Просто Дом Мира. Сочинение на тему Любви

                Глава-новелла 1. Сочинение на тему Любви

                Я говорю словами,
                Цепочками звуков рисуя лишь контур Вечного…

        …Гениальная поэтесса и художница, Божественная Асло Билали так ответила своему избраннику, философу и поэту, которому очень хотелось, чтобы она посвятила ему  стихотворение со словами признания в любви:

        Поверь, - одна цена рублю,
        Бумажный он иль из металла.
        В слова я верить перестала,
        И не хочу сказать: «Люблю!»
        Ведь для меня дороже взгляд,
        Не утонувший в звоне слова.
        Коль ты словами избалован,
        Они тебя не окрылят.
 
         Известный казахстанский режиссер Серик Апрымов рассказал, что ему понравилось, как один мэтр от режиссуры выразил сцену Любви: в ней герой фильма не сказал ни одного слова; он просто голыми руками погасил огонь, охвативший край одежды его возлюбленной.
          Выходит, что Любовь – это действие, действие, и еще раз действие!? Она выражается только поступками!? Но ведь и словами тоже! Должна же быть золотая середина! Иначе весь мир был бы как сплошное немое кино! Ведь не случайно в Слове отражается явный и тайный смысл Любви – Гармонии, объединяющей нас. Вы только послушайте и посмотрите: « я люблю; мне нравится » - по-казахски - «жаратам(ын)», по-татарски – «яратам». На удмуртском языке «Любовь» - «Яратун», на греческом – «Эрот(с)»! Не смотря на то, что в каждом перечисленном языке это Слово обладает разными оттенками – от одобрительной комплиментарности  до чувственной страсти, - невооруженным взглядом видно, что оно единого корня, одного гнезда, имя которому - Любовь.
        Какого оттенка то чувство, с которым я смотрел на соседку по парте, будучи учеником первого класса и жителем самой «счастливой в мире страны» - Советского Союза? Света Лизункова была не просто отличницей и хорошей девочкой. Классный руководитель на весь класс заявляла, что Света – точь-в точь как Володя Ульянов. То есть вождь мировой революции Владимир Ильич Ленин, когда был маленьким, был таким же хорошим, как наша Лизункова. Что самое интересное, между ними была  даже какая-то внешняя схожесть. Белокурая волнистость волос, что ли? Ее хорошесть все воспринимали как само собой разумеющуюся данность, без всякой там зависти. Она и в самом деле была ко всем ровно-доброжелательна, говорила тихо, но ясно, скромно улыбаясь собеседнику. Вроде бы  мы с ней и сидели за одной партой, но я не помню, чтоб мы, хоть раз, о чем-нибудь беседовали. Наверное, потому что очень скоро ее папу, военного, перевели на новую службу, и она уехала в Москву. Только помню, что когда наш класс на перемене играл в ручеек, Света первая стала выбирать меня, а я выбирал ее. Без всяких там слов. Так вот ее и помню: Тихо улыбающаяся и светящаяся Света Лизункова молча берет меня за руку, и мы, пригнувшись, идем по коридору, образованному взявшимися за руки первоклашками. Вот и все.
        Не знаю, что там сказал бы по этому поводу Фрейд, но мне иногда кажется, что очень даже ясно и понятно, почему у такого хлопца, как я, с детства возникла революционная «грусть» и беззаветная любовь к Владимиру Ильичу Ленину. А через него – вообще к борьбе, то есть действию, действию, радикальному бескомпромиссному действию, допускающему силовые методы в разрешении конфликтов. «Мировой пожар раздуем!» - так заявлял персонаж то ли Маяковского, то ли Блока, - и я был от этих строк в восторге, - чтобы устранить конфликт, нужно довести его до предела!
        «И вечный бой! Покой нам только снится!» - подливала масло в огонь школьная система, требуя, чтобы эти слова отскакивали у юных ленинцев от зубов.
         А отчего же мог кипеть мой «разум возмущенный» в ту далекую детскую пору? В общем, от разных причин, но в первую очередь – от расизма! Да, да – расизма.
        В Джамбуле – городе моего розового дошкольного детства – с этим не было никаких проблем. Там было хорошо: там тепло, там яблоки. Во дворе моими друзьями были казахские, русские, татарские и узбекские дети. Мы понимали, что мы разные, - так же, как разными бывают деревья: кленами, вишнями, тополями, - но никогда не обосабливались на этой почве. Мы вместе купались в фонтане на городской площади и, забравшись на вязы, бесплатно смотрели фильмы летнего кинотеатра, совсем неподалеку от нашего дома. В Чарске, где я провел в гостях свое последнее дошкольное лето, с этим тоже было все в порядке. У моего брата Хакана приятелями были казахи, русские и чеченцы. Мы дружно играли в футбол, и никто меня не обижал.
        А вот в Усть-Каменогорске, куда мы переехали, и где я пошел в первый класс, в те времена все было совсем по-другому.
        - Куда я попал? – думал я, семилетний мальчишка, - здесь осенью нет яблок, зимой так заснежено-холодно, а жители – почти все русские, а некоторые из них такие злые- презлые. Хулиганы, отбиравшие у меня деньги, когда я ходил в магазин, называли меня узкоглазым калбитом или еще там как-нибудь. Я их ужасно боялся, и отдавал деньги сразу, как и учила меня мама. Она нередко зачитывала мне газетные статьи, в которых сообщалось о росте преступности в городе, как в целом, так и среди подростков. Благодаря подобной информации все эти малолетние гопники казались мне этакими безжалостными монстрами. И только потом, в девятом-десятом классах, когда они стали избегать меня сами, я стал освобождаться от постоянного чувства страха и тревоги. А когда я был мальцом,  даже, безобидные вроде, пацаны класса, и то норовили при ссорах обозвать меня «кыргызом». Однажды я не выдержал, и ударил обидчика. Возникшая драка стала известна классной руководительнице, той самой, которая сравнивала Лизункову с Лениным. Она сама была казашка, возможно, даже единственная казашка-преподавательница в школе, и выходка моего обидчика ее также задела за живое.               
 -  «Хотя в Усть-Каменогорске и проживает всего девять процентов казахов, все равно мы живем на казахской земле, и никто не потерпит оскорбления представителей коренного населения республики» - сказала она всему классу первоклашек со слезами на глазах. Было это в 1969 году. Этот случай стал одним из факторов, которые со временем сделали меня тайным сторонником не просто революционной борьбы, а борьбы с национально-освободительной окраской.
        Конечно, я не мог знать о том, что на другом конце земного шара в августе того же 1969 года произошло событие, не имевшее аналогов в истории Человечества. Влияние того события мы испытываем по сей день. Это было во время разгара холодной войны, когда Америка явно, а Советский Союз скрыто воевали во Вьетнаме. Две системы силою оружия хотели доказать свою правоту на карте мировой политики, не останавливаясь ни перед чем.         
Но, если мы, советские школьники готовили подарки для вьетнамских (и наших) солдат, готовые в любой момент поддержать родную страну в борьбе за идеи Великого Ленина, то около полумиллиона представителей американской молодежи собралось в местечке под названием «Вудсток» на фестивале с девизами «Мир!», «Цветы!», «ЛЮБОВЬ!»
 
Продолжение следует.
Следующая глава-новелла: Однажды на Вудстоке.
http://proza.ru/2019/08/18/1587
Иллюстрации автора