Мой девичий дневник. Тетрадь пятая

ТЕТРАДЬ пятая.

9 сентября 1977 года.

Сегодня день выдался поганый. Правда, утром светило солнышко, но не долго, да и всё равно было холодно. А сейчас льёт дождь, самый настоящий осенний дождь. А вот моё настроение сегодня никак не соответствует погоде. Утром, когда было солнце, у меня было ужаснейшее настроение, давно такого не было, а вот когда шёл дождь, то наоборот. Вчера юрка не пришёл на работу, и я подумала, что он работает с той группой, на Притыцкого. А ещё потом позвонила Аньке (она там работает), а она рассказала, что они весь день смеялись и у них было очень весело. Ну, у меня сразу сердце заныло. Мы-то, в принципе, тоже много смеялись и было интересно, но там, как я думала, был Юра. Вот потому меня стала глушить зависть, и испортилось настроение. А тут ещё ходила в кино, и в зале оставила платок. После разговора с Анькой я поехала за ним в кинотеатр, но так ничего и не добилась. Еду в автобусе, а слёзы льются ручьём и в голове мысли: «Растяпа.  Идиотка. Дура. Так тебе и надо. Вот он (Юра) потому и ушёл туда, что не захотел тебя видеть. Он тебя ни капли не любит, он просто смеётся над тобой, играет с тобой в любовь. Так тебе и надо! Так и надо! Так и надо!» Приехала домой, плюхнулась в постель и заснула с жестокими мыслями о себе.
А сегодня утром встала такая подавленная и разбитая, такая уничтоженная сама собой, что совсем не захотелось ехать на работу. Но, странно, у меня была мысль, что я юрку увижу сегодня. Однако, на работу поехала без желания и ужасно раздражённая. Приехала и сразу же увидела Наташку, но в отличии от остальных случаев, не обрадовалась ей, а даже как-то помрачнела ещё больше. Подошла. А там как раз стояли мастера и давали работу. Мне ужасно не хотелось переодеваться. Мне почему-то казалось, что нас с Наташей пошлют на Притыцкого к тем. Но вдруг я увидела наших ребят и среди них … Юрка. Я тут же забыла про Притыцкого и про всех тех, кто там работает. Он был со мной, мы были вместе. Всё-таки моё чутьё мне не изменяет. А Наташка мне ткнула в бок и улыбается. Я слышу сзади его голос6 «Вы чего стоите?» Я поворачиваюсь и говорю: «Здрасте, товарищи!» А юрка подошёл и отдельно со мной поздоровался. Я это отметила про себя. Я говорю Наташке: «Пошли переодеваться.» У меня сразу стало отличное настроение и захотелось переодеться и начать работу. Но они нас перегнали, и пришлось их ожидать. Потом все вышли, кроме Юры. Я подхожу к двери, стучу и спрашиваю: «Ты готов, к тебе можно?» А он: «Да, да, можно. Заходи.» Захожу спокойно и вижу, что он стоит без брюк, босиком и в одной рубахе. Благо ещё, что рубаха у него длинная. Я. правда, смутилась, но как-то спокойно отнеслась к этому. Я засмеялась легонько и говорю: «Что же ты разрешаешь заходить, а сам в таком виде?» А он: «Ну, что ж. Зашли и ладно.» Наташка, дык та сразу вышла, а я, почему-то, осталась, ну, конечно, отвернулась. Только, как меня этот случай наёл на мысль. Он раньше меня очень стеснялся. Первое время ходил абы как, а потом следить за собой стал. Всегда ужасно стеснялся меня, когда была у него грязная рубашка. Однажды он пришёл в новом красивом пиджаке, в цветной рубахе и коричневой жилетке. Воротник рубахи лежал поверх воротника пиджака. И всё это так ему шло, что я просто залюбовалась. Когда он подошёл к парте, я посмотрела внимательно и говорю: «Какой ты сегодня красивый!» Он: «Да, красивый», - но сказал это как-то с иронией к себе, но не без удовольствия. Так вот, я и замечала, что он стал одеваться аккуратно, причёсываться. Но даже на физкультуре, когда все ребята набегаются и снимут рубашки и майки, он же - нет. Только один раз и то, в конце. А тут вдруг – на тебе! Как будто я не девчонка, а жена его. ((Скорее, сестра.)) Но он, конечно, смутился. Потом мы вместе работали. Мы всё с ним болтали и смеялись. А Наташка и Саша Лысый в основном молчали, как бы понимая, что нам с ним хочется поговорить. Говорили о пустяках, но было очень приятно. Потом он стал загадывать мне загадки, но я их, конечно же, не могла разгадать, так как они были пошлые. Потом я к нему прицепилась, чтобы он рассказал анекдот про меня, но так и не уломала. Видно, анекдот плохой, боялся меня обидеть. Затем он сказал, что у него нет денег домой ехать. И тут-то я прорвалась: «Меньше пить надо!»
- А я не пью.
- Как давно?
- Три дня.
Вот так! И в 16 лет.
Потом я привела пример Сергея Лазовского, что он в 24 года алкоголик. Юра внимательно и с интересом выслушал и говорит: «Ну, и что?» Я говорю: «Пример привела для некоторых.» Он промолчал. И тут Саша Лысый говорит:
- Вот придётся тебе жить с Юрой-алкоголиком.
И смеётся. Но он, того не зная, затронул самую сокровенную мысль. Смотрю на Юрку и вижу, что эта же мысль сокровенна и у него. Настало гробовое молчание и этим было сказано всё. Через некоторое время я говорю:
- Если мне даже, действительно, придётся жить с юркой, то он у меня пить не будет.
- Скорее, первое, - подумав, ответил Юрка.
- Что первое? – не поняла я.
- Придётся … - и этим было сказано то, что мне предстоит стать его женой. ((Ха-ха-ха! Чудачка маленькая!)) О боже, неужели? Но, посмотрим. Не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Потом мы с Наташей сели отдыхать, а они заканчивали работу. Потом, закончив, они подошли к нам. Юрка подошёл ко мне и протягивает руку: «Здравствуй, Лена!» Я без задней мысли подаю ему руку и потом только сообразила, что он сейчас вытянет с места, но было поздно. Моя рука уже была в его руке, и он её сильно обхватил. Вытянув меня с места, он не бросил мою руку, а продолжал её держать в своей. Потом думал, что я уберу руку, но я её не забирала и ждала, что будет дальше? Помедлив, он всё же отпустил. Потом, они сидели, а мы с Наташкой перешли и сели неподалёку от них. Стали рассказывать каждый о своём. Наташка о брате, а я о своих вчерашних поисках платка и о мыслях и слезах. Юрка сидел и не слушал, что ему говорит Саша, а прислушивается к нашему разговору. Потом они что-то сказали друг другу, переглянулись, засмеялись и смотрят на меня. Я поняла, что это речь обо мне шла. Я подхожу к Юрке вплотную. Он сидит, а я стою. Он сидит, опустив голову и чуть-чуть улыбаясь. Я его лицо не вижу. Говорю: «Ты опять про меня какую-то пошлость сказал? А ну, признавайся!» А он молчит. Тогда я подняла его голову к себе лицом. Он стал упираться. А второй раз, когда я подняла его лицо, он не стал упираться. Он как-то откинулся назад. А я, что-то приговаривая, стала отклонять его ещё дальше, сама невольно наклоняясь к нему. Но ничего не могло произойти. Я с ним в действиях никогда не заходила далеко. Но чувствую, что меня кто-то сзади толкает на него. Я поняла, что это Саша. Чувствую, что сейчас упаду прямо на Юрку и будет большой конфуз. Но я удержалась и, выпрямившись, сказала: «Что же ты толкаешь меня на него?» Юрка ничего не сказал. Потом мы опять начали работать, а Юрка говорит:
- Вот если отгадаешь загадку, я тебе куплю килограмм самых дорогих конфет. Вот, что такое «получка»?
Я сразу поняла, что без подвоха её не разгадаешь.
- Можно подумать? Да если бы даже я её отгадала, то ты бы мне всё равно не купил их.
- Нет, честное слово куплю, ты только отгадай. Я как раз еду домой получать получку, деньги у меня будут, и я куплю тебе конфет самых хороших.
Я подумала, подумала и говорю:
- Хоть и хочется мне конфет, да не отгадаю я.
- А ты подумай.
Вот так. Теперь сиди и думай. Конфет-то хочется. Поработав, мы пошли к бытовке. Уже оставалось полчаса до обеда. Юрка сидел на пороге бытовки, а я стояла рядом с ним. Кто-то, кажется, Толик Слиж, спросил у меня время. Я повернула руку с часами так, чтобы часы были видны, и положила её (руку) Юрке на плечо. Он сначала посмотрел на руку, потом отвернулся. Я не убрала. Он тогда, помедлив, скинул её и, чтобы я не обиделась, что-то сказал в шутку. Но, я конечно же не обиделась, я его поняла. Слишком много свидетелей было. Но потом мы с Наташей пошли в столовую, взяли обеды и сели недалеко от Юрки с Сашей. Сидим, едим. Вдруг Юрка поворачивается и показывает на свободное место рядом с собой. Он, оказывается, пригласил меня за свой столик. Но я покачала головой. Неудобно, на и долго переселяться. Потом пришли в бытовку, а там крик, гам, стоит трёхэтажная ругань. Ясно, ребята в карты режутся. Мы с Наташей пошли во вторую комнату. Там легли на стульях и стали прислушиваться. Ох, и смешно же они там кричали. Такую уже беспутицу. Я сначала смеялась, а потом мне надоело, и я начала петь. Слышу, ребята тоже немного притихли, уже кричали, но не так громко. Слушали, видно. То, что они слышали, как я пела, то я в этом не сомневаюсь, т. к. даже тихие слова слышны, а я пела довольно-таки громко. Но, странно, никто и слово не сказал мне, что я пела. Даже Боба (Саша Чуевский). Видно, понравилось. Потом работали, но она не клеилась, т. к. лил дождь. Когда мы кончили свою последнюю работу и пришли в бытовку, то там уже сидели наши ребята и мастер с ними. Посидели, посмеялись. Потом мастер ушёл. Юрка лёг на скамейку напротив меня. Боба с остальными ребятами пошли переодеваться в другую комнату, а в этой остались я, юрка и Наташка. Ребята зовут его переодеваться, а он не встаёт. Тогда я говорю: «Он с нами вместе будет переодеваться.» Все разом засмеялись, а Юра говорит: «Да, я с ней вместе.» Но всё-таки, пошёл. И тут приходит Боба, берёт с вешалки полотенце и идёт ко мне с ним, чтобы задушить меня. Тут ещё Щеслёнок Сергей пришёл к нему на помощь. Я подняла такой крик и визг, но на них это не подействовало. Тогда началась страшная возня. Я кое-как вывернулась, выхватила из Бобинных рук полотенце и как начала дубасить Бобу им. Он кинулся в комнату, где переодевались ребята. Я за ним, кое-как ворвалась в дверь и опять начала дубасить Бобу полотенцем. Все смотрят, как я разошлась, и смеются. Чувствую. Юрка смотрит на меня удивлёнными глазами. Потом он подходит ко мне, хватает меня в охапку и несёт к двери. Я думала, что он меня выкинет на улицу, а он несёт меня в другую комнату и, предчувствуя, вырывает из рук полотенце. Ну, и сильный же он. Схватил так, что я чуть повернуться могла. Но вовсе не грубо, а с какой-то нежностью и любовью. Поставив меня в другой комнате, он вышел. И тут снова заходит Боба и давай меня обмахивать своей курткой. Тут же в комнату влетел юрка и остановился. Потом сунул мне полотенце: «На, Лена, обороняйся!» эх, я опять начала Бобу бить, а потом вытолкала совсем. Они ушли. Мы с Наташкой переоделись и тоже ушли. Вот и кончился день, рабочий день. Мой Юра поехал домой и завтра, видно. Опять будет ходить там пьяный в дрезину. Ох, горе моё. За то в понедельник я его обязательно поздравлю с днём рождения и обязательно поцелую.

12 сентября 1977 года.

Сегодня у меня праздник. У моего Юры - день рождения. Я ещё вчера вечером с волнением думала, как я его поздравлять буду? И ещё, я загадала: если он сегодня придёт, и я его поцелую, то значит, мы будем всю жизнь вместе, а если нет, то концы в воду и прощай «my love».
Сегодня утром жду его. Уже почти все пришли, а его нет. Но ещё не было Саши Лысого. Но я уже не надеялась. Ну, думаю, значит, не судьба нам вместе. А мы с девчонками сидели в бытовке. Я была у окна. Но, чует, чует моё сердечко, что придёт он. Что-то толкнуло меня глянуть в окно. Вначале я ничего не увидела, а потом – глаза, его голубые прекрасные и такие любимые глаза. Он зашёл в бытовку, смотрит на меня и улыбается так широко и дружески, ещё ни разу он мне так не улыбался. Я ему в ответ тоже улыбнулась. И тут меня стало брать волнение. Ну, как бы это его поздравить так, чтобы никто не видел? Но судьба сама помогла. Пришёл прораб и сказал нескольким ребятам ехать на Металлистов. Юрке в том же числе. И гляжу, что в другой комнате он стоит один, а больше никого нет. И я решилась. Захожу и направляюсь к нему:
- юра, ты сейчас уезжаешь, так дай я тебя поздравлю с днём рождения! – сказала я и взяла его за руку. – Юра, поздравляю тебя с днём рождения!
И поцеловала в щеку.
Щека у него такая мягкая и нежная. А я с такой силой поцеловала его, что своим носом упёрлась в щеку, и она немного подалась. Он же всего ждал, только не этого. Он сначала даже не понял, а потом, когда я уже оторвалась от него, он сообразил, в чём дело. Он закатил свои, синие в ту минуту, глаза и удивлённо и ошеломлённо протянул: «О!» А потом краска смущения залила всё лицо, и он тихонько сказал:
- Лена, ты извини, у меня не было возможности, привезти чего-нибудь, угостить вас всех. Я уже завтра.
- Да ладно, Юр. Чего уж там? Ничего не надо.
И я ушла, предоставив его и себя своим собственным мыслям. Потом он почему-то не улыбался мне, и всё время отводил глаза. То ли он был недоволен, что мы расстаёмся, то ли что я его чмокнула? Чёрт его знает? Но мне кажется, что скорее первое.
Ну, вот уж напасть, когда я не рядом с ним, то обязательно с кем-нибудь другим познакомлюсь. Прошлый раз с солдатом, и Юра был сильно этим недоволен, когда под конец всё-таки увидел. А сегодня с одним рабочим. Но юра сегодня не увидел. И отлично, а то бы сильно рассердился.

15 сентября 1977 года.

Я сейчас одна. Ну, конечно, не совсем. Я сейчас работаю на Металлистов. Хоть и работает нас там 6 человек, я ребят совсем не вижу, только издалека. Ведь я одна девчонка работаю здесь. Естественно. Я попала в женскую бригаду. А в этой бригаде одни бабы. Самой молодой из них лет 30, а самой старой 50. Так что, красота. Они поначалу отнеслись ко мне отчуждённо. Но потом, когда увидели, что я хорошо работаю, то стали проявлять заботу, облегчать труд. Хоть и молодая, сил много, а устаю крепко. Но у меня, я уже заметила, большая выносливость. И она меня спасает, даёт силы. Но бабы такие, оборжаться можно. Матом ругаются на чём свет стоит. Да так смешно, что я не могу сдержаться. Но когда перебирают лишку, то начинают друг другу указывать на моё присутствие. А уже через 5 минут опять начинают. Они между собой называют меня «малой». Ведь мне 16 лет, так что не приходится обижаться. А в глаза называют «дивчиной». Приятно, чёрт возьми, а я думала, что меня,  и в ломанный грош не будут ставить. Ан, вишь ты? А ребята, гады, когда я сюда просилась, чуть не съели меня. Не хотели брать в бригаду. Но я всё равно с ними не работаю, и сегодня даже не видела их, так, только издалека. Так что, они могут быть довольны. Кричали, кричали, а сами только и смотрят в мою сторону. Игорь: «Я уйду отсюда, если вы её возьмёте!» А сам вчера не мог далеко находиться от меня. Так и тянуло его ко мне. Два раза бросал работу и приходил. Юрка, правда, был в душе не против, что я с ними, хотя и сказал протестующее слово. Один Толик Слиж был «за», а Боба и Щеслёнок решительно против.
Так вот Юра. Молчит, не улыбается, когда обращаюсь, то рычит и ругается матом, однако я постоянно нахожусь под его взглядом. Всё время, как посмотрю на него, всё время натыкаюсь на его взгляд. И главное, что он не отводит и не прячет его. И взгляд какой-то печальный, а иногда и недовольный. Он, дубина, думает, что я из-за него перешла на Металлистов. Просто на просто, мне до работы здесь всего 20 минут идти пешком, а туда нужно было 30 минут ехать. И это единственная причина моего перехода. Просто совпало, что он там работает. А он уже и возомнил. Потому и смотрит недовольно, боится, что ребята подумают тоже, что и он, а потом разнесут на всю группу, что Черепко влюбилась в Омельяновича и ходит за ним следом, как собачка, даже на работу за ним пошла. Только я ещё не совсем рехнулась. Если бы это находилось далеко от дома, то я бы туда ни за какие деньги не пошла, даже ради Юры. Так что, он слишком хорошего мнения о себе. А ребята, как раз, думают, что я из-за Игоря перешла. Ну и пусть думают, это мне на руку.
Надо сейчас пойти позвонить Таньке Столяровой. Мы ведь собираемся у Наташки Соловьёвой в субботу сшить Таньке юбку, кофту из платков и сарафан. Но субботы мало будет, видно, и в воскресенье будем шить.

29 сентября 1977 года.

Всё, кончилась наша свобода. Сегодня первый день на занятиях были. Из сегодняшнего дня я поняла только то, что юрка намерен серьёзно меня мучить. Но он об этом не узнает. Да и я привыкну. Он лезет к Аньке, а сам всё на меня смотрит. Да я и не собираюсь ревновать его к жидовке, только ненавижу обоих, вот и всё. Я уже давно знала, что у них это не кончится. У них в этом году будет что-то серьёзное, это ясно, но он её не будет любить. Вначале он с ней будет мне на зло, а потом уже для себя. Но он доиграется, что я его разлюблю, а он, напротив, к тому времени полюбит меня и будет мучить. Он сейчас не любит меня. Ему просто приятно ощущать, что я его люблю, и он наслаждается этим. Когда же он начинает сомневаться в моей любви, он подлизывается и, добившись хорошего расположения к нему, опять продолжает свои тёмные дела. Но я вовсе не дурра, и не девчонка, чтобы за ним бегать. Я просто плюну на него и всех делов. Вот пускай тогда покусает локти. Он меня потеряет.

30 сентября 1977 года.

А юрка не дурак. Умный пацан. Понял, что потеряет меня, а ему это, как видно, не очень хочется. Почему-то решил не жертвовать мной ради жидовки. Сегодня к ней меньше лез и начал меня задевать. Но я дала ему понять, что не собираюсь быть его собачкой и выносить все его обиды и оскорбления. Он уже сегодня подмазывался ко мне. Уже я сидела, а возле моего стола стоял мой портфель. Юрка стоял сзади возле своей парты. Харёк шёл на место. Когда он проходил мимо меня, Юрка сделал жест ногой, как бы подфутболивал. Я заметила это. Харёк тоже, и не долго думая подфутболил мой портфель, не сильно, правда. Я тут же обрушилась, только не на Харька, а на Юрку:
- Послушай, Омельянович, ведь я же тебя совсем не трогаю? Так что, не наглей.
А он:
- Пошла ты …
- Тем более, тем более, - с презрительной улыбкой сказала я. Он при этих моих словах странно на меня посмотрел. То ли испуганно, то ли удивлённо, то ли печально? Но я тут же отвернулась от него. Мне стало противно. А после занятий мы взяли книги в библиотеке и уже собирались уходить, когда пришли Юрка с Сашей Лысым. В это время меня с 4 курса девчонка попросила помочь ей отнести книги. Я отдала сумку Аньке и пошла. Потом прихожу в гардероб, а их там нет. Я пошла обратно в библиотеку. Смотрю и вижу. Наташка с Сашей и куча наших портфелей.
- Чего? Вы ещё здесь? Я уж думала вы в гардеробе?
- Да он кошелёк забрал, - говорит со злобой Наташка. Я тут же всё поняла, но отлично сыграла свою роль. Подхожу ближе и вижу, что Юрка стоит и рядом с ним эта жидовка. Юрка посмотрел на меня. А я скривилась и со злобой и раздражением говорю:
- А. опять этот? За старое берётся, - и отвернулась. Он засмеялся, но не весело, а наигранно. – Послушай, что ты этим хочешь сказать? Что ты хочешь доказать нам? То, что ты дурак? Так это хорошо известно.
Он вдруг рассердился:
- Какой … какое дело?
И смотрит на меня такими же глазами. Потом отошёл к окну. Анька за ним. Он стоит с ней, разговаривает, а смотрит на меня. И так внимательно изучающе, с глубокой мыслью. Он понял, что пока он будет балдеть с жидовкой, он меня потеряет. И это его испугало. Он что-то предпримет, чтобы меня воротить. Что ж, пусть пробует. Последний раз поддамся. Но если всё повторится. Всё. Я ему так и скажу.

2 октября 1977 года.

Чёрти что сейчас на душе. Никогда не писала своих отношений к жизни. Ну, вот почему люди стремятся всё время уйти подальше от своего счастья на встречу к чему-то непонятному и ненужному? Я вовсе не считаю его своей судьбой и даже напротив. Я уже решила, что отвечу ему нет. Решила, но чувствую, что не смогу отказать. Всё равно, я не стану его навсегда. Слишком страшно. Я часто со страхом думаю о том, как это я буду жить с человеком всю свою оставшуюся жизнь. Ведь это ужасно. Да и, к тому же, глупо. Ну, зачем, зачем я так спешу? Я часто говорю себе об этом. Ну, куда же спешить? Жизнь и так проходит быстро. Уже половина первого дня. Пока сделаю уроки, будет четыре, а после четырёх время вообще не стоит на месте, а с завтрашнего дня начинается трудовая и тяжёлая неделя. И так всегда. Единственное различие в каждом дне – различные разговоры, но опять-таки, на одну и ту же тему. На тему любви, но не чистой и настоящей, а какой-то дикой, звериной, гадкой и противной. И он среди них. А я? Да я же сама начинаю затягиваться этой грязью, тупыми и безобразными мыслями. Никто не запрещает любить и думать о любви, но не так, как я. В иные минуты мне самой становится ужасно гадко и мерзко от своих собственных мыслей и хочется наградить себя самым последним словом. ((Детский сад ;)) )) Надо срочно втягиваться в работу, в учёбу, стараться меньше общаться с ребятами, особенно с ним. Надо говорить как можно меньше и как можно больше слушать то, о чём говорят другие и учиться, учиться правильно и красиво жить. Меня все любят и ценят в группе, я это знаю, но надо сделать так, чтобы любили ещё больше. А главное – уважали. Но особенного уважения от наших не добьёшься, т. к. они не умеют этого делать. И всё-таки, надо жить для них. Они любят меня за мою доброту и простоту, за то, что я не такая, как все. Как-то все ко мне тянутся. Я очень горжусь этим. И я нисколько не отличаю и не пренебрегаю ни кем. Тот слишком развязный, тот телок, тот тихий, тот забитый. Нет. Я общаюсь со всеми. Какой же я сама себя считаю? Хорошей. Но никогда не умиляю сама себя. Если у меня что-то плохое возродилось, я обязательно осуждаю себя и искореняю. Не знаю, но как-то я сама себя воспитала. Я сама себя заставила думать о других и теперь не могу без этого. Под влиянием книг Дюма-отца, мне очень захотелось научиться определять настроение людей, умело определять их душевное состояние, чтобы не попасть впросак при общении с ними. И у меня начинает это получаться. Я стараюсь часто думать о философских вещах и делать свои выводы. Я научилась размышлять, думать. Вслед за этим я стала учиться говорить не всё, а лишь только то, что считаю нужным и выражаться именно своими словами и мыслями, по-простому, без стеснения. Я стала хорошо и грамотно говорить (что нельзя сказать о письме). Я стараюсь с хорошими людьми быть хорошей, а с плохими – плохой. Я считаю целесообразным говорить с человеком на его языке. Если ко мне с добром – я всей душой, но если нет – не обессудь. Главным и тяжким пороком у людей я считаю эгоизм. Он есть у всех, но одни могут его обуздать, а другие даже не пытаются. А я стараюсь изо всех сил, чтобы мой эгоизм не мешал другим.
Давно уже хотелось поговорить о себе, но нет с кем. Только лишь с собой. Но это ещё не всё. Как говорится, продолжение следует.

19 октября 1977 года.

Событий уйма. Прежде всего, я окончательно порвала всякие отношения с Фидель. Мы уже 3-ю неделю не разговариваем. И вообще, она осталась одна. Юрка от неё откололся, а после этого откололась и я. Короче, мы с девчонками сплотились крепко и поддерживаем друг друга. А она всё резче выделяется от нас. Только Харёк её и поддерживает, и то потому, что я с ним сейчас на ножах. А когда он был со мной в хороших отношениях, то и забыл про неё. Да и теперь как-то он не с ней и не со мной. Хотя, ко мне понемногу начинает приближаться. Посмотрим, что будет.
Я не могу разобраться в наших с Юркой отношениях. Был момент, что вообще перестали замечать друг друга. Потом совсем недавно сблизились. А теперь опять не замечаем друг друга. Я только беспокоюсь за его судьбу. Иногда так подумаю о нём и беспокоюсь. Но что толку от моих беспокойств? Ему от этого не холодно и не жарко. И теперь безудержно мы всё удаляемся и отдаляемся друг от друга. И я начинаю признаваться, что не люблю его. Это лишний раз доказывает, что я легкомысленная. То люблю, то не люблю. Не поймёшь. Но то, что он меня не любит, я уверена. Хоть он и говорил мне о любви, но я не верю. Про любовь не говорят так просто и во всеуслышание. Но. Не будем спешить с выводами. Время покажет.
Я убедилась, что все ребята меня ненавидят. Толик Слиж ко мне относился очень хорошо и даже одно время крепко заступался за меня, чем вызвал сильную ревность у Юрки. Но теперь он терпеть меня не может. И за то, что я ругаюсь хуже мальчишки. Девчонки убеждают меня, что я им нравлюсь. Но неужели я слепая? Если я им действительно нравилась, то они не издевались бы надо мной. А то вроде все подходят, все со мной заигрывают, но стоит мне подойти к кому-нибудь из них, и тут же злые и холодные глаза и слова, процеженные сквозь зубы. Но я с ними долго не церемонюсь. Говорю: «Гуляй» - и пошла восвояси. В конце концов, они всё равно ко мне подойдут сами.
Мне очень хочется помириться с Харьком. Он хороший, с ним интересно общаться. ((Ага, точно, хороший. Кстати, именно он - мой первый мужчина.)) А вот от каждого общения с Юркой мне почему-то становится противно. Мне хочется сблизиться с ним, но что-то удерживает. Не знаю. Время покажет и подскажет.

3 ноября 1977 года.

Я сейчас нахожусь в состоянии тихого счастья. Я очень, очень люблю Юрку и чувствую, что он тоже неравнодушен ко мне. Я не обольщаю себя надеждой на его любовь, но быть близкой ему я могу. Странно, у нас сейчас восстановились отношения, будто бы у нас всё давно решено, все слова сказаны, и мы только ждём удобного момента, чтобы соединить свои судьбы навсегда. Удивительно даже. В прошлом году с моих уст не сходил намёк на его женитьбу, т. е. «муж». В этом году мы поменялись ролями. Теперь он всё время намекает на меня, как на «жену». Неужели мы сможем сохранить свои симпатии до победного конца? Мне кажется, что я не смогу расстаться с ним навсегда. Это будет слишком ужасно. Мне даже думать об этом не хочется. Но рано или поздно это случится. Окончим техникум и разлетимся.
Я для себя сейчас сделала странный вывод. При капитализме существует подъём, сменяющийся кризисом, потом – застой. Так и в наших отношениях сейчас наблюдается подъём, который вскоре сменится кризисом, т. е. разладом, ссорой, а потом наступит моральный застой, т. е. полное внешнее равнодушие друг к другу. И снова подъём любви, взаимной.