Чудо языка

Чтение художественной прозы на немецком и итальянском, к освоению которых я приступил лишь десять лет назад, прояснило для меня феномен национального языка.
Эксперимент, который я  провожу над собой, распространяется лишь на чтение настоящей литературы – неадаптированных произведений Томаса Манна, Франца Кафки, Фридриха Ницше, Луиджи Пиранделло, Томмазо Лампедузы,  Дино Буццати, и других. Изучив основы немецкой и итальянской грамматик, и вооружившись по возможности полными словарями, я просто принялся за чтение, отведя ежедневно на каждый язык по два часа, и так продолжается восемь лет. Изредка случалось, что справиться с текстом мне не удавалось, и тогда я, сдавшись, обращался к русским переводам.
Со временем меня увлекло «параллельное чтение», которое целесообразно только при наличии очень хорошего перевода, причем фрагмент оригинала должен переводу предшествовать. Именно при параллельном чтении прозы (публикация поэзии в формате: оригинал – перевод, общепринята) выявляется языковая сущность.
За годы наблюдений я обнаружил следующий эффект. Допустим, я прочел большой фрагмент немецкого текста, и понял его по-немецки, то есть мысленно не переводя на русский язык (этому можно научиться за один-два года). После этого я быстро читаю его русский перевод; мое первое впечатление таково: это нечто совсем другое. Лишь прибегнув к анализу, я через некоторое время убеждаюсь, что содержание оригинала правильно передано в переводе, но воспринимается по-другому, так как помещено в другой контекст.
Сначала я объяснял такое различие  тем, что автор и переводчик – люди с разной психологией, что, например, Райт-Ковалева не похожа на Кафку. Однако по мере того, как я знакомился с другими парами автор-переводчик, этот эффект неизменно присутствовал, откуда я сделал общий вывод о наличии языкового контекста, то есть, что язык – это не техническое средство для передачи информации, а место хранения духовной памяти его носителя - народа. Даже идеальный перевод может передать в другой язык лишь конкретную информацию, да и то с искажениями в силу различий в понятиях, но никогда – его духовный контекст, а, следовательно, и смыслы. По этой причине не только поэзия, но и настоящая художественная проза по существу – непереводимы. Они – явления национального языка, являющегося носителем коллективного бессознательного, которое разное у каждого народа. Мы его воспринимаем, когда родители учат нас говорить, затем путем общения с окружающими, и, наконец, изучая и усваивая национальное культурное наследие, а у представителя другого народа все это – другое.
Ограниченность  моноязычной позиции  может быть отчасти преодолена путем временных перемещений в контексты других национальных языков, - путем чтения мировой художественной литературы на языке оригинала, что, конечно, требует труда, но игра того стоит, - этим высвечивается поразительный феномен - чудо языка.
                Май 2020 года