Третье лицо
Зоя успела получить бумагу в самый последний момент.
- Что же вы, - пыталась упрекнуть ее тетка на выдаче, - ведь судебное хранится всего неделю! Тянете до последнего!
Но Зоя молча расписалась в получении, избегая разговоров. Работа научила ее встречать любую бумагу в хорошем боевом настроении. И хоть всю неделю ей будто на ухо шептал кто-то: «Забей, не ходи на почту», она пересилила себя, заставила заткнуться неведомого советчика.
В означенный день она ушла с работы в обед, проложила маршрут по навигатору, сказала ломбардовским, что обратно сегодня уже не успеет, доехала, припарковалась в тихом дворике на окраине и вошла в административное здание.
- Здесь что-то серьезное? – спросила Зоя у сотрудницы канцелярии.
В это время в рамку принялись впихивать правонарушителя в наручниках. Тут же зазвенело.
- Для вас – нет, – стараясь перекричать звон, повысила голос сотрудница. - Вы же не ответчик.
Сопровождающие потащили дебошира в недра крохотного мирового суда, звон прекратился. Сотрудница канцелярии вернула извещение Зое и махнула в сторону комнаты заседаний.
- Все уже там, заходите сразу в зал.
Внутри несколько мест на обшарпанных откиднушках было занято: старик в мятой джинсовке, с тяжелыми руками, рядом старуха с тележкой, на другом конце ряда мужичок средних лет, как молью побитый, со спутницей себе под стать. И еще забившаяся в дальний угол баба со скорбным лицом. Они держали дистанцию и зыркали друг на друга с презрением, но молча. Зоя отдала секретарю паспорт, а та вдруг заорала: - Александра Семеновна, у нас все!
- Объявляйте! – послышалось из каморки за подиумом, и в зал вошла судья.
- Встать, суд идет! – скомандовала секретарь.
Захлопали сидушки.
Потом судья читала тягомотину с незнакомыми именами, Зоя смотрела в окно, где сквозь решетку был виден застывший осенний дворик. Она устроилась в деревянном креслице поудобнее, вытянув ноги.
- По ходатайству ответчика Кулемина Сергея мы вызвали на сегодняшнее заседание… - вдруг услышала Зоя, все на нее смотрели. Мужичок смотрел торжествующе, будто готовился к этому моменту. А старик поднялся с трудом, упершись скрюченными ладонями о спинку переднего кресла. Его лицо стало темным, а блеклая наколка на левой кисти налилась фиолетовой кровью.
- Товарищ судья, это мне ни к чему, что же это он вытворяет?
- Истец Кулемин, сядьте на место. По ходатайству ответчика, вашего сына Кулемина Сергея вызвана для дачи показаний Зоя Гришина…
Старик плюхнулся на место, пряча от Зои глаза, а баба со скорбным лицом крикнула язвительно:
- Видишь, отец, не все нам одним алименты тебе выплачивать, вот и подмога подоспела.
- Тихо, ответчица Зорина, я призываю вас к порядку! -крикнула судья
А старик обиженно ворчал:
- Какая, в баню, подмога, стоянка торпедных катеров! Да как тебе, Серега, в голову это могло попасть? Ты где ее откопал?
- Тихо в зале! – крикнула судья. – Для дачи показаний вызывается Гришина Зоя, в качестве третьего лица.
- Какое третье лицо, пусть платит и отвечает, как все, по закону, – крикнул Сергей.
Зоя встала, не зная, что говорить.
- Третье лицо, расскажите о ваших родителях. В частности, о вашем отце. Вы общаетесь?
- Ваша честь, я только слышала об отце, но никогда не видела, мама развелась с ним сразу после моего рождения. – Зоя все пристальнее смотрела на старика, но он все так же упрямо глядел в сторону.
- Есть ли у вас дети, третье лицо?
- Да, дочь школьница. В паспорте же написано! – ответила Зоя
- Ваш отец подал иск на алименты. Вы в курсе дела? – спросила судья
- Я же говорю, что не знаю его, и не в курсе, кто там на кого подал. Могу только сказать, что ни одного поздравления с днем рождения от него не было. И ни подарочка. Я даже не знала, жив ли он.
- Как видите жив. – сказала судья. – У вас что-нибудь есть еще по существу, третье лицо?
- Нет, мне больше нечего добавить. Скажите только, почему вы называете меня «третьим лицом»?
- А вы что, хотите быть в качестве ответчика?
- Нет. – ответила Зоя.
- А я тоже не хочу быть в качестве ответчика! – крикнул старику Сергей Кулемин. Мысль о том, что ему придется теперь платить алименты отцу до самой смерти, жгла его изнутри. "Пойдут слухи с бухгалтерии на работе, будут за спиной шептаться!" - думал Сергей, - "Вот позор на пустом месте".
Судья устало на него посмотрела, потом закрыла все папки перед собой, сложила в стопочку, и сказала негромко:
- Суд удаляется на совещание.
Они долго сидели в тишине, пока сын старика не подошел к Зое, своей кровной сестре, которую, впрочем, никогда не видел. Да и узнал о ее существовании случайно, уже повзрослевшим, из тайного шепота-спора родственников на каком-то застолье.
- Можно? – кивнул он на соседний стул.
Она лишь усмехнулась устало, а он уже пристроился рядом. Потом скорбно сопел минут пять, подбирая нужные слова.
- Понимаешь… - начал он, но тут Зоя его перебила:
- Можно на «вы».
Он проглотил это, просто помолчал еще.
- Прошу вас, не подумайте плохого, но я дал судье ваши данные не из-за жадности, нет!
- Слушайте, как вас там? Сергей? – ответила Зоя, - Мне не видеть бы таких родственников еще сорок лет.
- Отец в последнее время совсем с катушек слетел, боится, что его отравят. Еще мания преследования эта! Год прятался от нас с сестрой, даже внуков видеть не желает.
- Да мне-то что?
- Он даже не просил у нас ничего, просто в один прекрасный момент раз – и я узнаю, что он подал на алименты. – Сергей смотрел не на Зою, а уперся взглядом куда-то выше ее головы, будто оправдываясь перед богом этого судебного участка. Может, он понял в этот момент, что не справедливости хотел, а лишь убедиться, правда ли существует сестра Зоя, о которой старались не говорить.
- Он подал на нас в суд, - продолжал Сергей, - я стал наводить справки, что да как, и оказалось, что если присуждаются алименты, то должны платить все дети, поровну.
- Как благородно. – безучастно заметила Зоя, - предположим, вас с сестрой он хоть как-то воспитывал.
- Отдельно мы жили от него, с детства еще. Да и он из города уехал, по Северам мотался, искал там себя. Хотел стать то моряком, то еще кем-то. Да ну вас, чего зря говорить, если не знаете!
- Мне тоже, значит, платить придется? – спросила Зоя. – По вашей милости?
Сергей не успел ей ответить, вошла судья.
Когда-то давно, еще в школьном возрасте, Зоя любила перебирать старые фотографии матери. Она знала их наперечет, кто, где и с кем. Однажды школьная подруга, вместе с которой они разглядывали фотки, спросила: «А почему на некоторых вырезаны лица?» И действительно, Зоя уже привыкла к прорехам на некоторых фотографиях, не замечала пустоту вместо чьих-то лиц.
Судья скороговоркой бубнила приговор, мелькали невыразительные слова вперемешку с незнакомыми фамилиями. И только судье стоило назвать сумму алиментов, первым не выдержал старик Кулемин.
- Что? – крикнул он, не дождавшись окончание речи судьи. – Сколько? По три тысячи с оболтуса, стоянка торпедных катеров?
- Истец, тишина!
- Да вы обезжирить отца своего хотите окончательно, гады! – надрывался старик, махая клешнями на своих детей.
Его с трудом успокоили. Судья закончила читать. Старик молча, в обнимку со старухой и опираясь на скрипящую тележку ушел из зала первый.
- А я? -спросила у судьи Зоя, - мне тоже платить теперь каждый месяц?
- Вам не надо ничего выплачивать, третье лицо, - ответила судья и ушла.
Все разошлись. Зоя тоже направилась к выходу.
- Третье лицо! – крикнула ей секретарь. – Паспорт не забудьте.
Зоя подошла за документом и, взглянув мельком в журнал и увидев там адрес стариков, вдруг затвердила его наизусть, запомнила.
Месяц после суда получился для Зои жарким, на оценку стояла очередь. А в ломбарде поставили несколько дополнительных стеллажей для строительного инструмента и всевозможной электроники. Адрес отца, записанный на стикер, она приклеила сбоку монитора. Но за тридцать дней никто из родственников ей так и не позвонил, не высказал ни упреков, ни любопытства. Хотя она знала, что у брата был ее телефонный номер.
И тогда она поехала по этому адресу сама. День стал совсем коротким, она рулила в темноте под дождем в незнакомом районе, добравшись до нужного дома совсем поздним вечером.
Вместо голоса в домофоне шипело адской сковородой. Зоя не различала ни полслова, но времени гадать – по правильному ли она адресу приехала – было некогда. Она крикнула в ответ на невнятные звуки:
- Это Зоя. Откройте.
Входной домофон запищал и позволил открыть дверь в подъезд. Она поднялась на этаж и нашла нужную квартиру. Звонок не работал. Зоя стояла у двери, прислушиваясь, но не решаясь постучать. Она стала искать монетку в сумке, чтоб звонче стукнуть по металлу входной двери, но раздался скрип. На пороге стояла старуха.
В квартире было темно. Сквозь распахнутую настежь балконную дверь волнами наплывал шум дождя. А на фоне колышущейся занавески темнел силуэт кресла. В нем кто-то сидел.
- Понимаете, я боюсь, что вы меня неправильно поняли, – начала было Зоя, но старуха шикнула на нее, а потом начертила невидимую линию на границе прихожей и коридора и угрожающе замахала пальцем у нее перед самым носом. Повернувшись, она зашаркала куда-то вглубь темной квартиры, а Зоя осталась стоять в тишине, не считая звонких щелчков капель по жестяным отливам. Силуэт в кресле не двигался.
Зоя двинулась потихоньку вглубь комнаты, по направлению к креслу. Но рассохшийся паркет выдал ее противным скрипом. В кресле зашевелилось и завыло. Зоя бросилась обратно в прихожую, но там столкнулась со старухой.
- Бери и уходи сейчас же! – крикнула старуха и сунула Зое какой-то сверток.
- Но я хотела узнать! И еще, может вам нужны деньги, давайте я вам оставлю!
- Не ходи здесь, и без тебя нахлебников хватает! Вот, он просил передать тебе это, там все. И больше не появляйся.
Старуха зашаркала к креслу, в котором не переставая выло, а Зоя выскочила из квартиры, захлопнув за собой дверь.
Сверток она рассмотрела только на следующий день, сидя в ломбарде перед рабочим компьютером. Тонкая пачка старых писем и открыток с поздравлениями, несколько фотографий. Она быстро просмотрела их, найдя среди них знакомое фото. Такое же было у ее матери, но сейчас перед ней был целый экземпляр, без вырезанных кружочков. Все лица были на месте. Трое улыбающихся молодых людей в каком-то парке, опираясь на грабли, стоят у дымящейся кучи прошлогодних листьев. Черно-белая, давно закончившаяся весна. Зоя узнала мать и давно умершего отчима. Третье лицо придавало фотографии законченный вид. Сквозь серую пелену времени на нее с фотографии смотрел улыбающийся отец.
- Зоя Александровна! – в двери появился сотрудник приемки. – Мы уже не знаем, что и делать!
Вслед за ним в кабинет ворвалась растрепанная женщина с девочкой лет восьми.
- Хоть что-нибудь возьмите, хорошие же вещи! – женщина тащила огромную сумку.
- Я говорил ей уже сто раз, что это барахло оценить невозможно, мусор конкретный, - оправдывался сотрудник.
Зоя смотрела на суетящуюся женщину, которая уже начала вываливать на пол кабинета старый шуруповерт, альбомы с затрепанными марками, фотоаппарат, какие-то осколки прошлой жизни, никому не нужный хлам.
- Жень, я разберусь, - сказала Зоя. Дождавшись ухода коллеги, она скомандовала:
-Соберите это все обратно в сумку и тащите обратно!
- Что? – спросила женщина, хотя с самого начала не особо верила, что барахло удастся продать. Ребенок повис у нее на руке и потянул к двери, женщина взяла сумку и, стараясь не глядеть на Зою, вышла. Но не успела закрыть за собой дверь, как Зоя вдруг крикнула ей.
- Стойте!
И вышла за ними в коридор.
- Тут один человек умер, не успел взять свои деньги, - и Зоя протянула ей сверток с письмами и фотографиями.
- Здесь письма и…
- Да, их выбросьте, а вот деньги, возьмите, - Зоя дала ей несколько разноцветных купюр, достав их из своего бумажника.
- А мои вещи? – спросила женщина, подняв сумку с ненужным барахлом. - Оставить вам её?
- Нет, - жестко сказала Зоя, - а теперь уходите.
Дождавшись ухода женщины с ребенком, она отклеила стикер с адресом отца от своего монитора и порвала на мелкие кусочки.
Свидетельство о публикации №220061901674