Про потрясение основ

Про потрясение основ
В деяньях Партии Ослов!

Вместо эпиграфа:
   Немного статистики, взятой из интернета

Жизни чернокожих граждан США, действительно, имеют огромное значение для страны, в которой они живут. Это – факт. Причём факт неоспоримый, поскольку за ним стоит официаль-ная статистика. И эта статистика говорит, что, если вдруг всё чернокожее население, независимо от возраста и пола, завтра покинет страну, которую оно массово ненавидит, то в резуль-тате:

 - численность населения США уменьшится на 11.3%;

 - число работающих сократится на 1.4%;

 - число заключённых в тюрьмах сократится на 48%;

 - численность банд и других преступных группировок станет
 меньше на 53%;

 - средний по стране IQ вырастет на 7,4%, поставив США на 3-е
 место в мире, наравне с Японией;

 - средний балл SAT (2016) поднимется до 1100 баллов (сейчас
 он равен 1000);

 - количество больных СПИДом сократится на 65%;

 - количество больных хламидиозом уменьшится на 59%;

 - количество больных гонореей уменьшится на 69%;

 - количество больных сифилисом уменьшится на 57%;

 - средний годовой доход по стране поднимется более чем на
 $20,000;

 - число людей, живущих в условиях нищеты, сократится на 54%;

 - количество бездомных сократится на 65%;

 - число получателей денежного пособия Welfare сократится на 52% (25 миллионов человек);

 - Демократическая партия США потеряет 26% своих
избирателей.
Часть первая

Я не сучу здесь расовую нить,
Не опускаюсь в выражениях до брани.
Всё человечество уже успели поделить,
На «Физиков и Лириков» заранее.

Вкруг нас полно талантов несравненных,
Есть химики, и программисты, и биологи!
Врачи, технологи и инженеры сменные,
И летчики, и космонавты, и геологи.

А есть такие, удивительно способные
К тому, чтобы растить плоды Земли,
Плодить всё то, что признано съедобным.
Чтоб мы питаться этим всем могли.

У всех у них в руках горит любое дело,
А в головах рождаются теории,
Они берутся за работу смело,
В цеху, в коровнике или в лаборатории.

Они способны продвигать вперёд науку,
А в производстве всё, как надо, изготовить:
Автомобиль, аэроплан, станок, базуку!
В полях питания продукты заготовить!

И им неважно, что растет у них по грядочкам!
В том смысле, чтоб всерьёз руководить.
Чтоб это все всецело упорядочив,
Сырьём, машинами и топливом снабдить.

Себя и всю планету, слава Богу,
Даже когда начнет порой штормить,
Они всегда и беспроблемно смогут
С жильём устроить, и одеть, и прокормить!

Трудяги эти, назовем их технари,
Своею сутью племя доблестно-геройское!
Но есть, в противовес им, и хмыри,
Совсем иного внутреннего свойства.

Умом посредственны и не способные ко многому,
Больших задач своей сутью недостойные.
И как же жить такому вот убогому
Каким-то образом достаточно пристойным?

Они ж не смогут нечто всем полезное
Произвести во время настоящее!
Ткань, мебель, или что-нибудь железное,
Что могут запросто средь них не состоящие!

Средь бесполезных не найти годящего
В каком-нибудь из прикладных ремёсел,
На перспективу нам для дела подходящего
Создать его мы вряд ли что попросим.

А впрочем, ни к чему тут комментарии,
Когда не может нить в иголку вдеть!
Но в чем сильны такие вот гуманитарии
Так это в яростном искусстве потрендеть.

Но если символов коснуться и основ,
То тут придется, доверительно, признаться:
Слоны всегда старались избегать ослов,
Чтоб рядом с крикуном не оказаться.

Их оглушали эти вопли торжества,
Бессмысленное это песнопение!
Такое мощное Ослиное: «Иа-Иа-Иа!»
Слона выводит часто из терпения.

Часть вторая

Коли для будущего времени нет смысла
И в настоящем, он не нужен, заполошный!
Гуманитарий все дела свои и мысли,
Стремит на то, чтобы копаться в прошлом.

Ведь в этом деле не нужна эвристика,
Совсем не требуется творческого дара,
Язык потребен без костей и казуистика,
Но с хамством беспредельным для базара.

И не гнушаясь мерзким этим фарсом,
Не испытав стесненья и гадливости,
Вослед за парой - Энгельсом и Марксом,
Искать истоки мировых несправедливостей.

А эти два, всемирной славы жаждущие,
Средь всех своих хреновин и прикрас.
Изобрели борьбу за счастье страждущих,
Поставив во главе рабочий класс.

Правда, у Энгельса заводик был наследственный,
И сотенка работниц и рабочих,
И он, командуя жестоко и ответственно,
С них по-хозяйски драл три шкуры, между прочим!

Весь мир насилья мы разрушим! –
Писали в «Манифесте», ненормальные,
А вот о хлебушке своём насущном,
Имели представления реальные.

Не дураки, конечно, от природы,
Рабочих гнобили, как-будто пятижильных,
Снимая с фабрики текстильной все доходы,
На что неплохо жили-не тужили.

Свет социального демократизма
В основах, положениях, устоях
Достался нам от прародителей марксизма,
Хоть слова доброго они тогда не стоили. 

Большевики же весь двадцатый век,
Наследники и их апологеты,
Своей работою бессмысленной навек
Изгадили марксизмом полпланеты.

Вторым наследником объявлен был Китай,
Неясно, правда, по какому праву.
Без недомолвок и больших утаек,
Вполне фашистская и мрачная держава.

У коммунистов, начиная с Маркса,
Как дважды два равняется четыре,
Любой анализ начинается от рабства,
Ища виновных в современном мире.

И в каждой якобы марксистской злобной клике,
Сей гнусный тезис забивался изначально,
И все горланили, насколько Маркс Великий,
Большевикам российским подначальны.

Часть третья

Начавшись в прошлом с классовой борьбы,
Росла и множилась до бесконечности истерика.
И, наконец-то, до понятия «РАБЫ»,
Демократическая поднялась Америка.

К её прогрессу, к достижениям штришок
Гуманитарии сыскали неожиданно,
Мол есть вот за Америкой грешок,
 Такой, что просто видано-не видано!

Нет не подумайте, что все с ума сошли,
В том неповинны инженеры и аграрии,
До уровня бесчестия дошли
У нас пока одни гуманитарии.

Рванули вдруг назад и напопятую,
В пылу раскаянья и блуда (чудодеи!),
Рабовладельцы в давнем прошлом – демократы,
Вдруг осознав всю глубину содеянного.

Гуманитарии, совсем утративши покой,
В ученье Маркса уловив канву и нить,
Обуреваемы плебейскою мечтой:
Отнять, ограбить, а присвоив - поделить.

У них самих создать-содеять-вознести
Не получается никак, увы и ах!
Начав, умеют малость наскрести,
Но, коль серьёзно, всё едино, дело швах! 
               
Республиканцы полтораста лет назад,
В войне гражданской неграм рабство отменили.
Рабовладельцы же с электоральных баррикад
Трактуют ныне о своих заслугах были.

С времен печально знаменитых ДжиЭфКей,
Для привлеченья в лагерь свой электората,
Вводили черным привилегии – О’кей,
Базарили чужие деньги демократы.

И черные за шестьдесят прошедших лет,
Работать разучились абсолютно,
Нажили в тюрьмах венерический букет
И чувствуют себя вполне уютно.

Периодически наглея и кидаясь,
С полицией в отчаянную драку,
В хорошей трёпке, видимо, нуждаясь,
В попытках разгрести свою клоаку.

Чтоб рабской смуты подпалить огонь
В их душах сумрачных и непотребно черных,
Гуманитарии вздымают вой и вонь,
Покруче, чем в общественных уборных.
Часть четвертая

Горят по городу покрышки и резина,
Вдоль улиц дым, густой, вонючий, черный,
Бандюги ночью грабят магазины,
Да с огоньком, и весело, упорно!

А в том, что черные у нас такие смелые,
Ведь грабить тут по всем законам не пристало,
На сто процентов виноваты белые,
Не все конечно, только умственно отсталые.

Которые впадая в аберрации,
При всякой глупости и по любому поводу
Устраивают сходки-демонстрации,
Чтоб высказать свои дурные доводы.

И к справедливости торжественно, и дружно,
Взывать, не понимая, что творя,
Не сознавая вовсе, что не нужно б,
Тревожить чёрных, честно б говоря!

Они и так довольно покачнулись,
В своих не стойких умственных возможностях,
Настолько, что уже совсем свихнулись
Зарывшись в аномальных этих сложностях

А в этот раз всем им собраться скопом,
Как видно, власти-демократы разрешили,
Поскольку в Миннеаполисе копы,
Бандюгу черного в горячности пришили.

Он был под кайфом и на грани помрачения,
Пять раз сидевший за грабеж и наркотин,
Искал с фальшивыми деньгами приключений,
Такой на диво полноценнейший кретин.

Не просто, даже вглядываясь в лица,
Найди другого столь отменно выразительного…
Плюс, оказал сопротивление полиции,
Ну, и… Короче, что тут удивительного!

А черным только повод дай любой,
Они готовы лезть в любую свару,
И начинается везде и лай, и вой,
А демократам слаще нет навару.

Социалисты же с размахом пролетарским,
Чтоб вся страна внимала со вниманием,
Флойду забили погребение по-царски,
Гроб в золоте и хор для отпевания.

Обгадив исполнительную власть,
Полицию без всякого разбора,
Вся демократия в восторге дорвалась,
Чтоб так восславить наркомана-вора.

Но может это был дремучий блеф?
Полиция и вправду перебрала?
Нет! Населенье, охамев и обнаглев,
По всей стране на копах зло сорвало.

А наша белая и золотая молодежь,
Та, что серьёзно думать не способна,
Та, что всегда готова только на звездёж,
Бандюгу славила уже совсем особо.

В соплях зеленых благородство воспевала,
И откровенно выражая восхищение,
Бандитам черным ноги целовала,
Даже не ведая, хоть легкого, смущения.

Как видно жителям спокойствие обрыдло,
Иль очень захотелось поорать им,
Но черные ж, ведут себя, как быдло,
Считая своим правом «быдлократию»!

Такое здесь не часто приключается,
Звон стёкол и железа мощный гром,
Полиция трусливо разбегается,
А в городе беснуется погром!

И характерно, что уже неоднократно
Такое в разных городах случалось,
Но чаще там, где мэры-демократы,
Отметим мы промеж деталей эту малость.
Часть пятая

А было ж время, в органах юстиции
Служили люди вдумчиво и творчески.
Сопротивление малейшее полиции,
Могло весьма трагически закончиться!

Признав за копом боевое старшинство,
Закон блюло и в тряпочку молчало
Всё чернокожее шальное меньшинство,
Чуть что, в пятак мгновенно получало.

Сопротивляться копам – это ж - крышка!
Когда тебя остановил патруль,
Сидеть в машине тихо, словно мышка,
Руки сложив дрожащие на руль.

Так продолжалось двадцать лет и более,
До той унылой пакостной поры,
Как в полный голос, завопив «Доколе!»,
Все черные «взялись за топоры».

Ведь их вели отчаянно неистовы,
Как в бой ведут пехоту офицеры,
Гуманитарии, то бишь – социалисты,
Под флагом красным Маркса-Люцифера.

Тут власти дружно предали полицию,
Введя в законы многие поправки,
Подняв ответственность за каждую петицию,
Что пишет дрянь, понюхавшая травки.

Введя суды, разборки и расследования,
Введя отчетность и дурную бюрократию,
И даже уголовное преследование,
За превышение в разгоне «быдлократии».

Но даже в той игре, отнюдь нечистой,
Что было в общем-то несложно обнажить,
Нашлись-таки совсем идеалисты,
Что всё же шли в полицию служить.

Но вот история с придурком черным, Флойдом,
Перекосила, на хрен, всю страну.
И послужила натуральным зондом,
Нам обнажившим истину одну.

И это всё совсем не трали-вали,
Произошла, если по делу, ерунда.
На всю страну вопили и визжали,
Но не было ж разбора и суда.

Всё, как обычно замутила пресса,
Размазав сопли, крик поднявши до небес,
В своих злокозненно-корыстных интересах!
Но где ж законом предусмотренный процесс?

И где разбор, анализ или следствие,
Чтоб судьи приговор нам свой сказали?
Решение о степени ответственности
Должно предшествовать всей этой вакханалии.

Но это, якобы, общественное мнение,
Все наши СМИ, а в сущности дурдом,
Нам всю страну доводят до кипения.
И это понимается с трудом!

Что за протесты или демонстрации,
И кто посмел запаливать сыр-бор?
Когда суду ещё не дали разобраться
И огласить вердикт и приговор.

Все это было сделано в угоду
Каким-то подлым, гнусным, темным силам!
И это называется свобода?
Где ж тот дурак, отпетый тот дурила,

Что тень кругом наводит на плетень?
Что поимел он с этого наваром?
Ведь он затеял эту дребедень,
Сознательно попутав с божьим даром!

И я не то, чтоб буду очень рад,
Вам разъяснить, как это получается
Но там, где губернатор демократ,
Добром такие вещи не кончаются.

И дело даже не в делах судейских,
Что много гробят черных оголтелых!
Ведь жертв вдвойне всегда у полицейских,
И втрое, в сумме, получается у белых!
Часть шестая

На днях решил я, и совсем не из шкодливости,
а с целью и благой, и позитивной
Определиться по вопросу справедливости,
Проблемы очень спорной и противной.

Её, проблему, и упорно, и неистово,
Такая масса «гениев» мочалила,
Хотя бы взять социалистов-утопистов,
До Мао, Ленина, ну, и, конечно же, до Сталина.

До них Платон и прочие схоластики,
А от Христа, так прямиком до Карла Маркса,
Под красными знамёнами и свастиками,
А результат – одна большая клякса.

Нам экономику воздвиг капитализм,
Всё у него, как надо, получается.
Но в тоже время бандитизм-социализм,
Своё урвать по-прежнему пытается.

Народы мира, а особенно Америки,
Полвека верных, или чуть поболе,
Находятся в сомнительной истерике,
Вновь не поняв, что ж выросло на поле.

С замашкой сволочей, рвачей и хватов,
Гуманитарно АНТИФА приправленное,
Они, привычно выбросив плакаты,
Орут свирепо миру «Грабь награбленное!»

По поводу ж проделок чернокожих,
Про их айкью немало говорится,
Как их встречать, по коже иль по роже?
Никак не могут люди сговориться.

Не хочется мне говорить об этом снова,
Но ведь их выходки нам тоже на беду,
Их отношение к общественным основам:
К семье, к закону и, естественно, к труду.

Они придумали себе особый путь:
                - Мы отработали три сотни лет рабами,
Нам нынче хочется немного отдохнуть,
А очередь пахать теперь за вами.

Так каждый черный лепит, что попало,
В вопросе этом, скажем сразу – гиблом,
И вот беда, что Интеллектуалы
Объединились в этом деле с «быдлом».

И выступив с дурацким провозвестием,
До обалденья начитавшись Карла Маркса,
Решила «быдло» эта умственная плесень
Считать во всём эксплуатируемым классом.

Я словом «быдло», в общем-то ругательным,
Хочу означить мощный слой бездельников,
Державы вымени сосальцев основательных,
По тюрьмам нашим доблестных сидельников.

Нам подойдёт система счета всякая,
Чтобы понять все эти отклонения,
Но черных, их сейчас одна десятая,
От общего народонаселения.

Они ж живут на иждивении тюрьмы.
А вот работающих полтора процента,
Так что, действительно, рабами служим мы.
И в том просматривается тягостная сценка,

И диспропорция видна нам в той картине,
Кто объяснит, а почему же так бывает?
Что мест в тюряге ровно половину
Бандюги черные по праву занимают.

И то, что там сидят они всех дольше,
Гуманитариям нисколько не мешает,
И что в пять раз, а то и больше,
Количество чернявых превышает.

А их марухи, нарожав им смену,
Не замарачиваясь с детками особенно,
Живут на «Велфере», а этим джентльменам,
Таскают передачи на пособия.

Но эти дети в школе с малого мала,
Уже вполне себе зверята и зверюги,
А к старшим классам по отчаянным делам
Вполне достойные бандиты и бандюги.

Они устраивают форменный бедлам
И на уроках, и на перерыве,
Они грозят ножом учителям,
Они не управляемы в порыве.

В них дикость и безумство процветают,
Они на диво беспардонны и конфликтны,
И всех вокруг гнетут и угнетают.
Тут нет ума, а есть одни инстинкты.

От них вам не закрыться на засов,
Сказать по чести, лучше не пытаться.
У них полнейшая нехватка тормозов
В любых возможных в школе ситуациях.

А профессионалы воспитания
Очки втирают и мозги морочат миру.
Мол дети требуют особого внимания,
Как жертвы рабства (и потенциальные вампиры!).

А то, что черные до бешенства спесивы,
Законы джунглей воспитали самодуров,
И что они безмозглы, наглы, агрессивны,
Так в этом, знаете ль, оттенки их культуры.
Часть седьмая

Решеньем «гениев» образовательной стратегии
Любой желающий из черной этой рвани,
Сосёт немерено и льгот, и привилегий,
Стипендий и воспомоществований,

И так у нас давно установилось,
Сказать по совести, тут не ночует разум.
Такого белому во сне дурном не снилось,
Он всё своим горбом поднять обязан!

А черный смолоду растет уже разбойником,
Наружу выставив для обозренья черный зад.
А это всё нам Кеннеди, покойник,
Устроил шесть десятков лет назад.

Гуманитарии всегда идеалисты,
И вечно рвутся проверять свои теории,
Но каждый раз проносит их со свистом,
И вечно в заднице они в любом повторе.

В свободе, в равенстве они искали выгоды,
Решить рвалИсь задачи меркантильные.
Но в результате сделать правильные выводы,
Для их ума задача непосильная.

Как Интеллектуалы не старались,
Но что-то дело в гору не идёт,
А «быдло» черное бандитами остались,
Так что хорошего всех нас немного ждёт!

Век в справедливости они решенье ищут,
Вот-вот и все пойдёт у нас на лад!
Хотя история про драму «Принц и нищий»,
Рассказана сто сорок лет назад.

Никто ничто добавить здесь не в силах,
Равны, мол, от рождения в правах!
Равны? И что? Но если разум -  хилый,
То всё едино – быть им на бобах?

При всем своём демократическом азарте,
Уловках этих бесконечных, каверзных,
Не могут внять, что равенство на старте,
Не означает финишного равенства!

Богатства не приносит повитуха,
Не стоит смолоду нам на неё надеяться.
Вопрос он в знаниях, уменьях, силе духа,
Достоинстве и чести, разумеется.

Ну, право голоса! Отрада пустослова!
Ну, право жалобы, и адвокат в суде?
Права твои, лишь звук. Но, право слово,
А где ты ими пользуешься? Где?

Ведь в жизни выиграет тот, кто всё поправ,
Своей судьбой распорядится сможет.
Прав тот, смеются, кто имеет больше прав,
Желательно б ещё и денег тоже.

Права? И что? И чем они кончаются?
Сидишь в дерьме и с кислою гримасой?
Так в чем они, ответь мне, заключаются,
Права твои, давай оценим в баксах?

Ведь то единственное, что важней всего,
Это твой ум, твоё образование.
Но если черный не осиливал его,
То для чего всё это самоистязание.

А чтобы эти справедливость с равенством
Им сделать повсеместным жестким фактом,
Горланят песенку про чудо-юдо-таинство,
Как стать счастливым, и здоровым, и богатым.

Часть восьмая

Но как себя и окружающих не взвинчивай,
Тут братьям-демократам не покатит,
Ресурсы в мире в целом ограничены.
Не рвите горло, ведь на всех не хватит.

Я прихожу к таким нелестным выводам,
Что демократы оголтелы и нахраписты,
И всё у них несправедливо, что невыгодно.
А «древо целей» чересчур разлаписто?

Как глухари, закрыв глаза, они токуют,
Но вы мне объясните, Ё-моё!
Ведь вот в Евангелие издревле толкуют
Апостолы про «каждому своё»!

Гуманитарии - в истериках и сложностях,
Но так вести свои дела негоже,
Коль речь пошла о равенстве возможностей,
То есть возможность быть неравным тоже!

И почему-то так у них выходит,
Как Змей-Горыныч гордо дымом пышут,

Во всём за равенство, но с тем, кто превосходит,
И никакого интереса к тем, кто ниже.

Они за равенство орут и надрываются
В такой ядрёной и бессмысленной тщете!
Ведь каждый раз равненья добиваются,
Но только с голым и голодным, в нищете!

Тем более, что справедливость они ищут
Там, где возок скорей всего застрянет!
И пассажиры, что настолько духом нищие,
Из нищеты во веки не воспрянут.

А мы считаем, взяв любую отрасль,
Своей задачей, чтоб в конце концов,
Взрастить совсем другую поросль,
Талантливых умельцев и бойцов.

Жизнь лотерея, и начав её разыгрывать,
Любой из нас обязан сознавать,
Что все уметь обязаны проигрывать,
Иначе и не стоит начинать.

Не хватит мест на всех в солярии на крыше,
Подвал кому-то светит каждый раз.
Всегда найдется тот, кто ниже или выше,
А остальное – это средний класс.

Мы тут с друзьями встретились намедни,
Полапкались. - Привет, орлы! - Привет!
- Ну, как живем, дружбАны? - Мы-то? Средне! -
Последовал оптимистический ответ.

И так всегда бывает в круге нашем,
И мы считаем это справедливым,
Мы все, всегда и всюду крепко пашем,
Но запрягаем мы неторопливо.

Мы понимаем смёткою практической,
Что всем, всегда не может подфартИть,
И мы готовы, без заскоков романтических
Свои успехи строго средне оценить.

Тут ведь помочь не сможет даже рвение,
И не у всех из нас стоят особняки.
Возьмём науку, в ней бывают гении,
А могут быть и так себе, середняки.

И точно также постановка дела в бизнесе
Завязана с готовностью рискнуть.
Ну, не совсем, «куда кривая вывезет!»,
Но каждый свой рискОвый торит путь.

Бывает и такая ситуация,
Когда друзья, в расчете на успех,
Объединяются уже в ассоциацию,
Тогда и риск распределяется на всех.

На всех, конечно ж, делится удача,
Когда того, что вознамечено добились.
Но вот при проигрыше тут никто не плачет,
И в этом они видят справедливость!

Ведь все таланты у людей от Бога,
Иль от Природы, кто и как считает,
И каждый от родильного порога
Свой уровень умишка получает.

Но чтобы всем нам не впадать в прострацию,
Чтоб судно наше не швыряло бы в грозу,
Процентов десять – выйдут в высшую градацию,
И столько же останется внизу.

На Бога можешь затаить обиду,
И на правительство, и просто – на людей
Но, если ты родился инвалидом,
Найти не просто что-то из идей.

Судьба ломает человека смолоду,
И рвется он, чтоб немощь тела превозмочь.
Но если кто-то – инвалид на голову,
То дай Бог ЭсЭсЭй*) ему помочь.

И если по АЙкью**) нам выстроить державу,
Назначив место англичанам посредине,
Еврей с японцем аж на четверть будут справа,
А чернокожие - на левой половине.

Вот в спорте чернокожим – ногу в стремя!
Любые виды и во все года!
Но в полученьи Нобелевских премий,
Не заподозрит их никто и никогда.

Баланс не пляшет качества с количеством,
И это так выходит гинетически,
В любом раскладе, случаю приличествующем,
Как говорится, среднестатистически!

Да, чернокожие умом совсем не блещут,
Айкью-расценки людям ставит жизнь.
От глупости у нас ещё не лечат,
Тут уж, ребята, путь один – учись.

*) ЭсЭсЭй – Служба социального сервиса
**) – Уровень интеллекта
А им совсем не нравится учиться,
Траву курить приятнее гораздо.
Кайфуй, мужик, с наркотиками чистыми,
Покуда в камеру тебя не угораздило.

Ведь не учась, ты точно пилишь сук,
И тот, конкретно, на котором ты сидишь.
Ведь если ты не превзошёл наук,
Я не пойму, о чем ты здесь зудишь?

В наш просвещенный и премудрый век,
Где всё кончается и начинается со знаний,
Ведь ты обязан, коль толковый человек,
Все это зарубить в своём сознании.

Но хоть теши им на затылке кол,
Ходить недолго нужно за примером,
Ведь главное для них, уметь гонять в футбол,
Чтоб стать потом мультимиллионером.

И рабство сгинуло за полтора прошедших века,
И есть права, что всем нам от роду положены,
Миллиардеру и простому дровосеку,
Но здесь, увы, для них предел возможного.

Гуманитарии кидаются доказывать,
Расистскими клянут мои суждения!
А бандитизм их, что вам тут рассказывать,
Определяют нестандартным поведением.

И сызнова заводят песнь про рабство,
Про долг пред чёрными за старые дела.

Но есть пределы у подобного лукавства,
И в том числе гуманитарного дерьма.
Часть девятая

Давайте разберемся, и ответственно.
Есть в нашем деле небольшая тонкость,
Причины в кучу свалены со следствием,
Да включена на всю катушку громкость.

Суждения подобные вреднЫ.
От них идёт и нежелание работы.
А черные не потому безмозглы, что бедны.
Напротив! Бедные – поскольку идиоты.

Но вечно злая университетская ученость,
По-прежнему свою науку гнёт и гнёт,
Что мол должны мы очень увлеченно
Социализм продвигать вперед.

Но только обществу всё это на беду,
Баланс в политике у нас, как коромысло.
Ведь эти олухи дудят в свою дуду,
Без нот, мелодии и хоть какого смысла.

Менять почаще бедным черным памперсы?
И правых инициативы отвергать!
Голосовать всем исключительно за Сандерса,
А голоса у нелегалов вымогать!

Сегодня глядя на все эти выкомаривания,
Те, от которых наше общество устало,
Я осознал, что, все гуманитарии
В каком-то смысле умственно отсталы.

И если в наши инженерные дела
Эксперимент всегда введён, и тем естественен.
То их теория ни разу не смогла,
Себя проверить сколь-нибудь ответственно.

И если вольно процитировать Булгакова,
Оценивая качество людей по зазеркальностям,
На умных делят и дебилов, знаково,
А вот последних - по национальностям.

А уж потом идут другие лиги,
И слов иных ответные реакции.
Там расы, партии, дурдомы и религии,
И даже, Господи прости мне, партий фракции.

Я не стараюсь быть классическим юристом,
Предусмотреть пытаясь этот поворот,
Но не хочу прослыть шальным расистом,
Ни белым к черным, ни наоборот.

И понимаю то, что мне сейчас припишут
Расизм, сексизм, ранкизм и им подобное.
Слова политики и говорят, и слышат
Лишь так, как им в дискуссиях удобнее.

Но в диспуте, хоть это и негоже,
Я тоже близок всем сказать «Адью!»
Упершись начисто в проблему цвета кожи,
С сопутствующим уровнем Айкью.

В проблеме черных нужно объективно
Кривую Гаусса увидеть и понять,
Что слева там действительно дебилы,
А справа могут даже гении стоять.

Коль он умом силён, в решеньях крут
И смог постичь и навыки, и знания,
То в деле самом разном преуспел!
А большинство – увы, не в состоянии.

Поверьте мне! Никто того не отрицает,
Средь черных гении встречаются, но редко,
Как звезды крупные, те, что-таки мерцают,
Подобно интеллекту человека.

Тут не сыскать ума большого лавров,
Нет среди черных миллионов эрудитов.
Одна двадцатая от квоты бакалавров,
И ровно половина всех бандитов.
 
А гениев, увы, не слишком много.
Дебилы слева – их противовес,
И тут не следует, прошу вас, ради Бога,
Крик поднимать в обиде до небес.

Сажать противника в неистовстве на вилы!
У белых также слева ровно половина
Но почему-то черные дебилы,
Дебильнее, чем белые дубины.

Ведь в среднем, повторяю я, что в СРЕДНЕМ,   
У черных в четверть ниже показатели,
И вам не следует орать пустые бредни,
Что черных просто гнобят неприятели.

Уж кто-кто-кто, но демократы истово
Умеют в спорах отстоять своё,
Как-будто в цирке иллюзионисты,
Не то чтоб полное, но всё-таки жульё.

Не в их характере ни компромисс, ни адаптивность,
Желательно б им быть погибче малость.
Необходима в каждом споре объективность,
А не давление на рабство и на жалость.

Как невозможно разобраться с мафией,
Так честному не жить с ворюгой рядом,
Балет старух с плохой хореографией,
Не станет зрителям достойною наградой.

А почему такое множество акцентов?
Зачем их бесконечность демократу?
Да просто черных двадцать шесть процентов,
Прибавка стоящая к их электорату.

От воплей их кружится голова,
И как понять, где золото, где олово!
Всегда одни высокопарные слова,
А в них ни грамма что-нибудь толкового.

И у меня созрело убеждение,
Что, независимо от цвета или нации,
Хоть мы равны в правах, но от рождения
Не сможем с ними в этом разобраться.

Я Господа спрошу при всём народе!
- Мой Боже, почему! Скажи, на милость!
Извечно самое преподлое отродье -
Стоит в рядах борцов за справедливость