Колодезный

Давно это было. Я тогда молодой был, в  таксопарке работал.
Звонит мне домой диспетчер, просит подменить сменщика – заболел тот. А надо профессора одного на свадьбу в  очень глухое место отвезти. Согласился.
Заехал на заправку, полный бак залил, да ещё и запас горючего с собой взял.
Прибыл  по адресу, забрал пассажира, и отправились мы с ним в путь-дорожку. Интересным собеседником оказался профессор, я и не заметил, как мы в той деревеньке оказались. Она так живописно расположилась, что мне радостно было глядеть на неё – хоть картину рисуй!
Въехали, и мне, как водителю, сразу понятно стало, что дома здесь выстроились в три ряда в форме подков, а посередине площадь с  церковью и небольшим базаром.
Нарядные люди повсюду, частушки под гармонь поются перед одним из домов. А дома все выкрашенные яркими красками, на ставнях резные узоры, цветов повсюду видимо-невидимо, и сады с уже созревшими фруктами. Дети из дома в дом снуют. Понятно, что тут все как единая семья живут.
- Мы как раз вовремя, – сказал профессор.
В это время из дома показался жених со сватами, и все родные с его стороны направились следом за ним в дом невесты. Мы присоединились. Профессор по пути здоровался со всеми родственниками, меня тоже представил. В скором времени мы зашли во двор невесты.
Веселье началось сразу. Как было интересно выкупить невесту! Никто не скупился, один щедрее другого был, да и загадки жениху разгадывать помогали. Все условности были соблюдены, и нам позволили войти в дом, взглянуть на невесту.
Ох, и хороша же была девушка в своём красном, с узорами, платье, с венком из цветов на голове, со своей естественной красотой и доброй, чуть смущённой, улыбкой.
Вышла она, поклонилась до земли всем нам. Рядом стояли её отец и мать. Жених подошёл, и родители совершили над женихом и невестой обряд, благословляя их.
Жених вывел невесту из отчего дома за руку. И тут к ним подвели коня. Молодой, бурый, с дорогими седлом и уздечкой, он гордо цокал подковами и доверчиво смотрел на невесту.
Та взяла его за повод, погладила по шее, и передала повод жениху. Тот принял, и они втроём пошли к дому жениха. Свадебная процессия оглашала улицу песнями и плясками, мальчишки заливисто свистели, подражая пению птиц. Звенели бубенцы, трещали трещотки, дудки и свирели перекликались между собой.
Коня отвели в конюшню, и начался пир на всю деревню.
Столы были полны яств, вин, овощей и фруктов. Во главе стола были жених с невестой. Большой эмалированный горшок перемещался из рук одного гостя к другому. Каждый говорил своё пожелание молодым, и клал денежку или что-то очень ценное в этот  горшок.
Горшок обошёл всех гостей. Его уже хотели закрыть крышкой и поставить на стол перед молодыми.
- А я? Я ведь тоже оказался гостем на свадьбе! – вырвалось у меня.
Никто не прекословил. Мне передали горшок.
- Да, чужой, да, простой шофёр, но я тоже от всей души хочу пожелать вам семейного счастья. Любите друг друга! – сказал я, и положил в горшок 25 рублей.
Других денег у меня не было. Но я же на машине, поэтому не беспокоился, что вернуться не смогу. Пусть люди порадуются, пусть у них с самого начала будут деньги на житьё-бытьё.
- Горько! – закричали все, ибо я был последним из дарителей, теперь можно было веселиться.
Места за столом нашлось каждому, а сколько разных песен, стихов, забавных сценок вплелось в канву праздника. Пьяных не было, застолье проходило празднично и пристойно.
Начало вечереть. Сгущались сумерки. И вдруг я снова почувствовал дурноту, которая в последнее время часто давала о себе знать. Она накатывала неожиданно. Ой, только не сейчас. Нельзя людям веселье портить. Я потихоньку вышел из-за стола, затем во двор. Но мне хотелось уйти подальше от людских глаз, побыть одному, прийти в себя.
Таким местом оказалась лавочка перед домом с колодцем на противоположной стороне деревни. Я присел на неё. Боль в подреберье и горечь во рту, слабость и лёгкое головокружение. Вот что я чувствовал. В такой момент не до веселья. Я был рад тому, что тут музыка слышна издали, и я никому не помешаю.
Глаза закрылись сами собой. Это была не моя смена, и организм напомнил мне, что не мешало бы поспать. Наверное, я задремал. А когда открыл глаза, то увидел перед собой невысокого старичка, заглядывающего мне в лицо.
- Всё хорошо – пробормотал я, чтобы он не поднимал паники.
- Не, меня не обманешь! – ответил он, и направился к дому, что возле колодца стоял. – Игнатьич, отворяй! Тут гостю плохо стало.
Дверь открылась, и я услышал тихое ворчание.
- Да нет, не пьяный он, только плохо ему. Давай ведёрко, говорю! Не спорь, хороший он человек, чувствую я! – убеждал ворчуна старик.
Я услышал тихие шаги. Всё для меня происходило как в полусне. Видимо, это недомогание повлияло на все мои чувства.
Другой, тоже низенький, старичок, склонился надо мной, потрогал лоб, положил руку на живот, на мгновение замер, как бы  прислушиваясь.
- Ты прав, Полейкарпыч.  Молодой, зелёный, ветер в голове гуляет. Но душа наидобрейшая. Поможем ему.
Он вернулся в дом. Принёс ведёрко:
- На, вот, держи. Рассвет уже скоро. Самое время зачерпнуть непочатой водицы. Все на свадьбе, и сюда, кроме него, никто не приходил.
Полейкарпыч тем временем опустил ведро в колодец, и тем ведёрком, что принёс Игнатьич, по-особому зачерпнул воду и вложил ведёрко мне в руки. Они строго-настрого запретили мне разговаривать и оглядываться и помогли доплестись до входа в дом Игнатьича.
Я всё сделал как велено, а там отпил водицы из ведёрка и провалился в глубокий сон на застеленной для меня Игнатьичем кровати.
К обеду меня нашёл в этом доме профессор. Он обеспокоился моим отсутствием. Машина на месте, а меня нет. Все дома обошёл, а никто мне ночлега не давал. Этот дом последним был.
- Почему последним? – поинтересовался я у профессора.
- Так тут же не живёт никто – ответил он мне.
- Как не живёт, когда меня вчера к себе Игнатьич сам впустил?!
Профессор попросил поподробнее рассказать ему о вчерашнем вечере, о том, как я сюда попал. Ну, я и рассказал.
Профессор слушал очень внимательно, а затем заулыбался своим мыслям, мне же сказал:
- Мой молодой друг. Хотите - верьте, хотите – нет, а только вам вчера помощь оказали не врачи, а самые настоящие колодезный и домовой. Водица эта вылечит вас от всех хворей, уж поверьте!
А что верить то, когда, и вправду, все недомогания как рукой сняло! И ещё, ещё я почувствовал, что в этом доме мне так уютно, как нигде и никогда не было. Даже уезжать не хочется.
Всех гостей пригласили на обед, и нас с профессором в том числе. За столом профессор пересказал им историю, произошедшую вчера со мной. Гости почему-то обрадовались, стали поздравлять меня, пожимать руку. Я ничего не понимал, а профессор только хитро улыбался, глядя на меня.
После обеда мы поехали обратно в город. Нас провожали всей деревней. Дали в дорогу гостинцев, а в мою флягу налили той водицы, что в ведёрке осталась.
Профессор и на обратном пути много интересного про тот край рассказывал. А я ехал, но чем дальше удалялся, тем сильнее меня назад влекло.
Довёз пассажира домой, вернулся в парк. И показалось мне, что тут – всё чужое, а там, в деревне – моё, родное.
Месяц промучился сам с собой. Написал заявление об увольнении по собственному желанию, и рванул на попутках туда, куда звала меня душа.
Приезжаю, а они все встречать меня вышли, будто ждали. Улыбаются, руку пожимают. И проводят меня в тот дом, где я с Игнатьичем повстречался. Говорят:
- Живи, Андрей Петрович, это – твой дом. Родственник твой перед смертью пророчествовал, что скоро его потерянный племянник сюда приедет. И рассказал, как это произойдёт. Всё в точности совпало.
Каждая семья принесла мне подарочек, а вскоре мы спраздновали моё новоселье.
Мои навыки плотницкого мастерства здесь пригодились, и я честно зарабатывал свой кусок хлеба.
Игнатьич принял меня как добрый хозяин, помогал во всём по дому. Про Степана Иваныча, дядю моего, много рассказывал.
Но больше всего подружился я с колодезным, что в прошлый раз вылечил меня. Полейкарпыч был смелым и смышлёным. И все сложные вопросы с лёгкостью решал.
Часто по вечерам сидели мы с ним возле колодца и беседовали. Для прочих людей они невидимыми были, только мне показывались. Со стороны казалось, будто я сижу и вслух размышляю. Кого это удивит? Никого. Нормально это.
- А знаешь, почему именно здесь колодец вырыли? – спросил меня однажды колодезный. – Я тебе расскажу…
Давным-давно, когда деревня всего из одной «подковы» состояла, дед твоего дяди, Игнатий Савельич, особым способом начал искать место для колодца. Разложил невдалеке от каждого из домов по свежему яйцу, накрыл горшком, и оставил на ночь. А утром, сняв горшки, поглядел, на каком из яиц капелька воды образуется. Только на яйце, что на этом месте лежало, капля и появилась. Схоронил он то яйцо под камушком, горшок отдельно от других в доме поставил, а сам принялся колодец рыть, помолившись. Работа спорилась. Помощники нашлись. И появился в деревне вот этот колодец, возле которого Игнатий Савельич построил себе дом. Так образовалась вторая, самая большая «подкова» из домов, а затем уже средняя, третья, появилась. Так и выросла деревенька. А под тем камушком, из капельки, я появился. Как колодец вырыли, я в нём и поселился. За чистотой воды слежу, если кто упадёт – утонуть не даю.
С домовым подружился. Он мне рассказал, что тот горшок, что ты на свадьбе видел, и есть тот, что тогда отдельно ото всех стоял. Говорят, что он счастье теперь всем приносить будет. Я соглашусь, потому как, если человек с добрыми намерениями туда деньги или клад положит, то это в горшке преумножится, и обратно к тому человеку вернётся. Вот, хотя бы тебя в пример взять. А  ещё мне Игнатьич шепнул, что девушка одна, которой ты нравишься, золотую монетку недавно в тот горшок положила.
- Алёна? – невольно вырвалось у меня.
Полейкарпыч тихо засмеялся, потирая руки:
- Видать, скоро и на твоей свадебке горшок пригодится. Глядишь, и детский смех послышится в твоём доме. Вот мы с Игнатьичем радоваться будем! Понянчим, присмотрим.