Деревенская история или домовой в гневе

Митяю очень хотелось пирогов. Пышных, румяных, ароматных! С картошкой, и с яблоками, и с зеленым луком. Таких вкусных, которые только Груня могла испечь. За завтраком Митяй робко намекнул, что не плохо было бы к обеду пирогов настряпать, вот пойдет он сейчас на сенокос, умается там, в жару то, на обед домой придет, а на столе пироги горячие да с холодным молочком, м-м-м, вкуснотища!

А у Груни, как на грех, настроение с самого утра паршивое было.
-Не до пирогов мне! - буркнула она, - дел невпроворот, и огород, и за детьми присмотреть, и скотины полон двор! Опосля как-нибудь спеку пирогов тебе.


Силантий сидел на печной трубе и исходил слюной при мысли о Груниных пирогах. «Вот ужо Митяй уйдет на покос, попробую уговорить Грунюшку, можа напечет, и деткам радость будет, и Митяю приятно, и я наемся!»
Как только за Митяем дверь захлопнулась, Силантий спрыгнул с припечка прямо под ноги хозяйки.
-Грунюшка, ну нельзя же так с мужем разговаривать! Он, как ни крути, хозяин в доме, опосля меня, конечно! Напеки ты ему пирогов, как он просил, вот радости мужику будет! Да, и с грибами не забудь испечь. Это ж мои любимые! Давай пошевеливайся, тесто уж пора ставить. Делай опару, а я уж прослежу, чтоб не убежало, обомну, когда надо будет, а ты в это время своими делами займешься. Так вместе то у нас все споро да ловко и получится.
Но почему-то слова Силантия еще больше разозлили Груню.
-Ах ты негодник! Учить меня вздумал! А то я сама не разберусь, что мне делать, не будет вам никаких пирогов сегодня, брысь под печку!

Силантий обиженно насупился, но под печку не пошел, а сел в уголок на лавку и задумался. Тут и детки пробудились. Сели кашу есть, и тоже стали пирогов просить у мамки. Груня уже была в ярости, надавала тумаков ребяткам и с ревом отправила их гулять. А сама и посуду на столе неприбранной оставила, и в огород, как обещала мужу, не вышла, а просто отдохнуть прилегла. Силантий больше всего не любил, когда деток обижали, а уж вот как сегодня, незаслуженно, и вовсе не мог стерпеть. «Ну ладно, я тебе устрою!»-погрозил кулачком в Грунину сторону. Первым делом смахнул скатерку со стола, посуда загремела и покатилась по полу. Пару чашек даже разбилась.

Дальше пошел Силантий на подворье, выпустил курочек на волю, да дверку в огород приоткрыл, те и рванули туда на грядки, червяков искать. У поросят проказник наш перевернул корыто с пойлом, и хрюшки сразу стали недовольно и требовательно визжать, прося новую порцию еды. Вернувшись в избу, домовенок забрался в чулан и стал проказничать с крупами. Смешал рис с гречкой, а пшено с манкой, и напоследок рассыпал горох по всему полу. Довольный собой, улегся в печурку и стал ждать, когда же хозяйка встать изволит.

А Груня, обиженная на весь белый свет, сама не зная, за что, размышляла о том, какая она бедная-несчастная, и детки то у нее неслухи, и уважения то к матери у них нет. И мужик то только лишь о себе печется, нет бы жену родную пожалеть да приголубить (хотя такого заботливого мужа во всей округе не было). И скотина на подворье под стать всем остальным. Вот чего там хрюшки разорались. Как будто год не кормлены сидят. «Уж я им задам сейчас!»-Груня вскочила с желанием отходить хворостиной непослушную скотину, и, выйдя из горницы, наткнулась на валявшую по всему полу посуду и рассыпанный горох.

 А Силантий сидел на подоконнике и с важным видом рассматривал улицу.
-Ужо я тебе задам, ты почто безобразничаешь тут? Заместо того, чтоб за домом приглядывать да помощь какую в хозяйстве оказывать, ты шкодничать удумал?
Груня замахнулась на него веником, но Силантий, в ту же минуту увеличившись в размерах, выхватил и отбросил его в сторону, больно при этом сжав Грунину руку.
-Ты, хозяйка, охолонись. Я в своем дому не позволю тебе самоуправство править. Где енто видано, чтоб мать на деток своих руку поднимала? Да еще и за просто так? Где енто видано, чтоб жена мужу свому перечила, мужних наказов не исполняла? И где енто видано, чтоб баба Хозяина дома свово не уважала, а? Не будет тебе от меня боле никакой помощи и поддержки, покуда не исправишь ты все свои огрехи, вот и весь мой сказ.

Силантий отпустил Грунину руку, на запястье которой уже красовался огромный лиловый синяк, и поднялся на чердак, а Груня, расплакавшись, села на крыльцо. Тут и детки подбежали, стали ее успокаивать, по голове приглаживать, а Груня еще сильнее разрыдалась. Стыдно ей перед детьми стало, за то, что ни с того ни с сего всех собак на них спустила. Обняла она деток покрепче, так и сидела с ними на крылечке, пока Андрейка, старшенький ее, кур в огороде не заметил. Побежали они все вместе, прогнали глупую птицу с грядок, Груня землицу подправила, побежала в хлевушок, поросяток накормила, стали они вместе с детьми порядок в доме наводить, дети удивляются, как мамка умудрилась посуду разбить да горох по всему полу рассыпать, а Грунюшка все одно приговаривает, что устала де она, вот с устатку то руки как крюки и натворили такое.

 А прибравшись, кинулась Грунюшка пироги стряпать. И ватрушек сладких ребяткам налепила, и с картошкой для Митяя настряпала, и с яблоками. Ну, а в первую очередь, конечно же с грибами, для Силантия. Поднесла ему с поклоном да с молочком парным пирогов на блюдечке, а рядом чарочку наливочки его любимой поставила.
-Прости ты меня, Силантьюшка, бабу глупую.
Силантий одобрительно посмотрел на угощение и, чуть заметно усмехнувшись в бороду, сказал:

-Ладно, чего уж там, хозяйка, иди мужа встречай, а я крупы то твои сам переберу, все равно мне ночью делать нечего. Только впредь смотри у меня, не гневи меня больше!
И, довольный, стал пироги уплетать, а тут и Митяй с покоса вернулся. Как увидел пироги на столе, схватил свою Грунюшку и закружил ее по светлой горнице, все приговаривая, какая она у него умница да хозяюшка!