Аристократы. Издательская версия

ГЛАВА 1: ВЕСНА

I. ПЕРВЫЙ ДЕНЬ НОВОЙ ЖИЗНИ

ОБЕРВАРТ. МЕСТНАЯ ЦЕРКОВЬ


   Тишину городских улиц нарушил ливень. Дождь барабанил по черепичным крышам домов. Город был погружён в сон. Ни животных, ни жителей – никого на улицах. Не спали лишь в церкви, где сегодняшняя ночь готова была принять девственную душу.

   Маргарет родила своего первенца. Вся семья собралась вокруг роженицы, да бы познакомиться с новым продолжателем династии. По традиции имя ребёнку должен дать самый старший – дедушка Филипп. Увы, но глава семьи не присутствовал при родах.

   Роды проходили тяжело. Молодая мать лежала в глубоком забытьи, когда раздался тихий и жалобный плач младенца. Служанки пытались привести Маргарет в чувство, ребёнка взяла на руки Хельга – жена Морица, старшего сына Филиппа.

- Такой маленький, хрупкий…

   Хельга не скрывала своих переживаний, ведь новорожденный был слишком крохотным, даже для младенца. Маргарет, не успев прийти в себя, в панике звала своего малыша. Хельга передала мальчика матери.

- Он совсем кроха… Святой отец, почему он такой маленький? – По щеке встревоженной женщины скользнула крупная слеза.
- Не стоит переживать, дорогая Маргарет. Первое время он будет маленьким, но со временем станет больше и крепче.


ПОМЕСТЬЕ БАУЭР


   Чуть позже, в поместье, Маргарет укачивала безымянное дитя в небольшой кроватке, в которой, когда-то успокаивала своих детей Хельга. Прислуга не отходила от матери ни на шаг.

- Всё хорошо, вы можете идти.
- Простите мадам, но Оливер велел присматривать за Вами, пока он в отъезде.

   Этой ночью никто не замкнул глаз. Ранним утром Хельга отправила служанок на рынок. Маргарет сидела напротив пустой колыбели.

- Маргарет, дорогая, можно войти? 
- Да, конечно.
- Послушай, это твой сын. Твой первенец, которого вы с Оливером, так долго ждали. Ты как мать должна быть с ним каждую минуту. Римма, конечно, справляется с твоей ролью, но как-то неправильно, если первое слово, мама, он произнесёт, смотря в её сторону.
- Когда родился Август, он был больше, чем мой сын. Шарлотта была больше, чем мой сын… Что скажет Оливер, когда увидит его? 
- Это его сын, его наследник. Он примет его таким, какой он есть.

   Римма носила малыша на руках, укачивала перед сном. Хельга пригласила девушку на разговор, оставив ребёнка с матерью. Задний двор особняка расцветал, постепенно наливался красками после зимней пелены.

- У Маргарет родился прекрасный малыш.
- Да, она немного волнуется, но привыкнет.
- Я хотела сказать спасибо за то, что приняли меня.

   Хельга крепко обняла Римму.

- Милая, запомни, мы все одна большая семья. Ты, Николь, Амина, Густав… Марк – вы все являетесь частью нашей большой семьи. Кстати, как поживает твои возлюбленный?

   Римму очень смущали разговоры об их отношениях с Марком.

- Меня очень беспокоят его постоянные поездки.
- Понимаю, наши с Маргарет сердца тоже не спокойны. Такова работа наших мужчин. На их плечах безопасность округа. Марк не раз проявлял себя, он заслужил свою должность. Ты должна гордиться им.


АЙЗЕНШТАДТ. ЗА ПАРУ ДНЕЙ ДО РОДОВ


   Семейство действительно было дружное, но вся эта привязанность к слугам не более, чем формальность. Кроме представленных уже лиц, оно состояло ещё из дедушки Филиппа и братьев Бауэр – его сыновей.

   Филипп имел выдающееся благородство, чистоту сердца, нравов и помышлений. Как семьянин – это был образцовый семьянин, при всей той нагрузке, которая навалилась на его плечи после смерти отца, Филипп никогда не забывал о родных, посылая гонцов с весточкой о своём здоровье и переживаниях о здоровье близких. К сожалению, жена и мать его сыновей – Изольда, скончалась от холеры.

«Как хозяин и правитель – это глубокоуважаемый правитель и весьма нескромный на щедрости хозяин,» - так описывают старца его слуги, и жители всего округа.

   Мориц – старший сын Филиппа, всегда стремился быть похожим на отца. Он был добродушен, даже, пожалуй, добр, хорошо смотрел за сельским хозяйством, любил строить выгодные отношения с соседними округами и перестраивать некоторые отцовские порядки, за что частенько получал нагоняй. Это занятие поглощало его с головой. Будучи 25-ти летним юношей, с задатками будущего лидера, Мориц знакомится с дочерью ныне покойного купца - Хельгой. Между ними постепенно разгораются чувства. Спустя несколько лет, у пары рождаются двойняшки Август и Шарлотта.

   Оливер родился на три года позже старшего брата. В отличие от своего отца, он не производил впечатление сильной личности. Дела, касающиеся управлением торговлей, и политическая деятельность никогда не вызывали у него особого интереса. Оливер был скромным, приветливым и чутким человеком. При этом он дорожил своим покоем и уединённостью от всех жизненных проблем.

   Семейная жизнь пришла к младшему из сыновей в возрасте тридцати лет. На празднике в честь дня рождения одного из знакомых отца, Оливер обратил внимание на служанку. Скромную девушку из семьи рыбака и домохозяйки. Этой девушкой была Маргарет. Долгое время им удавалось видеться только по праздникам. Осознание влюблённости заставило Оливера пойти на разговор со своим отцом. На удивление, Филипп одобрил выбор сына, после чего, молодой человек отправился на выкуп.

- Когда ты пришёл ко мне с новостью о желании взять в жёны Маргарет, я сначала был расстроен. Мне всегда казалось, что мой сын достоин большего, чем служанка, побирающая остатки еды со стола своего хозяина.

«Если сердце подсказывает тебе, что эта девушка станет твоей музой, будет поддерживать тебя в трудную минуту и не оставит одного, брошенного на суд Божий, я не имею права перечить ему.» - таков был мой ответ. Ни разу мне не пришлось пожалеть о своём решении. 
- Спасибо, отец.
- Нет, сын, спасибо тебе за такую прекрасную невестку и прекрасного ребёнка, который на днях появится на свет. Уже завтра вы возвращаемся домой. По приезду я дам малышу имя. Его рождение станет чистой страницей в истории нашей династии. Я горд за своих сыновей. Никогда не забывайте, что нет ничего важнее родных и близких. Вальдемар Баттьяни передаёт свои поздравления… Да благословит Господь Ваши семьи!
- Брат, поздравляю ещё раз.
- Спасибо... Я часто вспоминаю, как мы с Морицем были детьми… Тогда ещё мама жива была.
- Да. Эта чёртова пандемия свела в могилу сотни людей. Я уже рассказывал, как нам пришлось временно переселять жителей в Австрию и восточную Венгрию.
- Главное, чтобы наши дети были здоровы.
- Верно, сын. 
- Маргарет подарит тебе долгожданного ребёнка, Оливер. Проводи всё своё время с ним, а когда малыш окрепнет – присоединишься ко мне и отцу.

   Ребёнок родился хрупким, но кто в этом виноват? Никто! В этом не только не было, чьего-либо сглаза, но и сама причина рождения стеклянного мальчика скрыта в недрах сложных процессов жизни.


ОБЕРВАРТ. ПОМЕСТЬЕ БАУЭР


   Постепенно страх Маргарет угасал. Конечно, сердце матери сжималось из-за осознания, какое тяжёлое будущее ждёт её чадо. Однако, видя, как Шарлотта заботится о малыше, душа молодой мамы успокаивалась.

   В одно из своих редких и долгожданных возвращений домой Филипп ещё из далека увидел, что-то крохотное, завёрнутое в небольшое одеяльце, которое Маргарет держала на руках. Мориц и Оливер никогда не видели слёз отца, даже на похоронах их матери. Но в этот день не было боли или горести, вовсе нет. Филипп крепко обнял Маргарет, и что-то невнятно прошептал.

   Стол, за котором собралось семейство, был богат.

- Семья, поднимем бокалы! Этот мальчик, помяните моё слово, будет счастливее всех нас. Да, он родился слабым и хрупким, но мудрым.
- Отчего же? – спросила Маргарет.
- Запомни меня, мать. Первое время всё зависит от тебя. Будешь ли ты оплакивать его судьбу или же поможешь развить другие способности, которые ещё сыграют свою роль. Сегодня мне предстоит дать мальчику имя. О моём решении вы узнаете утром.

   Филипп был очень встревожен. С недавних пор он стал увлекаться написанием книг по физиологии. Эта работа завлекала его всё больше и больше. Мрачные мысли о непригодности к житейской борьбе постепенно улетучивались. Беспокойную ночь провёл ветеран, чьё вдумчивое внимание сконцентрировалось на имени юного наследника. С каждым часом старик убеждался, что Господь, отказавший мальчонке в физических способностях, послал ему задатки скромности и простоты, близости к простым людям и пониманию их чувств.

   На утро семейство собралось в гостиной. Все обсуждали, какое имя дедушка выберет для своего внука. Суету прервали шаги Филиппа. Старик держал на руках мальчика, и без вступительных речей, которые очень любил глава семейства, громко объявил:

- Имя его будет - Элиас!


II. СОВЕТ ДЕВЯТИ

АЙЗЕНШТАДТ. ПОМЕСТЬЕ ЭСТЕРХАЗИ

   Норманн Эстерхари, лидер совета «Девяти», крепкого и сплочённого коллектива, образованного в начале 50-х годов после ужасной эпидемии, которая принесла не только гибель сотен жителей, но и огромное количество преступной деятельности, готовился к очередному собранию.

   Дом, в котором родился будущий правитель был мрачен внутри и величествен снаружи. Норманн с рождения проявлял агрессию по отношению к слугам, домашнему скоту и обычным детям. Это животное поведение начало сказываться к пятнадцатом году жизни. После ярких впечатлений, которые оставили для него, такие громкие имена как Наполеон и Цезарь, в его поведении начали проглядываться частички нарциссизма.

   В юношестве Норманн неутомимо изучал владения, путешествуя с отцом. Оставаясь под присмотром охраны, мальчик любил кривляться перед детьми фермеров, фабричных рабочих, шахтёров – всех, кто приносил деньги его отцу, показывая дорогую одежду, красивых лошадей, чем вызывал агрессию не только у сверстников, но и их родителей. Разве, кто-то посмеет поднять руку на богатенького мальчишку, чей отец является хозяином Вашей земли? Но никто и ничего не могло уберечь зажравшегося юношу от отцовских наказаний.

- Ты опять дразнил этих детей, сын? – тяжело выдохнул мужчина. - Послушай меня, сын. Да, мы богаты. Можем себе позволить намного больше, чем другие семьи в наше время, но это не повод для дразнилок. Тебе всё досталось по воле судьбы. К тем людям Господь не был, так благосклонен.

   Поведение юного аристократа начинало действовать на нервы отцу, что и приводило к неприятным для Норманна наказаниям. 

- Чтобы ты понимал, какой труд испытывают мальчишки, которых ты дразнишь, ближайший месяц тебе предстоит провести бок о бок с этими детьми. Без, какой-либо помощи. Ты будешь торговать на рынке, чистить прохожим сапоги и выполнять прочую ежедневную работу.

   Подобные незначительные эпизоды пробуждали уже в двадцатилетнем юноше злобу к отцу. Это сказалось на судьбе Златана – отца мальчика. В 1835 году состоялся банкет в честь дня рождения матери Норманна - Лауры. Златан выпивал один бокал вина за другим, не подозревая, что в них было подсыпано неизвестное вещество. Следующие пару недель мужчина провёл в тяжёлом болезненном состоянии, после которого скончался. Разрастающаяся эпидемия сыграла свою роль. Она настигла Златана в тот момент, когда его организм был слаб, что и привело к летальному исходу.


ЗАСЕДАНИЕ СОВЕТА. ПОМЕСТЬЕ ЭСТЕРХАЗИ


- Скажите мне, к чему мы стремимся?
- К полному прекращению противоправных деяний на наших землях и созданию эталонной жизни для всего народа Австрийской империи.
- Верно. За последние годы Бургенланд повидал немыслимое количество смертей… Господин Янко, я хочу, чтобы Вы отправили своего человека в Сомбатхей с весточкой о моём скором визите. Я лично хотел бы встретиться с епископом Феринцом Сенци. В планы моей семьи входит начало строительных работ Айзенштадтской католической церкви. В письме, которое должен доставить Ваш посыльный, я изложу наши цели и проблемы.
- Как скажите, но при всём уважении к Вам, сэр, с учётом нашего положения, епархия вряд ли одобрит Ваш запрос.
- На этот счёт не волнуйтесь. Если епископ ответит, что епархия не может обосноваться в нашем городе, я лично отправлюсь в церковь Посещения Пресвятой Девы Марии, да бы через их епархию связаться со Святым Престолом. 

   Пока Норманн толкал свою речь, представители северных и южных округов переговаривались между собой, размышляя о ближайшей судьбе их владений. Основная сфера деятельности – торговля. Мясо, зерновые продукты, а также торговля скотом и рыбой. Борьба с преступностью повлекла за собой тяжёлые последствия.

   Бородачи - крупнейшая банда 50-х годов. Их род занятий – рэкеты и массовое распространение Лауданума. Впервые о «Чёрных торговцах» слухи начали распространяться в середине 40-х, тогда в Бургенланде начали появляться лечебные магазины, где основным товаром являлся Лауданум. Жители городов были наслышаны о полезных свойствах этой настойки. Оно облегчило жизнь граждан, продукт стали скупать в огромных количествах.

   В последние годы существования банды, Лауданум был признан наркотиком и его употребление, как и торговлю этим препаратом, запретили на территории Австрийской империи. «Бородачи» успели разрушить крупные фабрики, перебить большую часть скота и подорвать шахтёрские зоны перед тем, как последние представители преступной группировки были повешены на Театральной площади в Будапеште.

   На заседании решался вопрос о возобновлении торговых отношений. Решение о запрете посещения рынков иностранными торговцами было принято единогласно. Мнения разделились, когда Эстерхази выступил за открытую торговлю с их ближайшими соседями: словаками, австрийцами и словенцами. В свою очередь семья Баттьяни намеривалась полностью отказаться от торговли на ближайший год.

   В спорные моменты совет прибегал к голосованию. Так поступили и в этот раз. Решающий голос предоставили Вейлину Крафту - одному из представителей северного сообщества. Свой голос Вейлин отдал за семью Баттьяни, чем огорчил северян.


III. КРАФТ

НОЙЗИДЛЬ. ПОМЕСТЬЕ КРАФТ


   “Все эти беседы, эти споры, волна преступности, обрушившаяся на Бургенланд - сводят меня с ума. Сначала я прислушивался к ним с выражением восторженного изумления. Ещё никогда на моей памяти не встречались столь решительные и целеустремлённые люди, жаждущие создать наилучшие условия жизни для тех, над кем имеют власть. Но оглядываясь назад, я понимаю, что это единство уже давно исчерпало себя. Баттьяни активно пытаются изменить устоявшиеся правила, а Эстерхази крепко стоят на своём. Сейчас я прислушиваюсь и к тем, и к другим, но вечно, так продолжать не может.”

– писал Вейлин в своём дневнике.

   Одним из его хобби были записи, в которых описывались важные события последних лет. Вейлин не был сторонником семейной жизни. Все те предательства, с которыми сталкивались его родственники и друзья, каждый раз убеждали мужчину, что одиночество сохранит намного больше нервных клеток, чем семейная жизнь.

- Ты уверен, что сделал правильный выбор? 
- Не знаю, Аарон. В последние годы я вообще, ни в чём не уверен. Будем надеется, что семьи найдут общий язык.

   Аарон родился 1819 году в семье мореплавателя и служанки. Его отец умер от неизвестной болезни, когда мальчику было шесть лет. Мать работала прислугой у отца Вейлина. Однажды женщина не вернулась с рынка, её вскоре нашли мёртвой в сарае одного фермера. В последствии Аарона взял к себе на попечение отец Вейлина, но мальчик не был в доме ребёнком, а работал, как и все слуги.

- Ты помнишь наше детство?
- Конечно, отец тебе спуску не давал.

   У Аарона сильная неприязнь к птицам, но так как отец Вейлина держал в своём кабинете ручного орла, мальчику приходилось частенько прибирать за ним. В отличие от старшего брата, Аарон любил читать книги, поражая всех гостей своими знаниями, что иногда бесило Вейлина.

- Однажды, я передам бразды правления в твои руки и уйду на покой. Кто бы, что не говорил, но возраст сказывается на моём здоровье, а ты ещё можешь быть в здравии лет десять минимум. Эту новость стоит принят, как факт. Сейчас творится чёрт-те что и мне становится всё труднее верить в светлое будущее.


НЕДЕЛЮ СПУСТЯ. ПОМЕСТЬЕ КРАФТ


   Новая неделя началась для братьев с визита одного из прислужников Эстерхази – Дуффа Госпара. Не смотря на то, что север подчинялся семье Норманна, как и все его жители, у лидеров северных округов не было единства. Каждый смотрел на проблемы по-своему.

- Вейлин Крафт! – произнёс Госпар, выходя из кареты.
- Госпар.
- Я очень рад, что мы, наконец, встретились вне официальной обстановке.
- Взаимно, но что привело Вас в мои владения?
- Мы столько лет работаем сообща и ни разу не проводили досуг вместе. Прошу простить меня за то, что не предупредил о своём везите, но раз уж я тут, может пригласите на чашечку крепкого чая?
- Что же, проходите, дорогой гость.


РАЗГОВОР В ГОСТИННОЙ. ПАРУ ЧАСОВ СПУСТЯ


- Слыхал я, что Вы лихорадить начали в последнее время. Смотрите, мистер Крафт, если занесёте в наши края очередную дрянь, народ погонит Вас поганой метлой, - усмехнулся Госпар. - Скажи, а почему у тебя слуги не работают?
- У них личное время. Это помогает им отвлечься, да и улучшает наши взаимоотношения.
- Да-м, Вейлин, Вы действительно не похожи на нас.
- Времена рабства уходят в прошлое. Они должны чувствовать себя свободными людьми, иметь право голоса. На июльском съезде мне бы хотелось обсудить эту тему.

   Лицо Госпара искривилось ехидной улыбкой.

- Мистер Крафт, я хотел бы напомнить Вам, кто сидит во главе стола.
- Я прекрасно это осознаю, но при всём уважении к госпадину Эстерхази, мы обязаны облегчить жизнь этим слугам. Я был бы очень благодарен Вам за поддержку, Госпар. Нас тем временем поддержит южное сообщество.
- Именно, об этом я и говорю. Дружеские отношения между слугами и семьями – удел южан. Вы, и так пошатнул свою репутацию на недавнем заседании. 
- О какой репутации может идти речь? Мы не более, чем шестёрки Эстерхази. Более того, их самоуверенность возросла, когда пришла новость о смерти Казимира и казни Лайоша Баттьяни. Не удивлюсь, если Норманн решит избавиться от всех представителей Баттьяни.

   Слова Вейлина не вызвали бурных эмоций у Госпара, однако заставили его задуматься.

- Пока я не ушёл, хотелось бы познакомить Вас со своим новым помощником – Робином. Робин, подойди к нам! Познакомься, это Вейлин Крафт – хозяин Нойзидля, а справа его брат – Аарон.
- Для меня большая честь познакомиться с Вами.
- Здравствуй, Робин.
- Добро пожаловать, - Аарон пожал Робину руку. 
- Ладно, время уже позднее, нам пора уезжать. Надеюсь, Вы одумаетесь, мистер Крафт. Не смотря на общие взгляды с южанами, советую Вам не забывать, под чей властью Вы находитесь.


ГЛАВА 2: ЛЕТО

IV. ЭТОТ ДИВНЫЙ МИР

ОБЕРВАРТ. ПОМЕСТЬЕ БАУЭР


   Вскоре мальчик научился узнавать Маргарет по запаху её духов, шагам. Когда около кроватки стояло несколько человек, Элиас поворачивал голову в сторону своей матери. Если его брали на руки другие члены семьи, он начинал плакать и быстро махать своими ручками. А если же мальчик оказывался на руках у матери, то ненароком пытался прижаться к её груди. Живость движений понемногу увеличивалась. Мир, окружавший кроху сверкающими, звучавшими, а главное неизученными деталями привлекал его внимание с каждым новым днём. При виде, чего-то нового на лице застывало искреннее удивление. Брови приобретали особенную подвижность, а широко раскрытые глаза придавали лицу забавный и в то же время трогательный отпечаток.

   В залитые светом окна глядело тёплое, греющее своими лучами, летнее солнце. Оно отражалось на всех приливом бодрой жизненной силы. Прогулки по саду средь ароматных цветов, хорошо успокаивали громкий плач малыша, и он крепко засыпал. Вся эта природная живность, будь то журчание фонтана, лай охотничьих псов или чириканье птиц, никак не тревожила его. Мать носила своего сына на руках по зелёным лугам, окутанных запахом, цветущей вокруг, сирени.

   Маргарет почувствовала, как маленькая ручка Элиаса крепко сжимает её палец. Дойдя до реки, семья уселась на траве. С берега, на котором они сидели, открывался прекрасный вид на зелёные холмы. Элиас ещё раз сжал палец своей матери, теперь же от удивления, смотря на небо. В его глазах один за другим проплывали облака.

- Думаешь, твой отец не зря верит в него? 
- Отец никогда не бросает слов на ветер. Сейчас ему ничего не угрожает. Он всего лишь дитя, брошенное на испытания Господа.

   Наступил полдень. Солнце тихо катилось по голубому небу. Мальчик поворачивал голову с немым удивлением. Губы его раскрывались. Он вдыхал в себя воздух быстрыми глотками, словно рыба, которую вынули из воды.

   Во время обеда, с бесконечными беседами, Римма отошла на кухню. Ей хотелось остаться наедине с мыслями о недавней ночи, проведённой с Марком. Она привыкла, что её возлюбленный был рядом во время застолья, но ему снова пришлось покинуть дом. Внутри начало разгораться чувство стыда, что она, служанка, позволила себе оставить хозяев. Вернуться к столу ей помешала Николь.

- Ты, чего здесь одна? – Римма молча опустила голову. – Всё думаешь о своём кавалере?
- Не знаю, сколько ещё я смогу вынести, такие долгие расставания.
- Ты знала, кого выбираешь. На твоём месте я бы поскорее заговорила с ним о браке. Это единственный способ начать нормальную жизнь.
- Тебе не нравится здесь?
- Бауэры, конечно, добры и спасибо им за это, но я не хочу всю жизнь, кому-то служить. Не упускай свой шанс.
- Они взяли меня из приюта, где со мной обращались, как с уличной девкой. Я понимаю тебя, когда ты говоришь, что быть служанкой – не лучшая работа, но я благодарна за всё, что они мне дали. Если мне суждено всю жизнь работать служанкой, то пусть всё, так и будет.

   Когда через две недели Марк вернулся вместе с Филиппом, Римма встречала его крепкими объятиями. Следующие дни, с разрешения Хельги, молодые гуляли по улицам Оберварта, рассказывая друг другу смешные истории, напевали любимые песни, а в один из вечеров вся семья и слуги собрались в беседке, в саду. Марк говорил о будущем громко, с огнём в глазах. В его речи была, какая-то чарующая сила. Римма вспыхнула, поняв, что эта речь обращена к ней. Её глаза заискрились, щёки загорелись румянцем, сердце стучало. Через мгновение глаза потухли, губы сжались от волнения, а сердце застучало ещё сильнее. Марк стоял перед обомлевшей девушкой на одном колене.

   Римма вздохнула трудно и тяжело, как бы переводя дыхание после тяжёлой работы, и оглянулась кругом. Она не могла бы рассказать, как долго длилось её молчание, давно ли смолк возлюбленный, говорил ли, кто-то ещё что-либо.

- Да! – воскликнула она, обращаясь к Марку.


ТЕМ ЖЕ ВЕЧЕРОМ


   Этот вечер был наполнен радостью не для одной Риммы. Проходя мимо погреба, Маргарет услышала тихие стоны. Самая юная из служанок – Николь предавалась утехам с одним из садовников.

- Давай уйдём отсюда, начнём самостоятельную жизнь. – говорил шёпотом юноша. – Подумай, как прекрасно просыпаться и осознавать, что ты хозяйка в доме.

   По голосу Николь, когда она отвечала, можно было понять, что она мечтает об этих моментах.

- Будь, что будет. – шёпотом и улыбкой произнесла девушка.

   Ухмылка появилась на лице Маргарет. Не от злости, а от воспоминаний о тех днях, когда их встречи с Оливером были тайными. Но она гордо подняла голову. Она не хотела подслушивать, к тому же, отношения двух молодых сердец ещё не окрепли. Маргарет спустилась в погреб и прошла мимо любовником. Юноша с невольной торопливостью подобрал свою одежду, чтобы дать ей дорогу, а Николь посмотрела на неё с каким-то подавленным выражением счастья, с улыбкой и страхом.

   Девушка будто чувствовала, что эта гордая и темноволосая хозяйка, которая только что прошла с таким серьёзным видом, пронесла с собой либо понимание и поддержку, либо неприятное удивление и злобу.

   В дальнем конце сада стояло увядшее дерево, напоминающее Филиппу и сыновьям о потере любимой им женщины. Это было любимое место старика. Здесь он просиживал целые часы на хрупкой скамье, прислушиваясь к говору ветра. Он ходил по дорожке сада с переполненным горем сердцем, с искажённым от внутренней боли лицом.

   Услышав лёгкие женские шаги, он остановился. Хельга положила руку ему на плечо:

- Скажите мне, Филипп, что Вас мучает?

   Он опять зашагал по дорожке. Хельга пошла с ним рядом. Никогда ещё не было так грустно говорить с ним, овладеть несменяемым настроением его души.

- Что с Вами? – повторила она свой вопрос. 
- О, Хельга. – ответил Филипп, тяжело вздыхая. – Не нужно тебе беспокоиться о старике.

   Празднование в поместье на минуту стихло, а затем разгорелось вновь. Филипп невольно остановился, прислушиваясь.

- Ты должна быть с ними. Это благодаря тебе Римма обрела своё счастье. Вспомнить, какой мы её нашли, аж в дрожь бросает. Иди с Богом, милая.
- Филипп, я же вижу, как вы страдаете. Поделитесь своей тревогой.
- Я болен, Хельга, и с каждым днём ощущаю приближение смерти. Но я не бегу от этого, ведь там, на небесах меня ждёт Изольда.

   Старик склонился и прошептал свой ответ, от чего зелёные глаза Хельги широко раскрылись от испуга. Филипп не готов поведать новость сыновьям и взял слово со снохи, что этот разговор останется между ними.


В ГОСТИННОЙ


   Слуги и хозяева собрались в гостиной. Филипп выступил с речью, посвящённой молодожёнам. Хельга улыбалась, хоть её сердце разрывалось от трогательного момента. Все взгляды были направлены на молодых, однако это их не смущало. Когда в дверях показался огромный пиромидоподобный торт, за которым еле просматривался силуэт дворецкого, Филипп признался, что Марк оповестил его о намерении сделать Римме предложение ещё во время их пребывания в Сомбатхее. Конечно же, семья Бауэров одобрила брак, но устраивать церемонию не спешили.

   Город медленно погружался в сон. Только в поместье продолжалось празднование. Влечение Бургенландцев к музыке поражало всю Австрийскую империю. Сегодня фортепиано, на котором играл лишь Мориц, не замолкало. Он играл, будто забывая о присутствии семьи. Часто его сочинения были посвящены трогательным моментам жизни, что делало музыку более душевной. Любимая, но в то же время ненавистная всеми композиция “Дорогая мама” у слушателей вызывала лишь слёзы. Филипп довольно равнодушно относился к музыке, но при первых аккордах он никогда не сдерживал эмоций.

   На следующий день Филипп проснулся рано. В доме было тихо, оживление начиналось не ранее семи часов утра, когда служанки приступали к приготовлению завтрака. Первые минуты он лежал в постели, прислушиваясь к гробовой тишине. Через мгновение он быстро вскочил, оделся и направился к колыбели Элиаса. Его широко открытые глаза пристально смотрели на старика, будто зная о небольшом секрете. Рядом с мальцов семья оживала. Филипп старался чаще шутить. Он говорил, что их жизнь напоминает сюжет романа, где сюжет строится на взаимоотношения людей, у которых есть своя частичка истории.

   Несколько дней промелькнули очень живо. Подходило время июльского съезда. Филипп чувствовал себя хуже с каждым месяцем. Слушая умелую игру старшего сына, невольно задумывался о передачи правления округом в руки Морица. Теперь он уже не мог скрывал своих переживаний. Недавняя ещё сдержанность и настороженность испарились. Трудно было не заметить в лице Филиппа нервную бледность. Беспокойное движение бровей, настораживающихся при каждом новом звуке.


   В верстах десяти находилось городское кладбище, где была похоронена Изольда. Не раз Филипп приводил своих сыновей на её могилу. Однажды, в ясный майский день, семья направилась к фамильному склепу. Какие-то смутные воспоминания бродили в памяти отца; минуты из первых дней семейной жизни, навивающие эмоции, били по сердцу железного вдовца. Здесь, на возвышенности, заросший травой склеп казался Богом забытой постройкой, на месте которого раньше находилось нечто величественное.

- Камень совсем разрушился. – сказал Август. – Мы стараемся забыть о том, кто здесь лежит?
- Нет, внук. Мы просто не хотим тревожить покойного.

   Несколько минут стояло молчание, нарушаемое лишь порывами ветра и периодичным пением птиц. В такие моменты речь Филиппа была серьёзной, с ноткой важности. Молодые люди не смели перебивать своего старика. Солнце уже уходило за горизонт, когда семья начинала покидать кладбище.


V. ВРЕМЯ ПЕРЕМЕН

АЙЗЕНШТАДТ. ПОМЕСТЬЕ ЭСТЕРХАЗИ


   Норманн тяжело переживал случившееся: хорошо налаженная торговля порушилась в миг. Большинство горожан не стремились толпиться у ворот поместья с гневными криками, они зарабатывали другими отраслями, к сожалению, не самыми приличными. Тогда-то Норманн и начал стыдить людей, называя их отверженниками Бога.

   На июльском съезде подводились итоги первого полугодия и обсуждались планы на конец года. Вейлин, как и обещал, поднял вопрос о взаимоотношениях слуг и хозяев. Долго ждать поддержки от южной стороны не пришлось. Так как данный вопрос не являлся приоритетной целью, его обсуждение перенесли на октябрь. Идею о постройке Айзенштадтской католической церкви поддержали обе стороны. В июне Норманн, Карл, Вальдемар и Филипп отправились в епархию Сомбатхея. Ференц Сенци ответил отказом, но пообещал связаться со Святым престолом по вопросу учреждения апостольской администратуры.

   Не обошлось и без скандалов. В ходе диалога о планах возвращения утерянного доверия венгерской короны, Норманн вновь упомянул Лайоша Баттьяни, чей необдуманный поступок сказался на всём Бургенланде. Подобные обвинения раздражали Вальдемара. Он не считал поступок своего отца предательством. На фоне этой вражды, жители северных округов не хотели иметь, каких-либо отношений с южанами. Если последние приезжали в северный город, то местные жители старались держаться в стороне. И не приведи Господь начать с ними диалог.
   Усилившийся кашель Вейлина дал о себе знать. Извинившись перед присутствующими, он отодвинул стул и поспешил покинуть зал. С каждым разом ему приходилось отхаркивать скопившуюся слизь.

- Брат! – подозвал он хриплым голосом Аарона.

   Младший подхватил Вейлина и повёл к дилижансу. Совет начал вставать со стульев. На одном из поворотов братья остановились.

- Я не могу. – Всё тем же голосом прошептал Крафт.

   Несмотря на сомнения, Робин не смог остаться в стороне.

- Подождите, держитесь за меня!

   Втроём им удалось добраться до лошадей. Злобная ухмылка не сходила с лица Госпара, когда Робин помогал страдающему старику усесться в карету. Народ, который наблюдал за этим, начал перешёптываться и коситься. Последние лошади были готовы к отъезду. Все притихли.

- Норманн, прошу прощение за…
- За что, Аарон? – перебил его Баттьяни. – Езжайте с Богом.

   На лице Норманна было спокойствие. В нём виднелась привычная озлобленность. Впрочем, теперь не оставалось сомнений. Сопровождение Крафта покинуло территорию поместья.


ИСТОРИЯ ЭСТЕРХАЗИ, 1859


   У главы Эстерхази была жена. Приятная и трудолюбивая женщина, но муж перестал испытывать к ней, какого-либо желания. Единственным его увлечением в последние годы стала Роксана, которая приходилась Норманну снохой. Однажды, прогуливаясь по саду, мужчина увидел в окне спальни девушку. Она переодевалась и престала перед стариком во всей своей красе.

   Сын Нормана, Говард, находился в отъезде по приказу отца. Девушка заметила пристальный взгляд свёкра, однако, не пыталась скрыть своё обнажённое тело от внешнего мира. Норманн почувствовал огромное желание овладеть этой юной красавицей и приказал слугам накрыть на стол. В результате ужина, глава семьи написал письмо своему сыну в Вену, чтобы тот не спешил возвращаться домой. Жена Норманна не могла сдерживать слёз, улавливая стоны своей невестки из их с мужем спальни.

- Она пробуждает во мне то, о чём ты уже давно позабыла, любовь моя. – так говорил он своей жене. – Но это не значит, что я перестану прикасаться к тебе.

   Со временем Норманн передал управление за пределами Бургенланда Говарду, чтобы он дольше находился в отъездах. Сын благодарил отца за подаренную возможность проявить себя. Из поездок Говард всегда привозил своей возлюбленной подарки, но девушка всё реже проявляла к ним интерес.

   После очередной ночи, Роксана оповестила своего любовника о беременности, на что Норманн посоветовал ей переспать с мужем. На день рождения отца, Говард написал речь, в которой упомянул, что их семья скоро пополниться.

- Мама, ты не рада своему внуку? – удивлённо спросил Говард.
- Нет, что ты, сынок, я очень рада за Вас.

   Наблюдая за предательством своего мужа, что очень сильно рвало душу женщине, она не могла огорчить сына. Она стояла сумрачно и потемневши, точно на лице отобразилось искреннее страдание.

- Мама, что с тобой, присядь.

   Норманн никак не реагировал на состояние жены. Пока Говард пытался помочь матери, взгляд отца был спокойным, а рука нежно легла на бёдра Роксаны.


ТОЙ ЖЕ НОЧЬЮ. СПАЛЬНЯ МАТЕРИ


- Господи, прошу тебя, дай мне хоть во сне свет-радость увидать.

   Женщина молилась перед сном, стоя на коленях около кровати. На мгновение всё стихло, но затем она услышала грохот небес, что заставило вздрогнуть старуху. Она сидела у кровати, проливая горькие слёзы. У неё было доброе сердце, но даже оно не могло выдержать сегодняшней новости.

   Казалось, что своей жертвой она умилостивит какую-то тёмную силу, уже заполоняющую мрачной тенью комнату старухи. Женщина провела ладонью по пылающему лицу, по которому текли слёзы.

   Наступило утро. Говард вошёл в сияющую солнечными лучами комнату и обомлел.

- Мама!

   Сын бросился к бледной матери. Она всё ещё сидела возле кровати, но сердце женщины уже не билось. Сырая земля, покрытая пушистым мягким слоем цветов, до сих пор напоминает Говарду о предательстве отца.


ПОМЕСТЬЕ ЭСТЕРХАЗИ, 1861


   Теперь уже он слышал, с каким наслаждением его любимая девушка, отдаётся старику. Говард подошёл к спальне отца и прислушался.

- Ты не чувствуешь вины перед сыном? – спросила Роксана.

   На лице Норманна появилась ухмылка. Теперь Говард стоял у двери, вспоминая свои прежние эмоции при каждой встрече с Роксаной. Он совсем утонул в своих мыслях. В его квадратной голове кипели, какие-то мысли.

   Прошёл месяц. Норманн получил свою долгожданную статую, которую планировал поставить на центральной площади города. Просыпаясь утром, он чувствовал бальзам на душе. Его авторитет достиг вершины. Норманн был безумно горд, что смог достойно продолжить дело отца. Надев строгие сапоги, он уверенно пошагал на площадь, да бы оценить свою каменную копию. Ранним утром на улицах было ещё совсем тихо. По временам слышался цокок копыт. Осенние холода пришли неожиданно рано, но свежий прохладный воздух лишь ободрял старика.

В душе Норманн чувствовал вину перед сыном, но успокаивал себя мыслями, что не он первым проявил инициативу к отношениям с Роксаной. Любовницы в поместье не было. Девушка сначала противилась ехать в Зальцбург с мужем, но Норманн напомнил ей, что без Говарда она ничего не стоит. Супруги остановились в небольшом фермерском домике её родителей. Говард никогда не противился оставаться в подобных местах.

   По прибытию, войдя в гостиную, Говард застала отца в компании Госпара, Янко и Хоппера. Норман увидел побитое состояние сына. Он извинился перед гостями и вышел в коридор. Говард поведала ему о неприятной встрече с группой незнакомцев на границе с Зальцбургом.

- Я оповещу представителей Зальцбурга об угрозе, тебе нужно отдохнуть, приляг.

   Успокоив сына, Норманн вернулся к гостям. В уме старика зародилось некоторое представление о будущем. Впрочем, удастся ли ему объяснить свои виденья другим лидерам, да и смогут ли они его правильно понять, никого не интересовало.

- Теперь, господа, я расскажу Вам о будущем. Наша земля черна сама по себе. Её небо закрыто взволнованными и мутными тучами. Когда я вижу её такой, моё сердце обливается кровью, а моя душевная ярость возмущается неопределённым волнением.
- Всё верно, Норманн. Это мерзкое ощущение, как будто что-то давит на душу.
- Верно, мистер Хоппер! Зачем нам ждать, когда из-за туч проглянет солнце, если мы сами можем сделать небо над нашими головами яснее? Господа, я призываю Вас не оставаться в стороне. Дождь пройдёт, но небо над головой останется. А каким оно будет, решать только нам.


VI. СВЕТЛОЕ НЕБО

НОЙЗИДЛЬ. ПОМЕСТЬЕ КРАФТ


«Я никогда не понимал, как люди, имея возможность помогать нуждающимся, отворачиваются от этого. Юг растёт, богатеет, процветает. В них нет, какой-то непонятной вражды. Они стремятся к единству, а мы?»

   Состояние Вейлина ухудшалось с каждым днём. Душа Аарона после июльского заседания была неспокойна. Теперь Норманн знает о плохом самочувствии его брата, а это не несёт ничего хорошего.

- О чём задумался, брат? – спросил его хриплым голосом Вейлин. Он не вылезает из постели уже несколько недель.
- Неспокойно мне, что-то должно произойти в скором времени. – Аарон смотрел на горизонт, ожидая несчастья.
- Брось это. Ничего страшного не случится. – старик приподнялся.

   Аарон бросил взгляд в сторону брата и вышел из комнаты, стуча сапогами. Иногда Вейлину удавалось выходить на улицу в сопровождении слуг. Он частенько сидел на скамейке, вспоминая самые яркие моменты жизни, будто знал, что его дни сочтены. Тёмные мысли посещали младшего. Он приказал охране приготовить оружие, на случай, если явится Норманн.

- Ты преувеличиваешь. Ни к чему весь этот балаган.
- Не будь слепцом, брат, - грозно ответил Аарон.

Возле ворот усадьбы началось столпотворение. Говор многочисленной толпы, недовольные выкрики – весь этот шум, катившийся какой-то гигантской волной, вызвал недоумевание у братьев. Аарон поспешил к воротам.

- Прошу Вашего внимания! – толпа не смолкала. – Прошу Вас, граждане…

   Народ начал смолкать, когда из дверей усадьбы появился Вейлин. Старик, пользуясь тростью, медленно двигался вдоль двора.

- Что тревожит Вас, граждане? – откашливаясь спросил Вейлин.
- Убирайтесь из города, и болезнь с собой забирайте! – братья переглянулись.

   Вдруг, позади возмущённого народа, что-то поразило внимание Аарона так сильно, что он приказал охране перезарядить мушкеты. Последние ряды начали расступаться, перед воротами появились трое. Предупредительными выстрелами им удалось разогнать толпу.

- Вы посмотрите, господа, как нас встречают! – недовольно произнёс Карл. – Неужто мы стали врагами?
- Аарон, что ты делаешь? Опустите оружие! – скомандовал старший брат.

   Вейлин пригласил гостей в дом. Они сидели за столом, беседуя о здоровье хозяина. Изредка, кому-то приходило в голову мысль спеть песню.

- Вы совсем развалились, старина. – Эрнест жалобно смотрел на старого друга.
- Все мы со временем развалимся.
- Безусловно…

   Аарон с тревогой смотрел на гостей, сидя в кресле возле рояля.

- Аарон, будь добр сыграй нам, что-нибудь, - попросил Госпар.

   Его злость нарастала с каждым нажатием на клавишу. Первые ноты слышались ещё довольно отчётливо, но затем они сменились непонятным шумом.

- С тобой всё в порядке, брат?

   Аарон остановился, и его лицо исказилось в озлобленной гримасе. Он вскочил с банкетки, направив пистолет на Госпара.

- Что Вам здесь надо? Это Норманн прислал Вас сюда?
- Аарон, одумайся! – воскликнул старший брат.

   Спустя несколько минут, Вейлину удалось успокоить брата и тот покинул гостиную. Хозяин второй раз принёс свои искрение извинения.

   Между тем Аарон вышел из дома в сад. Его лицо было красно, глаза горели. С ним была, очевидно, вспышка гнева, которая хорошо известна тем, кто не может ничем ответить обидчику.

   Наступила ночь. Гости остались в доме Крафта до следующего дня. Вейлин был бледен, как бумага, но его лицо было спокойно. Было ли это следствием болезни, или результатом душевной усталость, а может, всё соединилось в единый симптом - неизвестно. Старик лежал в своей кровати, истекая холодным потом. Болезнь была упорна. Он не хотел умереть лёжа в жаркой постели, поэтому старался часто проводить время на балконе, глядя на восходящее солнце.

   Этой ночью, подойдя к роялю, он начал фантазировать. Мелодии звучали грустные и ровные, как и его настроение. Карл Янко лежал в постели, прислушиваясь к музыке. Он прокручивал в голове наставление Норманна перед отъездом в Нойзидль. Сегодня никто не замкнул глаз. 


НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ


   Светлым летним утром, яркий луч прорвался в окно и упал к изголовью больного. Заметив это, Аарон обратился к брату:

- Задёрнуть шторы? – младший направился к окну, но раздался хриплый голос Вейлина:
- Оставь, всё хорошо.

   Он взял брата за руку и прижал к сердцу. Из глаз Аарона потекли слёзы.

- Отставить горе, слышишь? – Аарон постарался усмирить эмоции. – Послушай, тебе ещё предстоит многое узнать. Ты не должен останавливать их, чтобы не произошло.

   Несколько минут Младший был задумчив, и на лице его появилось выражение тревоги.

- Прошу, скажи мне, что ты скрываешь?
- То, что моя смерть станет отправной точной в светлое будущее. Ты ещё обо всём узнаешь, но не сейчас.

   Оба замолчали. С тот момента Аарон сильно изменился, изменились даже его черты лица. В них не было заметно прежнего внутреннего страдания. Всё это перешло в тихую задумчивость и спокойную грусть.

   На самой заре, конюхи подготовили лошадей. Лидеры отправились на охоту к местному озеру. Вейлин ехал в дилижансе, плохое самочувствие не позволяло ему управлять лошадью.

- Я не вижу твоего новичка, где он? – поинтересовался Аарон. 
- Он недавно провинился, теперь наказан. – ответил Госпар, используя свою фирменную ухмылку. Лоб его был закрыт коричневой шляпой, из-за которой не было видно глаз.

   Впереди показалось озеро, около которого они собирались обосновать лагерь. К часам девяти группа прибыла на место. Кругом была степь, из ближайшей лесной границы раздавалось пение птиц. Они распустили собак, возвели палатки.

- Подайте-ка бокалы! – скомандовал Карл.

   Мужчины разлили вино.

- Выпьем за твоё здоровье, Вейлин. Ты многое сделал для своего округа, да и в целом для Бургенланда. Мы все тебе очень благодарны, но всё, когда-нибудь заканчивается. Ты уже слишком слаб, чтобы возглавлять округ. Мы видим твоё состояние, Вейлин.

   Волнение и испуг на лице Аарона были заметны, они окончательно вытеснили спокойствие. По мере завершение речи Карла, ноги Аарона дрожали всё больше.

- Мы собрались здесь, чтобы проводить ветерана с честью, - произнёс Эрнест.
- Аарон, вспомни, что я говорил тебе. – прошептал Вейлин.
- Пойми, Аарон, твой брат отслужил своё. Эстерхази выбрали тебя в качестве нового лидера Нойзидля. Они надеются, что ты будешь верен как их семье, так и всему северному сообществу.

   Лидеры вышли в поле, где уже стоял стол с документом.

- По приказу Эстерхази, Вейлин Крафт – нынешний лидер округа Нойзидль, отстраняется от должности и передаёт её своему младшему брату – Аарону Крафту! Прошу Вас, Вейлин, поставить подпись.

   Взяв перо дрожащей рукой, Вейлин поставил подпись в документе. Сзади него начали выстраиваться кавалеристы. Старик боялся и прежде, но ранее в его душе жили призраки надежды. Теперь страх достиг крайнего напряжения, а надежда замёрзла, скрывшись где-то в глубоких тайниках его сердца.


АЙЗЕНШТАДТ. ТЕМ ЖЕ УТРОМ


   Это было только первое мгновение отличного утра, и только прекрасные ощущения этого момента делали Норманна счастливее. Он видел, как над Айзенштадтом расплываются тучи, сменяясь прекрасным голубым небом. В течении нескольких минут он стоял с приподнятым настроением около окна, попивая чай.

- Что с тобой? – спросила Роксана.
- Ничего. Мне кажется, я только что осознал, на сколько я счастлив.


ГЛАВА 3: ОСЕНЬ

VII. СЕКРЕТ

АЙЗЕНШТАДТ. ПОМЕСТЬЕ ЭСТЕРХАЗИ


   Прошло два месяца. Норманн повстречался с одним писателем, который изъявил желание выпустить книгу о “Великом наследнике Эстерхази”. Сюжет должен быть согласован с Норманном прежде, чем автор примется за работу. Мужчину пригласили в поместье для личной встречи. Он привёл с собой мальчика, одетого по-домашнему. Сам роста невысокого, волосы кудрявые. Особой крепостью телосложения не отличался. При входе в кабинет был робок и скромен.   

- Господин Эстерхази, прошу прощения, я не мог оставить сына одного дома.
- Ничего, я Вас понимаю, слуги позаботятся о нём.
- Благодарю Вас, сэр.

   Мальчика увели в гостиную. Наконец начался долгожданный диалог. Мужчина временами заикался, боясь грозного взгляда хозяина. Он разложил на столе свои листы с набросками биографии, рассказывая о каждом промежутке времени отдельно. Грамматику он знал отлично, но некоторые фразы получились неуклюжими, за что и было сделано неоднократное замечание.

   Получив одобрение от хозяина, мужчина собрал свои наброски и поспешил покинуть поместье.

   Завязав диалог со своим помощником, Норманн узнал, что этот писатель ничем грандиозным не славился. Возможно, его целью является лишь хорошая прибыль на громком имени. На пороге дома появилась Роксана, оглядываясь на уходящего писателя.

- Кто этот несчастный с мальчуганом?   
- Мой биограф.

   Норманн поднялся к сыну на второй этаж. Тот сидел в кресле и размышлял о своём. На столе стоял большой графин с вином, из которого время от времени Говард пропускал для успокоения. При виде отца, он тотчас же оставил бокал.

- Сын, скоро обед, поспеши. 

   Говард спустился в зал, где уже был накрыт стол. Сперва поговорили о делах, затем о погоде, о том, что близятся холода, что пора задуматься об имени будущего ребёнка. В зале было тепло, Роксана начала расстёгивать пуговицы, и от этого приоткрылась её пышная грудь.

- Норманн, ты не против, если мой любимый муж, поможет мне раздеться?
- Пожалуйста.

   Девушка повернулась к Говарду спиной, разделяя волосы по обе стороны шеи. Оставшись в неглиже, Роксана облокотилась на стол лицом к мужу.

- Прости, сын, но я не могу больше обманывать тебя. 
- Мне стоит уйти, отец.
- Останься, это сделает тебя сильнее.

   Норманн подошёл к любовнице, которая стояла, нагнувшись, впереди него. Он схватил девушку за талию. Следующие минуты казались Говарду вечностью. Он сидел за столом, прикрывая глаза рукой. Единственное, что мешало его сосредоточению, это счастливое лицо Роксаны, смотрящее прямо на него. Она протянула руку, коснулась его плеча. Их лица сблизились. Девушка, не снимая улыбки с лица, прошептала:

- На его месте мог быть ты.


НОЙЗИДЛЬ. ПОМЕСТЬЕ КРАФТ


   С похорон Аарон вернулся разбитым. Внутри было пусто; он поднялся на второй этаж, вошёл в спальню брата, и увидев его портрет над кроватью, не смог устоять на ногах. Он облокотился на письменный стол и, погружённый в горестное раздумье, просидел в комнате до вечера.

   Время шло, не принося младшему никакого облегчения. Около ворот поместья снова показались всадники.

- Здравствуй, Аарон.

   Это был Мориц, посланный своим отцом.

- Мориц, что привело тебя суда?
- Прости за вторжение, меня прислал отец. У него скоро день рождения, он тебя приглашает, а ещё хочет обсудить рабочий вопрос.
- Хорошо, спасибо, я буду.
- От себя хочу принести соболезнования, я скорблю вместе с тобой, как и вся наша семья.
- Благодарю.


ОБЕРВАРТ. ПОМЕСТЬЕ БАУЭР


   В тот же месяц состоялось день рождения Филиппа. Приглашённые начали съезжаться с раннего утра. Конюхов не хватало, поэтому лошадей распрягали дети Хельги. Зайдя в дом для прислуги, Оливер застал там Римму и Марка. Пара вздрогнула.

- Марк, нужна твоя помощь, как можно быстрее.

   Стол накрыли в саду под шатром. Блюда с мясом подавали на первое, порции которые всегда казались иностранцам большими. Но не одним мясом славится венгерский стол. Изюминкой всегда считались холодные ягодные и фруктовые супы. Венгерские повара отличались своим умением заправлять одни и те же блюда так, что их шикарный вкус сильно отличался. Напитки производили особое впечатление. На юге предпочитали употреблять сладкий ароматизированный ликёр “St. Hubertus”, изготовленный из апельсинов, цветов апельсина и полыни.

   Веселье длилось до вечера. Устав сидеть, гости гуляли по саду, играли на фортепиано, пели песни, а после снова возвращались за стол. Ближе к ночи стали собираться домой, а те, кто решил остаться, пьянствовали на кухне до самого утра.

   На празднование присутствовали Юлиан Цубер и Флориан Экхофф. В гостиной, где некогда играло фортепиано, стояла тишина. Троица беседовала о недавней кончине Вейлина.

- Он скорбит каждый день. – твердил Юлиан. – Ему следует знать.

   Филипп не отвечал и молча продолжал обдумывать ситуацию. Наконец он продолжил развивать идею вслух. Из комнаты доносилось бормотание. В дверях появился Аарон, прибывший под покровом ночи.

- Прошу прощения за опоздание, но я не мог приехать днём. 
- Ничего, дорогой, мы понимаем, присаживайся.
- Сперва, Филипп, прими мои поздравления. Я горд, что теперь могу сидеть с тобой, да и всеми Вами, за одним столом.
- Благодарю, Аарон. Мы позвали тебя, чтобы ты мог немного отвлечься.

   Сначала ни Аарон, ни троица не хотели обращать внимание на “приятную” атмосферу, витающую в гостиной. Но и не прошло часа, как эти продолжительные остановки между диалогами, переросли в гробовое молчание. И затем, с задумчиво-растерянным видом, Юлиан взял на себя инициативу.

- Аарон, мы не хотим лишний раз напоминать тебе о том, каким был твой брат, но тебе стоит знать наш секретом.
- Месяцами я пытался убедить Вейлина отрыться мне. Его излишняя самоуверенность не предвещала ничего хорошего. Надеюсь, у Вас есть весомый аргумент, который мог бы оправдать смерть моего брата.

   На несколько секунд неловкое молчание снова окутало комнату. 

- Когда Святая корона Венгрии потеряла доверие к Баттьяни, Норманн понял, что может подавить семью окончательно. Тогда его помощники начали пропаганду против юга. Люди были осведомлены о ситуации с короной, поэтому легко приняли слова Эстерхази. Чувствуя рост влияния на общественность, гордость и самоуверенность Норманна перешли все границы. Конечно, сейчас его отношения с народом ослабли, но… Твой брат не был таким, как остальные северяне. Он был добр, отзывчив, иногда очень щедр.

   Аарон слушал с омрачённым лицом. Он забылся на минуту. Громкий стук по столу поставил финальную точку в их диалоге. Неизвестно, чем закончился беседа.


УТРО СЛЕДУЮЩЕГО ДНЯ


   На следующий день Филипп сидел на том же месте, вспоминая ночную беседу. В этих воспоминаниях не было досады. Наоборот, он знал, что их план движется в правильном направлении. Конечно, никто не стал бы говорить Аарону, что болезнь его брата, вовсе не "подарок” природы. Всё произошло так быстро, что это показалось просто тяжёлым кошмаром. На душе было не спокойно, однако, Филипп понимал, что неутолимая жажда к власти, приведёт к необратимым последствиям.




ИНТЕРЕСНЫЙ ДЕТАЛИ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

МЕСТА ДЕЙСТВИЯ

   Бургенланд – земля в самом центре Австрийской империи, где рождается история. Она принадлежала Венгрии, однако, несмотря на все дипломатические усилия, одним из итогов Первой мировой войны стало присоединение Бургенланда к Австрии в 1921 году. Таким образом, Бургенланд стала самой молодой из всех земель Австрии. Часто её именуют австро-венгерским пограничьем.


ИСТОРИЯ СЕМЕЙ


   1)   Эстерхази и Баттьяни – самые влиятельные семьи венгерской аристократии. Именно Эстерхази имеют дворцовый комплекс в Айзенштадте – столице Бургенланда, поэтому Норманн является лидером совета «Девяти».
Несмотря на это, их представители работали именно с австрийской стороной. Австрийские дипломаты, министры, фельдмаршалы – все они были из семьи Эстерхази.

   2)   Баттьяни же отдавали долг Венгрии. На этом и строится основной конфликт в произведении. В пятой главе, Норманн напоминает совету, благодаря кому им сейчас тяжелее всех. Его слова являются отсылкой на реальные события 1848 года.

   Лайош Баттьяни – первый премьер-министр парламентского правительства Венгрии. Во время революции 1848-49 гг., он встал на сторону независимой Венгрии, за что и был приговорён к расстрелу за государственную измену.


ИНЫЕ ДЕТАЛИ


   1)  В самом начале вы можете найти строки:

«Увы, но от смертельного исхода удалось спастись не всем.»

   Эти слова относят нас в 1851 год, когда граф Казимир Баттьяни бежал во Францию, где и умер от холеры.

   2)  Во второй главе был представлен препарат Лауданум, которым торговала банда «Бородачей». Это опиумная настойка, которая действительно считалась лекарством и продавалась даже детям, но в начале XX века была признана наркотиком.

   3)   Снова вторая глава. В ней говорится, что последние представители «Бородачей» были повешены на Театральной площади в Будапеште. Если вы отроете карту Будапешта, то можете найти площадь Вёрёшмарти. До 1874 года площадь называлась Театральной, после была переименована в честь эрцгерцогини Гизелы австрийской, а окончательное название, которое носит и по сей день, получила в 1926 году в честь венгерского поэта Михая Вёрёшмарти.

   4)   Первая и вторая главы. В диалоге между Норманном и Карлом в первой главе, Норманн говорит, что намерен отправить письмо в епархию Сомбатхея для запроса на постройку Айзенштадтской католической церкви. Во второй главе лидеры отправляются в Сомбатхей на встречу с епископом Ференцом Сенци.
Здесь есть исторические неточности, которые нужны для дальнейшего сюжета. Святой Престол действительно учредил апостольскую администратуру Бургенланда в его столице, но это было в 1922 году. Спустя почти сорок лет, администратура была переименована в епархию Айзенштадта.

   5)   Ференц Сенци – епископ католической церкви Посещения Пресвятой Девы Марии в Сомбатхее с 1853 по 1869 гг.
Сюжет произведение происходит в 1861 году.

   6)   Седьмая глава. В моменте, где описывается венгерская кухня, есть упоминание алкогольного напитка «St. Hubertus» и то, что южане предпочитают именно его.
Этот напиток действительно является одним из самых известных ликёров Венгрии. Его изобрёл Лахос Браун и стал излюбленным напитком Лайоша Баттьяни.

   7)   В произведении встречаются музыкальные инструменты. История гласит, что Эстрехази были крупнейшими покровителями музыки в среде венгерской аристократии.