Тик-так

Она лежала, свернувшись калачиком, на уголке неразложенного дивана, и от боли не могла пошевелиться. Не то, что пошевелиться - вздох ей приносил ужасную, невыносимую боль. Каждый глоток кислорода раскалённым металлом клеймил ей сердце.
Она не могла думать ни о чём, кроме времени, которое должно было лечить... но не лечило.
Тик-так. Тик-так. Тик-так

Она слышала каждый такт и ждала, ждала, ждала... А легче не становилось.
Вокруг кипела жизнь, закаты медленно сменяли рассветы, капли дождя и шум ветра перемешивались со знойным радостным шумом детворы, а она ничего не замечала. Весь мир вокруг стал приглушённым и тягучим, как кисель. И лишь один звук был реальным: тик-так, тик-так, тик-так.

Ей бы вздохнуть, ей бы заснуть... Но это было слишком, невыносимо тяжело.
Часы упорно отсчитывали секунды жизни. И ничто, казалось, не могло её спасти. Она постепенно превращалась в тень: так поглощало её отчаяние. Она даже не могла мысленно облачить свою боль в слово. А у врага было имя. ПРЕДАТЕЛЬСТВО.

Я знаю, что ты скажешь, читатель: всех нас предавали. Но у этой хрупкой тени человека не было даже сил взглянуть на то, что ей предстоит победить прощением.
Нет, она не угаснет, я её знаю. Угаснуть ей не даёт бледный огонёк в самой глубине её души: вера.

Не в то, что предатель вдруг изменится, этого никто не ждёт.
Нет, вера в человека - это будущая боль. Это будущее "тик-так" и тягучий кисель жизни вокруг, приторный и невыносимо густой.
А у  неё...

Когда-то у неё был Бог. А она взяла, и заменила его человеком. Это как строить свой дом на зыбучих песках и надеяться, что он устоит. И  вот сейчас маленькая, ужасно похудевшая тень, погрузившаяся в тёмную пучину отчаяния, слабо озарялась светом веры.
Часы считали секунды её жизни. Она должна дойти до дна пропасти, спуститься в Марианскую впадину своей души, чтобы вернуться из пучины отчаяния с огнём её веры.
Да, мы с тобой знаем: она сможет.
Тик-так. Тик-так. Тик-так.

Секунды, пусть по каплям, но гасили в ней бушующую боль человека - часы начинали обратный отсчёт.
И до начала её новой жизни оставалось лишь несколько
тик-так, тик-так, тик-так.