Михаленко Дмитрий Никитич 1903 -1941

Фото вверху – семья Михаленко, слева направо: Петр Никитич, Андрей Никитич, Аграфена Никитична, Иван Никитич, Дмитрий Никитич. Фото внизу – дед на военной службе в разные годы.
                ***
Мой дед со стороны мамы, Михаленко Дмитрий Никитич, родился в бывшей Черниговской губернии в 1903 году, на территории нынешней Брянской области, в селе Могилевцы в крестьянской семье. Его пращур Михаленко был украинским казаком и служил в Стародубском полку в Топальской сотне. Чтобы пролить свет на стародавние времена и корни фамилии, попробуем восстановить некоторые события истории.

К XVIII веку западная часть нынешней Брянской области вместе с левобережной Украиной была под властью Гетмана. С 1708 года она стала основной частью Киевской губернии, позже преобразованной в Малороссийскую губернию, которая делилась на полки и сотни. Северную часть губернии составил Стародубский полк, занимавший не только всю западную часть нынешней Брянской области, но и часть современной Украины. Стародубский полк являлся самым большим и богатым. Он состоял из 9 сотен: Стародубской, Погарской, Почепской, Мглинской, Топальской, Новозыбковской, Семеновской, Новгород-Северской и Бакланской.

Само понятие «Стародубский полк» включало в себя определенную территорию со всеми находящимися на ней городами, селами и хуторами, объединенную под единым началом выборного лица. Весь уклад жизни полка складывался на традициях, имевших отпечаток вольного украинского казачества. Во главе полка стоял полковник, который выбирался полковой старшиной, как правило, на пожизненный срок.

Он ведал всеми административными, военными, хозяйственными и судебными делами и обладал в пределах своего полка фактически неограниченной властью. Символами власти полковника являлись полковничья булава – пернач, украшенная золотом и серебром с драгоценными камнями, а также знамя с изображением святого – покровителя полка и полковая печать.

Полк и сотня в Украине 17-18 веке были в первую очередь хозяйственно-  территориальные образования, а во вторую – уже войсковые. Сотня образовывала уезд, с центром в сотенном городке или крупном селе, а сотник был главой этого городка, и не только командиром ста или более казаков. Село Могилевцы входило в Топальскую сотню.

В своей деятельности полковник опирался на полковую старшину: обозного, судью, есаула, хорунжего и двух писарей. Их обязанности распределялись следующим образом. Полковой обозный ведал артиллерией и всеми крепостями, он же заменял полковника в случае его болезни или отъезда. Есаул являлся помощником полковника чисто по военным вопросам. Хорунжий командовал полковой гвардией – хорунжевыми казаками, полковой музыкой и оберегал полковое знамя. Два полковых писаря вели: один военные, другой гражданские дела. Для решения важных жизненных вопросов полковая старшина во главе с полковником собирались на совет – полковую раду, где все имели при голосовании право одного голоса, а полковник – двух.

В административном и военном отношении полк делился на сотни, численность которых в разное время была неодинакова. Командование сотни строилось по образу и подобию полка. Во главе стоял сотник, а в сотенную старшину входили: судья, есаул, хорунжий и писарь. Сотник выбирался и назначался полковой старшиной, который в свою очередь сам подбирал себе помощников.

Население полка составляли все проживающие на его территории казаки, крестьяне и мещане, но цементирующим началом все-таки являлись казаки, которые в свою очередь тоже делились на две большие группы. Первая группа – это выборные казаки, которых еще называли ранговыми, реестровыми или же компанейцами. Они и несли военную службу. Вторая группа – подпомощники, которые были обязаны за свой счет снаряжать реестровых казаков и снабжать их провиантом. На одного выборного казака приходилось от двух до восьми подпомощников.

По ревизии 1764 года в Стародубском полку было 7 тысяч выборных казаков и около 18 тысяч подпомощников, то есть общее число казаков и членов их семей в это время было приблизительно 50 тысяч человек. Жили они как в городской, так и в сельской местности, в том числе и в селе Могилевцы. Расформирован Стародубский полк был в 1781 году.

К концу XVIII века казаки были приравнены к государственным крестьянам или мещанам, казацкая старшина - к дворянам. Тогда же административное устройство западной Брянщины уже не отличалось от других частей России. В 1796 году она вошла в состав Малороссийской губернии, а более 100 лет с 1802 по 1920 год входила в Черниговскую губернию. Что касается национального состава населения, то оно было смешанным: преобладали преимущественно украинцы, а также имелись белорусы и русские.

Фамилия Михаленко известна в истории Украины, среди украинских казаков. Например, Никита Михаленко, по прозвищу Глоба (жердь), в 1693 году был известен, как полтавский наказной полковник. А ещё раньше в реестре Черкасского полка за 1649 год в сотне Петрашкова упоминается некто Богдан Михаленко. В России существовал русский дворянский род Михаленко.

Фамилия Михаленко по национальным признакам является украинской. Она сформировалась в среде казачества, издавна проживавшего в юго-западных районах современной Брянской области. Село Могилевцы было старинное, известное ещё с начала XVII века. Уже с 1731 года в селе Могилевцы упоминаются украинские фамилии, например, «Левко Карповъ сынъ Харконенко, житель сотнЂ топальской, села Могилевца».

В 1903 году Дмитрий Михаленко был крещен в церкви Николая Чудотворца. У его матери Ефросиньи и отца Никиты Михаленко была большая семья. Детей было: пять братьев и одна сестра: Трофим, Иван, Петр, Дмитрий, снова Иван, Андрей и Груня. Как говорили: в семье два Ивана. Моя мама рассказывала, семья деда сохраняла еще в 30-е годы украинский уклад жизни: хата их была хорошо выбелена, а женщины умели вышивать украинские рушники.
 

По семейным преданиям известно, что дед, по тем временам и для своей среды, был человек грамотным. Где же он учился? В России уже с 1864 года существовало «Положением о начальных народных училищах». В соответствие с ним разрешалось открывать и содержать начальные школы частным лицам и общественным учреждениям. В это же время царское правительство пошло и на расширение сети церковно-приходских двухклассных или четырехклассных школ, создававшихся при церквах. В них поступали дети с 7-8 лет, и учились 3 или 4 года.

Так что можно уверенно утверждать, что Дмитрий Михаленко получил своё образование в сельской школе в период с 1910 по 1914 год. В школе учили считать, писать, читать, распевать псалмы. И тот, кто приохотился к чтению и полюбил книги, был способен самостоятельно продолжать своё образование. Если же Дмитрий учился в земской школе, что тоже возможно, то земские школы отличались лучшей постановкой преподавания и более широкой программой обучения, хотя о то, что Дмитрий учился в земской школе, у нас достоверных сведений нет. Вероятнее всего окончил он сельскую церковно-приходскую школу при церкви Николая Чудотворца. Эта церковь была расположена на кладбище в центре села Могилевцы, на берегу пруда в окружении деревьев. Церковь была известна ещё с 1620 года, а существующая ныне была сооружена в 1761 году, позднее она дважды перестраивалась - в 1836 и 1870 годах.

Когда началась Мировая война 1914 года, Дмитрию было 11 лет, а его отцу Никите приблизительно около 35 лет, возможно, что отец был мобилизован на войну. Как сложилась его судьба, участвовал ли он в гражданской войне или нет, мы не знаем, однако в 30-е годы отца у Дмитрия уже не было.

Моя мама Клавдия Дмитриевна слышала от своей мамы, что братья Михаленко после 1917 года активно устанавливали Советскую власть в самом селе Могилевцы и округе. Когда закончилась гражданская война, Дмитрию было 18 лет, и он вряд ли мог в ней участвовать. После гражданской войны так называемая новая экономическая политика большевиков по их замыслу должна была стимулировать крестьянское производство. Однако в первый же год нэпа страну поразил голод. 1920 год на Украине и в Поволжье был неурожайным, а в 1921-1922 гг. была засуха.

К маю 1922 года в 34-х губерниях России голодало около 20 млн. человек и около миллиона скончалось. Голод явился не только результатом засухи, но и результатом только что окончившейся гражданской войны, жестокого подавления крестьянских восстаний и беспощадного отношения власти к народу. Брянская область среди голодающих в это время не упоминается.

В 1922 году был принят новый Земельный кодекс, по которому крестьяне получали право свободного выхода из сельской общины и выбора форм землепользования. Допускались аренда земли и наем рабочей силы. Крестьяне-единоличники вскоре стали давать более 90% всей продукции сельского хозяйства. Чем занимался Дмитрий Михаленко с 1922 по 1925 годы, мы не знаем, слышали только, что он был сознательным помощником и сторонником Советской власти большевиков.

18 сентября 1925 года был принят Закон об обязательной военной службе в РККА и Дмитрий был призван на военную службу, в это время ему было 22 года. По этому закону подлежали призыву на военную службу все молодые люди от 19 лет. Возможно, он оказался на действительной службе в 1927 году, так как законом предусматривалась 2-х годичная допризывная подготовка, но это не обязательно. В любом случае надо полагать, что призвали его в РККА в период 1926 -1927 годы. В то время действительная военная служба продолжалась 2 года.

В 1926 году в соответствие с военной реформой произошло реформирование полков по новому штату, 39-й Бузулукский кавалерийский полк влился в 40-й, а 41-й и 42-й кавалерийские полки переформировывались в новый – 39-й Мелекесско-Пугачевский кавполк. Вновь созданный 39 кавалерийский полк стал шести эскадронным, прежние были четырёх, каждые два эскадрона объединялись в кавалерийский дивизион. Кроме того, в укрупнённом полку были пулеметный эскадрон 16-пулеметного состава, полковая батарея, отдельный взвод связи, отдельный саперный взвод, отдельный химический взвод и полковая школа по подготовке младшего командного состава.

Итак, в 1926-27 годах Дмитрий Михаленко потупил на действительную военную службу в 39 Мелекесско-Пугачёвский кавалерийский полк 7-ой кавалерийской дивизии, который дислоцировался в Минске. Летом 1926 года дивизия выехала в лагеря. Там для дивизии был отведен живописный участок в районе Ждановичей, примерно в 20 километрах от Минска.

Кавалерийская дивизия с осени 1926 года состояла из четырех кавалерийских полков, одного конноартиллерийского дивизиона, одного пулеметного эскадрона и других подразделений общей численностью 7230 человек. В каждом кавалерийском полку было четыре сабельных эскадрона и один пулеметный с 16-ю пулеметами на тачанках.
То, что он служил в 39 Кавалерийском полку известно точно.

В 1927 году в дивизию приезжала делегация английских рабочих, которая выразила желание взять над ней шефство. Они вручили ей Красное знамя. С тех пор 7-я кавалерийская дивизия стала называться дивизией «Имени английского пролетариата».
В 1927 году в полк, где служил Дмитрий Никитич, приезжал Буденный.

В следующем году командиром полка стал Г.К. Жуков, заместителем по политчасти Фролков, секретарем партбюро полка А. В. Щелаковский, завхозом полка А. Г. Малышев, командиром 7 кавалерийской дивизии – комдив Д. А. Шмидт. Интересно, что, когда Дмитрий Никитич только начинал свою службу в 7-ой Самарской кавалерийской дивизии ей командовал известный герой гражданской войны Г.Д. Гай, тот самый командир, под началом которого – вот судьба – в разное время служили оба моих деда.

Как вспоминает Жуков: «Я увидел красивого человека, по-военному подтянутого. Его глаза светились доброжелательностью, а ровный и спокойный голос свидетельствовал об уравновешенном характере и уверенности в себе. Я много слышал о геройских делах Г.Д. Гая и с интересом в него всматривался. Г.Д. Гай потом часто бывал в полку, подолгу беседовал с солдатами и командирами и всегда был не только начальником, но и желанным старшим товарищем – коммунистом».

По рассказам Жукова, 39-й кавалерийский полк во всех видах конного спорта был главным конкурентом на призовые места среди лучших частей конницы Белорусского военного округа. «В полку удалось сколотить активную группу спортсменов, в которую входили многие командиры». Дмитрий Никитич был отличным наездником и кавалеристом, возможно, сыграла свою роль кровь предков украинских казаков и привитые навыки езды верхом и любовь к лошадям с детства в селе Могилевцы.

В 1928-29 годах в течение 10 месяцев Дмитрий Никитич учился в полковой школе младшего комсостава 39 кавалерийского полка. По окончанию школы получил воинское звание отделенный командир с двумя треугольниками в петлице.

В Законе и положении о сверхсрочной службе младшего начальствующего состава говорилось: «Младший начальствующий состав РККА при увольнении сверстников из кадрового состава частей РККА в долгосрочный отпуск, в случае своего желания, может быть оставляем на сверхсрочной службе, если по своей подготовке, политическим, служебным и нравственным качествам оставление будет признано полезным» (ст.196 Закона от 18.09.1925 г.).

В 1930 году Дмитрий Никитич был признан полезным и оставлен на сверхсрочной службе. В соответствии с этим же законом, оставленные на сверхсрочную службу обязаны были прослужить не менее одного года. Далее по истечении указанного срока сверхсрочнослужащие могли продолжать службу до достижения ими 35-летнего возраста (ст.197), а это значило, что Дмитрий Никитич мог служить в полку до 1938 года.

Служить под командой комполка Жукова было трудно. Он был груб, несдержан, неуравновешен и порой несправедлив к своим подчинённым. Пытаясь оправдаться, Жуков пишет в своих воспоминаниях: «Меня упрекали в излишней требовательности, которую я считал непременным качеством командира-большевика», – интересно, что такое «излишняя требовательность» в понимании Георгия Константиновича? Далее поймем, что это значило: «Оглядываясь назад, думаю, что иногда я действительно был излишне требователен, и не всегда сдержан и терпим к проступкам своих подчиненных». О том, что Жуков был несдержан и нетерпим к подчинённым, я слышал от отца и его сослуживцев. В тоже время он с подобострастием относился к командирам выше его рангом, от которых зависела его военная карьера. Пробираться наверх по головам ни считаясь ни с чем, жертвовать жизнями своих подчинённых, относясь к ним как массе – это был обычный командирский стиль некоторых, замете «некоторых», сталинских революционных военноначальников.

В тоже время, судя по фотографиям, у Дмитрия Никитича был очень интеллигентный вид. Он носил чеховское пенсне. Писал статьи в газету. Читал лекции политического характера. Дмитрий пользовался уважением среди сослуживцев и был хорошим товарищем. На сохранившихся фотографиях он всегда с товарищами или в окружении своих братьев, один он никогда не фотографировался (последняя фотография наверху справа – взята из групповой).

В 1929 году Дмитрий Никитич познакомился с Татьяной Павловной Драгун. В следующем году, когда Татьяна ходила на 4 месяце беременности, в Минске случилось катастрофическое наводнение. Как рассказывали очевидцы, зима 1930 гола выдалась очень снежная и затяжная – в конце апреля снег еще не начинал таять. Потом вдруг установилась плюсовая температура, и на три дня опустился густой, с моросящим дождем, туман. Быстро растаял весь снег. Свислочь вышла из самых высоких берегов – таких, как в Троицком предместье. Там затопило даже несколько входных ступенек аптеки. А в месте, где сейчас Комсомольское озеро, вода подошла близко к домам во дворах Старовиленского тракта (современной улицы Даумана).

Сильное наводнение городские власти предвидели. На борьбу с ним были мобилизованы пожарные, части милиции и военные. Комиссии ходили по дворам и предупреждали, чтобы народ к вечеру покинул дома. Но в то, что будет наводнение, не верили. Результат был плачевным. Ночью вдруг хлынула вода. Люди покидали дома через окна, спасались на чердаках и крышах. А кое-где из-под воды торчали только коньки хат. По свислочским «морям» плавали доски, корыта, бочки, а еще животные и даже люди. Пожарные и военные снимали пострадавших с крыш и сажали в лодки. Вода была столь большая, что затопило часть улиц Фрунзе и Купалы. Город она перерезала пополам. По мостам с большой скоростью бежала пенящаяся вода, и пройти было невозможно.

Как рассказывали очевидцы, по Татарским огородам плавали бочки с солеными огурцами. Татары эти бочки закупоривали и хранили всю зиму в речке, в запрудах из кольев, чтобы весной продавать огурцы на Троицком рынке. Но вдруг сорвало их с привязи, и они закачались на волнах Свислочи.

Дмитрий Никитич участвовал в ликвидации наводнения в Минске, а все его мысли были о беременной жене – Тане. В полку поменялся командир. Жуков ушёл из полка командовать 2 кавалерийской бригадой. Впрочем, полк остался в его подчинении.

13 ноября 1930 года в семье Михаленко-Драгун (бабушка сохраняла фамилию Драгун) родилась дочь, которую Дмитрии Никитич назвал Кларой, вероятно в честь известной революционерки Клары Цеткин, хорошо ещё не назвал Революцией. Мама родилась во 2-ой Советской больнице и её сестра Нина, которая родилась позже, тоже.

Бабушка рассказывала маме, как они приехали в родную бабушкину деревню Богданово, и там Дмитрий Никитич умудрился собрать местных жителей и выступил перед ними «по вопросам текущего политического момента». При этом бабушка добавляла, что деревенские ребята, интересуясь «политическим моментом», спрашивали его, зачем он увёл девушку из их деревни.

В 1934 году Дмитрий Никитич повышается в звании и становится младшим комвзвода одного из шести эскадронов полка и в его петлице появляется ещё один треугольник.
В семье сохранилась фотография, на которой Дмитрий Никитич стоит в командирском френче с тремя треугольниками в петлицах перепоясанный кавалерийской портупеей. Такую хорошо подогнанную и щеголеватую форму мог носить только кадровый комсостав, а Дмитрий Никитич и относился к младшему командирскому составу.

Основными знаками различия с декабря 1935 года являлись петлицы на воротнике гимнастерки и шинели, Петлицы на гимнастерку имели форму параллелограмма, петлицы на шинель имели форму ромба. Петлицы у кавалеристов были синего цвета. По этим признакам фотография была сделана после 1930 года. Приказом НКО СССР № 33 от 10 марта 1936 года были введены эмблемы по родам войск. На фотографии у Дмитрия Никитича ещё не было никаких эмблем, а это значило, что фотография сделана до 1936 года.

Численность РККА к началу 1935 года увеличилась до 800 тысяч человек. Армия и Флот усиленно оснащались новой, всё более мощной техникой и вооружением. Только за период первой пятилетки (1929-1934) удельный вес в армии артиллерии и бронетанковых войск возрос в два раза, авиации – почти в три раза. ВВС из рода войск уверенно превращались в вид Вооружённых Сил. Конница и пехота численно уменьшились, но их огневая мощь существенно возросла.

Дмитрий Никитич имел возможность, даже не закончив военной школы, стать красным командиром среднего состава. «Сверхсрочнослужащим предоставляется право и без прохождения военной школы держать испытание на звание командира РККА. Выдержавшие означенное испытание пользуются всеми правами окончивших военные школы» (ст. 199 «Закона об обязательной военной службе в РККА»). Деду присвоили воинское звание – старшина, и он прикрепил в петлицы четыре треугольника, такие петлицы в армии называли – пила. Это было высшее звание младшего командного и начальствующего состава.

В 1936 или 1937 году он был направлен в военно-политическую школу в Полтаву. «Сверхсрочнослужащие, изъявляющие желание учиться в военных школах, командируются в эти школы в первую очередь» (ст.198). В 1936 году в СССР уже работало 75 военных школ (22 пехотных, 17 артиллерийских, 7 бронетанковых, 4 кавалерийских, 18 военно-воздушных и 7 военно-морских). В трехгодичных военных школах училось 64 тысячи курсантов.

Военные пользовались большим уважением, о них писали в газетах, сочиняли стихи, повести, пели песни, особенно получила широкую известность песня о трёх танкистах. Как свидетельствовали современники, любовь народа к армии чувствовалась буквально во всём, в организации культурного досуга, в отличном продовольственном и вещевом снабжении, в поставке новой техники и вооружения. Быть командиром было очень почётно, и дед мечтал стать командиром более высокого ранга.

В 1937 году начались репрессии, в ходе которых в разряд «шпионов» и «врагов народа» попало значительное количество командиров Красной армии почти всех категорий, вплоть до Маршалов – Блюхера, Егорова и Тухачевского. Всего в РККА было репрессировано, по некоторым данным, более 40 тысяч красных командиров, многих из которых, по приговору суда, расстреляли.

Так, например, красноармеец и писарь из соседнего 40-ого кавалерийского полка Балбашенко Иван Кузьмич, 1915 г. рождения, проживающий в городе Минске, 40-й кавалерийский полк, русский, беспартийный, из крестьян, был арестован 13.08.1937 по обвинению по ст. 72, п. «а» УК РСФСР. Чем-писарь-то им навредил? Он был приговорен Военным трибуналом 3-го кавалерийского корпуса 14.01.1938 к 7 годам ИТЛ и лишению политических прав на 3 года. Позже он будет реабилитирован.

В 1937 году Дмитрий Никитич тоже находился под следствием и по этой причине был уволен из армии. «На сверхсрочную службу не принимаются военнослужащие, состоящие под следствием и судом» (ст.203). По воспоминаниям матери, её отец очень переживал обстоятельства, связанные со следствием. Закрывался в комнате, ни с кем не разговаривал. Можно сказать, что он ещё хорошо отделался. Вероятно, свою положительную роль сыграло безупречное прошлое деда, и его преданность Советской власти.

В 1937 г. в семье Михаленко-Драгун родилась ещё одна дочка – Нина.

Перед войной семья Михаленко-Драгун жили в городе Минске на улице Коммунистической в доме № 7 кв.1. Эта улица до революции и в 20-е годы называлась Юрьевская. В 1921-м здесь открылась центральная аптека, в 1925-м – детские ясли. В конце 20-х годов улица Юрьевская обрела новое имя – Коммунистическая. Справочник за 1930 год сообщает важные адреса улицы: окружной милиции и криминального сыска, уполномоченного Народного комиссариата иностранных дел при СНК БССР, клуба советских торговых служащих, упомянутого дома работников просвещения. В 1935 году на углу с Ленинской улицей был открыт новый специализированный обувной магазин Белкожтреста.

Моя единственная и любимая бабушка работала в окружной милиции истопником. Другой бабушки по линии отца я не знал, она умерла до моего рождения. Милиция находилась на углу Ленина и Коммунистической, клуб совслужащих угол Энгельса и Коммунистической. Это здание сохранился после войны, его не разбомбили. По улице Энгельса ходил трамвай. На этой улице была гостиница «Националь». Витрины первого этажа гостиницы были красиво украшены, в том числе и куклами. Все в семье Михаленко-Драгун знали: если маленькая Клара пропала, её надо искать у гостиницы, рассматривающей куклы. Там её всегда и находили.

С 1938 до 1941 года Дмитрий Никитич работал экспедитором в Минске. С начала войны он, попрощался с родными и ушёл в военкомат. В это время начались бомбёжки, дом №7 по Коммунистической улице разбомбили, а бабушка с двумя дочерями, спасаясь от бомбежек, побежали из Минска на восток, но вскоре они вынуждены были вернуться. Ей рассказывали, что дед их разыскивал перед тем, как уйти в свой полк. Минск был оккупирован немцами уже через шесть дней после начала войны. Бабушка с дочерями осталась в оккупации.

А Дмитрий Никитич, потеряв родных, и не имея о них никаких известий, вероятно, думал, что они погибли и, как рассказывали бабушкины знакомы, стоя у развалин разбомблённого дома, всё говорил, что он будет мстить немцам за родных.

Судя по всему, старшина, кавалерист и отец двух дочерей мой дед Митя, участвуя в боях в первые месяцы 1941 года, погиб, по официальной версии, пропал без вести. А бабушка все послевоенные годы надеялась, что он жив, повторно замуж не вышла и воспитывала дочерей одна.

Бабушка несмотря на разбомблённый дом, попытку уйти на восток и годы оккупации в Минске сохранила дедовские фотографии, в том числе и военной форме красного командира, что было опасно в оккупированном фашистами городе. Такое отношение к мужу свидетельство её любви, и это чувство передалось последующим поколениям нашей семьи. Убеждён, память процесс генетический, наследуемый и передаваемый от пращуров к потомкам. Горжусь, что во мне на четверть присутствует кровь свободолюбивых украинских казаков из Топольской сотни Стародубского полка из рода Михаленко и их наследника, моего деда Дмитрия Никитича, отдавшего свою жизнь за Родину.