de omnibus dubitandum 112. 65

ЧАСТЬ СТО ДВЕНАДЦАТАЯ (1905-1907)

Глава 112.65. РАЗРЕШИТЕ ДОЛОЖИТЬ…

    Два раза в год мы принимали участие в балах, устраиваемых в женских гимназиях. Считалось, что мы должны получать удовольствие от посещения балов, но мы думали иначе.

    С одной девушкой нам разрешалось сделать только два круга по залу и поговорить после танца не более нескольких минут, и все это время за нами следили зоркие глаза пожилых дам, наблюдавших за поведением девушек.

    В любом случае, балы, согласно школьной традиции, не считались подходящим времяпрепровождением для благородных хорунжих. Итак, два раза в год во время вечерней переклички Кириллыч объявлял:

    – У меня есть двенадцать приглашений на бал. Кто хочет пойти?

    Он заранее знал, что ответом будет мертвая тишина, и поэтому тут же добавлял:

    – Я сам отберу двенадцать человек.

    После его заявления каждый из двенадцати в свою очередь спрашивал:

    – Разрешите доложить.

    – Докладывайте.

    – Я не умею танцевать.

    Каждый год Греков выслушивал эти объяснения, и поэтому у него уже был ответ.

    – У вас есть две недели, чтобы научиться танцевать. За час до отъезда на бал вы придете ко мне домой и, покажете, чему вам удалось научиться за две недели.

    Итак, перед отъездом на бал двенадцать несчастных юнкеров танцевали друг с другом в гостиной Грекова, но, независимо от умения танцевать, все они отправлялись на бал.

    Понятно, что наше присутствие на балах всегда приветствовалось. Чего стоила одна только наша парадная форма! Черный мундир с алой выпушкой, двумя рядами медных пуговиц, эполеты и трехполосный ремень – крайние полосы алые, средняя – черная. Темно-синие шаровары с красным широким лампасом. Черные сапоги. Летом – алая фуражка,  а зимой – кожаный кивер, с султаном из перьев.

    Форма, конечно, была роскошная, но, к сожалению, в городе было слишком мало мест, где мы могли бы в ней покрасоваться. Нам было запрещено гулять по улицам, и я предпочитал ждать у входа, пока швейцар ходил за извозчиком. За два года учебы я по пальцам мог сосчитать улицы Санкт-Петербурга, по которым мне удалось пройтись.

    В кавалерии вообще, а в нашей школе в частности с неодобрением относились к хвастовству, выставлению напоказ своего богатства, поэтому юнкера старались не пользоваться щегольскими экипажами на дутых шинах, с сытыми, ухоженными рысаками, которыми управляли сидевшие на козлах извозчики в добротных синих армяках.

    С другой стороны, простые экипажи, одноконные пролетки, в лучшем случае на литых резиновых шинах, запряженные, как правило, тощей лошаденкой, с извозчиками в армяках, так называемыми «ваньками», не могли развить нормальную, с точки зрения пассажира, скорость.

    По субботам у дверей школы стояли шикарные пролетки, запряженные сытыми, быстроходными лошадьми. Хотя это было весьма дорогое удовольствие, некоторые из нас нанимали такие пролетки на весь выходной день.

    Правда, в этом были и свои минусы. Если офицер ехал в пролетке, которая не могла развить большую скорость, то вам приходилось либо тащиться за ней, либо просить разрешения у офицера обогнать его пролетку.

    Юнкерам запрещалось ходить на оперетты и комедии, в гостиницы и рестораны. Однажды мой друг перед окончанием школы приехал из лагеря в город, чтобы вместе с матерью немного пройтись по магазинам

    – Я устала, – сказала ему мама, когда они сделали покупки. – Давай сходим позавтракать в «Медведь».

    – Меня не впустят, сказал он.

    – Какая ерунда, – ответила мама, не признававшая никаких ограничений. – Через несколько дней ты станешь офицером, и, кроме того, я твоя мать.

    Их, конечно, не впустили в ресторан, и особое подозрение вызвало желание его очень молодо выглядевшей матери снять отдельный кабинет.

    Школа очень заботилась о нашем моральном облике. Всякий раз, когда в специально отведенные часы к нам приходили посетители, Кириллыч по несколько раз заглядывал в гостиную, чтобы посмотреть на посетителей. Как-то он спросил меня:

    – Что за девушка приходила к вам сегодня?

    – Моя кузина.

    После секундного замешательства Кириллыч быстро пришел в себя и заявил:

    – Значит, так: чтобы я больше не видел этой кузины.

    9 мая отмечался праздник Николаевского кавалерийского училища; всем выпускникам оказывался радушный прием. На большом обеде в честь праздника присутствовали представители разных полков русской кавалерии. На следующий день мы уезжали в лагеря.

    Летние лагеря для всех полков и военных школ Санкт-Петербургского гарнизона находились в 27 километрах от города, в Красном Селе. Наши бараки располагались на левом берегу Дудегофского озера. С одной стороны проходила так называемая фронтовая линия, широкая, хорошо утрамбованная песчаная дорога, вдоль которой размещались бараки. По другую сторону дороги на ровном широком поле находилась искусственная насыпь, так называемый Царский валик, откуда царь наблюдал за учениями и торжественными церемониями.

    В самом Красном Селе и в его окрестностях располагалось множество дач, в которых летом наверняка отдыхало много замечательных людей, но мне, как и большинству моих товарищей, запомнились только представительницы женского пола, следовавшие за полками в лагеря.
У нас, юнкеров, были только две возможности познакомиться с ними.

    Первая – картография. Во время практических занятий мы, рассеянные по большой площади, на пару часов оставались без присмотра.

    Кроме того, на озере существовал прокат лодок, и там можно было встретить девушек, приходивших покататься. Однако существовал определенный риск: у дежурного офицера был бинокль, и он время от времени наблюдал за озером. Нарушители дисциплины могли остаться без увольнительных.

    В лагере основная часть времени отводилась муштре. Порядка двух недель мы самостоятельно чистили и кормили лошадей. Ежедневные тренировки завершались парадом в присутствии императора. Репетиция парада проходила в присутствии великого князя Николая Николаевича, командующего войсками гвардии. Великий князь, высокий, красивый мужчина, был любителем сильных выражений – привычка, снискавшая ему любовь солдат, которым был понятен простой русский язык.

    Как-то во время репетиции парада наша сотня сбилась с темпа. Когда мы проходили мимо великого князя, он закричал:

    – Это что? Пансион для благородных девиц?

    Нам пришлось опять пройти мимо него, и на этот раз мы узнали, что выглядим как «ряды беременных женщин».