Начальники. Рассказ подчиненного

   Был у меня начальник, интересный, образованный, тактичный и требовательный. И все-то у нас с ним ладно было, и я то, чуть чего к нему за советом, а он всегда ко мне с ответом. Коллеги подтрунивали, что я любимчик. Не боялся я начальника, а он и не ругал.
   И в коллективе будто бы все ладно было. Трудились во славу учреждения, работа творческая, люди талантливые, начальник идеал. Но что-то пошло не так. Начальник стал держать дистанцию. Стали коллеги по кабинетам шептаться. А начальник стал злиться на нас, все-то мы делаем не так. Под сокращение попал один сотрудник, другой, талантливый и грамотный сам ушел. 
   Пойдет начальник в управление, придет чернее тучи, и давай новые правила выдавать, да новые обязанности накладывать, а как заместителя-то сократили, так и вовсе остервенел. Сотрудники-то шарахаться стали при столкновении с начальником в лоб.
  А меня даже стало трясти при одном только виде номера начальника на экранчике мобильного телефона. В конторе я старался промелькнуть незаметно мимо кабинета начальника, и говорить тихо, чтобы не услышал мой голос. Вины почему-то на мне оказалось много. Я постоянно был в чем-то виноват. Документы из месяца в месяц, из года в год я оформлял все хуже и хуже. Мы сидели вместе с начальником, делали, вроде я все понимал, а сдам  - опять не так, но не мудрено, требования и уставы постоянно менялись. Но виноват, все равно оставался я. Коллеги мне сказали, что мне еще везет, потому что, я не работаю в самой конторе, а на базе филиала, а вот им… и с опаской поглядывали в сторону кабинета начальника.
   А у новой, молоденькой заместительницы, по приходу на работу тут же случался гипертонический криз, и она, наглотавшись таблеток, закатывая красиво подведенные глаза, отправлялась исполнять бесконечные поручения, иногда даже плакала. Плакала и ветеранша коллектива, упершись массивным бюстом в стол, услышав очередную колкую фразу по поводу устаревших методов работы, с намеком на то, что пора бы покинуть коллектив. Шмыгая носом, она жаловалась мне на начальника, попутно смотря в зеркальце, начесывая волнистые волосы и поправляя голубые тени под бровями. А ведь они с начальником вместе начинали работать. 
      В очередной раз я был вызван «на ковер» - боясь опять оформить документы неправильно, протянул и не сдал вовремя.  Я сидел на желтом стуле, изготовленном в последние советские годы, потными руками вцепившись в «барсетку» на сомкнутых подрагивающих коленках, как приговоренный перед казнью. Начальник повернулся ко мне от компьютера, и глянул на меня сквозь затемненные очки непроницаемым взглядом, губы были сжаты куриной гузкой. Нас разделял желтый полированный стол.
 В принципе, этого взгляда уже хватило. Я был убит наповал, и готов был каяться во всех грехах, и взять на себя любую вину. Думаю, по моему виду это было заметно. Я густо покраснел, покалывало в левом подреберье, а в висках долбило давление. Но отнюдь, начальник не проникся сочувствием к моему жалкому виду, отнюдь.Как же?! ведь ему надо было высказаться, ведь он этого хотел и ждал.
  Битый час начальник изощрялся в истязании меня различными фразами и формулировками, а он это мог, он был педагог с высшим образованием. Из его уст поблескивающих белыми и золотыми зубами лились всяческие грамотно составленные обвинения в мой адрес, -  длилось это час, не меньше. Любая моя реплика в ответ, становилась новым принципом к действию против ее автора. Был обвинен и в том, что подвел не только его, начальника, но и весь коллектив. На мои робкие попытки сказать, что мне пора на автобус, а то мне не на чем будет уехать домой, начальник, войдя в раж, заявил, что это будет мне уроком, видимо считая себя неплохим педагогом, а может и психологом, даже взывал к моей совести, упомянув и то, что я христианин,  и мне не подобает...
    Домой я ехал на такси потратив денег в пять раз больше чем планировал. Вывод из этого урока я конечно же сделал - больше я не позволю так со мною разговаривать.
  Когда в следующий раз начальник приступил к разъяснительной беседе со мною, и вдоволь насладился своим словоизвержением, и ощутил удовлетворение от проделанной работы, я ему спокойно (ну, по крайней мере, так казалось с виду) сказал:
 - «Иван Иванович, у вас удивительная способность, портить настроение и себе и людям».
Немного оторопев, начальник произнес: 
- «Ах, вот ты как заговорил!» и принялся с новой силой меня распекать, в присутствии притихших коллег.
- «Говорите конкретно, что я должен сделать. Или я сейчас встану, и уйду». Сказал я.
  С тех пор этой фразой я пресекал попытки начальника совершить очередную «моральную экзекуцию» надо мной.
  А тем временем, начальник вышел на пенсию, но не ушел, дела в коллективе оставались на прежнем уровне, и это понимали все, даже в управлении. И, в конце концов, начальника «попросили».
  Немного позлословив, начальник, сожалея об уплывающей из рук хорошей прибавке к пенсии, уволился. Впоследствии выяснилось, что начальник не смог адаптироваться в новых реалиях, не мог освоить новые принципы работы. Но все же, сказал где-то, что это коллектив его подвел, потому он и уволился. 
 «Обезглавленная» контора, не то чтобы обрадовалась, но тихо-мирно делала свое дело, гадая, кого же им поставят на место начальника. Желающих не было вообще.
  Однако через пару месяцев, в очередной раз зайдя в нашу контору я увидел на месте начальника симпатичную большеглазую женщину, – Познакомьтесь, - говорят коллеги, - это наш новый начальник.
   Начальник мне сразу глянулся. Человек семейный, хозяйственный, талантливый и умный, и глаза умные. А после выяснилось, что человек добрый, понимающий и самое главное, с прекрасным чувством юмора.
   Новая начальница не строила иллюзий, не собиралась хватать звезд с неба, (однако, в управлении от неё ждали именно этого…) а просто, как ломовая лошадка впряглась в работу. Принялась разгребать «авгиевы конюшни» в документации. И в газетках про ее хорошую работу даже два раза написали.  И, о, чудо! Я стал почти вовремя сдавать отчеты, в которых если и были огрехи, то вполне поправимые.
    Первое время, правда я все еще падал в обморок при виде номера начальника на экране телефона, но это прошло. И в конторе коллеги «отодубели», перестали торопеть при виде начальника, и все чаще можно было услышать смех из дверей нашей конторы. И смеялись мы вместе с начальником, над тем как я боялся телефонных звонков, а иные коллеги, только через полгода совместной работы перестали оторопевать при встрече с начальницей. Дело пошло не плохо, не хуже ранешнего. Но каких-то людей, не в управлении, а даже выше, это «не хуже ранешнего» не устроило. И стали те люди разные проверки в нашу контору присылать.
    Мы поднатужимся, пособеремся и пройдем проверки-то, одну, другую. А начальницу-то стали в управление вызывать:
- «Вы де, с коллективчиком-то построже будьте, держите их в ежовых рукавицах, а то, что-то результативность у вас худая, уровень низковатый». А люди-то те, что повыше-то управления, и вообще сказали, что контора наша «болото»…
   Умная наша начальница не соглашалась с этими словами и советами, вступалась за нас.  И мы,как и она, помня о делах не так давно минувших дней, не соглашались с этими словами. Но кто мы - лягушки в «болоте», наступил и кишки…
   И наступил, тот день, когда обидели нашу начальницу, и жалея нас, но думая о своем здоровье, она оставила пост начальника в нашей конторе, а следом за нею уволились и двое высокопрофессиональных сотрудников, да и я призадумался.
   Долго ли, коротко ли, а нашелся человек пожелавший стать нашим начальником. В тот день, когда ему настало время приступать к обязанностям, первый его день, сидел я спозаранку с уборщицей в главном кабинете нашей конторы. Печалились мы об ушедшей начальнице, дивились желанию нового прийти к нам в контору. Тут он и пришел.
   Сидел я опять на том стуле, а он за полированным столом. Знакомились. Глядел я в его голубые глаза и думал: «Что то будет?...»