Наши киношедевры - Судьба человека

Некоторым членам художественного совета "Мосфильма", собравшимся в 1957 году для обсуждения готовившейся постановки "Судьбы человека", казалось странным, ненужным делать акцент на страданиях. Режиссёру-дебютанту всячески советовали сократить лагерные сцены, убрать эпизоды прямых издевательств над героем. Нежелание видеть на экране страдания ни в чём не повинного человека - прямое наследие эпохи, начертавшей на своём знамени: "Жалось унижает человека". Ведь Эра Милосердия тогда ещё не наступила!..
Фильм судьба человека, поставленный в 1959 году Сергеем Бондарчуком поражает классическим величием и кинематографической мощью. Он учит нас ненавидеть войну и любить Родину. Но как учит - вот в чём вопрос? Чем отличается этот фильм от предшествовавших ему картин о войне? Если вспомнить, скажем, величавую "Клятву", торжественную помпезность "Падения Берлина", холодную монументальность "Сталинградской битвы" с её установкой лишь на масштабность, размах военных сражений, то самобытность "Судьбы человека" на их фоне проявится особенно ярко. Вот размышления самого С.Бондарчука о характере экранизации шолоховского рассказа: "Всё должно быть просто и сурово, как сама жизнь. Это должен быть фильм-монолог. Всё должно быть увидено глазами самого героя, показано через его восприятие".

А, почему бы не изощрённо поставить с режиссёрскими находками, как у Калатозова, например, размышляли на худсовете. Начинающий постановщик на это заявил: "... Если мы будем прибегать к изощрённому кинематографическому повествованию, то мы разобьём самое ценное, что присутствует в рассказе Шолохова, - простой рассказ Соколова, который должен быть понятен и доступен миллионам людей, таких же, как Соколов".
Ясно было, что этот фильм по другому делать нельзя, он более академичен, более прямолинеен по своей сути, чем некоторые вещи в постановках которых требовался режиссёрский изыск. В картине С.Бондарчука, снятой оператором В.Монаховым, нет настойчивого давления формы, но нет и рабского страха перед литературой, боязни хоть в чём-то отступить от пресловутой буквы литературного произведения. Образная система фильма продиктована прежде всего содержанием рассказа, и в то же время это явление личностное, оригинальное.
На упоминавшемся уже худсовете С.Бондарчук говорил: "... главное... это русский характер, это рассказ о большом сердце русского человека, которое не ожесточилось после всех испытаний, обрушившихся на него".
... Прежде чем на экране возникнут вступительные титры, мы увидим лицо Соколова, его глаза, полные страдания и скорби. Он будет смотреть на нас и спрашивать - не своего случайного знакомого, а нас: "За что же ты, жизнь, меня так покалечила? За что так исказнила?" И придётся нам потупить взор, ибо не знаем мы, что ему ответить. А ответить бы надо.
В его взоре не злоба, не жажда мщения, не ужас даже, а попытка понять, постичь непостижимое. Почему в финале, говоря о шалившем сердце, он мягко сообщает случайному встречному, что боится внезапной смерти во сне - она может напугать приёмного сынишку? Почему вообще разговорился этот человек, почему раскрылся пред незнакомцем, которого никогда больше не увидит?

В кульминационные моменты кинорассказа нам дано заглянуть в те глаза, которые видят этот мир. И здесь происходит главное. Можно ужаснуться той бездне страданий, что откроется во взоре Соколова. Можно зарыдать от сознания своего бессилия перед бедой, обрушившейся на человека... А можно просто преклонить колени.

Камера оператора Владимира Монахова, в высшей степени заслуженно разделившего с Бондарчуком успех фильма, предельно субъективна. Но в отличие, скажем, от камеры Урусевского, это субъективный взгляд не автора, а героя ленты. И хотя здесь есть исключения, они, как и положено, лишь подтверждают правило. Мы видим окружающий мир, как и хотел создатель фильма, глазами Соколова. Вот здесь очень важно, чтобы такую картину делали единомышленники. Содружество режиссёра и оператора, тут многого стоит. Видим сцену прохода по лагерному двору, видим послевоенный пейзаж, на фоне которого ведёт Андрей свой рассказ. Вроде бы обычная, привычная глазу картина. Но в расхристанности дороги, в изломанной оголённости деревьев отзывается та же боль, неприкаянность, что стала уделом этой исстрадавшейся души. Тайны славянской души! О, как любят рассуждать об этом в мире! Но даже попытки приподнять завесу ничем не кончаются для таких исследователей, потому что полочки для русских и для России в мире не бывает! Не такая она, русская душа, чтобы её по полочкам разложить можно было!

А вот эпизоды юности Андрея, встречи с будущей женой. И снова деревья, но - в цвету, и камера как бы радуется весне, возвышая и поэтизируя природу. Взгляды молодых, полные любовной истомы. Дом, построенный руками Андрея, - свет, кажется, исходит от самих его стен...
А в военных сценах камера графически расчерчивает мир. Геометрические композиции в строении кадра, контрасты чёрного, белого и серого цветов... Момент тяжких телесных страданий и наивысшего испытания духа.

Андрей Соколов с болью в голосе вспоминает момент расставания с женой на перроне, когда он в порыве отчаяния и скорби оттолкнул её от себя, и потом всю жизнь не мог простить себе эту мимолётную грубость, ведь больше увидеться им в этом мире было не суждено. Семья Соколова погибла под бомбёжкой. И тут на экране крупным планом возникает лицо его жены (актриса Зинаида Кириенко), таких крупных планов вы не увидите нигде в мировом кино, только в исполнении наших, советских актёров и актрис!
Сергею Бондарчуку удалось самое трудное, он сумел, следуя Шолохову, облечь абстракцию национального характера в плоть и кровь экранного образа - неоднозначного при всей его внешней простоте, отмеченного богатой и сложной духовной натурой и жизнью.

"Судьба человека" - мировая киноклассика! Конечно же это достижение в области искусства кино, Ленинская премия, видное общественное положение режиссёра... Но, разве в этом суть? Нам всем надо постоянно обращаться к этому фильму, как к живому воплощению того, КАК НАДО ЛЮБИТЬ СВОЮ РОДИНУ!