Шей да пори

Я ставил табуретку возле окна на кухне, забирался на нее, открывал форточку и бросал на улицу куклу. Затем несся к входной двери, выбегал в подъезд и кубарем скатывался со второго этажа. Когда я на бегу с шумом открывал дверь из подъезда, кукла как раз пролетала последние полметра и аккуратно приземлялась. Она была на парашюте. Парашюты для своих кукол я делал из носовых платков, их уголки привязывал на нитках к кукольным рукам. Самих же кукол мастерил из старых родительских пальто, сворачивал две разноцветные трубочки из драпа и перевязывал их крест-накрест, получалось туловище и руки.

А началось все тремя годами ранее. Мне было два года, к нам пришли друзья, они как раз сели ужинать веселой компанией, когда мама услышала из дальней комнаты короткое пронзительное «А!». Затем последовала подозрительная тишина. Мама зашла проверить и увидела, что я сижу за ее швейной машинкой Zinger. Классическая модель, чтобы она начала делать стежки, нужно покрутить ручку справа. Я как раз этим и занимался, только вместо ткани вставил указательный палец, его прошило насквозь прямо посередине ногтя. Так я и сидел, палец прошит швейной иглой, руку не вытащить, смотрю на маму. Никакой паники. Мама немного прокрутила колесо машинки, игла поднялась и палец освободился. Мы быстренько собрались, друзья побежали на улицу, поймали тачку, какого-то частника, отвезли меня в травмпункт. Врач спокойно обработал ранку и сказал: «Да вы не переживайте, в таком возрасте на них все заживает как на собаках», – и отправил нас домой.

Еще через несколько лет, когда у нас в школе начались уроки труда, мама периодически обнаруживала в чистых простынях, пододеяльниках и скатертях, которые стопкой лежали в шкафу, аккуратные квадратные дыры размером двадцать пять на двадцать пять сантиметров. Прямо посередине. В такие дни дома появлялись красивые хлопчатобумажные салфетки, вышитые незамысловатым узором – ромбиком и пунктиром, цветной ниткой по краю.

#детство

Фото: Михаил Бажин ©