Бэлей, подарила этот колокольчик и в опочивальне для меня лежали розовые атласные подушки! Ах, какое это было нежное время!
Бэля зажмурила свои синие глазки, которые от нахлынувших воспоминаний вдруг потемнели и стали очень глубокими! Сёма смотрел бы и смотрел в эти глаза, не боясь утонуть.
- Через три года такого замужества, один за другим умирают свёкор, отец и муж Барбары! Ах, какой подарок судьбы! Барбара в один момент становится самой красивой и самой богатой вдовой всей Речи Посполитой. Ох, как заволновались потенциальные женихи! Но двери для всех были закрыты! Промучавшись в браке, двадцатилетняя вдова хотела только восхищения, наслаждения свободной от обязательств жизнью и любви! Барбара Радзивилл стала украшением всех самых блестящих балов. На одном из королевских балов в краковском замке она была представлена королевичу Сигизмунду, а по нашему Жигимонту. Они полюбили друг друга! Иначе и быть не могло! Это была самая блестящая и красивая пара, равная во всех отношениях. Они были созданы друг для друга! Вот, что ты знаешь о любви?
- Я? – всполошился от неожиданности рыжий. – Не знаю. Наверное, ничего не знаю! Матушку люблю, сериалы по телевизору смотреть люблю, паштет Вискас люблю. А что ещё? Слишком красиво всё то, о чём ты, Бэля, рассказываешь.
- Что ж, это и было красивое время! Конечно, не обошлось без пересуд и грязных сплетен. Но молодых влюблённых бросала в объятия друг друга сила посильнее всяких предрассудков и великосветских понятий. Будущий король по достоинству оценил и красоту, и образованность, и блестящее воспитание моей госпожи.
- А Барбара?
- Ах, моя драгоценная госпожа влюбилась вся без остатка. Она гладила меня в сокровенные минуты и шептала, задыхаясь, как же он, её избранник, красив, умён и добр к ней!
Бэля горделиво прошлась перед Сёмой, выгнула спинку, потянулась передними лапками, села. Подумав немного, почесала за ушком. И продолжила:
- Вскоре я была представлена наследнику престола! Конечно, он был поражён моей красотой, чистоплотностью и изящным золотым колокольчиком!
- Ещё бы!
- Да, можно сказать, я была верной наперсницей этой неземной любви. В полудрёме на атласной подушке, я слушала сладчайшее воркованье влюблённых и искренне радовалась за свою госпожу.
- И они поженились?
- Если бы так! К сожалению, за каждым молодым рыцарем, как это всегда и бывает в жизни, стоит своя мама. Была такая королева-мать Бона, урождённая Сфорца, и у нашего Жигимонта. Знатная итальянка, Бона Сфорца в молодости была красива и богата, а с возрастом стала властна, злобна и мстительна. Сначала Жигимонт был полностью у неё под каблуком, отдавая властной маменьке право распоряжаться в своей жизни. Ах, нельзя, нельзя быть таким безвольным и легкомысленным! Поговаривают, что королева Бона была дальней родственницей знаменитым Медичи. Во всяком случае, с ядами она тоже была на «ты».
- Беспредел!
- Что вы сказать изволили, милорд?
- Ничего, милая Бэля! Я просто возмущён. Не обращай внимания, рассказывай! Какой захватывающий сюжет!
- Тогда не перебивайте, любезный Симеон! Итак, отношения высокопоставленных голубков стали известны всем, кому было не лень слушать сплетни. Маменька рвала и метала, потому что сынуля явно пытался обойти её, а она так старалась подобрать ему достойную невесту по всему миру. Но и со стороны Радзивиллов было явное беспокойство за репутацию Барбары.
- Репутация? А что это?
- Это то, что о тебе думают все остальные!
- А какая разница?
Тут Бэля удивлённо и как-то проникновенно глянула на Сёму. Искоса, но в самую душу.
- Разве вам, милорд, всё равно, что о вас буду думать я?
- О! – задохнулся рыжий кот. – Нет, конечно! Не всё равно!
- Вот и братьям Барбары, весьма уважаемым, было не всё равно, как об их сестре будут судачить. И они взялись за дело чисто по-рыцарски, решительно и продуманно. Организовали фактически свидание нашим голубкам, а потом, в самый пикантный момент, ворвались в опочивальню – а уж как я испугалась! – и потребовали у смущённого любовника жениться на их сестре. Моя госпожа так стыдливо опускала глазки, что я даже подумала, не изощрённый ли женский ум подстроил всю эту комбинацию! Браво, подумала я, давно пора!  Священник совершенно случайно ждал за дверью. И наследник польского престола не устоял, и с трепетом в голосе назвал-таки любимую женой перед Богом! Аминь!
- Да ты что!
- Но с условием, что до поры до времени об этом никто (а значит, маменька!) не должен знать! Ведь речь шла о престоле, это вам не стул на кухне! Да и престарелый папенька Август уже с умилением думал о Всевышнем!
- Какие молодцы! Как всё здорово провернули! И что же, он стал королём?
- И очень скоро! Маменька королева уже землю рыла, договариваясь с заморскими невестами! Тут я даже её понимаю! Эти династические браки такая заморока! И власть свою укрепить, и землями прирасти, и в Париже кое-кому рот заткнуть!
- Ну, не знаю! По-моему, сегодняшние принцы и принцессы совсем не заморачиваются, тащат в королевские династии кого не попадя.
- Да что вы? А как же чистота крови? Ужас!
- А по чистоте крови у нас в телевизоре Малахов большой специалист. У него на передаче все самые скандальные и халявные тесты на отцовство и проходят!
Бэля задумчиво полизала лапки и на всякий случай умыла мордочку. Потом тихо продолжила:
- Да. И тогда на заседании сейма молодой король решительно заявил, что жена у него есть и отказываться от неё он не собирается! Ха, с королевой Боной случился истерический припадок, а шляхта бунтовала ещё полгода. Но, познав настоящую любовь, Жигимонт уже был не тот маменькин сынок, которому важно было только, чтобы его оставили в покое. И сейм согласился! Такой твёрдый король многим даже понравился. Ах, мы с госпожой Басей с радостью готовились к коронации. Даже самые недовольные из этой вечно недовольной шляхты были поражены красотой и пышными нарядами новой королевы! Королева-мать, эта старая ведьма, была черна лицом и скрежетала остатками зубов. Страшную месть готовила она! В декабре была коронация, а в мае моя госпожа умерла от страшных язв. Врачи и слуги в страхе бежали от вида больной, но неутешный муж - и я, конечно! - не отходили от ложа умирающей ни на минуту! Ах, как, рыдая, он гладил и обнимал меня, когда чистая душа нашего ангела отошла на небо! И похоронил королеву он подальше от тех, кто её так ненавидел – из Кракова несколько недель шёл траурный кортеж в Вильно, останавливаясь по памятным местам их любви!
- Неужели так бывает?
- Во всяком случае, так было! И я тому свидетель!
- Бедная Бэля! Ты тогда осиротела!
- Меня оставили в замке в Несвиже, где моя госпожа была так счастлива и где когда- то спасла меня, и где познала первую радость большой любви!
Бэля вытерла хвостиком слёзки, а посапывающий во сне Сёма боялся лапкой дёрнуть, чтобы не спугнуть прекрасное видение.
- Всё это лирика! – вдруг строго сказала кошечка. – А теперь самое интересное. Однажды, обезумевший от горя король примчался в замок к деверям с двумя волхвами.
- Экстрасенсами?
- Ага, колдунами! Они обещали ему вызвать дух безвременно ушедшей королевы. Мошенники! Я сама видела, как на одном из зеркал, привезённом с собой, была выгравирована Барбара! Но, человек предполагает, а судьба всё делает по-своему! В зале, где висят два венецианских зеркала симметрично напротив, разместили ещё два и начали читать заклинания, предупредив короля, что он должен сидеть на месте и не пытаться тронуть то, что увидит. И в какой-то момент именно из старинного зеркала вышла в белых одеждах королева, прекрасная и лучезарная. Король с криками «Моя дорогая Басенька!» бросился к призраку и обнял его. О, Боже! Гром, жуткие молнии пронизали темноту зала. И страшный трупный смрад! Колдуны от страха и неожиданности забились под кушетки. Мы с королём, конечно, в обморок. Когда всё утихло, один из волхвов закричал: «Что вы наделали, ваше величество? Вы вырвали умершую из вечности и обрекли на неприкаянность! Теперь вы должны поклясться, когда придёт ваше время, приехать умирать в этот замок. И тогда, соединившись с вами, панна Барбара сможет вернуться в вечное упокоение!» И король горячо поклялся! Но, если хочешь рассмешить судьбу, дай какое-нибудь обещание! Смерть застигла короля Жигимонта Августа неожиданно и совсем в другом месте. И вот уже почти пятьсот лет Чёрная панна бродит по этому замку, а неутешный призрак короля по королевскому замку в Кракове!
Сёма, оглушенный рассказом, сидел молча, поджав хвост, перемалывая в голове услышанное. Потом, пугливо развернув в стороны ушки, спросил:
- Тут чё, призраки бродят?
- Да, один. Чёрная дама!
- А чего чёрная?
- Так в трауре!
Сёма ещё подумал. Потом решился:
- И это… ты чего… тоже мёртвая?
Бэля игриво поиграла кончиком хвоста:
- Разве я похожа на мёртвую? Я просто во сне!
- А! – почему-то обрадовался Сёма. – А то я мертвяков боюсь!
Ещё подумал.
- Ну, ладно! И что теперь?
- Вот, - обрадовалась Бэля. – А это самое главное. Я за этим и пришла! Я хочу спасти свою госпожу и помочь ей вернуться в вечность. Ну, в то, наше, время! Ведь любая вечность – это бесконечно повторяемая жизнь тех, кто давно уже умер. Они, умершие, живут в своей же памяти!
Для рыжего кота это было запредельно. Он вздохнул. Понять было сложно, но помочь белоснежной красавице хотелось.
- И как это сделать?
- Нужно, чтобы совпали два фактора – венецианские зеркала в Несвиже и тот, у которого течёт хоть капля крови Радзивиллов.
- А ты?
- Я безродная кошечка. Во мне нет крови Радзивиллов.
- А я тут причём?
Тут Бэля смутилась, опустила синие глазки и тихо муркнула:
- Вы просто мне понравились, милорд! Вы такой рыжий!
Странный шум проник в их сон. Бэля испуганно присела, прижала ушки.
- Это мамка возвращается, - пробормотал Сёма, вытягивая сонно лапы. – Я вас сейчас познакомлю!
- Нет, нет! - воскликнула Бэля. – Я выбрала тебя и могу общаться только с тобой! Иди в замок Радзивиллов в Несвиж… иди в замок… иди…
И исчезла.

3

Тарас и Антон не спеша шли по Проспекту Независимости. Майское солнце яркими пятнами прорывалось сквозь рваные тучи и плясало на жёлтых и розовых стенах домов с эркерами, пилястрами, каменными балконами и прочими привлекательными штучками несовременной архитектуры.
- Обрати внимание, шевалье, какие благородные здания вокруг!
Граф остановился, перегородив путь Антону. Хочешь не хочешь, но пришлось шевалье приготовиться к очередной лекции по градостроению. Зевнув, он проследил быстрым взглядом толпу нарядных пешеходов, поспешивших на зелёный свет светофора, подмигнул хорошенькой киске в лохматой парке не по сезону, а по погоде, но та зашипела. А граф распинался, подняв лапу и тыкая тростью в массивное здание через дорогу:
- Вот тебе ярчайший образец так называемого сталинского ампира!
- Чего? Вампира?
- Ампира, невежа! Или неоклассицизма. Во время войны Минск был практически разрушен и было принято решение отстраивать его, центр во всяком случае, в едином стиле. И этот стиль и называют сегодня сталинский ампир! Заметь, Минск выгодно отличается от многих западноевропейских городов именно мощностью застроек, обилующих декоративными деталями, широтой проспектов…
В это время через дорогу метнулся рыжий кот. Увернувшись от завизжавшего тормозами авто, толстый рыжий кот ткнулся мордой и передними лапками в спину увлечённого собственной речью Тараса. Тот охнул, упал на четыре лапы, стараясь заодно поймать котелок, который, тем не менее, покатился, подхваченный ветром.
- Да что же это такое! – запыхтел беспомощно Тарас. И тут же закричал в полный голос:
- Антон! Лови! Лови его! Там лужа!
И только убедившись, что прыткий Антон ловко прихлопнул непоседливый котелок лапой, яростно повернулся к рыжему хулигану:
- Да вы…  Да как вы смеете! Мой шёлковый котелок! Да я… Я не знаю, что сейчас сделаю! Это котелок от Армани, стоит приличных денег!
Рыжий кот пробовал просить прощения, но остановить разъярённого графа было не так-то просто. Тарас шипел, выгнувшись дугой, прижав на бок ушки и выставив вперёд, по-боевому, пышные усы. А тут ещё и шевалье подоспел. Нахлобучив на графа помятый и слегка подмокший котелок, Антон поддержал благородный гнев графа, искренне радуясь, что получасовая (не меньше!) лекция была прервана таким весёлым способом:
- Куда прёшь, краснопёрый? Повылазило тебе? Глаза-то разуй! Не видишь, благородные коты гуляют! Ты что за крендель такой?
Рыжий совсем стушевался и начал яростно тереть левой лапой прижатое левое же ухо, что было у него признаком волнения. Потом побил хвостом по придорожной пыли, обтёр лапами манишку и застенчиво произнёс:
- Я Семён. Из Слонима!
- Из Слонима! – почему-то радостно завопил Антон, которому неожиданное приключение импонировало больше, чем перспектива выслушивать поток красноречия графа. – Так и сидел бы в Слониме! У вас там такие чудесные помойки!
- Помойки, к слову, везде великолепны! – вступился за неуклюжего провинциала граф, успев отдышаться, поправить на голове котелок и разгладить лапами усы. – Это волшебное свойство помоек быть всегда интересными и нужными без оглядок на сословия. Вспомним замечательную пузатобокую помойку возле наших друзей! Жаль, что в Минске, под неусыпным взором президента, её чистят более рьяно. А ведь как тянет иногда там покопаться, подумать о жизни и о превратностях судьбы!
Потом Тарас обратился к расстроенному обстоятельствами своему обидчику:
- Так что же вы, э-э-э, молодой человек, здесь, посреди архитектурного великолепия этого славного стольного града делаете?
- Я пришёл…
- Приехали! – доброжелательно поправил Тарас.
- Нет, именно пришёл пешком! Потому что сэкономил на билете. Так вот, сейчас я иду на автостанцию. Мне надо в Несвиж.
- Какое совпадение! – ещё более радостно завопил Антон. На простодушной рыжей морде нового знакомого буквально пылала надпись: Внимание! Притягиваю приключения! А нюх на новые приключения у Антохи был развит необыкновенно. - Мы тоже туда собрались! Интересное местечко!
- Мне нужен там замок Радзивиллов.
- Предлагаю переместиться с тротуара в ближайшее приличное кафе. Я тут приметил симпатичное место, где подают фруктовый чай с имбирем! – подал голос граф. – Правда, это сейчас не дешёвое удовольствие! Оно и понятно, кризис!
- Ой, - смутился новый знакомый. – Я стеснён в финансах! Обстоятельства, понимаете ли! Спешно собирался, маменька не в курсе. Но у меня вон термос с собой!
- Ага! И термос, и тормозок! – прямо-таки извертелся Антон. – Зачем тебе, халявщику, замок Радзивиллов? Там бедных не любят! Бедных нигде не ждут!
Семён насупился, гордо распрямился. Ему вдруг снова показалось, что он не просто рыжий со Слонима, а рыцарь, и на голове у него шлем с забралом и пушистым белым пером. И в ушах прошелестело: «Милорд!». И будто белая фигурка мелькнула за дальним поворотом. Кот заколотил себя пушистым рыжим хвостом по бокам:
- Я не позволю, однако!
Чего он не позволит, рыжий не договорил и обиженно отвернулся.
- Шевалье, зачем ты задеваешь нашего молодого друга! Обстоятельства могут оказаться и у принца Чарльза! Тогда я предлагаю другой вариант – едем к нашим друзьям и всё вместе обсудим! Что может быть прекрасней дружеской беседы за паштетом из голубого тунца со стаканом холодного пива. За паштетом и пивом забежим на Комаровский рынок, а там сядем на 29 троллейбус. Талончиков троллейбусных у меня целый кошелёк!
При упоминании паштета коты непроизвольно и синхронно облизнулись. И поспешили к Комаровке.
Когда из рыбных торговых рядов они вышли на площадь перед Комаровским рынком в центре Минска, там оказалось неожиданно много народа. Толпа была крикливая и агрессивная. Кто-то был в масках до самых глаз, кто-то в перчатках по локоть – отзвуки необъявленного карантина будоражили и так взбудораженных зрителей и актёров большой массовки. Длинная очередь желающих под чем-то подписаться тянулась от станции метро Якуба Коласа, а между кричащими и просто желающими фланировал закрытый маской персонаж с большим микрофоном в руках.
- Вот! - кричал он в микрофон и подмигивал в камеру на плече снимающего. - Смотрите, смотрите, сколько пришло желающих дать свою подпись! Километр тянется очередь, не меньше! А почему? А потому что все хотят перемен!
Подписавшиеся с чувством сделанного долга вливались в толпу, которая бурлила разнонаправленными малыми потоками и не спешила выпускать тех, кто в неё попадал. А вот вы пробовали когда-нибудь выбраться из огромной толпы? Ныряешь в толпу ещё с полным осознанием себя как личности. Но какие-то минуты, и ты пропитываешься коллективной энергией, электризуешься, ловишь на ходу чьи-то мысли, которые вдруг становятся твоими. Толкаешься в ответ на толчки в твою спину, облокачиваешься на чужие и тем не менее такие родные плечи, подставляешь свои плечи таким же как ты страждущим. И кричишь в ответ на чей-то крик, и негодуешь, если кто-то рядом не кричит так же громко как ты! Толпа живёт броуновским движением своих молекул, дышит одним лёгким, кричит одним ртом и любит или ненавидит одним сердцем. И вдруг тебя из толпы выпихнули, ты стоишь, приходя в себя, в стороне, и с ужасом оглядываешься на звериный оскал той толпы, где только что был. И спешишь домой, домой, в одиночество!
Может быть, граф Тарас подумал не совсем так, как мы описали, но к толпе он, как и все индивидуалисты, относился с недоверием и даже, мы бы сказали, с боязнью. Рыжий Семён, распялив рот, смотрел на буйство посреди Минска, и не мог определить, что ему об этом думать и как к этому относиться. А вот Антон смело выдвинулся в толпу и закричал громовым мяу:
- Товарищи! А что тут происходит, товарищи?
На такое забытое, но милое сердцу обращение обернулись многие и недоуменно разглядывали нашу троицу.
- Демократия! – взвизгнул в морду отпрянувшего Тараса пьяный кот в чёрной бейсболке с рваным козырьком. – Президента будем выбирать!
- О, господи! Не карантин, так выборы! – прошептал граф, прикрываясь от перегара буклетом, который машинально взял со столика.
- Пихановский собирает подписи, чтобы стать кандидатом в президенты, - обстоятельно объяснил господин в кашне поверх пальто.
- А где сам этот кандидат?
- А вон с микрофоном бегает!
- Этот? Как-то он не солидно смотрится!
- Зато без усов!
Антон хмыкнул и разгладил свои усы. Ладно, их дело, кого выбирать!
К будущему кандидату подбежала тётка в пуховике и мохеровом берете. Чёрная маска сползла с носа, но задержалась на крупных щеках. Тётка тыкала градусником в грудь кандидата Пихановского и пронзительно кричала:
- Остановитесь! Остановитесь! Буду мерять температуру!
- Вы кто? – отодвинулся в сторону Пихановский.
- Ваш оппонент. Я за нашего любимого президента! Поэтому срочно будем мерять температуру!
- Тётя, отклейся! Не хочу я мерять с тобой температуру!
- Не имеете право! Мы все равны перед законом!
Из толпы тут же вынырнул милиционер:
- Что за крики? Вы уже дерётесь? Меня вызывали, и я здесь!
- Кто там тебя вызывал! – завопил пьяный и замахал лапами. – Никто не вызывал!
- Господин так называемый кандидат не хочет мерять температуру! – обратилась тётка к служивому. – Он, может, болен и хочет заразить нас!
К ним подтянулась массовка в одинаковых белых панамах с прошлогодних Летних европейских игр. Иностранцев тогда в Минск приехало ну очень мало, и панамы залежались на складах. Теперь и они пошли в ход, чтобы различать, где свои, а где чужие. Чужие отстранённо ждали очереди оставить подпись за своего кандидата, а свои подталкивали друг друга плечами в ожидании знатного махача. Кандидат упорно не хотел ни мерять температуру, ни разговаривать с милиционером, ни махать кулаками с ребятами в панамах. Но в какой-то момент, когда он уже было увернулся, чтобы уйти, толпа ухнула, сжалась и тут же раздвинулась. На асфальте, подложив фуражку под голову, чтобы не так жёстко, лежал милиционер, над ним причитала тётка, ребята в панамах рассеивались в толпе, а Пихановского вежливо , но жёстко вели под руки к чёрному минивэну другие ребята в спецназовской экипировке.
- Гляди-ка, а ведь ещё вчера бацька намекал на такую ситуацию! – пробормотал Антон, увлечённо отслеживавший предстоящие выборы в Беларуси по интернету.
- Откуда он мог это знать? – наивно удивился провинциал Семён. – Предвидел? Вот это президент!
- Ой, что будет! Это же явная провокация! – зашипел Тарас, хватая за лапы Антона и Семёна. – Давайте поскорее бежать отсюда!
- Его попробуют отбить! У него столько здесь сторонников! – обрадовался кипижу Антон. – Тарас, мы за кого будем драться?
- С ума сошёл!
А Семён лениво махнул хвостом:
- А кто будет драться? Вон, на телефон все снимают, ютуб оборвут сегодня. Это же такой хайп!
- А справедливость? – возмутился Антон.
- Мы народ миролюбивый, нас особо и не раскачаешь! – махнул лапой Семён. – Пошли, однако, отсюда! Жрать уже хочется!

4

После ужина, захватив с собой недопитое пиво в высоких бокалах, коты уютно разместились на и возле розовой софы. Телевизор урчал на самом низком звуке и это никого не трогало. Потому что Семён как раз рассказывал о своей последней встрече с белой кошечкой Бэлей.
Мистический рассказ Семёна, хоть рыжий, застеснявшись, и бубнил себе под нос монотонно, захватил всех. Арья вся раскраснелась, а в конце даже прослезилась. Умкас тут же предложил ей платочек. Каспер сидел на подоконнике и задумчиво вглядывался в сгущающиеся синие сумерки. Тарас дремал слегка, но обязательно всхрапывал в самых интересных местах. А Коттон и Антон, раскрыв по молодости рот, лежали на лежаночке на полу, и постукивали хвостами от нетерпения.
Когда рассказчик замолчал, в комнате повисла тишина. Каждый словно углубился в свои мысли и ощущения.
- Я же говорил, что нам надо ехать в Несвиж! – спокойно сказал Каспер. И его тихий голос прозвучал едва ли не раскатом грома.
- Смотри-ка, - прошептал Коттон. – Я подумал то же самое! Мистика!
- Так, мне всё ясно! Мы все едем спасать Чёрную даму! – вскочил Антон.
- Кто мы? – удивился Умкас. – Я так понял, что едет прежде всего рыжий, потому что зазноба во сне его об этом попросила!
- Неужели мы не поможем нашему новому другу? – забегал по комнате Антон, чем тут же вывел из дрёмы графа, и тот с беспокойством следил за Антоном выпученными ореховыми глазищами.
- Я считаю, что Антон прав! – безапелляционно вступила в разговор Арья, смахивая платочком последнюю слезинку. – Мы просто обязаны помочь бедной панночке Барбаре вернуться в вечность, где она могла бы соединиться с любимым Жигимонтом.
Семён с удивлением смотрел на всех и никак не мог понять, как ему к этому относиться. Когда он шёл пешком в Минск, он не думал о Чёрной даме, он спешил на свидание с Бэлей. Но ведь и вправду, Бэля говорила, что ей нужна помощь и что она на него рассчитывает. Тогда, наверное, хорошо, что он придёт не один, а с друзьями. Что он, Бэтман что ли?! Он ничего не умеет, не знает. А столичные коты ушлые, чего-нибудь обязательно придумают! Приняв решение и вздохнув с облегчением, Семён потянулся за очередной бутылкой, но Умкас, уже давно заметивший его слабость к пиву, попридержал рыжую лапу и отставил бутылку в сторону:
- Не части, тебе ещё на подвиги!
А спор, между тем, разгорелся не шуточный. Дело в том, что подал свой авторитетный голос и граф. Тарас попытался утишить пылкий энтузиазм Антона и рассудительно сказал:
- Пойти-то можно, господа! Вопрос только в том, кто конкретно будет спасать призрачную даму!
- То есть, как это кто! Мы! – крикнул Антон.
- О тебе вообще речи нет! Ведь Бэля говорила, что спасти панну может только тот, у кого есть хоть капля крови Радзивиллов!
- Да у нас у всех течёт кровь Радзивиллов! – гордо поднялась с места Арья и прошлась чёрной пантерой перед всеми. Она не могла лишить себя удовольствия ещё раз указать невеждам, высмеивающим её веру в литвинство как в образа. – Мы же литвины! Слышите? Мы и есть прямые потомки литовских князей!
- Ну, ты даёшь! – захихикал Коттон. - Как я понял, князей было много разных и не обязательно литовских, а уж тем более Радзивиллов!
- А в тебе уж точно нет! Ты здесь чужак! - Рассердилась Арья.
- Значит, - продолжил свою мысль Тарас, - исходя из твоей теории, литвинов здесь трое: Каспер, ты и Умкас!
- Почему же, Семён тоже может претендовать!
- Какое там! – захихикал Коттон. – Он слонимский, он не паньского роду!
- А я? – вдруг тихо спросил Антон.
- Что ты? – удивился Тарас. – Ты тут причём?
- Но меня же взяли в Минске. Во мне тоже может быть литвинская кровь!
- Ой, не могу! – опять встрял Коттон, который вдруг в своём москальстве оставался в одиночестве и это ему не нравилось. – Смотри, не рискуй! Думаешь быть литвином, а окажешься жмудью!
- Все мы можем оказаться жмудью, - пожал плечами Умкас. – Какая разница, кто какой национальности. Лишь бы кот был хороший!
- Может, вы все и можете, но только не я! Только не я! – гордо сказала Арья.
- Как же нам выяснить, кто есть кто? – расстроился Семён.
- Да к Малахову надо на передачу, уж он-то точно скажет! У него там есть такая Снежана, которая сделала тесты на ДНК половине России! – сказал Антон, большой знаток российских телевизионных программ.
- А это идея! – обрадовался Коттон. – Вдруг и во мне обнаружат какую интересную кровь. Буду и я чьим-нибудь потомком!
- А почему, - удивлённо спросил Тарас, - ты не можешь просто гордиться тем, что ты русский?
- Сейчас это не модно, - равнодушно ответил Коттон.
Всем почему-то стало грустно.
«Хорошо, что я немец и у меня есть паспорт и никто не посмеет сомневаться в моём графском происхождении!» - с гордостью подумал Тарас. Ведь, по правде говоря, если выискивать в себе какие-то капли крови в угоду политической моде, так легко растерять свою идентичность.
- Глупости всё это, господа! – решительно сказал граф. – Во-первых, к Малахову очередь и трудно попасть. Во-вторых, у нас на всё это решительно нет никакого времени!
- Так что же нам делать? – ещё раз спросил Семён.
- Я предлагаю выдвинуться на точку, и уже там на месте решать проблемы по мере их поступления! – взялся руководить Антон.
- Но план-то действий составить нужно, - словно усомнился в его компетентности граф. Шевалье остановился и посмотрел на Тараса долгим светлым взглядом с узкими зрачками. Тарас поёжился и поспешил добавить:
- Но я за выдвижение в сам замок! Первое, что мы, по-моему, можем сделать, это найти в ночном замке сам призрак и провести рекогносцировку!
- О, да! – прошептал мечтательно Каспер. – Найти несчастную Басю!
Граф с удивлением оглянулся на друга, задумался, но промолчал. Господа! Вы умеете молчать, не спешить с ответом, откладывать некоторые мысли и решения на потом? Ведь иногда самые обидные ошибки мы совершаем в жизни из-за нашей поспешности. О, мудрость! Ну почему ты приходишь к нам тогда, когда основные ошибки молодости мы уже совершили!

… Шумная ватага котов заняла почти все места в маршрутке на Центральном автовокзале. Шофёр недовольно покосился, но успокоился, когда Умкас протянул ему нужную сумму в белорусских рублях. Других пассажиров в такое позднее время и не было. Это была последняя вечерняя маршрутка на Несвиж. Коты были в масках и перчатках, рубли пахли родной Беларусью, придраться было не к чему!
Ехали почти два часа, поэтому все слегка придремнули, а граф и всхрапнул. Сумерки быстро сгустились в темноту и мелькали далёкими огнями и чёрными лесными массивами за окном.  Беларусь разбрелась по небольшим деревянным домиками вдоль дороги, новым блочным коттеджам, городам и весям, готовясь ко сну. Но наши герои, убаюканные мягким рычанием мотора, неслись навстречу своим необычным приключениям.
На небольшой Несвижской автостанции последние пассажиры разбегались по тёмным улицам.
- И куда сейчас? – повёл чутким розовым носом по сторонам Антон.
- Сюда! – позвал всех за собой Каспер и пошел в одному ему известном направлении.
- Ты бывал здесь, пан Каспер? – поинтересовался Сёма.
- Приходилось! – уклончиво ответил Каспер и поспешил вперёд, благо его белый мех было хорошо видно и в темноте.
Они пробежали  мимо огромного, почти закрытого лесами реставраторов, костёла и по асфальтированной дороге мимо двух озёр углубились в чудесный парк Несвижского замка. Нежная майская листва почти не закрывала неба и тихо шелестела в поцелуях весеннего ветра. 
Замок появился неожиданно, окружённый круговым прудом и дамбой с мостом. Последние посетители спешили в свете фонарей из замка, невольно оглядываясь на его освещенные подсветкой мощные стены с большими окнами.
- А билеты? – Семён постучал в закрытое окошко кассы. – Мы опоздали!
- Эх, ты, провинция! Какие билеты, мы же коты!
- Перед законом, конечно, все равны, но раз билетов нет, будем проходить без билетов! – уточнил Умкас и первый полез под железными прутьями резных ворот. – Главное, в здание успеть, пока не захлопнули на ночь двери!
В здание они успели. Гардероб их не интересовал, да он уже и не работал. Семён тут же раскрыл рот на сувениры в киоске, но Антон толкнул его в бок за тёмно-зелёные тиковые шторы. Там собрались уже все наши охотники за привидениями.
Вот захлопнулась дверь за последним смотрителем, заскрежетал большой металлический ключ в замке. И глухая тишина опустилась на музейные залы. Горящие кое-где над дверями и лестничными прогонами красные ночные лампы темноту не только не разгоняли, но еще более сгущали за теми границами, которых достигал их рассеянный красный свет. И вот в какие-то неуловимые секунды музей снова вдруг становится замком с особыми ночными звуками и ароматами.
Коты, выбравшись из-за широких штор, гуськом шли по тёмным залам, поддавшись волшебному очарованию ночи. В одном из залов, буквально напротив лестничного пролёта, устланного красным ковром, стояло на гнутых ножках огромное, от пола до потолка, венецианское зеркало, тускло мерцая позолотой рамы. Конечно, было достаточно темно и зеркало отражало больше плюшевую тьму, но всё же поражённые коты заметили в зеркале неясное отражение и лестницы, и ковра на ней. Изображение удивительным образом дробилось, умножалось в десятки всё более мелких изображений, пока, наконец, всё не устремлялось в одну чёрную точку. Было удивительное впечатление, как будто все эти уменьшающиеся изображения покрытых ковром ступенек вели именно в эту точку в глубине зеркала.
- Вот это зеркало! – громким шёпотом закричал Семён.-  Во сне я видел это зеркало, и из него выходила и уходила Бэля!
Коты сгрудились возле зеркала. В это время в окно заглянула луна и осветила зал. Все заворожённо вглядывались в ставшее вдруг таким объёмным отображение десятков лестничных пролётов в матовом стекле старинного зеркала. Лунный луч лёг на поверхность стекла, словно приглашая смельчака ступить в эту магическую объёмность. И такой смельчак нашёлся! С криком: «Ну, была не была!» Антон с разбегу прыгнул за лучом в зеркало. Но ударился глухо о матовую поверхность, оказавшуюся просто стеклом. И растёкся тяжёлой меховой каплей по этому стеклу прямо к кривым ножкам  зеркального монстра. Через пару секунд Антон сел и принялся тереть двумя лапами до сих пор изумлённую морду. Остальные продолжали стоять с открытыми ртами, так всё это быстро произошло.
- Не, наверное, не то зеркало! – засомневался Сёма.
- А вначале подумать? – недовольным мяу проскрипел граф, который, честно говоря, испугался. Арья же без слов принялась лизать Антоху. Была ли она литвинка, мы не знаем, а то, что она была добрая душа, так это без сомнения.
- Друзья, панове, а, может, это зеркало? – позвал всех в соседний зал Каспер.
- Или это? Или вон то! – ткнул белой лапой Коттон на стену, мимо которой пробегал. – Э-э, да тут этих зеркал, как в магазине!
- И всё-таки, идите сюда! – настойчиво звал к себе Каспер. Все поспешили к нему.
Это был большой парадный белый зал с золотыми завитушками под потолком и на многочисленных колоннах вдоль стен. По паркету, выложенному кусочками ценных пород деревьев, когда-то шоркали в мазурке подошвы танцующих королевских подданных, польских и литовских шляхтичей, закрученных в златотканные пояса длиной несколько метров – чем длиннее пояс, тем богаче пан. А за бархатными красными шторами на огромных, почти до потолка, окнах могли шептаться и пылкие влюблённые, прежде чем искать более потаённые уголки. На красных бархатных стульях вдоль стен сидели богатые и не очень панны, зорко выглядывая для своих дочек блестящих женихов. А дочери жеманно порхали в середине залы, искренне радуясь, что их выбрали среди пышного цветника, что им не придётся сидеть возле пожилых матрон, что они этот вечер могут натанцеваться и нафлиртоваться всласть!
Вот такую картину представил себе граф, мечтательно прислонившись к рисованной под мрамор колонне. Ах, разве не было в его жизни пышных балов! Были, были! И будут, почему нет! Но только уже не будет той порхающей лёгкости далёкой молодости. Ах!
- Чего застыл? Пошли! – дёрнул его за лапу всё ещё смурной Антон с распухшим носом.
- Ты такой же бесцеремонный! А ведь я тебе сколько раз говорил: сначала подумай, составь план, а уж потом делай!
- Поговори мне ещё! Это ты виноват, что я лупанулся в зеркало!
- Я? Я-я-я? – граф просто задохнулся от несправедливости.
- Конечно, ты! А кто же? Мог бы меня остановить!
- Разве что за хвост! – возмутился граф и пошёл через зал к Касперу, который сидел у очередного зеркала. Все уже собрались рядом с ним.
- Да, зеркал здесь много! – произнёс задумчиво Умкас. – Но это не только не отрицает наличие призрака, но умножает шансы ровно на абсолютное число всех зеркал в замке.
- Вот не думал, что ты математикой увлекаешься! – хихикнул Коттон, который устраивал обструкцию своим родным просто так, в виде вечного протеста. Такой уж у него был характер. Москальский.
- Умкас учился в нашем БГУ! – вступилась немедленно Арья за влюблённого в неё Умкаса. – Не чета некоторым!
- Извините, извините! – насмешливо поднял белые узкие лапки Коттон. И тихо, вроде как самому себе, добавил:
- Я, может, тоже учился. В МГУ. Не доучился, правда, сбежал…
- Тихо, - шикнул на них Антон и потёр ушибленное место.
- Смотрите! – дождавшись тишины, произнёс Каспер. И показал лапой на противоположную стену. Коты стояли у огромного узкого зеркала в пролёте стены между колоннами. А напротив, через зал, было такое же зеркало! И оба зеркала отражались друг в друге бесконечное число раз, всё более уменьшаясь в размерах. И такой вот своеобразной воронкой опять стремились к одной точке в глубине!
- Только не прыгай! – в комическом ужасе зашипел Тарас, хватая Антона за лапы. Все улыбнулись, а Антон обиженно замахнулся на брата:
- Иди ты!
- Может, и это зеркало! – пожал плечами давно растерявшийся Сёма.
- Вот, что я вам скажу! – решительно взялась за дело Арья. – И не спорьте! Чёрная панночка может появляться из любого зеркала в этом замке.
- Зеркала здесь, хочу заметить, какие-то не совсем такие! – протянул лапу и провёл ею по завиткам на золочённой раме Тарас. – Удивительные зеркала!
- Венецианские старинные зеркала! Но у них серебряную амальгаму наносили множеством слоёв, которые, так считают, и придают изображению такую объёмность, - сказал Каспер.
- Ах, вот в чём дело! Конечно, в те времена все кому не лень занимались алхимией и спиритизмом, и такое зеркало было просто необходимо.
- Ладно тебе, граф, остановись! Не время для лекций! – Антоха приободрился, не всё же чувствовать себя виноватым. – Чё будем делать, профессор?
- Зеркал много. Каждое из них может быть точкой выхода из астрала для привидения, - начал рассуждать Тарас. – Залов в замке много. Но и нас, друзья, тоже достаточно! Я предлагаю разбрестись по залам и начать охоту за призраком! Мы ведь коты, прекрасные ночные охотники. И никто лучше нас не видит грани и тени потустороннего мира!
Все согласились с графом. И вскоре коты растворились в темноте. Но Каспер остался там, где сидел. Словно заворожённый смотрел он в зеркало на стене.
Было тихо. Луна лила серебристый свет в мерцающий всеми блестящими поверхностями зал. Со стороны могло бы показаться, что белый кот, который почти слился с одной из колонн, задремал. Но это было не так. Сердце Каспера бухало в груди, кончик пышного хвоста нервно подёргивался, а ноздри чутко втягивали специфический воздух нежилого помещения. Каждый, каждый, кто хоть раз оставался один в музейном зале, ощущал этот тонкий и душный запах пыли, старины и давно ушедшей жизни! Молодые читатели мне возразят, что сейчас и по музеям-то не ходят. Зачем? Всё уже давно можно найти в интернете! Так всё, так! Но мы деликатно возразим тем не менее: чтобы попасть в интернет, этот музей должен существовать в реальности! Конечно, придёт час икс, и всё прошлое навсегда осядет в виртуале и за ненужностью осыплется прахом в далёких далеках, освободив место всему новому. Но пока есть музеи, заскочите в них, чтобы запах ушедших веков приятно пощекотал ваши ноздри!
 Стоп! Потянуло вроде холодом? Кот замер, подобрав хвост…
В углу гостиной Каспер заметил белую тень. Это была полупрозрачная дама, затянутая в струящийся корсет. «Она! Чёрная панна!» - подумал Каспер. Он вдруг успокоился и с интересом наблюдал за призраком. Но что-то казалось ему странным, только он никак не мог уловить, что.
Вообще-то, по всем правилам, он должен был бы испугаться. Но не испугался, а, наоборот, почувствовал сильную симпатию, которая влекла его к жующему эфирному существу. Ах, понял вдруг наблюдательный Каспер, вот же она, странность! Не касаясь пола краем струящихся прозрачных юбок, женский призрак жадно жевал и глотал кусками полузасохший бутерброд.
- У вас видно! – обратился тихо галантный Каспер к даме, стараясь не очень нарушить гробовую тишину в зале.
- Что? – поперхнулось привидение и машинально утёрлось бархатной шторой, возле которой стояло.
- Когда глотаете, видно! Вы же прозрачная!
- Ох, простите! Забываю, что я бестелесная!
- А разве привидения едят гамбургеры?
- Как вы, ясновельможный пан, назвали эту чудесную булку с такой восхитительной котлетой внутри?
- Гамбургер. Это, кстати, нездоровая еда, особенно для нежных панночек. Мадам, вы не ответили на мой вопрос!
Дама с сожалением положила огрызок булки на подоконник. И опять же вытерла руки о штору.
- Прошу прощения, пан… э-э-э…
- Каспер!
- Пан Каспер! Да, привидения не едят. Но я так давно уже брожу по этому миру, что где-то и начала привыкать к утраченной жизни. Тем более, народ сейчас идёт в музеи раскованный, не утруждая себя никакими этикетами. То яблоко надкушенное оставят, то печенье! Особенно для перекусов любят окна со шторами. Из мусорных корзин я ведь не беру, ни-ни! Княжеское, понимаете ли, достоинство! А вот огрызок за шторой – прямо как приглашение к пиру! Особенно меня эти гамбургеры увлекли! А названы они не в честь ганзейского города Гамбурга?
- Вообще-то, это достижение американской культуры.
- Простите?
- Ах, да! В ваше время этот континент ещё так не досаждал Европе. Словом, любезная панна, не увлекайтесь этими говяжьими котлетами! Они жарятся в старом масле и плохо влияют на холестерин и печень!
- Ах, у меня нет ни того, ни другого! – сказало привидение и снова с жадностью принялось за огрызок.
Дама передвинулась в лунном луче от одного окна к другому и молча повисела в воздухе. Потом благосклонно протянула в сторону Каспера тонкую прозрачную руку, не переставая жевать.
- Любезный пан Каспер! Я так давно не вела светских бесед! Бывало, увидишь кого посимпатичней, пытаешься подойти, вежливо поздороваться – и нате вам, уже обморок! Неужели я такая страшная?
- Вы красивая! Они падают в обморок от вашей красоты! – любезно, как настоящий рыцарь, ответил Каспер.
- О, как давно я не слышала комплиментов!
Мгновение подумав, Черная дама окончательно отложила американскую булку.
- Я готов говорить их вам часами! – громко замурчал Каспер, прижмурив свои гетерохромные глаза: один зелёный, второй голубой.
- Извините, ваше высочество, за любопытство! Но вот вы в белом вся, а вас называют Чёрной дамой!
- Ах, ну не ходить же в одном и том же! Но если я хочу предупредить местных о пожаре или там войне, я надеваю чёрное. Да и траур! У меня ведь вечный траур!
Вспомнив своё горе, она заломила руки и фальцетом запричитала было: «О, мой Жигимонт!», но закашлялась и замолчала. Потом грустно сказала:
- Ах, мой чудный голос! Ему явно не хватает горла! Когда-то я пела моему дорогому королю нежнейшие итальянские баллады, подыгрывая на лютне!!
- Всё бывает когда-то! – философски заметил Каспер. – О вашем голосе, мадам, слагались легенды. Но и легенды уходят однажды вслед за их создателями!
- Вы так любезны! И так красивы! Право, не смущайтесь! Вы очень красивы, весь такой беленький и пушистый! Ах, у меня была в той жизни моя любимая кошечка Бэля! У неё была мягкая белая шёрстка и маленькие лапки. Такое миниатюрное создание! Удивительно, но она была самой простой кошечкой!
- Ваша Бэля скучает за вами и очень хочет, чтобы вы вернулись!
- Ах, и я бы хотела! Но как?
- Ваша верная кошечка нашла выход в наш мир и попросила нас о помощи!
- Вот как! Моя дорогая Бэля, моё пушистое дитя! Я…
- Каспер! Ка-а-аспер! Ты где? – послышался громкий, в несколько раз увеличенный тишиной ночного замка, голос Арьи.
Призрак заволновался, заструился из стороны в сторону, потом просто исчез, оставив в воздухе лёгкое ощущения свежего озона.
Каспер с сожалением оглянулся – лунный луч выхватил из темноты чёрную Арью. За ней в лунный свет на мраморном полу вступил неразлучный Умкас.
- Вот ты где! – закричала Арья, с трудом разглядев белого Каспера. – А мы тебя ищем, ищем! С кем это ты тут беседуешь? И чем это здесь пахнет?
- Пачули!
- Не поняла!
- Пачули во времена Ренессанса заменяли духи! Я разговаривал только что с Чёрной дамой! Только она совсем не чёрная, а очень даже красивая.
- Ты разговаривал с привидением? – бросился к Касперу обеспокоенный Тарас, который прибежал на шум. – Ты спросил про зеркало?
- Я не успел. Нам помешали.
Арья смутилась, а потому обиделась. Умкас, глядя на обиженную Арью, недоброжелательно покачал круглой лобастой головой с прижатыми ушками. Семён и Коттон, как самые молодые, держались немного в стороне. Антон отряхивал модный зауженный пиджак от паутины, словно он ещё раз попытался пролезть в зазеркалье, но только через подвал.
- Но мне показалось, что она ничего о плане Бэли не знает! Нам нужна Бэля!
- О, Бэля! – заломил театрально лапы Сёма. – Где ты? Отзовись! Я ведь пришёл!
Каспер задумчиво посмотрел на молодого рыжего кота:
- Она тебя не слышит! Она ведь за чертой потустороннего мира! Нам надо как-то её вызвать!
- Значит, нам нужен спирит! – со знанием дела произнёс Тарас.
- Это ещё кто? – удивился Антон.
- Понимаешь, раньше были волхвы, колдуны, шаманы, чернокнижники, потом спириты. Это те, кто общается с духами! Или медиумы.
- Сейчас есть только экстрасенсы! – встрял Коттон, которому надоело молчать. И встрял неожиданно по делу! Арья оживлённо защебетала:
- Я знаю, я знаю чудесного экстрасенса! Нашего, минского! Такой милый! Зовут Марти! Такой красавчик!
Умкас недовольно повёл прижатыми ушами.
- Зови своего Марти! – распорядился Тарас.
- Я его котопортирую сюда! – решительно сказал Антон, всё ещё машинально потирая распухший нос.
- Боюсь, у тебя лёгкое сотрясение мозга, и ты не сможешь правильно установить координаты и вернуться к нам. Застрянешь в каком-нибудь белорусском астрале! – возразил Тарас.
- Я притащу этого экстрасенса! – вышел из тени Коттон. – Арья, давай адрес!
- Точно! Коттон отлично подойдёт для этой миссии! – удовлетворённо кивнул Умкас. – Давай, брат, забивай адрес в лапу! Будь только с этим Марти повежливей, он не виноват в том, что тебя подобрали на помойке!
- Хватить мне об этом напоминать! – крикнул Коттон перед тем, как исчезнуть.
- Обидчивый! – хмыкнула Арья.
- Ты не права, сестра! – тихо промурчал Каспер. – именно потому, что ты хочешь его изменить, не будь так предвзята. Ты постоянно его дёргаешь и не даёшь ему почувствовать себя частью нашей семьи.
- А ты даёшь! Вот потому он тебя и донимает постоянно! Можешь меня не учить, я взрослая девочка! И не подсовывай мне книги по педагогике! Все эти ваши Песталоцци и Ушинские давно устарели!
- А Макаренко?
- Это малоизученный феномен!
Пока шла дискуссия на темы воспитания, Сёма сидел у зеркала и с удивлением рассматривал своё уменьшенное изображение. Он в итоге встал и начал эксперименты: то отходил в другой конец или, наоборот, подходил совсем близко. Рыжий кот в зеркале повторял все его движения, но потом там, в зеркале, сел и постучал лапой себя по голове. У Сёмы тут же запульсировало в мозгах: «Чё ты маешься, рыжий? Зеркал не видел? Присядь, отдохни!» И Сёма присел. А кот в зеркале прилёг демонстративно и прикрылся хвостом. «Ну и ну!» - покрутил головой Сёма и тоже накрылся хвостом.
В это время послышался глухой шум в соседнем зале, что-то упало на пол и все услышали резкое мяу Коттона:
- Аккуратней ты, чёрт тяжёлый, здесь всё-таки музей!
- Что вы делаете, любезный? Куда вы меня тащите? – отвечал кто-то басом.
- Да иди ты уже, иди! Лапы отваливаются тебя держать!
«Марти! – обрадовалась Арья и начала машинально чистить шубку и умывать двумя лапками мордочку, ведь Марти ей давно нравился. – Но как этот грубиян с ним обращается!»
Коттон втолкнул в зал крупного шотландского кота мраморного окраса. Увидев общество, обескураженный пан Марти, а это был он, приободрился и приосанился:
- Господа! Что здесь происходит? Я требую объяснений!
Арья метнулась к минской знаменитости и начала бурно вылизывать его морду и усы, выпачканные паштетом фуагра.
- О, боже, как вкусно! – проурчала Арья. – Это был ваш ужин, дорогой Марти?
- Ах, оставьте меня! У меня есть платочек! Ваш товарищ сдёрнул меня просто с праздничного стола! У моей маменьки сегодня день рождения!
- Да, досадно, уважаемый господин! Разрешите представиться: пан Каспер! А это мой старинный друг, граф Тарас!
Пан Марти с достоинством почесал лапой бок, потом поймал хвост и срочно вылизал потайные места. И только после этого важно выпрямился:
- Приветствую достойных котов! Марти! Марти! - пошел обходить он всё общество, пожимая лапы. Чёрную лапку Арьи поцеловал, заглядывая кошечке в глаза. Коттона проигнорировал, и тот насмешливо убрал протянутую было лапу. Но Умкас заступился за брата:
- Это Коттон. Он наш брат. Кстати, Коттон москвич! А если он был слегка груб с вами, так это по обстоятельствам!
- Он не хотел со мной идти!
- Так кто-же добровольно захочет оторваться от фуагра! Ладно, проехали!
Выслушав историю Бэли, Марти приосанился ещё важнее.
- Вы обратились, панове, ровно по адресу! Лучшего специалиста по связям с потусторонним миром вам и не сыскать! Но у меня нет необходимых мне атрибутов!
Коттон сунул ему в руки кожаный мешок, большой шаманский бубен, рога марала, сомбреро и лампу Алладина.
- Что это? – удивился Антон, разглядывая рога.
- Откуда же мне знать, что этому чудиле для колдовства надо! – пожал плечами Коттон. – Вот и собрал в его комнате всё, что на глаза попало!
- Да вы колдун, батенька! - сказал граф, раздумчиво потирая лапкой усы.
- Не колдун, а экстрасенс! Заметьте, в пятом поколении! – высокомерно ответил Марти, смахивая щёточкой крошки с шотландского плюша мраморного окраса. – Победитель передачи «Битва экстрасенсов» двадцатого юбилейного созыва.
Марти отвернулся от графа, так как просто ну никак не терпел ни малейшего недоверия к собственной персоне, и обиженно прошипел:
- Как европеец, вы должны были бы, граф, если вы и вправду граф, получше разбираться в эзотерике!
Но, будучи воспитанным, не стал заострять на этом внимание и перевёл разговор:
- Кстати, а кто у нас здесь выступает за медиума? Я имею в виду, кто здесь влюблённый?
Сёма скромно вышел вперёд, немного стесняясь знаменитого экстрасенса, которого он таки видел в телевизоре. Марти снисходительно похлопал рыжего Сёму по плечу и произнёс поставленным голосом:
- Пейте морковный сок, и ваша шубка будет рыжей и блестящей! 
Сёме такая снисходительность не понравилась.
- Я ем апельсины! – пожал он плечами. – Идите уже в астрал, господин эзотерик, там где-то скучает моя белая любовь!
Марти надулся, напыжился и начал водить лапами вокруг Сёмы, стараясь повторить контур его раздобревшего на хозяйских харчах тела. В левой лапе экстрасенс держал пучок дымящихся можевеловых палочек. Он бормотал заклинания и ловко водил дымом вокруг Сёмы. Это было жутко захватывающее, но, тем не менее, слегка нудное действо, поэтому все коты вздремнули, включая задымленного Сёму.
- Мадам, мы вас ждём! – неожиданно резко и громко прорычал Марти утробным мяу.
Все вздрогнули и открыли глаза. На атласной шторе, зацепившись когтями, висела миниатюрная кошечка белоснежного окраса.
- Бэля! - вскричал впечатлительный Сёма и упал в энергетический обморок.
- Ах, снимите же меня отсюда! – нетерпеливо промяукала средневековая красотка. – Это же персидские шторы! Они стоили уйму золотых монет! Как неловко вы меня выдернули, милейший!!
- Как получилось! – буркнул надутый экстрасенс Марти  и начал энергично похлопывать обморочного Сёму по пушистым щекам. – Вот уж эти мне рыжие коты! Чересчур сентиментальны! Чувствительные особы!
А галантный Антон уже протягивал лапы к воздушной Бэле. Он помог кошечке спуститься со шторы. Поблагодарив Антона книксеном, Бэля увидела вдруг распростертого на полу бездыханного, как ей показалось, Сёму и бросилась к нему, заламывая лапки:
- Матка босска! Ах, ах! Что вы с ним сделали?
- Да ничего! Сейчас придёт в себя!
Арья достала торчащий из рюкзака Сёмы термос с остывшим кофе, набрала в рот глоток и брызнула на сомлевшего. Часть брызг попала и на белую шубку Бэли.
- Аккуратней, пся крев! Что за фамильярность!
- Вас, милочка, не поймёшь! То спасайте, то спасайся кто может! А как же панское воспитание? Вы же были наперсницей самой польской королевы!
Назревал женский скандал! Зная, что такие скандалы обычно не заканчиваются ничем хорошим, Тарас уже открыл было рот. Но Бэля, не обращая внимания на ревнивую реплику Арьи, старательно слизывала капли кофе с белой шубки.
- М-м-м, вкусно! Хороший кофе! – промурчала она. И тут же обратилась к открывшему глаза и слегка прибалдевшему Сёме:
- Милорд! Это вы! Какая встреча! Позвольте, я оботру вашу морду от кофе!
- Бэля! – только и смог сказать Сёма, охотно подставляя рыжую морду быстрому розовому язычку. Потом и сам попытался начать вылизывать особу своей мечты. Двое влюблённых так основательно принялись друг друга приветствовать, что остальным ничего другого не оставалось, как подождать, пока их приветственный пыл поусякнет.
Пока влюблённые ворковали, Каспер с тоской смотрел в глубину зеркала, словно пытаясь рассмотреть там исчезнувший призрак, Тарас старательно доказывал что-то Антону, рисуя на пыльном полу какие-то формулы. Рядом с ними сидел Коттон, не спускавший глаз с экстрасенса. Пан Марти перебирал какие-то мелочи в мешке, вежливо время от времени целуя лапки Арье, которая ему охотно помогала, а Умкас вертел в лапах лампу Алладина и попытался было стереть с неё пыль.
- О, только не это! – закричал Марти, забирая лампу из лап рассерженного Умкаса. – Начнёте тереть, и тут же появится джин!
- Какой джин?
- Заключённый в этой старой лампе! Кто протрёт лампу от пыли, сразу же становится его господином!
- А что же в этом, позвольте, плохого?
- А то, что сейчас ты хочешь одно, а завтра совсем другое! А джин ничего не переделывает! Это только нам, котам, свойственна работа над ошибками! Духи же делают всё раз и навсегда! С духами вообще нужно быть очень аккуратными! Появившись однажды, они будут пытаться возвращаться к вам снова и снова. Этому рыжему пацану надо всё-таки напомнить, что его Бэля просто дух и не больше!
- Мне она тоже не понравилась! – решительно ринулась в бой Арья. – Вот честное слово, совсем не понравилась! Но у них любовь! Любовь бывает сильнее предрассудков.
- Что ты понимаешь в любви! – тихо прошипел Умкас. – Всё-то тебе легко даётся!
- А вот и не всё! Думаешь, я вздорная девчонка и ничего не понимаю? Как бы ни так! И я уважаю выбор Семёна, хотя мне его избранница не понравилась!
- Да вы просто с ней антагонистки! Чёрное и белое!
В спор вмешался Антон, чтобы только отвязаться от Тараса:
- А кто ты Сёмке? Это пусть его маменька решает, уважать его выбор или нет! Им вместе жить!
- Никто ни с кем жить не будет, - поморщился Марти. – Найдёт Бэля свою панночку, и уйдут они обе в зеркало. Кстати, о зеркале! Если мы не поторопимся, момент зеркального равностояния уйдёт опять на год!
- Чего, чего?
Заявление Марти было таким неожиданным и непонятным, что отвлекло всех котов от свои других дел и мыслей и заставило сгрудиться вокруг экстрасенса. Сёма, всё ещё держа Бэлю за лапку, тоже подошёл поближе и внимательно прислушался.
- Дело в том, друзья, пока вы были все заняты собой, я тут порылся в своём эзотерическом мешке и нашёл старинную астролябию. Конечно, мир шагнул далеко вперёд, не застряла и астрологическая наука в паутине веков. Словом, я составил кабалистическую инфограмму данного места. Смотрите!
Марти держал в лапах бумажную салфетку, оставшуюся в его кармане от праздничного ужина, на которой карандашом была изображена графическая кривая, амплитуда которой в конце линии просто стремилась в бесконечность.
- Видите вот этот всплеск энергии! Это когда наступает момент зеркального равностояния, идёт сильнейший пучок энергии, который или втягивает в зеркало, или совершает обратное действие – выталкивает из глубины зазеркалья.
Все посмотрели на Бэлю. Она ничуть не смутилась, оглядела всех голубыми глазками и качнула белым хвостиком:
- Да, именно это и случилось ровно пятьсот лет назад в этом самом зале. Когда убитый горем король привёз во дворец брата Барбары, Николая Радзивилла, по прозвищу Рыжий, двух чернокнижников Твардовского и Мнишек. Они тоже долго бродили по замку, колдовали с астролябией, что-то высчитывали. И объявили, что готовы связаться с потусторонним миром только в этом зале, где зеркала смотрят друг в друга. Для усиления эффекта они привезли с собой ещё два огромных зеркала. Вот так это было!
Бэля сама не заметила, как заговорила громко, глаза её сверкали, она словно никого не видела. И от неё шла такая сила, что рыжий Сёма испуганно отошёл в сторону. Бэля и этого не заметила. Она вдруг повернулась и протянула лапку в сторону зеркала на стене:
- А вышла Барбара вон из того зеркала, возле которого сидит тот белый кот!
Каспер повернулся на её возглас и тихо сказал:
- Я знаю! Я всё это знаю!
- Чего же ты молчал? – удивился Тарас.
- Я не молчал. Просто вы меня не слышали!
В зале стало тихо.
- Сколько нам осталось времени? – прервал Тарас общее молчание.
- Полчаса, - ответил экстрасенс Марти.
- Не так много! – задумчиво сказал Умкас. Затем обратился к Бэле:
- И каков же твой план спасения?
Бэля нервно потёрла лапки, потом быстро помыла ими белую мордочку:
- В момент зеркального равностояния панна Барбара должна пойти в зеркало. Проблема в том, что кто-то должен её туда направить!
- А ты? Разве ты не можешь позвать её туда? А так как ты уже здесь, ты можешь сопроводить её в зеркало сама!
Бэля тут же сникла и прошептала:
- Я не могу! Она просто меня не видит и не слышит! Ведь я же там, а она здесь!
Сёма трагически спросил:
- Как ты там? А кто же тогда здесь? Кто только что признавался мне, что любит меня?
Марти пояснил:
- Это просто дух, Сёма! Это обманка!
- Ты меня обманывала? Просто использовала?
- Прости, дорогой мой солнечный котик! – Бэля слабо махнула хвостиком. – Я тебя не обманывала, когда сказала, что ты мне очень нравишься! Если бы это было не так, разве я бы обратилась к тебе за помощью? Использовала? Наверное, это так! Но что же мне было делать! Иначе бы мы пропустили и это равностояние!
- Кто это мы? – зашипела Арья, очень расстроившись за обманутого Сёму.
- Весь план мне подсказал король Сигизмунд Август Второй!
- Так он же призраком шляется по королевскому замку в Кракове! – возмутилась Арья. – Как вы с ним нашли друг друга?
- Это вечность! Там свои законы и нет границ ни в чём! Мы там продолжаем раз за разом жить нашу жизнь. Но королю тяжело, ведь именно в вечности предполагалось его единение с половинкой своей души, королевой Барбарой. И в том, что они не соединились,  виноват он сам! Поэтому его душа страдает и разрывается между вечностью и жизнью!
- Но почему бы ему не начать бродить в замке Несвиж? – спросил Антон. – В какой-то момент они бы наверняка встретились!
- А кто вам сказал, что он здесь не бродит? Просто они не могут друг друга почувствовать и увидеть, они же в разных параллелях!
Коттон тревожно обернулся:
- Не замок, а какой-то вокзал в потусторонний мир! Хорошего бы батюшку сюда!
- Тогда уж ксёндза! – подхихикнул Антон .
Бэля замахала лапками:
- Не надо никакого ксёндза! Обойдёмся без церкви!
- Хорошо, хорошо! – успокоил Бэлю Тарас. - Всё равно мы все уже здесь, зеркала на месте! Как же нам вызвать Чёрную даму?
- Я, кажется, знаю как! – спокойно сказал Умкас и выдернул у оторопевшего Марти лампу Алладина из лап. Не успел тот закричать, как Умкас сильно потёр старую керосинку.
Из её закопчённого узкого горла взвился вверх к потолку чёрный дымок, который некоторое время покачивался, потом, словно нехотя, вверх взвилось пламя, раздался грохот, коты дружно полезли под стулья и канапе. Сначала загрохотало:
- Слушаю и повинуюсь!
Коты разом, даже эфемерная Бэля, прикрыли уши лапами. Потом кто-то сверху негромко спросил:
- Ну, трах тибидох, кто тут меня вызывал? Имейте совесть.
Умкас выглянул из-под красного стула. В дыму качался старый встрёпанный джин, недовольно наматывая на палец конец длинной седой бороды. Джин не показался Умкасу страшным, поэтому он вылез и строго сказал:
- Это я!
И помахал для наглядности лампой. Джин резко качнулся из стороны в сторону.
- Не маши, не маши! У меня голова кружится! Не семнадцать лет, чай! Ну, господин хороший, чего тебе нужно? Только подумай, прежде чем сказать!
- Чего мне думать! Я знаю! Притащи сюда, в этот зал, Чёрную даму!
- Призрака, что ли? Как ты, господин, себе это представляешь? Я похож на уфолога?
- Да вы просто не грамотны! – покачал головой Тарас. – Уфологи ловят инопланетян! А с призраками имеют дело эниологи или парапсихологи!
- Университетов не заканчивали! И вообще, мне разницы нет, инопланетяне или призраки! Это всё не мой профиль! И вы, господин в котелке, не мой господин, и слова вам никто не давал!
- Умкас! Уйми своего джина! – закричала Арья, помогая Бэле вылезти из-под узкого канапе.
- Ты с ним построже! – шепнул Умкасу Марти. – А то ведь сядет на шею! Я предупреждал!
Умкас распушил холку, расставил мощные серые лапы и завыл тихо:
- У-у-у!
- Понял! Понял, господин, что вы изволите сердиться! Ладно, сейчас пробегусь по залам!
И дым вместе с джином усвистел через дверной проём в другой зал.
Каспер вдруг пошёл в сторону окна. Бэля пошла за ним. Тарас с интересом смотрел в их сторону. Каспер тихо сказал:
- Вы вернулись, мадам!
- Да, я снова здесь! Бэля возле тебя?
- Она плачет и шлёт вам воздушный поцелуй!
- Я чувствую к тебе доверие, пан Каспер! Если бы я имела сердце, оно стучало бы в груди так громко, что ты бы услышал!
- Почему, ясновельможная пани?
- Потому что мне кажется, что где-то рядом мой король! Ты видишь его?
- Нет!
- И я не вижу! Но чувствую, что он где-то рядом!
Коты изумлённо закрутили головами: что происходит?. Каспер с кем-то разговаривал, но ведь в зале кроме них никого не было!
- Он видит её! – сказала Бэля.
- Кого? – прошептал сбитый с толку Сёма.
- Мою госпожу! Он разговаривает с ней!
- Но почему он?
- Не знаю! – ответила Бэля. – Разве не ты его привёл? Мне твой друг вовсе не знаком!
«Кажется, я знаю, почему!» - подумал Тарас.
- Близится минута зеркального равностояния! – закричал Марти. – Смотрите, луна пустила свой луч в зеркало!
Коты застыли, поражённые! В воздухе словно разливалось что-то душное и тяжёлое. Лунный луч на глазах у всех отразился в противоположном зеркале, сверкнул множеством голубоватых всполохов и перекинулся в зеркало напротив. Бэля закричала тонким призывным мяу. И тогда Тарас, который всё давно понял, толкнул в последний момент Каспера на лунную дорожку.  Каспер засветился голубым светом, засверкал глазами и крикнул громовым голосом:
- Иди за мной!
И пошел по лунному лучу в зеркало. А за ним, влекомая неведомой силой, шла Чёрная дама, которую вдруг все увидели. С каждым шагом в сторону вечности королева Барбара всё больше светлела, пока не засверкала белыми одеждами и жемчугами на корсете и головном уборе. За ней, словно заворожённая, шла, подняв хвост, кошечка Бэля. А за Бэлей вдруг пошёл влюблённый Семён. Процессия вошла в зеркало и шла, всё более уменьшаясь в размерах. И вот уже виден только хвост Семёна!
- Тарас, ты что! Верни Каспера! – закричала Арья. Её взволнованный крик вывел мечтательного Тараса из транса.
- Каспер! – заорал басом граф. – Вернитесь, пан Каспер! Вы принадлежите нашему времени!
А мерцающий голубым лунный луч истончался и проход в зеркале сужался на глазах. Арья закрыла лапками мордочку и зарыдала. Умкас, расширив глаза, застыл в оцепенении, потом обнял широкими лапами Арью и дрожащего от ужаса Коттона и тоже заорал басом:
- Каспер! Ты наш!
Вдруг с размаху швырнул в зеркало старую лампу с завизжавшим джином:
- Забирайте лучше джина, а Каспера и Семёна отдайте нам!
И в последний момент зеркало словно выплюнуло в зал встрёпанного Каспера, который тащил за лапу сомлевшего Сёму. Они упали на пол.
Все присутствовавшие в тёмном зале коты закричали радостно и бросились поднимать белого и рыжего котов.
Зеркало холодно блестело на стене, равнодушно отражая копошащийся на полу разномастный клубок…
… Уже на кухне, когда благополучно котопортировавшиеся коты разместились у холодильника и разлили янтарный коньяк по пузатым рюмкам, Арья ревниво спросила у Тараса:
- И всё-таки, почему он?
Тарас поднял рюмку:
- Предлагаю выпить за прямого потомка Радзивиллов Каспера!
- Вот как, и Малахов не понадобится? Жаль, я уже настроился на большую передачу и себя в телевизоре! – пробурчал Коттон.
- Какая честь быть с тобой в одной компании, Каспер! Спасибо Антону и графу Тарасу, что не прошли мимо меня тогда на улице! Спасибо Арье и Умкасу за ваше участие в моей судьбе! И тебе, Марти, самый лучший экстрасенс, спасибо, что помог нам! – промурчал Сёма.
- Прост! На здоровье! – закричал весело Антон.
Все сдвинули рюмки. И Каспер сказал:
- Нет, друзья! Это мне выпала большая честь дружить с вами и любить мою семью! Важнее дружбы и семьи в жизни нет ничего.
- Ур-р-а-а-а! – громко закричали коты, всполошив соседей.
Нас с тобой, читатель, на эту пирушки не позвали! Ну, да ладно! Время-то позднее. Пора и честь знать.