Рождение гнома

- Мы найдем его сегодня.
- Почему? Гроза обыкновенная...
- Нет, ты еще молод и не умеешь чувствовать, как надо. Сегодня будет град, ливень и...
- Потоп?
- Смейся, смейся. Потоп тоже может случиться, поэтому не зевай, нам надо будет найти его как можно скорее, чтобы он не сильно замерз и проголодался.
Два гнома сидели в дупле огромного старого дуба и наблюдали за небом. Грозные темные тучи клубились в вышине, они сворачивались клубком змей и готовились пронзить землю разящими копьями молний.
- Даже если он и не появится сегодня, горшок с золотом найдем всенепременно!
- Мухомор тебе в глотку! Сколько раз говорить, не каркай, как ворона, вот не выйдет солнце и плакало всё.
- Тогда мы просто посмотрим на дождь, после него всенепременно полезут грибы!
- Ты опять? Опять это "всенепременно"! Учишь тебя учишь, а толку, - гном махнул рукой и снова помянул мухомор. Второй гном захихикал.
- Ты знаешь, что тебя так и зовут! Мухомор-в-глотку!
- А тебя - Мокрые-штанишки! Забыл, как от куницы убегал?
Второй гном засопел. Вспоминать о том позоре было неприятно. Гном, настоящий взрослый гном с бородой и топором бегал от разъяренной куницы, которая не поверила, что он просто хотел поиграть с ее детенышами.
- И почему она так обозлилась?
- Может быть потому, что ты начал рассказывать, как ценится мех куниц в мире людей и довел детишек до истерики? - ехидно спросил Мухомор-в-глотку. Гномьи имена той Земли тяжелы, длинны и предназначены для особо торжественных случаев, поэтому клички были в большом ходу. Вот только Мухомор-в-глотку предпочитал, чтобы его звали Охотник-за-лисичками, а Мокрые-штанишки считал себя Говорящим-с-куницами.
- Скорее бы гроза, - быстро сменил неприятную тему Говорящий-с-куницами, - уже и ужинать пора и танцы сегодня намечались, а мы сидим тут, как два старых пенька.
- Ты сам сегодня напросился, вот и не ной!
- Я никогда не видел, как они появляются, вот и пошел с тобой. Все говорят, у тебя нюх.
- Конечно, нюх, - Охотник-за-лисичками важно втянул воздух и принял вид таинственный и загадочный.
Тем временем, тучи на небе разругались вдрызг, накинулись друг на друга с кулаками, и разразилась небесная битва! С громом, молниями, а потом, словно этого было мало испуганной земле, градины с острыми краями, острыми, как самый острый гномий топор, такими острыми, что они безжалостно отсекали даже тоненькие веточки, обрушился на лес.
- Хм, с градом ты не ошибся, мне даже хотелось бы, чтобы он был поменьше, - сказал Говорящий-с-куницами, он же Мокрые-штанишки. Мухомор-в-глотку не слышал его, он внимательно всматривался в небо, смотрел, как на земле растет слой градин, как деревья теряют листья и иголки, как гром разрывает тучи с таким грохотом, словно дерутся динозавры, а молнии летят вниз и поджигают огромные сосны.
- Сдается мне сегодня явится кто-то очень важный, - прокричал Мухомор в ухо Мокрым-штанишкам, - кто-то невероятно важный, может быть новый Главный или даже Посол! - он выкрикнул последнее слово и огромным уважением и страхом. Второй гном не слышал его. Он заворожено смотрел на стихию, лес стонал, стенал и гном, как и все живое, молил об одном. Об окончании этой страшной грозы.
- Смотри, - затряс его за плечо старый гном, - смотри, Солнце!
Тусклое, недовольное светило, словно вырванное из сладкого сна, неохотно засияло сквозь тучи и на небе появилась радуга.
- Ты видишь? Ты видишь, где она упирается в землю?
- Да, туда, скорее!
Гномы, спеша, оскальзываясь на мокром стволе, спустились вниз и побежали. Как же им было тяжело! Тяжелые ветви деревьев все еще раскачивались и их осыпало крупными каплями, град перекатывался под ногами и они несколько раз падали, солнце все больше и больше отвоевывало небо и надо было торопиться.
- Вот он!
Гномы выскочили на поляну, залитую радужным светом. В центре поляны, там, где словно из земли выбивалась радуга, лежал младенец-гном и тихонько покряхтывал. Крошечными ручками он держал большую золотую монету и иногда пробовал ее на зуб (все гномы рождаются зубастыми), словно проверяя, не успел ли какой хитрый и быстрый воришка заменить его монету на подделку.
- Какой милый, - расчувствовался Говорящий-с-куницами и потрепал младенца за щечку. Дитя быстро повернуло голову и сильно укусило гнома. - Ай, - отдернул тот руку.
Второй гном захихикал, вытащил из заплечного мешка большую медвежью шкуру, особенную шкуру, ту, которую им завещал сам бывший владелец - Хозяин леса, умерший так давно, что никто не помнил, как звали того медведя и почему именно в его шкуру надо заворачивать родившихся младенцев.
- Откуда же они все-таки берутся? - пробормотал Мокрые-штанишки, глядя, как Охотник ловко перекладывает младенца на шкуру, стараясь не задеть золотую монету, за нее гномик мог искусать намного сильнее, монета была его талисманом, его свидетельством о рождении.
- Из грозы, града, Солнца и радуги, откуда же еще? - удивился Охотник и дал малышу бутылочку с компотом из земляники.
- Но почему? Почему чаще всего мы просто находим горшок с золотом, а очень редко младенца? У людей тоже так?
- Не знаю, я никогда не был в их мире, говорят, он странный, в нем нет динозавров и мало лесов, там даже нас, гномов нет.
- Вот вранье! Как же они живут без нас?
- Вот вырастишь Посла и, возможно, он проведет тебя туда на экскурсию!
- Я выращу?
- А кто же? Он тебя укусил первого, не меня, значит ты и будешь его семьей!
Говорящий-с-куницами призадумался. Он совсем забыл, что именно тот гном, которого младенец укусит и будет его воспитывать.
- Но я еще не готов к этому! И танцы сегодня!
- Никто никогда не готов, но он тебя выбрал, компот варить умеешь?
- Нееет, - промямлил Говорящий-с-куницами.
- Ничего, научишься! Бери сына! - Охотник вручил говорящему сверток из медвежьей шкуры и неторопливо зашагал к гномьему поселку. До танцев ему надо было успеть умыться и переодеться. Говорящий тихонько шел сзади, утешая себя, что гномы растут быстро. Еще каких-то лет двести и он тоже сможет пойти на танцы. Будущий Посол Гномьего мира на планете Земля, на той, где динозавры вымерли, а люди, наоборот заполонили почти всю планету, мирно спал в теплой медвежьей шкуре и видел младенческие сны. О компоте из земляники, о варенье из шишек и о своей пока единственной ценности - золотой монете.