2. Оливка на островах

   Оливка была маленькой собачкой, давно решившей для себя, тварь она дрожащая, или право имеет. Дрожащая, на что имеет полное право, а то процентщиц на всех не напасешься. Поэтому она дрожала. В машине, если ее везли куда-то. На улице, если мимо громко проезжал мотоцикл. Дома, если что-нибудь громко падало. А если гремел салют или шла гроза, к дрожанию добавлялось громкое частое дыхание с высунутым до пола почти языком. А что, и воздуха надышалась, и старушка жива.
   Да и кто осудит за дрожание маленькую собачку, лохматым комочком свернувшуюся на коленях у хозяйки или в любовно выкопанном гнездышке из одеяла и подушки? То-то. Никто.
   Поэтому хозяйка несколько волновалась, когда собралась идти на острова на моторной лодке вместе с Оливкой: как-то она воспримет шум мотора, движение воды и обилие свежего воздуха? Ведь Оливка была городской принцессой, предпочитающей комфорт и уют всему. Ну, кроме, разве что, возможности поноситься за камнем. Тут она решительно отметала предложенные игрушки или палки, отыскивала камень и носилась за ним по грязи, траве, песку...
   Оливка тоже волновалась. Сначала, когда увидела сборы. А вдруг все уедут и ее снова оставят одну на целый день? Потом, когда увидела поводок. А вдруг, ее возьмут с собой, и ей придется ходить по разным местам, стаптывая нежные лапки, вплоть до изнеможения? Потом в машине, потому что она вообще не любила ездить в машине. Та то ехала, то останавливалась, тормозя, иногда довольно резко (в этих случаях хозяйка комментировала действия других водителей), поворачивая и так далее, от чего Оливка пыталась спастись на другом сидении, спрыгивая с коленей хозяйки, но оказывалось, всегда оказывалось, что на другом сидении так же неуютно, и машина и там поворачивает, останавливается или резво набирает скорость.  Единственное, о чем Оливка не волновалась, так это о своем волнении. Маленькая собачка имеет полное право. Дрожать и волноваться.
   Потом они приехали куда-то, где было много воды, озеро, как сказала хозяйка.
   Ну ничего себе, озеро! Что, Оливка озер не видела, что ли! За свою длинную жизнь, а жила она, по словам хозяйки, уже шесть лет (что такое «жила» и «шесть лет» она не слишком понимала, вернее, не понимала вовсе, но чувствовала, что имеет право на мнение и представления о мире), она видела не мало озер. Это же было… В-общем, если вам казалось, что вы видите конец этого так называемого озера, и противоположный берег вот-вот закончит движение воды, оказывалось, что среди зарослей тростника есть проход, или проплыв, как вам угоднее, за которым открывалось следующее пространство, а деревья вдалеке оказывались лишь группкой сосен или осин на островке, обильно рассыпанных по воде там и сям.   
   «Система озер», поправилась хозяйка. Ну, «система», так «система». Главное не менялось. Много воды и лодка, на которую стали перегружать рюкзаки и сумки из машины. И мотор. Мотор противно жужжал, когда его заводили, но Оливка не обратила на него внимания. Ее нос завороженно ловил едва заметные запахи свежести, листьев, рыбы, воды, тростника и кувшинок, птичьих гнезд, а уши вслушивались в пение птиц, кукование кукушки, надсадные крики носящихся над водой чаек. Звуков было много, но они не волновали тишину и оливкин слух, она жадно и спокойно вслушивалась в ветер, развивающий ее шерсть, лежа на коленях хозяйки. Лодка шла быстро, мотор ровно гудел, Оливка блаженно грелась на солнце, хозяйка не менее блаженно наслаждалась ее спокойствием.
   А вы что думали, с достоинством вопрошала – про себя, впрочем, - Оливка. Я только дрожать да прятаться умею? Ха! На всякий случай, она повторила свое «ха» и с триумфом посмотрела на хозяйку.
   Через несколько часов (представляете себе озеро, по котором на моторной лодке надо идти несколько часов, и это будет еще даже не половина озера? Оливка раньше не представляла…) лодку вытащили на берег у одного из островков, тщательно привязав к деревцу возле воды, Оливку аккуратно поставили на землю и она радостно поскакала по камням. Именно камням, потому что «земля» на этом, да и других островах, была понятием условным. Острова состояли из огромных валунов, среди которых были валуны поменьше, а среди тех еще меньшие камни. Неизвестно, на чем там держались деревья и ландыши, окружающие камни зелеными кольцами , не на мху же, право слово! А мха было много, он покрывал желто-зеленым жестким ковриком камни, взбирался на вершины валунов, спускался к самой воде.
   У Оливки глаза разбегались. Она никак не ожидала, что волшебное путешествие по глади воды, когда она, казалось ей, парила, а не ехала по жесткой подбрасывающей на щербистом асфальте дороге, закончится каменным раем. А это и правда был ее рай: камней – выбирай, не хочу. Большие, маленькие, круглые, плоские, додекаэдры и икосаэдры (можете посмотреть в книге, что это такое, Оливка когда-то учила наизусть, очень ей понравились слова, и наконец дождалась момента, когда могла ими блеснуть)…
   Счастливая маленькая собака то приносила хозяйке камень, тонким подлаиванием напоминая о хозяйской обязанности играть с  собой, то есть с ней, то есть, с питомцем, с трудом нашла нужную формулировку Оливка, то бросалась на мох, чесала бока, которые покусывали муравьи, с нескрываемым удовольствием втирая цепкие ростки мха в длинную шелковистую шерстку.
   -Ох, Оливка, исполненная мха, как я тебя отчищать буду?- хозяйка с наигранным отчаянием выбирала из шерсти мох, после чего Оливка с разбегу проезжала на боку по новой порции мха, чесала о него голову, да и просто набирала его в шерсть на лапах, догоняя скачущий по валунам камень…
   Чтобы вечером распластаться по спальнику рядом с хозяйкой, без задних, да и передних, пожалуй, тоже, лап, и подергивая носом, слушать сухое перестукивание листьев осины на ветру, выдающее себя за мелкие капли дождя по тенту палатки, и засыпая, мечтать о новых островах…