Одна дума в дорогу не годится. Глава 48

            48

Небо быстро затягивалось тучами, похожими на клубы густого порохового дыма. Солнце пропадало в лохматых тучах, изредка выглядывая еле заметным беловатым диском. Исчезла искристость летнего дня, и темнота отважилась проявиться, насунулась на мир. Жара немного отступила, но дышать стало тяжелее. По спине поползли струйки пота.

- Так душно, не могу, – пожаловалась библиотекарь, обмахивая себя маленьким пластиковым веером.

- Неимоверно душно, – учительница английского языка трясла верх платья, чтобы хоть немного освежиться. – Наверно, будет дождь, – глубоко вздохнув, сделала она прогноз.

- Что-то вы перестали по-английски выражаться. Устали? – неосторожно пошутила библиотекарь.

Стоявшие рядом родители, из «обиженных» Гнедовой, засмеялись.

- Вам-то что за дело? – вспылила «англичанка». – Поговорить больше не о чем? Или на солнце перегрелись?

- Непривычно как-то. Обыденно, – не изменив небрежного тона, пожала плечами Ермакова.
 
- Стихи продекламируйте или спойте что-нибудь. Устройте всем праздник, – огрызнулась Гнедова и отвернулась в другую сторону, демонстративно встав спиной к библиотекарю.

Ермакова сложила губы бантиком, несколько раз повела плечами, изображая недотрогу, и протяжно произнесла с особым ударением на гласные:

- Ой, какие мы ранимые и обидчивые.
 
- Смотрите – пруд. – Полина выбросила руку с барсеткой в сторону водоёма, а потом по-детски прижала обе руки к груди.

- Ты только заметила? – с иронией ответил юношеский басок.

Все устали от беготни в жару. Хотелось освежиться или хотя бы постоять возле водоёма, поэтому зеркало маленького пруда привлекло к себе многие взгляды.

- Вода, – засияли глаза взрослых. – Пруд целебный? – обратились родители к Пряжкиной.

- Вы думаете, я ходячая энциклопедия? – заносчиво ответила завуч. – Могу только предупредить: купаться нельзя. Ростовский кремль – это музей, а не купальня.

- Для исцелений есть купальни возле действующих монастырей, – устало добавила Марина Викторовна.

- Разве мы не понимаем, что купаться нельзя? – замялись родители. – Хотя бы умыться.

Широкий Владычий двор сливался с беспредельным небом и представлялся неограниченной свободой, данной человеку Богом. 

Девятиклассники уже не галдели: присмирели, боясь замечаний „железной леди“. Но две тоненькие подружки, Даша и Полина, всё-таки отделились ото всех и наперегонки побежали к пруду по ухоженным газонам. 

- Куда их понесло? К пруду, что ли? – недоумённо посмотрела Пряжкина вслед девочкам. – Точно, туда. Марина Викторовна, остановите своих, – попросила Вера Николаевна. 

- Девочки, вернитесь, – тихо, будто обессилев, позвала Денкина.

Подружки спешили к воде, она занимала всё их внимание, и тихий оклик классной руководительницы не был ими услышан.

- Девочки, – крикнула Денкина, – вернитесь.

Полина с Дашей остановились, оглянулись и начали спорить. По-видимому, решали: то ли ослушаться, но добежать до желанной воды и умыться водой из ростовского пруда, то ли, не умывшись, вернуться по требованию классной руководительницы.

Подружки, что-то бубня, подошли к нам.

- Как всегда – туда нельзя, сюда нельзя. Одни запреты. Мы что, маленькие детки? – запричитали они.

- Если вы не «маленькие детки», – резонёрским тоном начала учить Пряжкина, – то должны были уже понять, что в группе все делают одно дело. А вам приходится об этом напоминать. Я сама скажу, куда нужно идти.

10 «А» со злорадством глядел на непокорных упрямиц.

- Даже здесь дела? Они ж на каникулах, – с наивным видом брякнула Нина, с которой я познакомилась в отделе природы Ярославского края.

Родители не согласились с ней:

- Вы неправы. Нужно всем вместе держаться.

- Пусть привыкают к коллективизму.

- Давно ли вы сами привыкли к коллективизму? Сегодня? – Нина ехидно посмотрела на родителей. Заложив руки за спину, вызывающе выставила круглый живот. 

Вера Николаевна со свойственной ей решительностью спросила:

- Нина Иванна, если вы не будете смотреть на себя в зеркало в течение нескольких лет, то что произойдёт с вашей внешностью?

Женщина обиделась, посчитав реплику завуча оскорблением, и выкрикнула:

- А почему я не должна смотреться в зеркало? Я что, дикая?

- Вот и дети ваши не должны быть дикими, – сдержанно ответила завуч по воспитательной работе. – Отберите у них зеркало – совесть и коллективизм – и дети не смогут духовно совершенствоваться.

- А вы, я вижу, святая, – побагровела Нина. – Не слишком ли большую высоту взяли? Сами-то к совести прислушиваетесь? 

Я вспомнила: в Вышенске, во время ожидания автобуса на площади Горького, Нина пыталась угодить педагогам, говоря, что учителя в поездке что-нибудь придумают.

Поистине, по делам и награда. Не надо никому льстить. Нужно иметь собственное мнение и отстаивать его, если придётся. Важно быть личностью! И совсем не для того, чтобы с нами считались окружающие. Просто у любого родившегося на Земле человека есть призвание – стать личностью, чтобы преумножить заложенные Богом таланты. Личностью, а не человекоугодником!

Теперь мне стало понятно, против какой школьной воспитательной установки взбунтовалась часть родителей Марины Викторовны. Сама классная руководительница оказалась под пятой властного завуча – Пряжкиной, верящей в непогрешимость любого своего решения. Марина Викторовна даже не пыталась изменить пагубную ситуацию. Кого могли воспитать эти две женщины: одна – властная, другая – подневольная? Молодых людей, которые не умеют самостоятельно принимать продуманные решения, а только живут чужим умом. Страшная перспектива!

Пряжкина, высоко подняв голову, направилась к пруду. За ней, подражая, последовали родители. Ребята не смели бежать, но, ступая быстрыми и широкими шагами, обогнали взрослых. И две подруги не отстали от них. Нина, обескураженная резкостью завуча, шла позади всех.

Пряжкина с Денкиной сели на скамейку. Полные девочки из 10 «А», упакованные в утягивающие джинсы, медленно потянулись к скамье, чтобы присесть рядом, но три худенькие девятиклассницы, юркнув под ними, захватили свободные места, так что десятиклассницы по инерции уселись им на колени.

- Ай, толстухи, раздавили, – вскрикнули три школьницы и толкнули в спину полных девочек, стараясь сбросить их со своих  коленей.

- А чего вы сели не на своё место? – не уступали десятиклассницы.

- Оно ваше, что ли? Выкупили?

- Встаньте все, уступите место старшим, – приказала завуч.

На освободившиеся места грузно опустились две женщины, по внешности лет за шестьдесят, чьи-то родственницы. Девочки и женщины стояли недалеко от берега и смотрелись в маленький тихий пруд, отражавший тёмно-серое небо. Парни сидели на траве: одни тихо разговаривали друг с другом, другие, отдыхая от суеты, молчали.
   
Вера Николаевна уже мягче сказала, неотрывно глядя на невозмутимую водную гладь:

- Монастырский пруд. Сколько глаз смотрелись в него? Сколько людей нашли здесь ответы на свои вопросы? Найдём ли мы ответы?

Послышались облегчённые вздохи ребят.

- Постойте здесь, успокойтесь немного, пока есть время до отъезда. – Голос Пряжкиной звучал монотонно, успокаивающе.

Все замолчали. Тишина нависла над нами, позволив запечатлеть в памяти все величественные храмы, кольцом окружавшие маленький пруд.
 
- Кто хочет, может умыться, – ещё больше подобрела Вера Николаевна.

Девятиклассницы быстро отреагировали на слова завуча и первыми наклонились над прудом. За ними, соблюдая внешнее приличие, сдвинулись с места две десятиклассницы. Хотели присоединиться и парни.

– Только не все сразу, – добавила завуч. – После девочек. Взрослые – с мальчиками.

Ребята послушно повернули назад. 

Набухая от влаги, тучи всё больше темнели, превращаясь в мощные кубышки. Они объединялись в одну мощную силу и надвигались на Ростовский кремль.


Светлана Грачёва
Воскресенск

                Продолжение http://proza.ru/2020/06/22/579