Дочь Раздора

Они не сразу поняли, что она жива.

Ее родители висели на деревьях — то, что от них осталось, после нескольких Разрывающих заклинаний.

Она лежала около канавы, в груде песка, маленький, скомканный пакетик, а не человек.
Когда ее перевернули, она посмотрела на них с вызовом, равносильным самоубийству. Потом взгляд изменился:

-Вы не они… Вы…

-Мы светлые, Адель.

Она упала на землю и обхватила ноги человека, стоявшего ближе прочих.
-Оживите маму и папу! Пожалуйстаааа!

Это был крик зверя — не человека, не ребенка.

Они ничего не могли сделать, они не могли ей врать, и она кричала, кричала, била их кулаками. Применять магию к детям до двенадцати — запрещено. А она вырывалась, кусалась, и больно ей было так, что Клод не мог абстрагироваться. Ее боль визжала сквозь магию.

Потом, когда ее силы закончились, и она осталась опустошенной куклой, Клод сказал:

-Ты должна пойти с нами.


-Мне нужны мама и папа!

-Мы сказали правду — нам не вернуть их. Нет такой силы, которая была б сильнее смерти.

-Тогда… тогда я пойду с ними!

-Они убили твоих родителей!

-Вы не можете подарить Жизнь, а они сумели подарить Смерть!

-Вот именно! — Клод держал ее за плечи, ненавидел детей, себя, Вселенную с ее возможностью смерти. — Пойдем! Ты должна быть сильной!

-В чем Ваша сила? Если вы не можете вернуть их мне…

-Сила в смирение. — Клода чуть не стошнило от фальши. Он знал, конечно, это — правда. Но правда для него, а не для девочки, ставшей сиротой.

Она молча развернулась и пошла прочь. Клод обернулся к своим коллегам — они ответили молчанием. Общение с детьми — его работа.

-Ты куда, — он догнал ее, остановил большой тяжелой ладонью.

-Я пойду за ними.

-За кем? — Клод честно не понял.

Она не ответила.

-Погоди… — Клод снова догнал ее. — Они убили твоих родителей.

-Пусть их Смерть будет не напрасно, да? — девочка улыбалась. — Буду служить им. Достанься я вам — ничего не изменилось бы. Я могла бы быть с вами при живых родителях. Не знаю, как объяснить. Не умею, ясно?

Ясно. Клод силился придумать хоть какой-то аргумент, но мысли в голове кружили нелепым хороводом насекомых, недоеденного обеда, тщетностью усилий…

-Довольно. — старший Светлый, Эдгар, возник из небытия. Ничего не объясняя, коснулся девочки, и она уснула у него на руках.

-Вызывай скорую. Мы уходим. Дилан — общая версия — взрыв фейерверка. Девочка проснется, без своего дара, я наложил печать. Надеюсь, врачи помогут ей пережить смерть родителей.

…

Она запомнила медсестру с большим шприцом, светлое, пронзительное, убийственное в своей чистоте небо, узкие железные койки, милую девушку-волонтера с гигантскими мыльными пузырями.
Ей казалось, что на нее сейчас обрушится потолок, что пол прыгает, что таблетках — яд, что ее руки — звериные лапы. Она не знала, как ей жить дальше, она была благодарна своему безумию.
Иногда накатывало. Сознание озарялось белой вспышкой боли, будто две машины, ярко освещенные фарами, сталкиваются на ночной трассе.
И она плакала. Ей было десять лет, и она успела столько всего плохого натворить! Так часто огорчала маму и папу, не слушалась, грубила, если бы все вернуть!

…

Клод сидел на своем обычном месте. Овальный белый стол в комнате с бежевыми стенами — обои, винил. Много света, уютный ковер. Коллеги в белых мантиях. Приговор — лишить его силы, сохраняя все воспоминания. Росчерк пера, где положено. Навсегда закрытая дверь. Мимолетное желание — найти ту девочку хотя бы теперь. Отвращение к любым действиям. Двухкомнатная квартира на Щелковской, синие шторы, сто пятьдесят чашек кофе.

…

Он все-таки нашел ее, она была его наваждением, навязчивым желанием. С ней он лишился всего. С ней он узнал, какого это — проиграть. Она выросла жесткой, красивой и отстраненной. Он видел ее на улицах, в узких черных джинсах, всегда на каблуках, на плечах — яркий жакет, много-много серебра. Точеный нос превращал ее лицо в мордочку сиамской кошки, глаза цвета какао — под тяжелыми веками, смотрели прямо и безжалостно, широкие скулы подарили ее лицу вечную детскость.

Он нашел ее — и это было ошибкой. Потому что она вспомнила. Все-таки она была очень сильным магом, не зря Темные хотели заполучить ее себе.
Это случилось в коридорчике кафе. В узкой темноте, среди крохотных лампочек и фотографий в запыленных специально рамках, постеров и маленьких глиняных статуэток они столкнулись, и он не смог сразу отвести взгляд — он столько лет мечтал о возможности поглядеть в ее лицо. Она фыркнула:

-Чего уставился?

А потом взгляд ее изменился — знание вошло в нее легко, как клинок. Клод видел, как дрогнули пушистые ресницы, искривился параболой рот, как нервно сжались пальцы. Жалость облила его с головы до ног.

-Вспомнила, — ему не нужны были объяснения. Какое-то сосущее любопытство овладело им — что она сделает дальше?

-Как я вас всех ненавижу. — вырвалось у нее. И тут же взяла себя в руки. — Как снять печать?

Лампочки вокруг горели спокойным, равнодушным светом.

-Тебе нужно выпить жизнь Хозяина Жизни.

Печать обычно накладывают раз и навсегда — слишком больших сил потребуется, чтобы вернуть поток. Светлые постились, волонтерствовали, проходили какие-то испытания. У Темных был другой путь — найти Хозяина Жизни и выпить его. Проблема в том, что найти его было почти невозможно… Адель родилась слишком перспективным магом, и оставлять ее на обучение Темным было невозможно, поэтому ее запечатали. Но она хотела присоединиться к Темным — поэтому он дал ей такой ответ. Да и не походила она на Светлую… даже в перспективе.

-Кто он? — жадно потянулась она к нему, желая выловить слова у самого рта, чтобы им не очень долго пришлось лететь до ее слуха.

-Если б я знал.

Короткий смешок. Звериные глаза.
Она ушла. Клод впервые ощутил, что такое человеческая старость.

…

Адель смотрела в зеркало, видела, как слабеют под слишком светлой кожей мышцы, как грудь становится немного ниже, как шея покрывается морщинами. «Хватит», — сказала она себе. — «Это еще не скоро».

Молодая красавица двадцати пяти лет вернулась на место. Еще есть время. Адель перелопатила интернет, перелистала кучу книг в Центральной библиотеке, но так и не нашла внятного ответа на свой вопрос.


Радовало одно — она лишилась силы до того, как узнала, какая это страсть, какое это блаженство. Клоду было тяжелее — он владел всем и все потерял. Клоду было проще — хоть несколько лет своей жизни он знал, что такое могущество, а она изначально лишилась этого, тут же спорила она с собой.

Тайком она следила за Клодом. Их тянуло друг к другу — бессмысленно и остро. Не как любовников, не как врагов, и уж точно не как товарищей по несчастью.
Клод кайфовал! Он оседлал жизнь, он сми-рил-ся, следуя правилу Светлых. С тех пор, как они встретились, прошло лет пять, Клод ухитрился сколотить небольшое состояние, сняться в паре фильмов, обзавестись роскошной и бесконечно любимой Валентиной, побывать бизнес-тренером, открыть бесплатный каток.

Клод как будто совсем не страдал, что стал простым человеком. Адель же переехала в крохотную комнатку в разваливающемся доме, лишь бы не работать, а читать, искать, думать…

-Хватит, это все глупости. Можно и без этого стать счастливой. — сказал он ей, когда они вновь пересеклись в каком-то кафе. И повторил на модном показе, где его Валентина представляла свою коллекцию весна-осень. И когда…

Она посылала его к черту и уходила в себя. А он смотрел на нее, и думал, когда же она поймет. Когда она поймет, что давно нашла Хозяина Жизни? И что она сделает потом?
Серебристый дождь засыпал улицу осколками неба. Чернильная фигурка тащилась домой, выстукивая каблуками ей одной ведомые ритмы.

…

Может, у нее есть все-таки шанс стать Светлой? Клод смотрел за ней, за ее самоотрешенным желанием найти силу. Сколько лет она живет так, в одиночестве? Она мало ест и мало спит, она предана идее — почти как Светлая. Никаких любовников, никаких светских развлечений, никаких излишеств. Темные иначе ищут Хозяина Жизни. Он был свидетелем пары историй… Если бы она нашла путь — ради чего становиться Светлой… Не ради тщеславия. Ради того, что она могла бы дать миру, как маг…
Она выживала иногда только благодаря его подачкам. В почтовый ящик он подкидывал ей деньги. Следил, чтобы она вышла из своей конуры и сходила в магазин. Если ее долго не было видно в ближайшей «Пятерочке», он заказывал ей пиццу на дом — она могла отключиться настолько, что забывала о еде.

Валентина ревновала, но молчала — только дура стала б скандалить на ее месте, и дело не в деньгах: дело в Клоде. То, каким он был, и каким мог стать…

…

-Я все-таки нашла его! — возбужденный шепот над самым ухом.

В этот раз она нашла его, и хрипло, прерываясь шептала одно и то же слово — «нашла, нашла, нашла», и глаза горели! Полыхали! Лили свет — пронзительный, лихорадочный, сумрачный…

-Так что теперь можешь катиться к черту со своей заботой… — она прошептала эти слова так, словно занималась с ним сексом.

Она была хороша — нашла какое-то свое старое платье, спокойно-серого цвета, свободно струящееся по исхудавшей фигуре. Волосы были распущены, и от них почему-то пахло осенним листопадом. Из украшений — только брошка, маленький якорь, а туфли были в кои-то веки вычищены. Она давно не следила так за собой.

-Что ты будешь делать?

-Займи мне денег. Я должна казаться богатой, мне нужно привести себя в порядок.

-Кто он?

Она закусила губу, медленно и чувственно.

-Неважно… Один богач. В меру стар, чертовски влиятелен, родня — вне круга его внимания. Я ведь правильно понимаю, я должна буду просто войти в его жизнь, пробыть некоторое время рядом, а потом он умрет?

-Не забудь переписать на себя его завещание. — Клод говорил монотонно. Весь диалог на одной ноте! Но про себя мучился — что ему делать? Может, прекратить весь этот многолетний балаган, сказать ей: разуй глаза! Я перед тобой? И тогда она сблизится с ним — а он ей это позволит, — и… И конец? На то он и Хозяин Жизни, что не сделает так. Никакое чувство вины не позволит Хозяину Жизни совершить самоубийственный поступок. Разве что, от нападения темных ее защитить, или просто прикрыть от бандита на улице, это другое…

-Не нужно мне его завещание! Я верну себе силу, а потом… Ах, ты не поймешь! Вот смотрю на тебя — и не понимаю… У тебя было все… а живешь ты — как ни в чем не бывало! Ах, не начинай, я весь твой бред сто раз уже слышала. Ты просто идиот. Так ты дашь мне деньги или нет?

Он молча выписал чек. Она также молча исчезла из его жизни.

…

Семь лет спустя, Клод присутствовал на похоронах господина Н.
Богато обставленная зала, белое с позолотой жутко контрастировало с чернотой стола, где прежде стоял гроб. Он искал Адель — но в комнате ее не было, была свора… Он поморщился — свора черных падальщиков. Да, не повезло девочке.
Он прошел в глубь дома. Всюду одно и то же: роскошь, роскошь и безупречный вкус. За одной дверью он услышал знакомый голос. Да, это Адель! Клод прислушался.

-Почему вы молчите?

-Что я должен сказать?

-Обычно люди находят, что сказать женщине, только что похоронившей мужа.

-Бросьте. Всем давно известно, что он вам не муж.

-Я любила его.

-Это тоже ложь.

-Тогда почему вы не уходите?

-Мне интересно посмотреть, как вы будете выкручиваться. Он ведь оставил вас с большими долгами, верно? Невыгодную легенду вы себе выбрали, Адель.

-Вы можете мне помочь.

-Увольте! Я не настолько галантен.

-Да. Вы скорее смешной и жалкий хам.

-Адель. Посмотрите на меня. Вы красивая женщина — были когда-то, во всяком случае.

-Это все?

-Посмотрите. Сейчас придут его кредиторы, придут родственники и придут завистники. Неужели то, что он успел вам дать, этого стоило? Почему вы улыбаетесь? вас ждет позор и нищета.

-Они знают, что я похоронила мужа! Неужели это не даст мне отсрочки? Немного сочувствия… Как вдова… я имею право!

-Да, вы хорошо играли свою роль. Жаль, что недолго.

-Вы не собираетесь ни утешать меня, ни помогать мне.

-Я же сказал.

-Вы хотите видеть их расправу надо мной. Что я вам сделала?

-Нет, Адель. Я хочу увидеть, что сделаете вы. Считайте, это мое хобби — смотреть, как сильные и хитрые люди выкручиваются в момент своего краха. Я знаю, что ваша игра проиграна. Но вы же все равно, до последнего будете бороться. Вы не умеете иначе.

-Идите к черту. Ненавижу фанатов ток-шоу.

-Что ж, наблюдать я смогу издалека. Хотя и не смогу разглядеть отчаянье в ваших глазах с такой точностью, как сейчас.

-Да отойдите же вы наконец!

-Желание дамы — закон.

Дверь распахнулась, Адель с непроницаемым лицом и гордо поднятой головой направлялась в залу… Больше в комнате никого не было.

-Адель!

-А, Клод, — она улыбнулась, надменно и непокорно. -Я оказалась дурой.

-Послушай, давай уйдем отсюда. У них ведь нет никаких данных о тебе? Ты можешь просто исчезнуть! Все!

Она видела, как постарел Клод. Намного сильнее, чем она. Видела грустные морщинки пережитого, веселые морщинки улыбки. Улыбнулась чему-то. Впервые в ее глазах он видел теплоту. Неужели это он ее так изменил? Он вспомнил умершего. Нет, вряд ли. Она сама, жизнь, мысли…

-Это было бы не учтиво с моей стороны, по отношению к умершему, Клод. В конце концов, я столько времени жила за его счет… И хотела большего…

-Толку от твоей учтивости, если тебя засудят за его долги.

Она молчала, улыбаясь. Это взбесило его, что-то распирало грудную клетку, кажется — ярость.

Он схватил ее за плечи:

-Дура! Дура! Я — Хозяин Жизни! Слышишь?! Адель, идем отсюда. Получай, что хотела.
-Я знаю… Не ори. И не тряси меня так — прическу испортишь.

-Ты знала?

-Виктор сказал. Ты же слышал наш разговор? Темные узнали, что я ищу Хозяина Жизни. Они все еще заинтересованы во мне, Клод. И подослали Виктора. Давно… Я уже тогда знала о долгах, о том, что ошиблась.

-Почему не ушла сразу?
-Мне было интересно… Что я м
огу как женщина. Могу ли вдохновить мужчину жить? Я старалась, правда! Но у него уже было в жизни все: все удовольствия и все беды, необычные приключения и лучшие женщины. Он когда-то такие стихи писал! Делал безумные поступки, спрыгнул с парашютом, так, чтобы приземлиться перед любимой женщины, знал, когда она идет с работы, старался высчитать… Не сильно, промахнулся, кстати — на соседском гараже очутился…

Клод снова залюбовался ею. Она была мягкой, мечтательной, и что-то в ней пылало. Впервые за все время их знакомства. И острая жалость снова пронзила его — она могла бы быть такой всю жизнь! Если бы не тот день.

-Знаешь, что я думаю, — она вдруг стала жесткой, а в глазах мелькнула боль. — Я думаю, что хорошо, когда Темные находят Хозяев Жизни и выпивают их. Потому что рано или поздно со всеми ими происходит одно и то же — пресыщение! А это страшнее всего, даже утери родителей… или дара.

-Адель, это не со всеми происходит.

-Да, думаешь, ты сумеешь избежать?

-Вряд ли. Ты же теперь знаешь правду.

-И что? — она захохотала. — Ты думаешь, я сейчас сяду с тобой в автомобиль? Скажу твоей Валентине: извините, я поживу с вами! Потихоньку вывампирю всего тебя и уйду к Темным, которые бродят около меня, как стервятники? Клод! Да я к тебе теперь на тысячу километров не приближусь!

-Не говори, что тебе стало жаль меня. Узнала Темных получше и не захотела связываться?

Она покачала головой. Глаза у нее были влажные.

-Клод, я хочу посмотреть, что с тобой будет дальше. Если честно, я верю, что ты сможешь, — у нее не хватило дыхания, — сможешь остаться им до конца. Кстати, что случается с вами потом?

-Умираем и все.

-Что, с улыбкой на лице, благодарностью жизни и без отсутствия сожалений?


Он засмеялся:

-Ну, о чем пожалеть я найду. А остальное — улыбка и благодарность — да.

Она шагнула к нему. Обхватила длинными руками, прижалась.

-Ты вкусно пахнешь… И ведь это те же самые духи, что и четверть века назад…
Перед тем, как войти в залу, она обернулась.

-Прощай, Клод! Сохрани это в себе!

-Адель, стой! — это сказал не Клод. В коридоре возникло еще двое. Светлые… Эдгар и кто-то новенький, Клод не помнил его. — Твое испытание закончено. Печать спала. Твоя сила начнет пробуждаться.

-Она пойдет с нами. — Виктор и еще двое Темных тоже были здесь.

-Не имеете права. Она не выпила его жизнь!

-Она хотела вырастить своего Хозяина Жизни! На убой! Очень Светлое стремление! Адель — Темная!

-Извините, господа, меня ждут кредиторы. Пора платить по счетам. — она очаровательно улыбнулась им.

-Тебе все равно придется сделать выбор, — Эдгар не любил отступать.

-Выбора у нее нет! — Виктор включил все свое дьявольское обаяние, произнося эти слова, даже Клод ощутил его воздействие.

-Идите к черту, — устало выговорила Адель.

 И тут же увидела летящую в Клода стрелу, выпущенную Виктором.

Адель впервые в жизни использовала пробудившуюся силу. Ровно на то, чтобы успеть добежать до Клода, прикрыть его собой.

Она не знала ни одного заклинания, чтобы замедлить время, она не умела ставить щит, она не могла бы изменить траекторию полета стрелы. Чисто по-человечески она захотела прикрыть его собой, а ее сила помогла ей успеть раньше стрелы…
Яростно взревел Виктор, Эдгар, отвлекшийся на пробудившуюся силу Адель, сжимал в руке бесполезный огненный шар, которым хотел испепелить стрелу, остальные маги негромко переругивались между собой… Клод сжимал в объятиях Адель. Она умерла сразу.

…

Клод сидел на берегу океана. Валентина пила с подружками кокосовый шейк. Дети и внуки вместе пошли на какой-то ужастик. Солнце слепило глаза, отражаясь от волн. Прохладные ветерок играл у него под ногами. Было тихо, только вдалеке бегали и смеялись дети. Клод щурился, глубоко дышал и наслаждался каждой клеточкой кожи.
Тогда было больно. Но ее слова «я верю, что ты сможешь», заставили его жить. И продолжать седлать Жизнь и ловить Удачу за хвост. Он работал, ввязывался в разные авантюры, пробовал новое, путешествовал, заботился о семье, мечтал, был счастлив.
И теперь впитывал в себя новый день — такой не похожий на предыдущий. Адель успела узнать, какого это — быть магом, но так и не узнала, какое это счастье — жить.

Теплые ладони жены легли ему на плечи. От нее пахло свежими булочками.

-У меня для полная корзинка для тебя! И топленое молоко. Перекуси, я-то в кафе поела, — заботливо сказала Валентина.

Над морем суетись чайки. Волны подбирались к самым ногам, песок приятно щекотал ладони.

-Спасибо, — неизвестно кому, сказал Клод.