Запись сто пятая. Не был я еще в Париже

03.02.06. Тема на "Автографе" – стихи о собаках (в честь «года собаки»). Я у себя на полках поискала, создала триптих из Ахмадулиной, Корина и Кушнера. Прочла – приняли нормально.
А "гвоздём" признан цикл Ольги Петусиной «Рыжая собака». Оля, как всегда, пришла в сопровождении целой группы своих друзей; одна пришла с гитарой (Валерия), парень с сентизатором. Оля читала стихи, а эти двое музыкально сопровождали – исполняя музыку и песни на стихи того же цикла. Потом обсуждали цикл. Всем понравился, конечно - и исполнение, и музыка были очень неплохие.
Пошли отзывы по кругу. Я сказала, что стихи хоть и от имени собаки, но всё же это мысли и ощущения молодой женщины, идеальной в том смысле, что в стихах даются только высокие ощущения и чувства, и лишь есть горечь от предательства в одном их стихотворений. А вообще-то – это молодая, полная сил и энергии женщина, радующаяся природе, погоде, материнству, любви…

А потом неожиданно заявилась компания: Комарова, Клименко, Хоничев и одна из Парабели молодая поэтесса Фёдорова, очень породистая на лицо и фигуру такой народной красотой. Они тоже читали стихи (если нет про собак, то про волков или даже котов). Хоничев и Федорова пели, у последний – еще и чудный звучный голос, и на гитаре она неплохо выводит. Короче, вечер обрёл второе дыхание, закончился – все никак разойтись не могли, что-то всё обсуждали.

1.03.06 В библиотеке прошёл вечер, посвященный «175-тилетию бракосочетания Пушкина и Натали Гончаровой». Вёл  Владимир Михайлович Костин. В аудитории - не менее 20-ти человек. Филологи, поэты. Очень интересно было. Костин владеет богатыми познаниями и всё время его «сносило» на боковые ветки.

Пришла и Наташа Ч., 100 лет её не было… Что-то всё меньше в её высказываниях «культуры и искусства», всё больше собственных реалий, которые уже почти никого не только не трогают, но и не интересуют. А поскольку она больше ни о чём и не говорит, то и слушать её становится всё более неловко. Когда её эпатажность касалось общих наших интересов – это одно, а когда – её семьи, мамаши, детей, любовников и полуразрушенной квартиры – это другое. На кухне – пожалуйста, но среди пришедших слушать и говорить о поэзии и поэтах – это как-то неуместно. Наташа не понимает, что мало осталось, кому она приятна и импонирует. Уж на что я к ней лояльна, но в этот раз  внутренне морщилась, и было за неё не очень ловко перед Костиным и всей этой компанией интеллектуалов.

И безобразно вёл себя Вайнштейн: Екатерина Вторая у него дура, вольность дворянству придумал Пётр Третий, а Екатерина вообще была ни на что не способна – бездарь, сексуально озабоченная баба. И когда одна из гостей сказала, что брак Пушкина с Натали был мистический, что он был послан Александру Сергеевичу для покаяния в тех грехах, что за ним числились смолоду, что Бог послал ему это, чтобы Пушкин очистился на земле, - Вайнштейн выкрикнул вообще кощунственные слова в адрес Бога.
Я сидела рядом, и испытала почти шок: «Не боитесь участи Берлиоза? Что вам тоже трамваем голову отрежет, как тому, раз вы так кощунствуете?» Он пытался что-то ответить своим заикающимся темпом, но мне его ответ и не очень был интересен – конечно, он ничего не боится. Этим себе и нравится  и этим перед всеми бравирует.
 
***
Не был я еще в Париже
(может быть, когда-то буду).
Из простых и сложных книжек
Я узнал про это чудо.
На стене повесил фото
Башни Эйфелевой в цвете,
И, придя домой с работы,
Забываю все на свете.
Как увижу тонких арок
Фантастическую мощь,
Так мечты про парижанок
Не дают уснуть всю ночь.

2010 г.