Оборотень

   Мороз крепчал. Зойка приплясывала и притопывала в своих пузатых дутышах, стараясь согреть ноги. Они давно уже оледенели и почти онемели. Пальцы ног она уже не чувствовала.

- Как бы ноги не отморозить! – испугалась Зойка.

   И спешно стала сворачивать торговлю. Сегодня она продавала рыбу, которую поставлял ей знакомый рыбак, Николай. Прибыль они честно делили пополам.

   Рыба замёрзла на морозе и мутно остекленела. Зойка торопливо ссыпала её в пакет. Рыбки тонко зазвенели, как ледяные сосульки.

- Ну что, Зоя, распродалась уже? 

   С залива мимо рынка шёл рыбак Николай с очередным уловом.

   Косматый мех на его тулупе заиндевел, а борода и усы были совсем белыми от инея.

- Почти, Коля! Щук всех продала. Десяток подлещиков осталось.  Ну ты прям Дед Мороз!

  Зойка звонко рассмеялась и похлопала себя рукавицами – замёрзла, как бы не простудиться.

- Дед Мороз!.. Ветрюган на заливе – со льда сносит! Весь задубел. Лунка на глазах затягивается, леска примерзает. Подлещиков себе оставлю, на жарёху хватит. Вот тебе ещё маленько краснопёрки – уху сваришь.

   И Николай сунул Зойке мешочек с мелкой рыбёшкой.

- А это тебе, Коля!

   Зойка протянула ему несколько мятых купюр.

-  Заработал! Что сегодня поймал?

- Щук да судаков штук пяток! На завтра тебе на продажу. Застыла небось на морозе-то? Вон и нос у тебя уже красный, и щёки! Пойдём коньячку купим, выпьем для сугреву.

- Нет, Коля, я не пью! Ничего крепче чая. Ты же знаешь.

  И Зойка решительно направилась к дому.

- Ну тогда чаю! До моего дома ближе. Согреешься у меня, а потом я тебя провожу.

   Глаза Николая сияли голубой невинностью и ангельским добродушием.

  Зойка поёжилась от холода и махнула рукой:

- Ладно! Пошли. Чаю попьём. Я уже ног не чую, заледенели. Не знаю, как дойду. Оттаять надо. А то скоро в Снегурку превращусь.

   До дома Николая добежали бегом, чтобы согреться. Снег весело скрипел под ногами, пар от дыхания вырывался изо рта облачком и тут же превращался в мелкие кристаллики льда.

   Зойка раскраснелась от бега и от мороза, и Николай исподволь любовался ею – хороша, чертовка! В дублёнке и меховой шапке она и вправду была похожа на Снегурку. Или, скорее, на матрёшку – щёки такие же расписные.

   Забежав в подъезд, они радостно вздохнули и перевели дыхание – ну вот и тепло! Студёный ветер, запертый в мусоропроводе, тоскливо завывал и просился наружу. Окна все были сплошь покрыты морозными кружевными узорами, как в детской сказке.

- Хорошо, что у тебя первый этаж! – радовалась Зойка, - А то уже ноги не идут, еле добежала. Лифта-то нет!

- Мне лифт не нужен. Заходи! – широким жестом пригласил Николай и гостеприимно распахнул дверь, - Не разувайся! У меня не убрано. Проходи в сапогах. А я сразу чайник поставлю на газ.

   Зойка и не собиралась разуваться – ноги так онемели, что сапоги было и не снять. Да и раздеваться не спешила – вся продрогла на морозе, сначала согреться надо.

   Так и зашла в комнату одетая-обутая.

- Располагайся!

   Николай радушно усадил Зойку на стул, приставленный спинкой к большому полированному шкафу, и ушёл на кухню. Квартира была однокомнатная и пустая, как вокзал. Диван, шкаф и пара стульев. Даже стола не было.

- Холостяцкая у тебя берлога!

   Зойка окинула критическим взглядом вокзальную печальную пустоту, и на сердце у неё тоже стало как-то неуютно и тревожно.

- Хозяйки в доме нет. Холостяк я! – крикнул из кухни Николай.

   Внезапно и бесшумно, как привидение, он возник в дверном проёме с целой охапкой больших кухонных ножей. И без прелюдий начал хладнокровно метать ножи в Зойку. А, вернее, не в саму Зойку, а вокруг неё – как фокусник в цирке.

   Глаза Николая горели странным безумием и диким азартом, он словно переродился и стал другим человеком – страшным и опасным. Как-будто оборотень обрёл свою вторую, истинную сущность.

   «Маньяк!» – ахнула про себя Зойка.

   Ножи с леденящим свистом втыкались в шкаф за спиной у Зойки, аккуратно обрисовывая контур тела и головы.

   Зойка окаменела. Душа ушла в пятки, сердце ёкнуло и замерло от страха, она крепко зажмурилась и попрощалась с жизнью.

- Только не кричи! – спокойно предупредил Николай, продолжая методично метать ножи в цель.

   Какое там кричи! Зойка онемела от шока и напрочь потеряла дар речи. Она ясно понимала, что двигаться ей совсем не следует. И боялась даже пошелохнуться, слившись со стулом в одно целое. Да и не смогла бы сейчас пошевелить и пальцем – её просто парализовало от ужаса.

   Наконец, ножи кончились, и Зойка вернулась к жизни. Надо отдать метателю должное – стрелок он был меткий, рука не дрогнула. Ни разу не промахнулся. К счастью.

   «Жива! Пока ещё... Слава тебе, господи!» –  радостно осознала Зойка и мысленно перекрестилась.

   И в ту же секунду требовательно засвистел чайник на плите.

- Пойду чаю заварю! – меланхолично произнёс Николай, - И ножей ещё принесу. Ты сиди, не вставай!

   Глаза его потухли и подёрнулись мутной поволокой, как-будто из него вынули душу. Он равнодушно отвернулся от Зойки и словно бы потерял к ней интерес.

  И неторопливо проследовал на кухню, так и не вытащив ножей из шкафа за спиной у живой мишени.

   «Ага! Жду не дождусь!» – встрепенулась Зойка, подхватилась и вихрем понеслась к выходу, с грохотом уронив стул.

- Стой! – завопил Николай, выбежал из кухни и кинулся за ней следом.

   Но Зойки уже и след простыл. Хорошо, что дверь была не заперта!

- Стоооой! – орал во весь голос Николай, выскочив в подъезд и тяжело топоча рыбацкими сапогами.   

- Ой-ой-ой-ой-ой! – вторило ему гулкое эхо, волнами перекатываясь по всем этажам и мячиком прыгая по ступенькам.

- Ооооооууууууу! – завывал в ответ ветер в мусоропроводе, тщётно пытаясь вырваться на свободу.

   Дверь подъезда с грохотом захлопнулась и скрыла за собой Зойку.

   Нож запоздало полетел ей в спину и с визгом вонзился в деревянную дверь.

   Зойка, пригнувшись, мчалась под окнами вдоль дома, прячась среди заснеженных кустов.

- Слава богу, что я не успела разуться и раздеться! – радовалась она, - А то закоченела бы совсем!

   На бегу она пугливо прислушивалась, не оборачиваясь – не бежит ли за ней следом оборотень? И боялась услышать за спиной его хриплое дыхание и свист очередного ножа.

   Но, видимо, упустив жертву, маньяк совсем потерял к ней интерес и вернулся домой – мирно пить чай с коньяком.

   Ворвавшись в свой подъезд, Зойка стрелой взлетела на пятый этаж и, мигом отомкнув замок, ввалилась без сил в квартиру. И тут же закрылась на все замки и забаррикадировала дверь изнутри большой обувной тумбой.

- Уф! Неужели я дома? – вздохнула она с облегчением и изнеможённо сползла по стене на пол.

   Дома она себя чувствовала в безопасности. Мой дом – моя крепость! Про полицию Зойка даже и не вспомнила. Уголовное дело всё равно не заведут. Никакого физического вреда Николай ей не причинил. Не убил, и даже не ранил. Пока. А метание ножей в живую цель недоказуемо.

   Сил не было даже подняться на ноги. Но Зойка заставила себя встать и, шатаясь, пошла на кухню – поставить чайник. Надо же в конце-то концов попить сегодня чаю!

   За окном уже спустилась синяя бархатная ночь. В темноте ярко светились окна соседнего дома, и среди них – окно Николая, как раз напротив. Свет горел на кухне, в комнате было темно, и самого хозяина видно не было – наверное, уже лёг спать.


   Зойка, выпив горячего чаю, набрала в ванну тёплой воды и долго там отогревалась. Постепенно согрелась и её душа, охолодевшая от ужаса, и Зойка чуть не заснула в ванне от охватившего её блаженного чувства полной свободы и покоя.

   Закутавшись в тёплый махровый халатик, с полотенцем на голове Зойка еле-еле доплелась до дивана и рухнула на него, как сноп. Укрывшись пухлым одеялом с головой, она моментально уснула тяжёлым каменным сном – без чувств, без мыслей и без сновидений.

   Ночью Зойку разбудил потрясающей силы взрыв – даже стёкла в окнах зазвенели и едва не полопались. Оглушительно взвыли пожарные сирены и заголосили люди.

   Выглянув в окно, заспанная Зойка увидела страшную картину: оба окна квартиры Николая были выбиты мощным взрывом, оттуда яростно вырывались рыжие хвосты бушующего пламени и чёрные клубы дыма. Возле подъезда стояли скорая помощь и две пожарные машины, тревожно мигая и беспокойно подвывая временами.

   Несколько пожарных в брезентовых робах боролись с огнём, щедро поливая пеной горящую квартиру через чёрные провалы окон. Соседние квартиры, как ни странно, не были задеты взрывом, и остались целы.

   Как предположили пожарные, Николай, подвыпив, забыл выключить газ и лёг спать. Через час проснулся, закурил, чиркнул спичкой, и газ взорвался, разнеся всю квартиру. Хозяина спасти не удалось. К несчастью.

   Зойка с ужасом наблюдала за всем этим светопреставлением, и ей казалось, что черти устроили оборотню ад ещё при жизни, минуя чистилище. Значит, есть какая-то высшая сила – там, наверху?.. И творит своё правосудие на земле.  Всё-таки есть справедливость в этом мире… И добро побеждает зло.

   Зойка сквозь своё смутное отражение в окне видела, как пожарные выносят из обугленной, дымящейся квартиры накрытые простынёй носилки и передают их врачам скорой.

   И беззвучно плакала слезами жалости, сожаления, сопереживания и… не злорадства, нет, а… радости, невольной, преступной, бескрайней радости. И ощущала невероятное, потрясающее чувство полного освобождения и твёрдой убеждённости в суровом, но справедливом отмщении, неминуемом жестоком возмездии, которое постигнет любого, кто посмеет её обидеть, а уж тем более, поднять на неё руку, чувство защищённости и таинственного покровительства со стороны высших неведомых сил.

   Зойка уже не чувствовала себя одинокой и беспомощной, в ней росла уверенность в своей силе и великолепное ощущение безопасности, покоя и надёжной каменной стены за спиной.
   
   Она прислонилась горящей щекой к холодному стеклу, и её вдруг захлестнула сверкающая волна огромного, глубокого, непередаваемо прекрасного и чудесного предощущения… счастья. Такой счастливой она себя давно уже не ощущала. И это было странно, печально и грустно...

   Зойка тихо плакала, омывая пыльное стекло горячими слезами, и в её широко распахнутых глазах плясали разноцветные огоньки мигалок и багровые языки пламени…