de omnibus dubitandum 118. 381

ЧАСТЬ СТО ВОСЕМНАДЦАТАЯ (1917)

Глава 118.381. КАТАСТРОФА МОГЛА БЫТЬ ГРАНДИОЗНОЙ…

    На Юго-западном фронте ожидаемое наступление состоялось. Общая идея операции сводилась к нанесению главного удара с фронта Поморжаны — Бржезаны на Глиняны — Львов и второстепенного с фронта Галич — Станиславов на Калуш — Болехов. Атака на Северном направлении должна была на несколько дней предшествовать атаке на Южном направлении.

    Против Львова действовали части 11-й и 7-й армий, из которых около 2 корпусов должны были наступать от Поморжаны на Злочов и Глиняны и 4 корпуса от Бржезаны на Бобрка и далее на Львов. На Южном направлении XII корпус в составе 6 дивизий должен был прорвать позицию противника между Галичем и Станиславовом и наступать на Калуш, а XVI корпус — содействовать этому наступлению выдвижением от Богородчаны к р. Ломница.

    1 июля началась атака на Северном направлении. Обе армии (11-я и 7-я) в первый день имели небольшой тактический успех и заняли несколько участков позиций противника; но на следующий день бои не имели уже и этого успеха. 6 июля на некоторых участках атака была повторена, но также без успеха, и командующий 11-й армией приступил к перегруппировкам, что являлось верным признаком неудачи. Бои в северной группе прекратились.

    Тем временем в дело вступила южная группа — 8-я армия, во главе которой недавно был поставлен ген. Корнилов. 6 июля XVI корпус начал вспомогательную атаку, сбил противника с его передовых позиций на фронте Ляховице — Пороги, завладел ими и удачно отбил все контратаки противника. 7 июля атаковал и XII корпус. 6 дивизий этого корпуса удачно прорвали передовую, промежуточную и главную позиции противника от Ямницы до Загвоздья и захватили свыше 7000 пленных и 48 орудий. На следующий день операция продолжалась и, к 13 июля атакующие части 8-й армии, заняв Калуш, вышли на линию Кропивник — р. Ломница. К этому времени наступательный порыв 8-й армии угас, и на этом прекратились ее успехи.

    Наступление русских все же должно было произвести сильное впечатление на германское командование. К месту прорыва начали сосредоточиваться резервы сначала с Русского, а потом и с Французского фронтов. Легкости перекидывания этих последних способствовало поведение французского командования и правительства. Крушение грандиозно задуманной Апрельской операции и официальное заявление правительства об отказе на ближайшее время от наступательных операций развязывали руки германскому командованию. И оно широко этим воспользовалось. В первую очередь было брошено 6 дивизий и из них 2 гвардейские.

    Прекращение русского наступления и вновь образовавшиеся на этом фронте внушительные германские силы вызвали у германцев естественное желание использовать положение и при успехе действовать против тыла Румынского фронта. Кроме того, наступление в этом направлении выводило германцев в богатые хлебом Украину и Бессарабию.

    Наступление германцев началось 19 июля, причем прорыв сосредоточенной массы был направлен против 11-й армии на фронте Звижень — Поморжаны. После двухдневного боя Русский фронт был здесь прорван, и 11-я армия покатилась назад, обнажив правый фланг соседней 7-й армии. Катастрофа могла бы иметь грандиозные размеры, если бы германцы бросили свою кавалерию в образовавшийся промежуток, но они этого не сделали.

    Быстрое отступление 11-й армии вынудило к отходу и 7-ю; она в свою очередь обнажила правый фланг 8-й армии. Это заставило ген. Корнилова, ставшего уже во главе Юго-западного фронта, начать отход 8-й армии, удерживая, однако, у Кимполунга стык с Румынским фронтом. Вся операция приобрела более планомерный характер.

    Вслед за прорывом против 11-й и 7-й армий австро-германцы перешли в наступление и в Карпатах против левого фланга 8-й армии. Это направление было особенно опасно для русского командования, так как могло заставить отойти и правый фланг Румынского фронта, но и здесь оно кончилось благополучно, заставив лишь немного осадить этот фланг.

    Дальнейший отход Юго-западного фронта происходил почти без нажима противника, и 28 июля русские войска не только окончательно приостановились, но даже начали переходить в ряд частных контратак. Русский фронт к этому времени, оставаясь к северу от Броды на прошлогодней линии, к югу от нее отодвинулся, начиная от Злочева на восток на Збараж — Скалат — Гржималов, далее по р. Збруч до Днестра и далее на Баян и Серет для связи с Румынским фронтом восточнее Кимполунга.

    Румынский фронт к весне 1917г. представлял весьма внушительную силу. Здесь на протяжении около 500 км от Кимполунга до устья Дуная было расположено около 600 батальонов русско-румынских войск против действовавших здесь примерно 500 батальонов Центрального союза.

    Между 3-мя русскими армиями была вкраплена одна румынская армия (74 батальона), а другая, еще подготовляемая в тылу французскими инструкторами, должна была занять участок фронта в течение лета. Против русско-румынских армий соответственно были расположены 5 армий германских, австрийских, болгарских и турецких войск.

    Румынская армия находилась также в большой степени расстройства.

    При таких условиях ожидать успеха наступления на Румынском фронте было трудно, но оно все-таки состоялось и имело успех. 20-24 июля на Фокшанском направлении части 4-й русской и 2-й румынской армий прорвали фронт противника, но ввиду событий на севере Керенский приказал 25 июля прекратить наступление, поставив главной задачей сохранение боеспособности армии.

    В свою очередь германцы, освободившись на русском Юго-западном фронте, повели, начиная с 6 августа, сильные атаки на Фокшанском и Окненском направлениях, желая занять здесь богатый нефтеносный район. Самые упорные бои велись ими здесь, а также в долине р. Ойтуз, против русских и румынских войск до 13 августа и окончились потеснением последних на весьма незначительное расстояние на Фокшанском направлении, после чего фронт вновь стабилизировался и боевые операции здесь прекратились до конца войны.

    «Армия обезумевших, темных людей бежит», — доносил Керенскому ген. Корнилов. Так кончилось «знаменитое» наступление Керенского на Юго-западном фронте, погубившее многие тысячи солдат. Непосильное перенапряжение сил больного организма старой армии, потребованное этим наступлением, имело один основной результат — ускорение дальнейшего распада всего Русского фронта. Попытки организовать наступление на Северном и Западном фронтах ни к чему не привели.

    Старая армия зашла в тупик, но этого еще не хотело замечать Временное правительство Керенского (князь Львов 8 июля ушел в отставку, и место председателя Совета министров занял Керенский, оставив за собой пост военного министра) и поддерживающий его меньшевистско-эсеровский Совет рабочих и солдатских депутатов. Они-то и предполагали еще раз попытаться восстановить боеспособность старой армии с тем, чтобы еще раз послать ее в наступление.

    В ответ на этот замысел Временного правительства, в ответ на желание правительства вывести революционно настроенные части из Петрограда на фронт, в ответ на преступное наступление 1 июля с его последствиями в виде громадных жертв и т.д. — рабочие, солдатские и матросские массы 4-5 июля вышли на улицы Петрограда с лозунгом «Вся власть советам!». В этой грандиозной демонстрации участвовало более 500 000 рабочих, солдат и приехавших из Кронштадта матросов.

    Операции германцев на Русско-румынском фронте не дали им того, на что по соотношению сил, принимая во внимание не только численность, но и состояние армий, они могли рассчитывать. 

*) СТАВРОВСКИЙ Сергей Николаевич (см. фото) родился 8 декабря (ст.ст.) 1872 в семье мелкого чиновника. Детство его прошло в Туле, там же он окончил гимназию. В 1891-1895 учился на историко-филологическом факультете Московского университета. Затем — в течение всей жизни — педагогическая работа. Идейная эволюция С.Н. во многом типична для человека его воспитания, круга, профессии. В гимназические и университетские годы он пережил увлечение социалистическими теориями. Личность С.Н. Ставровского интересна тем, что он не был типичным представителем провинциального учительства. Известно, что он окончил Московский университет, неоднократно выезжал за границу (в 1898 г. в Германию, Бельгию, Голландию, в 1900 г. в Германию, Швейцарию и Австрию, в 1901 г. в Швейцарию, Италию, Венгрию, в 1903 г. во Францию, Сербию, Болгарию и Румынию). Допускаем, что Ставровский координировал деятельность Богородицкого отделения Союза учителей с центральной организацией. Ещё во время учебы в Московском университете в 1891 г. он участвовал в составлении петиции об изменении университетского устава, вследствие чего был признан неблагонадежным, что влекло за собой ограничение права пребывания в столицах на три года. Однако, в 1892 г. он получил разрешение продолжить образование в университете, с подчинением негласному наблюдению и надзору, в 1896 г. Ставровский сдал государственный экзамен в комиссии при университете Св. Владимира в Киеве и вскоре был назначен преподавателем Богородицкого сельскохозяйственного училища. В отчетах жандармского управления отмечалось, что учитель Ставровский «выделяется сильным влиянием на учеников, имеет огромную среди них популярность и авторитет, и, несмотря на то, что он служит в Богородицке лишь с января 1903 г., он состоит не только в родственных, но и в самых близких дружеских отношениях с известной своей неблагонадежностью семьей Смидович, члены которой проживают в Богородицке». Очевидно, Ставровский являлся одним из активных деятелей Богородицкого сельскохозяйственного общества. К этому времени относится его дружба с Петром Смидовичем и Александром Малиновским (Богдановым), ставшими впоследствии видными деятелями большевистской партии. Ставровский же, в отличие от них, довольно быстро разочаровался в марксизме и в конечном итоге пришел к либеральному мировоззрению кадетского толка. Февральскую революцию он, как и подавляющее большинство интеллигенции, встретил восторженно, однако восторг под влиянием все более нараставших признаков распада государства и общества сменился тревогой и пессимизмом. Вполне естественно, что Октябрьский переворот С.Н. не принял и, будучи уже не очень молодым человеком, все же вступил в Добровольческую армию, чтобы с оружием в руках отстаивать идеалы свободы и демократии. В отличие от многих своих родственников, он не эмигрировал после разгрома Белого движения, о чем впоследствии жалел: жизнь в условиях Советской России была для С.Н. тяжелым испытанием. Собственно, и к написанию своих мемуаров он приступил отчасти потому, что это давало возможность «уйти в /.../ милое прошлое от безобразно гнусного настоящего, спастись воскрешаемой прошлой жизнью от давящей /.../ мертвечины "социалистического рая“». Итогом работы стала огромная рукопись «Летопись моей жизни» — 5 толстых тетрадей общим объемом около 1900 страниц, исписанных мелким, убористым почерком. Произведение С.Н. охватывает период с 1870-х до начала 1930-х. Перед читателем не только предстает история семьи Ставровских, но и проходят судьбы Смидовичей, Зубаровских, Величкиных, Трубецких, Петрово-Соловово. Действие развертывается в Туле, Харькове, Москве, Ялте, в уездных городах и дворянских усадьбах, на интеллигентских дачах и промышленных рудниках, во многих странах Европы. Повествование имеет десятки сюжетных линий, причем подавляющее большинство их завершено. Исключение составляют случаи, когда автор терял то или иное лицо из виду и не мог получить необходимой информации. Воспоминания состоят из трех томов. Первый том завершается 1901 годом, второй — кануном Февральской революции 1917, в третьем томе события доводятся до начала 1930-х {Были еще и приложения — письма, другие подлинные документы. К сожалению, до нас они не дошли}.