Кульминация - 58

     * * *

     В эту ночь он почти не спал. Лежал на кровати, пялясь в потолок, и прислушивался к своим противоречивым мыслям, ведущим между собой непримиримую борьбу. В его сознании происходила болезненная ломка устоявшихся понятий, взглядов, убеждений. Жизненные ориентиры, прежде ясные, чёткие и незыблемые, теперь стали быстро тускнеть, расплываться на общем фоне. Страшная вещь – разочарование. Оно коверкает душу и переворачивает мозг. Ещё совсем недавно, несмотря на все свои опасения и метания, Иван отчётливо видел правильное направление и стремился не отклоняться от этого пути.
     Но отклоняться приходилось. Приходилось отступать и выкручиваться, потому что опасность угрожала не только ему лично, но и его любимой женщине. Женщине, которая внезапно появилась в его жизни и так же внезапно исчезла. Назвавшись Анжелой, она, словно ангел, пришла на помощь в трудный для Ивана момент и вытянула его из бездны отчаяния. Теперь у него нет ангела-хранителя. Анжела ушла, и он не знает, где её искать. Он даже не знает её настоящего имени. Да и надо ли искать? Может быть, прав Егор: не следует ни к кому привязываться. Простая философия: всех, кто уходит из твоей жизни – отпусти, кем бы они ни были. На их место придут другие. И тогда уже решай сам, кого из них принять, а кого держать на расстоянии.
     Иван мысленно усмехнулся: как же – «решай сам»! Попробуй порешай с такими персонажами как Миткевич. Подержи его на расстоянии. Он тебя сам так приблизит, что мало не покажется. Однажды Кипреев посчитал недостойным иметь дело с владельцем ночного клуба и поплатился за свой отказ. Егор Корнейчук изначально смотрел на эту тему с иных позиций, не обременяя себя вопросом нравственности. Личность заказчика и тематика произведения его мало интересовали. Писателю требовались деньги на издание собственной книги – он их заработал. Всё просто и понятно. Означает ли это, что Егор – подлец? Нет, конечно. Просто он смотрит на мир трезво и немного цинично. И не стремится прыгнуть выше собственной головы. Так плохо или хорошо быть циником? И как ими становятся? Наверное, немало людей с первых жизненных шагов начинают смотреть на окружающую действительность холодно и расчётливо. Но есть и другая категория циников – это побитые романтики. Так имеет или нет право человек немного отступить от своих позиций, если не чувствует в себе сил противостоять злу? Неужели для того, чтобы остаться человеком, необходимо сдохнуть?
     Хотя есть и такие, которые скорее предпочтут собственную гибель, чем пойдут на сделку с совестью. Один из таких людей – полковник Половцев. Где же сейчас Михаил Иванович? Чем для него закончилась его бескомпромиссность? Вряд ли палачам, вроде Пущенко, удалось от полковника чего-то добиться. Такую личность невозможно подкупить, запугать, сломать. Но можно уничтожить. И тогда на Земле одним честным человеком станет меньше.
     Так как же быть? Ещё раз отказать Миткевичу, надеясь на то, что вновь «прокатит»? А если нет? Что, если именно теперь в жизни Ивана может наступить самый настоящий кульминационный момент? Нет, не прокатит на этот раз. Отказ сродни самоубийству. Но ведь можно попытаться найти компромисс. Миткевич не дурак, не станет перегибать палку. А что касается нравственного аспекта – плевать на него. Какая, к чёрту, нравственность, если в этом проклятом мире нет ничего надёжного?
     Ближе к утру Иван уснул, так и не придя ни к какому решению.

     Без четверти два он подходил к зданию ночного клуба «Клеопатра». Однако войти внутрь ему не удалось. Возле боковой лестницы, как и у центрального входа, стоял полицейский. Он преградил посетителю путь.
     - Сюда нельзя.
     - Мне назначена встреча, - сказал Иван.
     - Кто вам встречу назначил? – спросил сержант. – Уж не хозяин ли этого притона?
     - А если он?
     - Тогда примите мои соболезнования, - сказал полицейский не без злорадства. – Рандеву отменяется.
     Иван почувствовал волнение. Только что услышанное слово могло означать лишь одно: кончину. Так неужели?.. Он вновь обратился к полицейскому:
     - Вы сказали: соболезнования. Он что – помер?
     - Да, - ответил тот. – Не знаю, кем вы ему приходитесь, но скажу откровенно: и чёрт с ним! По мне, так пусть они все передохнут.
     Под фразой «они все» он, вероятно, понимал весь криминальный мир.
     - А что конкретно с ним стряслось? – спросил Иван. – Какова причина смерти?
     - Говорят, что отравился. Съел что-то несъедобное в своём собственном ресторане, - парень вдруг прислушался и бросил настороженный взгляд в сторону парадной двери. – Ладно, поговорили – и хватит. Вы идите, гражданин. Здесь посторонним нельзя находиться.
     Кипреев отошёл в сторону, осмысливая свежую информацию. Его положение вновь круто менялось. Ещё один источник проблем и опасности исчез из его жизни. Но если крайне осторожный Сергей Семёнович был отравлен в своём собственном клубе, значит, кто-то очень серьёзный приложил к этому свою руку. Ну что ж, правильно сказал сержант: чёрт с ними со всеми! Пусть грызут друг другу глотки, урывая жирный кусок. А ему, Ивану, здесь больше делать нечего. Нечего ему совать свой нос в разборки и планы хищных тварей. Егор прав: надо плюнуть на всё и всех и заниматься своим любимым делом. Значит, всё, что сейчас от Ивана требуется – это вернуться домой и сесть за работу. Надо вновь браться за свой роман. Только вот каким он получится теперь, после всех передряг и разочарований; после того, как романтик превратился в циника?
     Парадная дверь открылась, и во двор вышла женщина – секретарша Миткевича Светлана. Её лицо выглядело печальным. Похоже, она недавно плакала. Вслед за ней из здания вышел мужчина в форме с погонами полковника. Иван узнал его: это был тот самый Офиногенов, который вчера с экрана телевизора объяснял причину самоубийства своего подчинённого.
     - Светлана Дмитриевна! – окликнул полковник женщину. – Вам сейчас нельзя садиться за руль. Вы слишком расстроены. Подождите немного – я освобожусь и отвезу вас.
     Она отрицательно мотнула головой и направилась к серебристой «хонде». Несколько секунд Офиногенов смотрел ей вслед, затем вернулся в здание клуба. Подойдя к машине, Светлана остановилась в задумчивости. Потом взглянула на Ивана, стоявшего  в двадцати шагах от неё.
     - Вы не могли бы мне помочь? – спросила она.
     Он подошёл.
     - Я боюсь, что и в самом деле не смогу вести машину, - продолжала женщина. – Если вас не затруднит… – она замолчала, вопросительно глядя на него.
     - Я давно не садился за руль, - сказал Иван. – Могу нанести ущерб вашему авто.
     - Пусть вас это не беспокоит.
     Он пожал плечами: а почему бы и нет?
     - Хорошо. Я отвезу вас.
     Иван занял место за рулём. Светлана помедлила в нерешительности, потом села на заднее сидение.
     - Куда ехать? – спросил Кипреев.
     - Для начала давайте просто уедем отсюда, - ответила она и смущённо добавила: – Я ещё ничего не придумала. А домой не хочу. Там меня не оставят в покое.
     Иван повёл машину, периодически поглядывая в салонное зеркало. Погружённая в свои переживания, Светлана, вероятно, не замечала, что за ней наблюдают. Её лицо было трагичным. То и дело женщина вытирала платочком набегающие на глаза слёзы. Ивану стало неприятно видеть столь красноречивое проявление скорби по умершему бандиту. Видимо, и эта красотка по своей психологии недалека от усопшего.
     - Жалко шефа? – спросил Кипреев с ехидцей в голосе.
     - Нет, - ответила она. – Я не по нему плачу.
     - По кому же?
     - По себе. Я тот самый человек, которого мне искренне жаль. Если вы полагаете, что у меня для этого нет оснований, то глубоко заблуждаетесь.
     - У вас очень правильная речь, - заметил Иван. – Мне это кажется странным.
     - Ничего странного, - сказала Светлана. – Я филолог по образованию.
     - Филолог? – Кипреев на секунду обернулся к ней. – Так значит, это вы меня рекомендовали Миткевичу? Ну, спасибо – услужили!
     - Я хотела помочь вам заработать денег. Не знала, что ваша принципиальность так сильно зашкаливает. Вы, Иван Алексеевич, сделали неправильный выбор. Надо было соглашаться. Все бы от этого только выиграли…
     - А вы не подумали о том, что мне за этот выигрыш пришлось бы дорого заплатить?
     - Чем же? Гордостью? – она пренебрежительно фыркнула. – Гордость – химера. Странно, что вы до сих пор этого не поняли.
     - А вы, значит, поняли?
     - Да. Мне доходчиво объяснили.
     Иван вёл машину очень осторожно. Большой перерыв в вождении заставлял его чувствовать себя напряжённо. Тем не менее, он периодически поглядывал в салонное зеркало: на сидящую позади него красавицу невозможно было налюбоваться. Такая внешность может вызвать у мужчины какие угодно чувства, но равнодушным оставить не может.
     - Он обижал вас? – спросил Иван скорее для поддержания разговора.
     - Кто? Серж? – уточнила она. – Нет. Я даже не знаю, что вам ответить. Не вполне понимаю, о чём вы спрашиваете.
     - Я имею в виду: он помыкал вами?
     Женщина улыбнулась, и Иван в очередной раз отметил про себя, как необычайно она красива.
     - Иван Алексеевич, вы задаёте странные вопросы. Пытаетесь угадать причину моих переживаний. Вряд ли вам это удастся. Всё значительно сложнее, чем вы можете себе представить. И значительно хуже.
     - Понимаю: мои предположения наивны. Не хватает знаний и жизненного опыта, как однажды сказал Миткевич. Однако мой жизненный опыт говорит мне, что мы не можем бесконечно ездить по городу. Домой вы не хотите. Давайте поедем туда, где вас не потревожат.
     - Я не знаю такого места, - сказала она.
     Иван вдруг почувствовал глухое раздражение. Он заехал на стоянку у ближайшего по ходу движения магазина. Обернулся к пассажирке.
     - Послушай меня, красавица: я не знаю и не понимаю причины, по которой ты не желаешь ехать домой. Тебя там не оставят в покое? Для меня это слабое объяснение. Мне вообще трудно тебя понять, поскольку мы из абсолютно разных миров.
     - Вы не правы. Мы с вами из одного мира. Просто я по собственной глупости попала в другое измерение, - Светлана тяжело вздохнула. – Простите, Иван Алексеевич! Не буду вас больше напрягать. Предлагаю сделать так. Сейчас мы поедем к вашему дому. По пути я что-нибудь придумаю. Потом вы пойдёте домой, а я сама займусь решением своих проблем.
     - Хорошо, - согласился Иван. – Так и поступим.
     Он вывел автомобиль со стоянки и погнал его к своему дому. Захлестнувшее душу раздражение вдруг исчезло, словно его и не было. Он уже не был уверен в собственной правоте. Сидящая за его спиной женщина вовсе не походила на избалованную капризную куклу. Она явно была сломлена какими-то неведомыми ему событиями. Ивану даже подумалось, что она, как и он совсем недавно, готова решить свои проблемы самым радикальным способом. Все его ночные установки на цинизм и наплевательское отношение ко всему и всем разом слетели с него. Заехав в свой двор и остановив машину, он продолжал сидеть за рулём. Светлана за его спиной терпеливо молчала. Иван вновь повернулся к ней.
     - Чаю хочешь?
     - Да, - ответила она и спросила: – А как же ваша?..
     - Её больше нет, - ответил Иван. – И не будет.
     Он вышел из машины, открыл заднюю дверцу и подал женщине руку.
     - Идём, Света. Я тебя приглашаю. Роскошных десертов не обещаю, но печенье к чаю найдётся.
     Они прошли к двери подъезда. Иван видел, как взоры всех, кто находился во дворе дома, сфокусировались на них. Кто-то выразительно присвистнул.