27. Тайна Белого Братства

  Утренний сон Жерома и Валери прервал резкий стук в дверь. Анжельбер рывком сел на постели и прислушался. Три стука, тишина, затем еще четыре.

  Валери побледнела и прижалась к нему. Жером обнял ее и нежно погладил по густым, длинным волосам, как испуганную девочку.

- Это Лоран, милая, надеюсь, ты уже не боишься его? Ведь именно Лапьер сделал для нас всё возможное в истории с Клервалем... Лоран обещал найти для нас новую квартиру подальше отсюда, где нас будут окружать проверенные, надежные люди, а не эти «выкидыши 9 Термидора»... Я открою, одевайся и выходи к нам...

  Услышав из коридора женский голос, Валери начала одеваться быстрее, это еще кто?!

  Открыла дверь в гостиную и замерла на мгновение на пороге, разглядывая гостей. Стройный мужчина средних лет в черном фраке мягко склонил голову в ее сторону:
- Доброе утро, гражданка Марбёф!

  В светлых глазах Лапьера заблестели искорки. Валери Габриэль де Марбёф, длинные золотистые волосы красиво убраны в сложную прическу, одетая в бархатное платье цвета вечернего зимнего неба она выглядела непозволительно красивой, и Жером впервые с раздражением скосил глаза на товарища.

  Валери улыбнулась и мягко кивнула Лапьеру в ответ, это «якобинское чудовище», как она мысленно окрестила его, впрочем, уже без всякого отвращения, скорее с долей насмешки, вполне себе обаятельно.

  Но где-то в глубине души ее по-прежнему раздражал их новый революционный этикет, не снимет перед дамой шляпы, не поцелует руку и это обращение... «гражданка»... сказать «мадемуазель» язык что-ли отвалится?

  Ну да, а уж «госпожа графиня» ее называть никто из республиканцев не станет, ведь титулов они не признают...

  Было видно, что Лапьер присутствует здесь как частное лицо, а не как представитель власти, на нем не было характерного для чиновника-республиканца трехцветного пояса-шарфа.

  Отсутствие революционной символики всегда успокаивающе действовало на мадемуазель де Марбёф, так, ей, дворянке, совсем не симпатизировавшей революционерам в целом, было легче увидеть в них просто людей, а не «кровожадных республиканцев» и «свирепых якобинцев» из знакомой ей с ранней юности роялистской пропаганды...

  Девушку, скромно стоящую рядом с Лапьером Валери узнала сразу, Жюли, племянница гражданина Ленормана. Но зачем она здесь, что ей нужно?

  Анжельбер тоже весьма удивился присутствию Жюли Ленорман. Жестом он пригласил всех за стол. Пожилая служанка Петронелла расставляла бокалы и столовые приборы.

- Чему обязан, гражданка Ленорман? Вас послал ко мне Юбер?

- Можно я скажу сразу... гражданин Лапьер? – девушка вопросительно взглянула на Лорана, - нет, он меня к вам не посылал... я... я сама хотела предложить вам очень удобное и безопасное укрытие... мадам... то есть гражданка Пермон, не откажет в помощи честным людям, которым угрожает арест и расправа... Вы... и ваши товарищи могут проверить её, не выдаст - Жюли скосила глаза на Лапьера – она согласна принять вас, я скажу вам адрес.

  «С чего вдруг такая трогательная забота?» - с невольной неприязнью в адрес девушки вдруг подумала Валери – твой дядя Юбер уж так предусмотрителен и осторожен, теперь он вернется в Конвент, ... помог один раз, этим вернул моральный долг, а его жена так просто люто ненавидит якобинцев и, не удивлюсь, если откровенно радуется их арестам и казням...

  Жюли Ленорман словно почувствовала и услышала мысли Валери:
- Мне стыдно... очень стыдно... гражданин Анжельбер за недостойное, грубое поведение тёти Жаклин, за ее жестокие слова... по отношению к вам. Она как будто неспособна понять, что если бы не вы... то летом или осенью 93-го дядя Юбер... и мы вместе с ним тоже могли быть арестованы...а может быть нас уже и не было бы... Вот... возьмите адрес мадам... ой, что же это я опять... гражданки Пермон..
.
- Не беспокойтесь, гражданка Ленорман, я уже навел справки. Наша мадам... ах, да, гражданка Пермон... с улицы Сен-Жак... секция Революции... вспомни Жером, которую подозревали в укрывательстве «подозрительного», жирондиста, по осени 93-го? Неужели не помнишь?

  Колоритная дамочка, трудно ее не запомнить...– глаза Лапьера насмешливо блеснули, он поднял бокал – а я так могу припомнить еще один сюжет, еще более ранний.. из осени 92... секционеров из местного Революционного Комитета вызывали по этому адресу по поводу подозрения в укрывательстве роялиста, одного из защитников Тюильри... и также всё обошлось для гражданки Пермон... доказательств, в виде «подозрительного» не нашли...

  Большие серые глаза Жюли Ленорман слегка округлились от ужаса.

  Заметив ее состояние, Лапьер сделал успокаивающий жест:
- Есть причина, гражданка Ленорман, по которой, этот адрес нас сейчас вполне устраивает.

  Жером слегка напряг память. Да, кажется, была такая особа, гражданка Пермон с улицы Сен-Жак... из секции Революции... вдова... ее муж, депутат Национального Собрания 1789-1791 года, фельян, конституционный роялист... Ее подозревали в укрывательстве раненого роялиста, одного из защитников Тюильри, страшное обвинение, но никого не нашли...

  Но, видимо, судьбе было угодно сохранить ей жизнь, если после обвинения в укрывательстве жирондиста осенью 93-го, после принятия закона о «подозрительных», ее оставили в покое, не обнаружив в ее доме
этого «подозрительного». И если после принятия прериальского декрета никто о ней не вспомнил...

  Но может быть женщина действительно невиновна?! Иначе, как объяснить, что она, подозреваемая прежде, сначала в укрывательстве аристократа-роялиста... врага Революции, а затем «умеренного», жирондиста, теперь согласна принять в своем доме его, якобинца-робеспьериста... Иначе, выходит полнейший бред?!

  Секция Революции, её район, что он представляет собой... главную часть населения там когда-то, до эмиграции составляли аристократы, там проживают в немалом количестве также представители крупной торгово-промышленной буржуазии, из санкюлотов там проживало лишь некоторое количество мелких торговцев и рабочих-каменщиков...

  Жерому невольно подумалось, что если Лапьер проверил эту гражданку Пермон, то, может, действительно, стоит согласиться и принять неожиданное предложение.

  Анжельбер мягко склонил голову в сторону Жюли Ленорман:
- У вас доброе сердце и я очень благодарен вам. Мы... – тут он скосил глаза в сторону молчавшей Валери – мы согласны на переезд...