Дона

   Новый командир требовал, чтобы водители выгоняли из гаражей, отмывали, заправляли и выстраивали перед строем части свои машины по порядку номеров. Рядом с машинами должны были строиться кинологи со своими питомцами. Зрелище получалось на троечку. Машины были вареные, переваренные, крашеные, перекрашенные, с лысой резиной и совсем небольшим запасом топлива в баках. С собаками было еще хуже. Те, что жили на питомнике, были вечно голодные, с корявой шерстью и тупыми мозгами. То есть они не годились ни в караульную, ни на следовую работу. Целыми днями псы облаивали друг друга и редких прохожих и больше ничего не умели. Нет, ходила легенда о замечательном псе по кличке Алый, но вся его замечательность заключалась в том, что он был громаден и от скуки таскал по собакопитомнику двухпудовую гирю, опасно мотая головой из стороны в сторону. В это время персонал питомника старался не подходить близко, чтобы не  зашиб, чего доброго.
   Но была и одна собака домашнего содержания. Все попытки отправить её в питомник, чтобы как остальные, натыкались на возражение хозяина. С хозяином командир спорить не решался. Бывали и другие странности. Часто эта парочка, собака с кинологом, вообще на построении отсутствовала. И это сходило им с рук. Помалу я узнавал, что проводник работал с собакой ночью. То они десяток километров гнались по степи за вором, укравшим на сельском подворье уток. В метель и мороз. То после ночных скитаний на построение приходило большое начальство и награждало собаку палкой колбасы, и мы понимали, что она что-то важное раскрыла. В работе ей равных не было. Прекрасно делала выборку вещей, шла по следу, фиксировала нарушителей, да так, что те ни рукой, ни ногой пошевелить не могли. И с дисциплиной всё было на отлично. Бывало, командир едва встанет, едва произнесет «Становись!», собака, лежащая до того на полу, соберется, и устроится рядом с кинологом. «Равняйсь!», и она выравнивается по шеренге, «Смирно!» и собака вытягивается в струнку.
   Одна особенность за ней водилась – штатские были для неё враги. Если какое начальство нагрянет невзначай на построение и почему-то в гражданской одежде, тут кинолог должен в оба смотреть, чтобы она не бросилась на резкое движение или на громкий голос.
   Володя, хозяин, воспитывал её, выхаживал, готовил к службе и, когда военкомат прислал повестку, пошел с собакой, показал, что она может и ушел в погранвойска. От этой службы остались у собаки  длинный шрам от ножа и твердый шарик пули под шкурой. Ну и благодарность командования. И вот теперь стояла она на службе по охране правопорядка и раскрытия преступлений по горячим следам.
   Было забавно смотреть на ее работу. Вот ставит её Володя на след, а она работать не горит желанием. Вроде бежит, но хвост висит безвольно, как лишний. Это значило, тебе надо, чтобы я работала, ну, бегу уже, только результата не жди. Если хвост трубой торчит, значит, за котом мчится.  Но, когда чувствует настоящую работу, серьезную, хвост параллельно земле и сама в струнку. Тут уж не зевай, кто бы он ни был, достанет и задержит.
   Как-то на тренировке я в дресхалате работал. Тяжелый, стеганый костюм, с ватными рантами на руках и ногах. Собак собрали разных. Лаура была тяжелой сентбернаршей, резвый дог, боксер и овчарка. Сначала пустили Лауру. Отбежал я, оглянулся, вижу, летит, лапы в стороны бросает. Думаю, снесет, надо ногу вперед выставить, упредить удар. Но она пронеслась мимо, только на окрик неловко затормозила, поднимая кучу пыли и пошла назад, к хозяину. Дог примчался, завертелся вокруг, принюхался, подозрительно взглянул на маскарад и добродушно рявкнул. Третьей послали Дону, Володину овчарку. Оглянулся я, торпеда над травой летит, лапами земли не касается, уши прижаты, глаза горят. Едва подумал, хорошо бы лицо рукой прикрыть, а я уже на земле, кверху пузом лежу. Попробовал лицо рукой закрыть, но малейшее шевеление вызвало адскую боль и хруст костей. Отвлек ногой и получил удар капкана на медведя по ноге. Но, всё же, успел лицо прикрыть. А тут и Володя подоспел. Халат снимаю, а на руке вмятины до кости. И это через ватные ранты. Кости ныли долго, вмятины вернулись к прежней форме, но вокруг расплылись  кровоподтеки. Сначала сине-багровые, потом буро-зеленые и наконец желтые.
   Как-то едем со службы, и у самого дома Володя говорит:
- Командир, возьми Дону к себе. Мне на пару дней уехать надо, больше деть её некуда, возьми.
- А слушаться будет, она же собака серьезная.
- Да, будет, только форму не снимай. Кормить на ресторан води, хоть в «Родину», хоть в «Дружбу», там для нее ведро приготовят.
   Тут еще водитель подпрягся, мол, надо ему ехать, надо выручать, больше некому. Я этого зверя с опаской отвел на поводке домой. Положил одеяло в теплый угол, показал место и собака улеглась. Время было позднее, умылся, выпил чаю и лег на диван. Форму снимать не стал. Да и спать было стремно. Но усталость взяла свое. Снилась какая-то белиберда, и тут просыпаюсь, смотрю, рука моя у Доны в пасти! Перекладывает с лева на право, языком придерживает. Что у неё на уме? Сейчас клацнет и вот вам, пожалуйста, инвалид без ладони. Стал я её уговаривать, иди, мол, на свое место, рано ещё, спи. Она поиграла немного и пошла в свой угол. Как-то опять мне заснуть получилось, и только заснул, громкий лай, такой, что бетон девятиэтажки зазвенел. Смотрю, у двери входной стоит. Ну, что тебе не так? Спи, еще рано. Уговорил, пошла на место. В следующий раз, проснувшись, я понял, что пора вывести погулять, спать всё равно не даст, ни мне, ни соседям. Вышли, раннее утро, снег кругом. Повел я Дону на развалины ближайшие. Побросал опорт, показал ветку метрах в трех от земли, забери, говорю. И она стала прыгать раз за разом. Осмотрелся я, кругом деревья, кучи кирпича, но чисто, без мусора. Дона по прежнему прыгает за далекой веткой. Прыг, скок, автомат шерстистый. Погуляли, пошли домой. Кое-как дожили до службы. Пошли. Дальше полетело время, поскакало, пришла пора поесть. Заехали в ресторан, официантки заметили Дону, ведро несут. Пока мы перекусывали картошечкой с отбивной, Дона долго стояла у ведра, принюхивалась, потом нырнула по самые уши, достала что-то, проглотила, облизалась и дала понять, что пора вернуться к делу. Как ей в уши жижа не налилась?
   Пора была горячая, граждане на зимнюю одежду переходили, на шапки рыжие, дорогие. И начались грабежи. Одна шапка ушла. На следующий день следующая. Начальство ругается, требует, грозит, но ничего не выходит. Шапки с завидным постоянством меняют головы своих обладателей.
- «Брест 33, я Брест! Шапка в районе училища по Горького, пацан, черная куртка, темные штаны, на голове пипетка. Без бубона. Подозрительных свозить на базу.»
   Что тут началось! Когда мы задержали похожего и привезли в райотдел, там уже с десяток парней просились домой. Потерпевшая никого узнать не может, все на одно лицо. Да и как рассмотришь? Темень, одежда зимняя скрывает формы тела. В общем, мучения начались. А шапки всё теряются. Седьмая, восьмая…
   -Командир, подбросим помощника дежурного на Универсам?
- Почему бы не подбросить? Поедем в ту сторону, потом дальше.
  И вот, едва мы притормозили перед Универсамом, в эфире следующее объявление:
- Только что в районе Универсама ушла шапка, десятая, потерпевшая у подъезда дома рядом с Универсамом.
- Приняли!
   Потерпевшая еще мелко дрожала, переживая неудачу.
- Как дело было?
- Они в троллейбусе с нами ехали, провожали до подъезда, смеялись, болтали о том, о сем, потом мы вошли в подъезд, они шапку сняли и ушли.
- Понятно! А как выглядели?
- Обыкновенно, как все.
- Рост, возраст?
- Я не помню.
 У подъезда гомон, детвора кричит, видели, мол, парней, они в автобус сели. Автобусы тут не ходят, значит не рейсовый, так, подзаработать решил. В конце улицы т-образный перекресток, если свернули налево, поехали на «Строитель», а если направо, то на поселок Короленко, или в сторону автовокзала.  Доложили на базу и поехали направо, вроде во дворах похожий автобус замечен был. Эфир жужжит, все стараются перекричать друг друга. Один сержант видел автобус, который поехал в сторону автовокзала или, как вариант, на выезд из города. Автовокзал в это время пуст, только таксисты томятся в ожидании подвыпившего седака.
- Автобус не видели? Два парня там должны были…
- Подходили, хотели в Енакиево ехать, но у меня смена скоро, а Витька повез.
   Оставалось мчаться в соседнее Енакиево. Время прошло не много, но прошло. Перевозбужденные патрули перекрывают дороги, под колеса бросаются, даже мигалка не помогает. Хотя бы стрелять с дуру не начали. Выскочили за город, остановились, стали машины встречные останавливать. Один таксист похожих парней высадил только что у самолета. Помчались дальше, прихватив таксиста, чтобы точное место показал.
   Вот и серьезная работа для Доны нашлась. Эх, если бы Вовка! Я-то на след собаку не ставил никогда! Оставалось только посмотреть на неё просительно, давай, родная, колбасу куплю!
   Дона, опустив морду, спокойно обнюхала место, потом рывком бросилась за угол дома, помчалась в подъезд, на второй этаж и села у двери. Звоним. Открывает пожилая женщина.
- Кто-то приходил к вам сейчас?
- Нет, муж поехал машину в гараж ставить.
   Я опустился на корточки и укоризненно посмотрел на Дону. Дона слегка мазнула взглядом, виновата, мол, и бросилась на место высадки. Чуть дольше принюхивалась и помчалась через пустырь к одинокому зданию общежития.
   Комендант, сидящий на вахте, встретил не приветливо. Знать не знаю, ведать не ведаю, ходют тут всякие, ну и что, что милиция!
   А Дона уже на лестнице, да по ступенькам. Вдруг тихонько так, «мама!» Девушка пьяненькая, собак боится больше, чем умереть с перепоя.
- Куда парни пошли?
  А сам поводок попускаю тихонько, вижу, как девушка вытягивается и бледнеет перед наступающей Доной.
-Веди, не зли собаку!
- Мне же тут жить!
- Это в будущем, а оно пока под вопросом, съест ненароком, и амба.
-Я покажу, только сразу уйду, обещаете?
- Давай, какой этаж?
И вот уже дверь, по рации приглашаю потерпевшую подняться, для опознания.
 Входим, проверка паспортов, жильцы опешили, но начинают возмущаться, в чем дело, все свои.
 Комната надвое шифоньером перегорожена, тут, как бы кухня, а там спальня. Две девицы, два парня, а на шифоньере шапки лежат. Штук четыре, пять.
   Потерпевшая всю дорогу бодро держалась, а тут затряслась, занервничала.
-Ваша шапка?
   А она и сказать ничего не может. Ну, наше дело задержать, выемку произвести, а следователь сделает остальное.
   Володя вернулся через пару дней, с Доной мы уже были большими друзьями, такими, что и отдавать не хотелось. Володя утешил, сказав, что впереди вязка, щенки, двух уже забирают, а третьего может отдать мне. И я стал терпеливо ждать своего щенка, похожего на Дону.