В мире безмолвия

  Портфель или маленькая сумка через плечо - жарко, и неохота тащить большое.
  Терпеть не могу, если руки заняты. Или карманы полны - телефон, ключи, сигареты, зажигалка. Начинаешь перемещать - это в задний, то в нагрудный - сплошное беспокойство - трет, зудит, мешает.

  Значит, сумка - табак назад, конторскую связку посередь, мобилу вперед, зажигалку в карман - так, ничего не забыл...
  Солнце прикрылось тучей, пробежал ветерок, закачались верхушки и набежала легкая смурь.
  Иду медленно, мыслями занят по горло, но за собой слежу - тротуар, дорога, направо, налево, вперед - стоп, красный и вдруг света неотложка.
 
... вроде крепок, как свеженький овощ, человек, и легка его жизнь, вдруг проносится "скорая помощь", и сирена кричит: "Расступись!" ...
  Неожиданно сбоку малиновый порш - о, счастливчик, и наконец мигнул зеленый - переправа.
 
  На военную кафедру можно было только с левой, дневальные смотрели - не побалуешь - артикул, порядок. Начинаем движение с левой, останавливаемся возле стола дежурного, предъявляем пропуск в развернутом виде. Да, не забыть отдать честь - никаких здрасьте. Аккуратно подстриженные, в зеленых стройотрядовских формах - товарищи курсанты, занятие окончено, сдать конспекты...
  Нижний замок, верхний, электро-кнопка, сигнализация - трижды нажать, поднести ключ считывающему устройству, дождаться звукового сигнала...
  Свет, жалюзи, окна, компьютер - сумку на подставку, телефон на стол, проверить почту. Механический человек.

***

  Штиль - ни слов, ни событий, ни чувств, будто изоляция продолжается - только уже изнутри.
  Нужна импровизация, сигнал, впечатление, поджиг и длинный старт.
  Вся жизнь набор импровизаций - математика, музыка, атлетика, юриспруденция и писанина. Лаборатория, лазер, кооператив, адвокатура. Разрыв и развод, пьянка и трезвость, друзья и подруги.
  Тема, подхват, втягивание, отыгрыш и длинная кода.

  Эволюция стандарта, перепевка, вплетение - углы, ходы, сбивки, ритм, свинг и кураж - раз за разом из обычного в невозможное, из ничего в нечто, из есть в быть - из отрицания и неверия, зацепившись за призрачный воздух, ввысь - вдохновение и самоотдача, пафос и кураж, кровь, пот и слезы на оборотной стороне мелодии - узнавая себя в подобии, реконструкции, синтезе и разочаровании.
  Музыка, слово и взгляд.
  Потерял берег. Вроде, стоял крепко, уверенно держал курс, рассекал волну, видел маяк - и вдруг штиль, полный, звенящий, знойный, расплавляющий - и берег исчез.
  Исчезли маяки и лодки, ветер и волны. Мачты, паруса, команда и сам корабль.
  Штиль - полный, звенящий до пустоты, расплавляющий.

***
 
  Не помню, о чем говорили с Корнеевым, Борей, Рыбой, Васей или Вадиком - о многом, ни о чем...
  Золото Маккены, о счастливчик, битлы и Высоцкий, Спартак- Динамо. Девушки, пластинки, золотой теленок. Анекдоты, смехи, байки. Драки и подвиги, школа и качалка.
  Остались крохи, сполохи, обрывки - ничего серьезного, только общий контур - бархатный, тополиный, летний, пушкинский.

  Кинотеатр Пушкина, городской сад имени Пушкина, улица Пушкина, библиотека имени Пушкина, "Пушкинский" гастроном - наш пятачок, таинственный остров, заколдованное место, волшебное.
  Библиотека прямо в доме - вход с улицы Тимирязева, тихая, с высокими потолками, шепчущей библиотекаршей, ветхими картонными карточками, заполняемыми химическим карандашом, но главное - читательским билетом.
  Кинотеатр - рукой подать. "Скоро", "Сегодня", с огромными, красками писанными афишами - один раз наслюнявил палец, пририсовал хвостик. Дурак - стыдный запах краски на пальце остался на всю жизнь
  Горсад - остановка на трамвае, три минуты пешком - зелень, аллеи, сирень, укромные лавочки, круглый фонтан с купидонами, теннисные столы, крытый каток, шахматный навес, бильярдная-шаровня, танцплощадка, а на задках шапито и телевышка.
  Улица Пушкина, утопленная в тополиной зелени и яблочных ароматах лета, тихо спала прямо у арки, а на углу азербайджанская Роза торговала водой в разлив - с сиропом и без - улыбка, черные густые волосы, белый халат и  золотые зубы в полный рот.
  Рябина и яблони, акации и сирень, лавочки, гитары, волейбол. И тополя, тополя, тополя. Пух застилал двор и улицу, забирался в самые потаенные уголки, клубился и взлетал под ногами и длинно, без большого огня, словно бикфордов шнур, прогорал.

  Забвение бытия, подмена совокупностью вещей, технологией. Мысль технологична - разбита на отсеки, элементы, единичные модули - алгоритм, перебор количества, приближение и подобие - искусственный интеллект вне бытия. Приложение.

***

  При ходьбе сосредоточен на своем, и внешнее остается за кадром, вернее, на периферии - фоном, чем-то необязательным, обыденным. Кроме комаров - те досаждают.
  Липы и тополя, березы, ели и сосны, трава и пух, кустарник и цветы, качающийся воздух, гомонящие птицы, собаки, тащащие хозяев на поводках и розоватые, предзакатные облака не фиксируются как явление, не удивляют - есть и есть, среда как среда, лишь бы не цепляла больно - соображаю, что надо поздороваться шагов пять спустя.

  Мир как периферия тела, где нет любопытства наружу.
  Путешествие - это раздумия или беседа на ходу - ни разу из окна, иллюминатора или смотровой площадки. Без радио, музыки или гида.
  Важное автономно - само знает, когда его время, а феномен - речь. Слово, музыка, живопись и архитектура.

  Разумеется, встречаются захватывающие природные ландшафты, виды, перспективы, но это глаза смотрящего.
  Природа - благоприятная, свежая, ароматная, вечно новая, цветная, умеренная среда, которая не говорит словами - просто есть. И в этом есть присутствует быть - только не мое, другое.
  С музыкой, живописью, словом надо сойтись - распознать, вслушаться и понять, что оттуда говорит человек. Или бого-человек.

  Среда творит, растворяет, обволакивает, окутывает, колет, хлещет, окунает, окатывает, опрокидывает - молча, без слов.
  Но человека там нет - взаимодействует тело - ощущает, вдыхает, наслаждается. Или бежит, укрывается, прячется, а человек остается нетронутым - взбудораженным, пораженным, восхищенным, напуганным, но нетронутым. Целым.

  Природа не знает семантических игр и не задает смысловых контекстов - нет театра, но есть гармония, нет смыслового акта, но есть единство - тело в живой среде. В мире безмолвия.
  Мое или не мое, и где сам - там или здесь.