Мыс Крока

Юным и Большим Авторам

- Боль земли - это боль рождающего автора? - спросила у Земли женщина военкор.
- Не совсем. Боль земли - это не боязнь боли при родах и не сама боль. Ребенок не делает больно. Он рождается. Боль земли - это боязнь войны и сама война на Земле. Хотя борцы за жизнь рождают и на войне, сея зерна любви своей доблестью и отвагой. Рождать новое - это счастье Земли. Война же лёгкий способ изъятия ресурсов через уничтожение и подавление. На искусственно созданной боли легко выиграть. Поэтому Земля по осени остывает и отдыхает, чтобы оставить корни благородного и отторгнуть чужеродное, хотя бы на период зимнего накопления сил.
...
- Ты говорила мне, что веришь в сказки, - заволновалась Земля.
- Верю, - ответила девушка, сидящая в позе по-турецки на каменной возвышенности карьера.
- А почему до сих пор обида кроется в твоих сердечных недрах? Ты часто грустишь. Кто тебя обидел?
- Война.
- Что это значит?
- Ничего. Я отказалась писать и потеряла связь с тобой, а значит, и Небом. Когда нам больно, мы теряем мир и оказываемся в войне. Я говорила "да" жизни. И заметила, что есть она - эта тонкая грань между "да" и "нет". Ведь "нет" тоже создал Бог. "Нет" войне, "нет" убийству, "нет" воровству. "Да" отстаиванию, "да" искоренению, "да" тому, чтобы сохранить жизнь. Я запуталась, говоря "да". Оно будто своровало меня у самой себя.
- И что ты сделала?
- Я сказала "да" войне.
- И что было дальше?
- Я обнаружила "стоп". Я остыла. И дала себе передышку. Остановку. Я не смогла прекратить войны на Земле, но я смогла остановить в войне себя. Я поняла, что срывать маки на спортивной площадке ради того, чтобы из них не делали наркотики - это лишать людей любования тем, ради чего они там посажены. Маки не виноваты. Их посадили не в тюрьму. Их посадили в Землю любовать человека. Ну и для булочек с маком. Земля создана для нас и в какой-то момент мы забываем, что и мы для нее.
- И что ты поняла?
- Связи Земли. Я словно совершила прыжок вверх к небу, благодаря глубокому погружению в недра океана. А думала, что была в падении.
- Насколько глубоко ты упала? - пошутила Земля.
- До силы зовущего ядра.
- И что ты поняла?
- Мне не нужна война, но есть кому нужна. Говоря "да" я теряла зов ядра земли. Не различала его с боязнью войны. И заблудилась. Мое бесстрашие меня подвело.
- А подвело ли?
- Да ... Нет ... А вы о каком подведении?
- А вы о каком?
- Бесстрашие подвело к глубине. Я во сне научилась летать. Так страшно было погружаться в океан! Каким-то образом оттолкнуться от давления глубин и со всей силой вынырнуть. Так страшно с огромной скоростью подниматься вверх. Там такой шикарный вид открывается.
- Это бесстрашие?
- Нет. Это азарт.
- Я рада, - успокоилась Земля.
- Теперь это одна из моих любимых медитаций на Мысе Крока, - поблагодарила Землю девушка.
...
Диалог с Землей изменил мое отношение к искусственному. Потому что ощущать океан я могла тогда только во снах. В дерзком споре с моим другом я оскорбила канал карьера, уверяя, что "мой" океан, на котором я когда-то обязательно побываю, в сотни раз лучше.
- Когда нет океана, конечно же, довольствуйся малым, - обижала я его.
А он, почему-то, сидя на лавочке над карьером, был такой счастливый, смотря на его бирюзовые воды, что меня охватывала ревность. Я доводила его до слез, но ревность не покидала меня.
- Как ты сочиняешь стихи на этой ужасной лавочке? - вредничала я.
- Я созерцаю закат и восход. Сейчас вместе с тобой.
- Она сделана из деревянной доски и кирпичей, либо как курилка, либо для веселой компании, судя по тому мусору, который валяется вокруг, - не останавливалась я, - Я уверена, на море такой картины не увидишь.
- На курортах хорошо все выдраивают в окрестностях, где отдыхают туристы, и люди более уважительно относятся к живому, настоящему морю, не искусственному. У меня мусорные пакеты с собой - давай приберем все вокруг, - предложил мой друг и продолжил свое рассуждение:
- Я бывал с родителями на море. Морской участок, к примеру, Адлера, совершенно приуныл и стал вязким и тяжелым из-за разных причин, а вот Черное море в Абхазии и Азовское море, по-прежнему целуются. В чем секрет?
- Не знаю, - психовала и капризничала я, а он сдержанно беседовал со мной дальше:
- Искусственно созданное, опять же для нас - людей - надо беречь. За ним такой же уход, но почему-то не столь значительный. Интуитивно мы обесцениваем вырытое на пустом месте. И даже уточняем при первом знакомстве: "А здесь радиация есть? Вода вообще чистая?". Я стараюсь об этом не думать, потому что меня радует во всей этой истории Мыс Крока.
Крока - это камень, покрашенный в зеленый цвет. Другими словами "крокодил". И ради него мне порой хочется посещать искусственность. Он "живой" и "веселый", и на нем все любят фотографироваться. Он стал местной достопримечательностью. К нему в обеденный час выстраиваются очереди при жаркой погоде.
- Это мое любимое место. Люблю его посещать по утрам после пробежки. В летние дни, когда никого нет вокруг, я медитирую на этом камне. Я так называю свое состояние в диалоге с Землей. Я не знаю, что такое медитация.
- Вот видишь. А я люблю эту лавочку.
- Мыс Крока ... - перебила я, - Интересно ... А почему именно Мыс?
- Так, любой писатель находит для себя зацепки для воссоздания образа места или события, о котором он всегда мечтал. Я никогда не был в горах с подобной скалой, но почему-то я ее вижу и ощущаю: каждую капельку тумана или гудящий пыл ветра на этом горном склоне. Может, я был в этом месте гор когда-то, а может буду. Душа помнит все, а мы лишь вспоминаем и даем отрывки из долговременной памяти. Подобная мелочь, как зеленый крокодил Рылеевского карьера, помогает мне воссоздать целостную картину места, куда я погружаю своего персонажа. Он приходит на Мыс, чтобы поговорить со стихиями. Так он получает ответы. Ну и я вместе с ним.
- А какой из твоих персонажей приходит на эту ужасную лавочку, чтобы убирать за другими этот чертовый мусор? - возмутилась я.
Мой друг от души расхохотался.
...
Во время прогулки по местам юности многие слова, как оказалось, не сохранились в записной книжке телефона. Это все моя рассеянность от воспоминаний. Но я не расстроилась. Когда ты связан на прямую со своим автором, то помнишь образы, ощущения и можешь восстановить любую картину. Слова подберутся, возможно, раскроются еще ярче, но главное писать. Логика выстроится, связки появятся. Главное, писать. Вновь чувствую, как много людей на планете не ощущают образов произносимых ими слов. Жаль, что я тоже на какой-то период потеряла связь с ощущениями из-за "войны". Улавливая картинку мы легко поймем иностранца и глухонемого, потому что язык образов, как единый язык Земли, наполнен чувствами, эмоциями и ощущениями. Я вновь "на связи" с авторством земли: автором руководства, автором песен, автором открытий, автором встречи с любимым человеком. Автор счастья Земли, которое я ощущаю всем своим нутром и "ядром", научившись управлять собой в боли.
Боль Земли - это боль автора, потерявшего связь. Ведь именно через связь Космос и Небо дают все самое необходимое рождающему Автору на Земле.