Морис начинает кое-что понимать

Такая жизнь продолжалась еще месяц. Было очень здорово ощущать неизменность приятного и беззаботного житья, его психологический уют и неизменный комфорт. Это было очень похоже на бесконечный счастливый курортный отдых в Доме отдыха музыкальных работников в Сочи, куда еще до войны хозяева Мориса попали по путевке от профсоюза.
А потом Морису стали сниться кошмары. Опять приходили зловещие тени, требовали, увещевали, упрашивали, угрожали. Целью их было проникновение в уютный и уже ставший родным мир Мориса и его хозяев.
Кот помнил все до единого случаи взаимодействия с непрошенными сумрачными гостями, то ощущение злобы и страха, исходившее от из черных, худых, как будто покрытых лоснящийся смолой блестящих тел. В них была сила отбирать, сила разрушать и уничтожать, забирать жизнь и радость, сила требовать подчинения. Но это было давно...
С ростом кошачьего самосознания Морис вырос как личность и если раньше впускать зловещих гостей, открывать для них радужные порталы было непререкаемой обязанностью, на уровне инстинкта, то теперь все изменилось. Кот не хотел и не собирался подвергать опасности Ингу и Марка, не желал впускать тревогу и зло в их волшебную сказку. И у него это получалось, неплохо получалось, но отнимало много сил и энергии. Худые злобные твари ярились на границе своего мрачного мира, от угроз переходя к злобным мольбам, которые звучали еще опаснее и хитрее угроз. Кот смотрел на них, его желтые янтарные глаза светились светом далеких прекрасных звезд, в становящихся синими расширившихся зрачках кружились невообразимые и бесконечно далекие галактики - и их свет ясно давал понять - вы не пройдёте сюда, вот граница света и тени, попробуйте перешагнуть! И тени отступали, их чудовищный напор слабел и к утру все становилось как обычно. Только во рту у Мориса пересыхало и иногда чувствовался привкус крови. Приходилось немедленно бежать к мисочке с голубой прозрачной «океанской» водой с плавающими в ней нарисованными рыбками - и боль, страх и усталость отступали. До следующей ночи.
Морис был уже совсем другим, переход в волшебный мир, самопожертвование и борьба со злом, пусть даже и выморочным, сонным, ночным - закалили его разум, он становился все более человеческим, более осознанным, более Морисовым. Кот становился самим собой, становился личностью во всех смыслах этого слова - анализировал, принимал решения, фантазировал,философствовал, иногда позволял себе шуточки - его мозг стал почти совершенным инструментом, таким же, как человеческий; а в будущем, потом, не скоро - мог стать чем-то более сложным и утонченным.
Кот вспоминал, как тяжело ему приходилось в тюрьме, в неустанных поисках хозяина; как будто он жил под водой, где не вздохнуть, в тяжких серых объятьях страха, зла и чего-то еще, более древнего и зловещего. Теперь он понял и прочувствовал воспоминание до конца, во всех подробностях. Он видел - огромные черные воронки, как будто смерчи, поднимались со дна ужасного колодца тьмы- места согнанных в шевелящуюся кучу страдающих людей или даже подобий людей, чьей основной эмоцией и сутью оставался только страх  и боль. Воронки формировались из маленьких ручейков ужаса и безысходности, сочившихся из каждой камеры, эти ручейки сливались воедино в реки темной энергии, закручивались, бешено вертелись, вливались в несколько огромных воронок , вонзающихся в небо. А над всем этим парили черные, смоляные, блестящие тени на огромных крыльях, как у летучих мышей. Темные твари упивались болью и страданием, купались в потоках неистово кружащейся, бурлящей, почти осязаемой энергии чистого зла.
Морис не понимал, не мог представить причин - почему и зачем возможно такое. Это было очень страшно, тревога заставляла замирать сердце и прижимать уши к пушистой голове. Ему не хватало опыта и знаний, ведь кругозор его пока ограничивался вполне кошачьими милыми домашними пределами, в которых совершенно нет места безумному абсолютному злу.
Но уж точно ему хватало инстинктов и интуиции понять , что оборону нужно держать, во что бы то ни стало!
И ждать, и надеяться и стараться разобраться в происходящем, найти силы и знания для защиты любимых существ- его семьи, что и не подозревают о смоляной блестящей страшной черноте, бродящей где-то на границе света и ночи, силящейся преодолеть этот барьер, безумной в своей злобной ненависти, не забывающей ничего, ни малейшего намека на слабость или неподчинение.
И там, на тонкой золотой линии, границе непостижимых сил - только маленькое дымчатое создание с горящими янтарно- звездными глазами и любящим сердцем стоит на страже, сдерживает ночь, и не собирается сдаваться.
Пройдя еще немного сквозь тягучую, нежную, сладкую и радостную плоть времени их беззаботного существования, Инга и Марк совершенно расслабились, до такой степени, что забыли даже точную дату их перемещения в этот маленький персональный рай. Хотя это была очень важная дата в их недолгой жизни.
Ничего даже близко не стояло по важности - разве что дата рождения, но это немного другое- в тот мир они попали как-то не задумываясь, все случилось само собой- родились и всё тут.
Сейчас же было совсем иначе- их новому рождению предшествовало много чего страшного и очень - очень неприятного, и даже самого неприятного и страшного в жизни любого человека- я имею в виду саму смерть. 
Но молодые влюблённые забыли почти обо всём- кроме своей любви друг к другу, любви к музыке и смутных холодных ощущений чего-то очень большого, далёкого и холодного до оцепенения.
Ну и конечно в их мыслях, чувствах и даже иногда под ногами постоянно вертелся Морис- их спаситель, их любимчик, их самый преданный друг, самое дорогое существо во всей Вселенной, слепленное из шерсти, усов, хвоста, дымчатых полосок и любви, и золота умных волшебных глаз.
Иногда, особенно Инге, да и Марку, становилось всё же немного скучно  от ощущения бесполезности этого безопасного предсказуемого мира, но сама природа этого места (а я имею в виду энергетику, а не цветочки , голубой шум океана, деревья, птиц с разноцветными перьями и голосами) давала такой мощный заряд расслабленности и забвения всего плохого - так что пока скука и отсутствие цели не были чем-то осязаемым и тревожащим. Тем более что они знали совершенно точно - от добра добра не ищут и просто жили.
И всё же ожидали, по нелепой человеческой привычке торопить неприятности; даже скорее предчувствовали - скоро всё переменится.
Морис, как всякий порядочный кот, на этот случай имел свое собственное, уникальное мнение. Ведь и сам он был уникальным, значит и мнение должен был иметь особо значащее. Ночные его дозоры не прекращались, хотя он к ним и привык, и понял, что зло пока сдерживает некая сила, может сила любви, а может сила его желтых необычно переливающихся голубым и зелёным глаз, а может что-то или кто-то еще, только готовящийся появится на сцене.
Кот понимал, что происходит что-то очень важное, там, в старом забытом мире, на границе его снов и новой реальности, в маленьком переливающемся радугой и перламутром новогоднем окошке портала, которое он замечал пару раз в самых неожиданных местах - в домике, под потолком; в гуще тропических зарослей неведомых буйных растений; однажды даже в промежутке между деревянным полом и деревянным же фундаментом, куда он забрался в погоне за вездесущими мышами. И вот именно тогда, выбравшись из тесного плена сухих, пыльных досок- усы, кончики ушей и вся мордочка в паутине, на хвосте клок какой-то пакли, в носу запах противного мышиного помета- Морис замер и долго о чем-то думал, уставясь, не мигая, в одну точку расширившимися темно-синими зрачками с мерцающими звездочками внутри.
Так вот неожиданно и обыденно пришло к нему ясное понимание и  осознание того факта, что скоро все изменится и жизнь пойдёт по новому пути.
«Ничего, прорвёмся, врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»- опять  кусочки пазла из прошлой жизни  вполне к месту всплыли в кошачьей памяти.
Морис, такой же гордый, как и неведомый ему Варяг из песни, сдаваться не собирался.