Сергей Орлов

                Сергей Орлов

     В семидесятые годы по телевизору знакомили с книгами, в том числе и поэтическими. Была специальная передача о поэзии.
   
    Помню, как пронзили мою душу строки:
«И в бинтах все берёзы,
В крови все рябины,
Голос первой любви,
Как ты мог уцелеть?»

    А потом была армия. Достаю из папки с документами «Благодарственное письмо от командира войсковой части 30007». Между прочим, одно из самых важных поощрений для простых солдат.

   Гляжу на фото. Вот мы стоим, молодые, счастливые несмотря ни на что.
Сентябрь 1980. В Афганистане уже бушуют бои, а мы мирно убираем картошку. Битва за урожай. Все бойцы, свободные от боевого дежурства, брошены на поле, но не на поле боя, а ниву труда. Что ж, обеспечить картошкой дивизию – дело нешуточное. Питание – дело рук самих питающихся.

   Хоть ракетная дивизия по количеству гораздо меньше пехотной, где-то примерно три тысячи душ, и всё же.
Ранним осенним утром, сразу же после завтрака, «Уралы» отвозят солдат на огромный огород, покрытый инеем. Мы сразу же становимся по трое на борозду.

   Сержант Камардин с вилами. Медик, по совместительству заведующий полковой теплицей, худой и злющий как голодный комар.

    Я и Лёша Лялин, воронежский хлопец, с новенькими оцинкованными вёдрами стоим наизготовку. (А в это время из под Герата, Кандагара, Джелалабада везут цинковые гробы – саркофаги с телами павших пацанов.)

   Весёлый капитан Захаров стоит с блокнотом и проставляет в нём палочки.
Сержант Камардин яростно роет рыхлую, но каменистую землю, мы с Лёшей, окончившие учебную часть по специальности механик-водитель транспортера, выбираем картошку, наполняя вёдра, затем подгребаем с ними к грузовику и, подавая вёдра наверх, громко кричим: «Камардин!»

   Это мы не бойца с лычками на погонах окликаем, а командира в известность ставим.
В конце рабочего дня начальник временных овощеводов оглашает итоги: «Адолеев -170 вёдер, Камардин -120, далее по списку…»
Опять Адолеев со своими алтайцами всех одолел, целинная, а вернее, сибирская закваска сказалась.

    Две недели мы «пахали» как одержимые и одержали-таки победу, выполнив полковую норму раньше прочих.
Казалось бы, пора и завершить участие, но никак нельзя было по армейским правилам бросить работу и потому пришлось подразделению «вкалывать» далее.
Вот тогда я и понял, что ж такое система, подчиняющая себе всех и вся. Не стало вдохновения, азарта, энтузиазма.

   Наверно, офицерам нашим совестно было заставлять нас, поэтому мы, победившие в соревновании, уже не трудились, но лишь участвовали.

   А поздним вечером, после прохладного ужина с жареной рыбой и жиденьким чаем, очистив сапоги от килограмма налипшей земли, приникал я томику стихов Сергея Орлова, танкиста, дважды горевшего в тяжёлом танке «КВ» в боях под станцией Мгой на Волковском фронте.

   Интересно, что в том же самом районе боевых действий под Тихвином сражался мой дед Григорий Серёгин, рядовым сапёрных войск копая капониры и окопы.

   Сергей Орлов – уроженец Вологодской области, старинного города Белозерска, сорок князей которого сражались и погибли в битве на Куликовом поле.
Древняя русская вотчина – Вологодчина дала целую плеяду блестящих поэтов: Николай Рубцов, Александр Яшин, Виктор Коротаев, Александр Романов и другие.
Во все хрестоматии вошло стихотворение бородатого поэта, начинающееся строфой:


«Его зарыли в шар земной,
А был он лишь солдат,
Всего, друзья, солдат простой
Без званий и наград.»


О своей боевой машине поэт, именующий себя «Гомер гвардейского полка», говорит так:
«Мы всё перенесём с тобой,
Мы люди, а она стальная.»

А во время нашей картофельной страды ломались вилы и вёдра.


Грустные  строки посвящены даже древним существам,  когда-то жившим на Земле.
«Умирали мамонты на  свете,
рыжие, огромные, в шерсти,
и на  всей земле, на  всей планете
 было некому по ним грустить…»

И вернувшись со службы читал и перечитывал я замечательную лирику Сергея Орлова.

      2004