Чертовка

    Макар Степанович Трофимов, гвардии майор, будучи на фронте, получил письмо от соседки по квартире. Та сообщала, что его жена Татьяна, Танька-разбойница, как он, любя, ее называл, ведет себя недостойно, изменяет супругу с выздоравливающими ранеными. Водит мужиков к себе чуть ли не ежедневно, знакомясь с ними в скверике, а трехлетнего Витюшку отвезла к матери в деревню. Уверяет, что там сыну будет лучше, мол, отъестся картошечки, а сама на деньги по аттестату покупает себе у спекулянтов шоколадки.
    Макар посмеялся над этим письмом, решив, что донос - результат женских трений на общей кухне, бабы что-то меж собой не поделили. Однако ему до одури захотелось повидать свою Таньку-разбойницу, затейницу и смелую проказницу, с которой всегда было весело и интересно, и майор попросил у командования в период затишья отпуск на неделю по семейным обстоятельствам.
    Поехал он на Урал в сопровождении ординарца Леонида, парня статного, неженатого, и весьма обстоятельного. Подъезжая к родному городу, Трофимов попросил подручного сделать добро и помочь ему в одном щекотливом деле: попытаться соблазнить его жену.
    - Принесешь моей Татьянке посылочку, ну и попробуешь на зубок верность моей супружницы.
    - Шуточки у вас, товарищ майор... Я на такое не способен!
    - Неужели? – засмеялся Макар Степанович. – А я думал, что ты парень – огонь! Да что думал, знаю, чем ты известен в полку, и как котируешься у наших бравых девушек. Ну как, по рукам?
    - Макар Степанович, тут совсем другое дело! Девахи-то наши, незамужние, а здесь - ваша жена…
    - А это тебе, дружище, боевое задание.
    - Которое я, товарищ майор, выполнить не могу! У меня на войне совесть не контузило.
    - В таком случае, читай!
    И майор подал ординарцу кляузное письмо, прочтя которое, Леонид, присвистнув, сказал:
    - Занятно написано, и, конечно, меняет дело… если вы, товарищ майор, верите всему. А, может, злой покреп?
    - В том-то и дело, что не верится. Но писала далеко не завистница и соперница, а почти уже старушка, с которой мы, как будто, дружно уживались...
    - А по почерку не видать, что старая писала, думал, что специально под школьный подделала…
    - Нет, писала она, ведь учительницей была. А, может, и сейчас еще трудится. Так возьмешься доказать обратное?
    - Есть, доказать обратное! Давайте посылку.
    За окном вагона уже показался вокзал.
    - Мне нужна правда, какова бы ни была, учти Леня! Сейчас поедем в гостиницу, обоснуемся, и пойдешь  на задание.
    Три часа смутного ожидания показались майору Трофимову бесконечными. Наконец, на пороге вырос неловко скрывающий довольный вид, в то же время немного смущенный случившимся ординарец.
    - Ну, какую весть принес, гонец? – нетерпеливо спросил майор.
    - Бабка не соврала! Завлекательная, неотразимая чертовка она, ваша Татьяна, настоящая оторва! - рубанул Леонид и тут же добавил: – Вы уж простите, товарищ майор, но сами приказали… Так что не…
    Трофимов перебил ординарца:
    - Да брось ты, Ленька! Поблагодарить должен тебя - помог гадину разоблачить. И долго пришлось уламывать?
    - Да что вы, товарищ майор, я совсем не старался! Даже не скажу, кто кого больше «уламывал»… Но, честно, - стыдно перед вами и обидно за вас!
    - Нечего себя корить, а меня жалеть! А сам запомни, выбирая подругу: хитрые они - прикидываются овечками и туманят голову, да умело ее украшают рогами.
    В тот день Трофимов к Татьяне не пошел – за себя не ручался, боялся наломать дров. Немного поостыв, на третий день, наконец, навестил неверную супругу. Он бы дольше откладывал это свидание, но отпуск был короток, а надо было еще сделать много дел.
    Танька-разбойница предстала перед ним еще краше и желаннее, чем прежде. Но Макар Степанович, несмотря на все ее обаяние, устоял. Превозмочь помогло оскорбленное самолюбие.
    Жена встретила его радостным криком:
    - Ой, Мак, родной мой, неужели дождалась! Какое счастье! - и бросилась навстречу, раскинув руки. Но, увидав нахмуренное лицо и суровый взгляд мужа, остановилась и воскликнула: - Боже, что с тобой? Милый Трофимов, что случилось, и с кем?!
    - Ты еще спрашиваешь с кем? Одевайся и пойдем!
    - Куда? – оторопело спросила Татьяна.
    - Не бойся, не на казнь, хотя следовало бы. В загс пойдем. Возьми брачное и паспорт. Разводиться будем.
    - Другую нашел? Походно-полевую завел? - зло блеснула она глазами.
    - Известная уловка, захотела с больной головы на здоровую переложить? Не зли меня, и пошли разводиться по-хорошему, если не желаешь позора за свое поведение!
    - Что? А, ясно, на меня наговорил этот сопляк-посыльный! Он тебе гадостей наплел мне в отместку за то, что козла отшила! Как ты, глупенький мой Макарушка, поверить  смог? Ведь знаешь, что ты для меня значишь, и как я тебя…
    - Умолкни, не начинай свои штучки! Или хочешь, чтобы соседей созвал? Они-то сумеют подтвердить твою «верность»! Сын пока побудет у твоей матери, вернусь с войны - заберу к себе.
    Их  развели. Танька, по-видимому, еще на что-то надеясь, все стремилась затащить Трофимова домой, или, на худой конец, в ресторан, дабы «отметить», как она выразилась, их разрыв.
    Видит небо, как ему было тяжело устоять и не поддаться соблазну. Макар Степанович по-прежнему любил эту, как ее назвал ординарец, чертовку, и спокойно не  мог смотреть на нее. Ведь его разбойница была необыкновенно хороша и обаятельна не только внешне, но и интересна и содержательна внутренне, обладая неординарным природным умом. Все в ней восхищало майора, и с этим он ничего поделать не мог... Но оскорбленная гордость не дала переступить через себя, зачеркнуть достоинство и уважение к себе, и Трофимов оставил теперь уже бывшую супругу посреди улицы, бросив на ходу:
    - Ну, процветай!
    Он вскочил в проходящий трамвай, даже не задумываясь, куда тот его привезет и лишь, опомнившись, вышел через две остановки.
    В тот же день фронтовик отправился в деревню к теще, которой сообщил о разрыве с ее дочерью, и попросил до окончания войны приглядеть за внуком. Он переведет на имя бабушки денежный аттестат, но с условием – ребенка этой паскудной матери не отдавать, и не выделять той ни единой копейки. Пусть работает и обеспечивает себя сама.
    Оформив необходимые документы в военкомате, майор вернулся в часть уже холостым и свободным...
    Несмотря на то, что образ Таньки-разбойницы жил, глубоко спрятанный, в сердце, победу Трофимов встретил в обществе своей будущей жены – зубного военврача, капитана медицинской службы Лилии Страховой, так же, как и он, опаленной коварно преданной любовью.
    Почти всю войну она прошла рядом с одним штабным полковником, полная уверенности, что если останутся в живых, оставшийся срок счастливо проживут вместе. Но перед самым окончанием сражений любимый поставил Лилию Сергеевну в известность, что скоро им придется расстаться, так как его ждет семья, которую не собирается и никогда не желал бросать. А ей он за то, что украсила боевые будни, будет всю жизнь благодарен и желает найти свое счастье.
    Конечно, услышать такое было горько и обидно, но ничего не оставалось делать, кроме как достойно расстаться тут же…
    А познакомились Лилия Сергеевна с Макаром Степановичем в маленьком венгерском городке, где он возглавлял военную комендатуру, и вскоре, поняв, что им вместе надежно, комфортно и интересно, они решили пойти по жизни вместе, видя в каждом желанного доброго друга, достойного уважения. А настоящая любовь, надеялись оба, со временем придет…
    И не ошиблись друг в друге. У четы родилась чудесная дочь, которой родители гордились, как и хлебосольным домом, в котором принимали сослуживцев и приятелей. Это была во всем образцовая семья, и все вместе составляли одно монолитное целое. Они жили сегодняшним днем, не оглядываясь назад.
    Что касается Макара Степановича, то он был на сто процентов убежден в том, что его Лиля давно похоронила в душе прежнюю любовь и всецело предана ему одному, своему Макарушке.
    Анализом чувств к жене он никогда не занимался. Только Лилия была ему нужна, и этим все сказано. Признаний и клятв в любви между этими двумя, побитыми ее стихией, словно по обоюдному уговору, никогда не произносилось. Да этого и не требовалось, хотя порой на отставного воина находила тень былого… Этому способствовал сын, с каждым годом все более становившийся внешне похожим на мать. Да и некоторые, только ей свойственные, привычки, непонятно как усвоенные им, заставляли болезненно сжиматься отцовское сердце.
    …Летели годы. Супруги состарились, а дети выросли, стали на ноги, обзавелись семьями.
    К своим семидесяти пяти Макар Степанович стал уже богатым дедом троих внуков и правнука, а, недавно овдовев, спасаясь от одиночества, теперь проживал совместно с семьей дочери и рядом с сыном.
    …Этим октябрьским редким в осеннюю пору погожим днем, когда солнце обманно ярко светит, но не греет, а набегающий ветерок безжалостно срывает последнюю листву, Трофимов гулял с пятилетним правнуком в сквере. Он уже собирался отправиться домой, как был окликнут проходившей мимо незнакомой старой, но старательно молодящейся особой.
    Услышав обращенное к нему: «Мак, неужели ты?!», Макар Степанович вздрогнул. Так его звала лишь одна женщина… Поверить в то, что эта улыбающаяся во весь рот старуха с не по возрасту наложенным макияжем, в кокетливой модной шляпке, из-под которой выглядывают ярко крашенные волосы, и есть его Танька-разбойница, было невозможно… Правда, тщательно подведенные сияющие глаза под тонкими ниточками бровей все так же умело заглядывали в самую душу…
    От неожиданности Трофимов растерялся, а Татьяна, верная себе, как ни в чем не бывало, продолжила:
    - О, душка Мак! Сколько лет не виделись! А ты все такой же - стройный и неотразимый… Я так мечтала о встрече с тобой, Мак мой родной! Даже не могу поверить, что мои мольбы дошли до небес, и ты вот, рядом, любимый!
    Макар Степанович явственно ощутил сильное сердцебиение и боль за грудиной. Привычным движением он нашарил в кармане тюбик нитроглицерина и быстро положил таблетку под язык. Если бы рядом была его Лиля, та беспокойно забегала бы, закудахтала, а Татьяна, безусловно не придавая этому значения, а, скорее, даже не замечая, колдовала, не умолкая. Поток ее слов невозможно было остановить, но основное было не в них, а в обволакивающих взглядах, которыми Татьяна, словно магнитом, притягивала к себе.
    Макар Степанович с каждой минутой все больше подпадал под обаяние этой женщины, несмотря на то, что перед ним стояла далеко не та уже Танька-разбойница, которую некогда любил и на которую не мог насмотреться. Как заноза застряла чародейка в сердце, в чем старик сейчас, к собственному ужасу, убедился: он всегда, всю прожитую без нее жизнь, любил только ее одну, эту порочную наставившую ему рога женщину...
    С трудом избавившись от охватившего оцепенения, Макар Степанович воспользовался наступившей минутной паузой в умелом плетении ею словесных сетей, вызванной приступом кашля.
    - Ты нездорова?
    - Нет. Просто захлебнулась, бывает… У тебя, я вижу, все хорошо! Слыхала – овдовел… - невпопад ляпнула Татьяна, но тут же спохватилась. – Конечно, тяжело терять того, с кем долго жил рядом. Но любовь терять еще труднее… Это я знаю по себе. Но ведь все можно вернуть назад! Не так ли, Мак? Я уверена, ты меня понимаешь…
    - Нет. Не понимал и понимать не желаю! Нам пора, Стасик! – позвал Макар Степанович правнука, пускавшего в фонтане бумажный кораблик.
    - Это кто, твой внук?
    - Нет. Правнук, внук сына.
    - Сына? Не Вити ли?
    - У меня другого сына нет.
    - Так что, это и мой правнук? – вдруг сделала открытие Татьяна. – Неужели я такая старая? – рассмеялась она, и тут же обратилась к подбежавшему мальчонке: - Давай, дружок, знакомиться. Я – Татьяна. А тебя как зовут?
    - Трофимов Станислав Юрьевич, – представился малыш, как его учил прадед.
    - О, значит мы все - Трофимовы! А сколько тебе лет, Стасик?
    - Скоро шесть.
    - Так ты уже большой, пора в школу!
    - Да, я уже в садике в подготовительную группу хожу! -  похвастал правнук.
На этом, как показалось Макару Степановичу, ее интерес к ребенку исчерпался.
    - А почему он Юрьевич, а не Викторович? – недоуменно спросила вдруг Татьяна.
    - Потому, что отец Стасика, Юрий, мой внук, он сын Витюхи, – ответил Макар Степанович, с нажимом на слове «мой» - его взбесило, что мать даже не поинтересовалась о собственном сыне.
    Интриговало, откуда Татьяна осведомлена о том, что Лиля умерла. Ведь их пути с давних времен не пересекались. И он не удержался:
    - Поразительно, тебе, я вижу, обо мне многое известно. Но ты явно понятия не имеешь о сыне и внуках, как и о правнуке…
    - А тут ничего удивительного нет. Меня интересовал тот, для которого я многое значу. Я уверена, Мак, в этом. Ты меня не мог забыть, как и я тебя!
    - О, боже… - только и смог вымолвить Макар Степанович на это безапелляционное заявление.
    - А Вите я не нужна. Об этом он мне дважды заявил. Один раз - в школе, когда прятался от меня в учительской и все твердил: «Она не моя мама! Это чужая тетка! Пусть отстанет!» Он тогда был ребенком и не мог многого понять и принять меня. И я не стала лезть с топором в детскую душу. Ему в вашей семье было хорошо. Я это знала и была этому рада, считая, что, повзрослев, сын посмотрит на все другими глазами. Но, уже будучи студентом, он не захотел разобраться, понять и простить… Витя бросил мне в лицо: «Я вас с давних лет не знал и знать не желаю!» Я для него - чужой человек… Ну и я – вычеркнула его из своей жизни. Ты же – другое дело! Ты для меня всегда был и остаешься дорогим и очень значащим человеком, уверена, как и я для тебя. Сознавая, что мое напоминание о себе внесет дискомфорт в твою устроенную жизнь, не делала этого все эти годы, хотя, бог свидетель, как трудно это давалось! Но, встретив случайно, как сейчас тебя, жену твоего старого приятеля Пироженко Толи, я, естественно, спросила Веру о тебе и узнала, что овдовел. Но номера телефона, гадина, ни твоего, ни своего, не дала! Сказала, что твой не помнит, а сама здесь проездом. Как хорошо, что мы встретились! И знай - мне всегда тебя не хватало! Я никогда тебе в душе не изменяла. Ты в ней был и остался единственный, а все остальное – совсем другое дело и сердца не касается! Надо уметь это различать. Я за тебя рада – у тебя все отлично, ты не одинок. А я… - она прервала себя и подала Макару Степановичу визитную карточку. - Если захочешь, позвони!
    И тут же, резко развернувшись, Татьяна ушла. Она почти бежала, обливаясь слезами, не разбирая дороги, словно убегала сама от себя, а старик неотрывно глядел ей вслед, забыв обо всем. И лишь когда немного утратившая былое изящество ее фигура скрылась за поворотом, он взглянул на зажатую в ладони визитку, на которой значилось: «Физический институт АН СССР. Трифонова Татьяна Викторовна, заведующая лабораторией, доктор физ.-мат. наук, профессор».
    Макар Степанович не верил своим глазам. В этом была вся она, неотразимая, Танька-разбойница, настоящая чертовка.
    Стасик потянул за рукав:
    - Пошли, деда!
    - Да-да, давай лапу и ускорим шаг, нас дома, наверно, заждались! – вышел из задумчивости Макар Степанович.
    Проходя мимо урны, он бросил в нее визитку.