11. Змей Горыныч

Огромный дракон на толстых лапах врывается в Машину избушку. Распластывается на полу. Одну голову просовывает в западное окошко, одну – в северное, одну – в восточное. Хвост торчит из двери. На юг.

Горыныч. Фуфф… самоизолировался.

Маша. (Ошарашенно). Да ты что?!

Г. Устал я, Маша. Не прогоняй.

М. Чем тебя кормить-то?!

Г. Да чем хочешь. Я не привередливый.


Прошёл час. Маша выносит из избы три ведра с кашей. Обходя дом, ставит каждой из голов по ведру.

Г. (Три головы – поочередно). Ммм… гречка с тушёнкой!
Ммм… пшеничная! С маслицем!
Ммм… Пшённая с тыквой!
(Все головы – хором): Супер!

Горыныч с аппетитом ест.

Прошло три дня. Маша хлопочет по хояйству. С трудом протискивается между шкафами, сундуками и тушей Горыныча (тот заметно округлился).

Г. Тесновато у тебя, Маша.

М. И это ты мне будешь говорить?!

Г. Забила всё книгами… Не повернёшься. Зачем тебе столько книг, Маша?

М. Читаю.

Г. Врёшь.

М. Покупаю…

Г. Вот так-то лучше. Зачем?

М. Читать. Когда-нибудь.

Г. Ясно.

Молчание.

Г. Дай почитать чего.

М. Хорошо. Но аккуратно. Никаких пометок. Зубами там, когтями…

Г. Натюрлих, Маша.

Жаркий летний полдень. Горыныч сосредоточенно читает. Западная голова – «Введение в психоанализ», северная – том Толстого, восточная – «Нейропсихологию» Лурии. Солнце печёт всё сильнее. Головы Горыныча поочерёдно, со слабым стоном, никнут, как увядающие цветы, и ложатся в траву.

Г. Оооо….оооо…. оооо… Маша… водички…

Маша приносит ведро воды из колодца. Обходя дом, льет ледяную воду на головы Горыныча.

Г. Оооо… спасибо, родная.

Вечер. Жара спала. Головы Горыныча ублаготворённо лежат на траве. На каждой из них – мокрое полотенчико. Горыныч только что поел каши и склонен пофилософствовать.

Г. Маша, вот объясни мне, в чём смысл высшего образования?
Да ещё дистанционного?

М. Диплом-то нужен. Вот будешь с людьми работать – спросят.

Г. Да я и раньше… гм… работал. Не спрашивали. (Задумчиво). Не успевали просто.

М. Для общего развития. И укрепления духа.

Г. Какое укрепление, Маша?! Я за неделю ослаб, как…
А думал сил набраться!
Ещё одна такая неделя – и кранты!

М. Ты уж слишком ретиво взялся.
И надо чередовать чтение с работой по дому.
Воды бы наносил… Полы помыл… Пыль смахнул…

Г. Вот в этом уж вообще смысла нет.
Через три дня станет как было.

Маша тяжело вздыхает. Молчание.

Г. Я чувствую, Маша, что у меня не складывается цельной картины.
И чем дальше – тем только хуже.

М. Картина не может сложиться. Потому что её нет. И не было никогда.
Эти… которых ты читаешь… плохо согласуются.

Г. В смысле?

М. Толстой… который у тебя по центру… Он говорил, что нет смысла в неодухотворённом знании. Что такое знание даже вредно. И разрушительно.

А этот… Который с запада… слева… Он говорил, что человечество должно вырасти из религии. Как из детских штанишек. И жить наукой. А не иллюзиями… не верой.

Г. Это психоанализ-то наука?!

М. Ну… он так считал. Верил…

Г. Маш, замени, пожалуйста, полотенчики. Эти уже нагрелись.

Маша выносит свежие полотенчики со льдом и кладёт на головы Горыныча.

Г. Повыше положи. На зону ТПО.

М. Куда?!

Г. На темпорально-париетально-окципитальную зону.

М. Так бы сразу и сказал.

Передвигает полотенчики повыше.

Г. (Блаженно). Там пространственный гнозис…

М. Зачем он тебе? Ты ж всё время лежишь.

Г. Чтобы знать, где лежу.

Молчание. Пахнет душистой травой. Стрекочут кузнечики.

М. Ласточки низко летают. К дождю.

Г. Хорошо с тобой, Маша.
Недаром Толстой так тянулся к простому народу…
Если б ты ещё пирогов напекла…

М. (Жёстко). Не вижу смысла.
Сожрёшь – и как не было.

Горыныч тяжело вздыхает.

М. Мне, может, тоже почитать хочется.
Составить представление о локализации высших корковых функций.

Г. Нету её, Маша. Не парься.
Точнее, есть. Но – динамическая.
Пирогов бы…

М. Блины замороженные есть. Пойду разогрею.

Уходит в дом.

На лицах Горыныча появляется слабая улыбка. Точнее, целых три.

КОНЕЦ