Благодетель

Если спускаться по двадцатому меридиану на юг, – а в 73 году мы как раз и спускались по этому меридиану, – и немного перейти двадцатый градус южной широты, откуда до Южного тропика рукой подать, то можно оказаться как раз посередине Атлантического океана. Далеко справа будет жизнерадостная Бразилия со своими феерическими карнавалами, которые как раз и проходили в ту февральскую пору, когда лето в нижнем полушарии в самом разгаре. А слева на таком же расстоянии – жаркая Намибия, народам которой было не до карнавалов: они стойко боролись тогда с белым апартеидом (до полной независимости оставалось ещё 13 лет).

Мы остановились как раз в точке посреди дуги большого круга, соединяющей такой известный всем город, как Рио-де-Жанейро и менее известный Винхук – столицу Намибии. В этой точке, – в самом пупе Атлантики, – месяц назад, в канун православного Рождества, наш белоснежный красавец НИС «Профессор Визе» поставил буйковую станцию и сейчас, выйдя на старые координаты, собирался её снимать. Каково же было наше удивление, когда застопорив машины и став в дрейф, мы обнаружили, что наше судно окружило громадное стадо дельфинов. Они большим ровным кольцом, будто очерченным гигантским циркулем, опоясали выбранную нами акваторию и оказывали нам признаки всяческого внимания, которые заключались в том, что вся стая, как по команде, всплывала на поверхность, после чего каждая особь, приняв вертикальное положение, почти наполовину высунувшись из воды, начинала клацать своими челюстями. Звук был громким и напоминал частый стук друг о друга деревянных колодок. Всё это они проделывали одновременно и слаженно, как в дружном сыгравшемся оркестре.

«Морды» дельфинов были добродушными, создавалось впечатление, что все они улыбались нам и в порыве беспричинного счастья приветствовали своих собратьев по плаванию в столь отдалённых от берегов водах. Конечно, они были здесь радушными хозяевами, а мы случайными гостями. Они были у себя дома, а мы – в отрыве от привычного места обитания. Но они давали понять, что рады нам и, как бы, приглашали в свой хоровод.
Наш капитан именно так и понял их поведение:

– Так они же, черти, зовут нас купаться! От такого приглашения отказываться нельзя. Главное, что они уберегут нас от акул. Где есть дельфины, акулы не сунутся. Это факт. Они между собой старые враги и нас они в обиду не дадут. Думаю, нужно для страховки спустить шлюпку и объявить команде – купаться. Это надолго останется в памяти.
– Октавиан Витольдович, рискуем всё-таки, – усомнился первый помощник, – может, не стоит?
– Я беру ответственность на себя, – парировал капитан, – во всяком случае, возможность уплыть за границу здесь исключается.

Ему хотелось сделать что-нибудь приятное для своего экипажа.  И вот, случай, место и обстановка предлагали такую возможность. Наш кеп, старый морской волк, одессит и потомственный моряк знал морскую службу с тринадцати лет, когда ещё юнгой начинал ходить на судах Акционерного Камчатского общества, он старался облегчить нелёгкую жизнь подопечных ему моряков и, если позволяла обстановка, делал им неожиданные сюрпризы.
На воде уже болталась моторная шлюпка, быстро спущенная со шлюп-балок. Она дефилировала в импровизированном бассейне под руководством старпома, с которым находилось несколько опытных матросов. Откинули на талях парадный трап и, не опуская его вниз, создали таким образом импровизированную площадку для ныряния. Ниже, из лацпорта, сбросили шторм-трап, по которому можно было забраться обратно на борт.

После всех этих приготовлений третий помощник объявил по судовой трансляции:
– Желающим окунуться в воды Атлантики подойти на правый борт к парадному трапу. Объявляется всеобщее купание. Всем – за борт!
Капитан зарядил ракетницу и положил в карман светло-бежевых тропических штанов несколько резервных патронов на случай, если дельфины вдруг пропустят в круг какого-нибудь опасного хищника. С касаткой им, конечно, не совладать. Да и ракетница – больше для того, чтобы напугать. Главное – соблюсти все меры безопасности. На большее мы были не способны и делали ставку на то, что всё пройдёт без происшествий. Хотя купание посреди Атлантики уже своего рода происшествие.

Услышав объявление по трансляции, народ стал сбегаться к правому борту в полной боевой готовности: кто в трусах, кто в плавках, женский персонал, соответственно, в купальниках. Прыгали в воду в основном головкой. Женщины – солдатиком, чтобы не попортить причёску. Отдельные смельчаки поднимались палубой выше и уже оттуда торпедой уходили в синеву океана. Мы с охотой отдавались во власть океанской стихии. Только погрузившись в неё, почувствовав переливы контрастных слоёв водной массы, которые обдавали то приятным теплом, то не менее приятным холодом, ощущалась живая переменчивая жизнь воды.

Минут через десять весь экипаж, – а было нас вместе с научным составом около 140 человек, – оказался за бортом. На палубе оставались только капитан с первым помощником, который зорко следил, чтобы мероприятие в своих основных аспектах не расходилось с политикой партии и правительства. Машинная и ходовая вахта, – а это ещё восемь человек, – тоже не могли покинуть борт. Но остальные не удержались от соблазна погрузить своё тело в первооснову видимой материи, из которой, предполагают, всё и вышло. Это было своего рода крещением в океанской купели в охранении наших дальних (а, может быть, не таких уж и дальних) сородичей дельфинов, которые даже сузили свой круг оцепления и не менее зорко, чем наш первый помощник, наблюдали за нами своими лукавыми глазами.
Капитан поигрывал ракетницей и был доволен, что всё идёт гладко и народ весел, аки малые дети. Шлюпка покачивалась на мерной волне, наши головы тоже колтыхались на поверхности, как рыболовецкие кухтыли. А наш красавец-теплоход почти недвижно стоял рядом, готовый принять нас обратно в своё уютное чрево.

Прежде всего, мы были благодарны капитану. Это его идея и его решение. Ходили слухи, что в давние времена он, решив потрафить экипажу, истратил так называемые «общественные» деньги, положенные исключительно на культмассовые мероприятия за границей, на покупку английского шоколада, который и распределил на всех поровну. Дело, конечно, в какой-то степени даже благородное. В наших скучных магазинах не было тогда изобилия, к которому мы так напряжённо стремились, и лишние несколько плиток добротного английского шоколада для детей и жён моряков тоже было своего рода сюрпризом. Ведь не истраченные по целевому назначению деньги всё равно пропадали. Правда, при этом нарушалась финансовая дисциплина. Но кто же мог вынести сор из избы, если все понимали, что подведут капитана, который сделал добро, использовав для этого положенные всем безналичные деньги, обратив их в наличные, а потом в реальный продукт. В пароходстве всё-таки узнали об этом случае. Кому-то было невтерпёж поделиться информацией. По-видимому, для кого-то шоколад оказался не очень сладким. Факт нарушения выявили. В итоге нашего капитана перевели в каботажный флот, на неопределенное время закрыв визу. Весть разнеслась по всему флоту, и он получил заочное прозвище «БЛАГОДЕТЕЛЬ». Насколько была правдива эта история, трудно сказать. Но слухами мир полон.

Вдоволь накупавшись и нанырявшись, команда постепенно стала выходить из вод, карабкаясь по шторм трапу в лацпорт. Когда акватория импровизированной купальни очистилась, начальники подразделений доложили о наличии своих подчинённых на борту. Слава Богу, все были на месте. Подняли рабочую шлюпку, задраили лацпорт, привели в исходное положение парадный трап. Дельфины ещё раз хором вынырнули, поклацали своими зубастыми челюстями и, как по команде, скрылись в голубых водах Атлантики. Их благородная миссия была выполнена, а наше крещение закончено. Духи океана теперь должны стать для нас более благосклонны. По внутрисудовой трансляции объявили:

– Внимание экипажа, наше судно находится в координатах 23 градуса 15 минут южной широты, 20 градусов 43 минуты западной долготы, глубина под килем 8 тысяч 125 метров.
Мой сосед по каюте Гена Желтяков прокомментировал это объявление так:
– Ни хрена себе! При такой глубине я ещё не плавал. Честно говоря, мне хватило бы и 125 метров. Восемь тысяч – это уже перебор. Сказали бы про это до купания, я ещё подумал бы, нырять или не нырять.
– Ну, а если бы объявили, что – никто купаться бы не пошёл?
– Нет, пошли бы, конечно. И я, может быть, пошёл… Но всё равно боязно как-то было бы. Всё-таки восемь с лишним километров. Даже представить трудно. Я такое же расстояние от поезда до своей деревни два часа пёхом иду. А здесь – глубина!
– Дело-то не в глубине, – промолвил я в задумчивости, – а в том, что сто с лишним человек нырнули в самую серединку Атлантики, и наверняка ты не найдёшь среди людей, – ни тех что жили, ни тех, что будут жить, – хотя бы ещё одного, который сделал или сделает то же самое. Спасибо за это нашему капитану. Жаль, что некому объявить ему благодарность с занесением в личное дело.