18. 1 Журнал 4 Сборник 18. 1 Новые Военные истории

18.1. ЖУРНАЛ №4. СБОРНИК № 18.1.  «НОВЫЕ ВОЕННЫЕ ИСТОРИИ».

ПРИЁМ ЗАЯВОК В ЭТОТ СБОРНИК ЗАКРЫТ. ПРОДОЛЖЕНИЕ в СБОРНИКЕ №18.2 http://proza.ru/2020/06/28/1336.

Уважаемые коллеги, в соответствии с п.11 Регламента проведения Конкурса-9 http://proza.ru/2020/05/09/486, начинает формироваться  СБОРНИК №18.1. 
В этом Сборнике  свои «Военные истории» смогут представить:

- Авторы, не принимавшие участия в Конкурсе-9;
- Авторы, принимавшие участие в Конкурсе-9, но решившие ознакомить широкую аудиторию с историями, не вошедшими в Сборники №№ 1-17;
- В Сборник принимаются также произведения в стихотворной форме, связанные с Темой Конкурса-9.

Для произведений, предлагаемых в этот СБОРНИК, нет никаких ограничений (в т.числе по размеру), кроме соответствия Теме. Также нет ограничений по количеству историй, предлагаемых каждым Автором.   

При желании принять участие в Сборнике, перешлите ссылку в виде рецензии на этот материал.

Читатель ждёт  ваших историй!!!


СОДЕРЖАНИЕ

№ позиции/Автор/Ссылка

1.1 Галина Леонова  http://proza.ru/2019/06/05/510
1.2 Галина Леонова  http://proza.ru/2019/05/14/415
2. Олег Михайлишин  http://proza.ru/2019/01/15/1288
3. Марина Бутба  http://proza.ru/2020/05/09/1384
4. Владимир Мальцевъ http://proza.ru/2020/06/13/1430
5. Борис Гриненко Ал http://proza.ru/2020/06/21/1784
6. Виктор Панько http://proza.ru/2013/07/24/1428
7.1  Виталий Голышев http://proza.ru/2016/03/18/1691
7.2  Виталий Голышев http://proza.ru/2016/04/24/304
7.3  Виталий Голышев  http://proza.ru/2016/05/14/324
7.4  Виталий Голышев http://proza.ru/2016/06/28/294
7.5  Виталий Голышев http://proza.ru/2016/12/03/536


ПРОИЗВЕДЕНИЯ

№ позиции/Название произведения/
Автор/


1. Зойка. Военная быль
Галина Леонова

Зоя Васильевна, седовласая дама преклонных лет, сидела на веранде красивого дома с колоннами, и читала. Дом был уютный и ухоженный, на самом краю посёлка. "Полная чаша", как она любила говорить.
  Вокруг действительно был райский уголок. Вдалеке, у самого горизонта виднелись причудливые очертания хвойного леса. Долина реки, расцвеченная яркими красками лета, утопала в цветах. Ближе к дому вся местность была усеяна красивыми берёзовыми перелесками, пересечённая ручейками.
 
  Зоя Васильевна заулыбалась и, отложив книгу, стала наблюдать, как вприпрыжку от калитки к ней бежит её любимая внучка Катенька.
   - Ну, что, прибежала Стрекоза? - с улыбкой спросила Катюшку.
  - А и не Стрекоза никакая! Я сегодня Бабочка!
  - Да ну?! - удивилась Зоя Васильевна,-  ты же ещё вчера говорила, что ты Стрекоза?!
  - Так я же меняюсь! Ты что, не знаешь, бабуля? Вчера Стрекоза. Сегодня - Бабочка. Со смехом, стреляя глазами, выпалила Катюшка и обе они засмеялись.
 
  - Бабуль, расскажи, как ты с дедом познакомилась на войне? - с хитрецой спросила. Поднесла к глазам цветное стёклышко и, прыгая на одной ножке, развела руками в стороны - про во-о-от такую вашу с дедом любовь расскажи!!
  - Так ты ж, слушала уже много-много раз! Катюшка, сколько ж можно пересказывать-то?
  - А сколько нужно, столько и можно! - логично сказала, будто отрезала Катюшка.
  А перед Зоей Васильевной - тогда ещё Зойкой - опять встали, будто живые, весь их женский взвод, их командир и фашисты...

 Школу Зойка закончила аккурат в семнадцать с половиной лет, как раз в сорок первом году. Её тогда сразу же направили на курсы по вождению полуторок. А как восемнадцать исполнилось, так сразу же и на фронт попала.
  - Пушечное мясо везут, - слышала за спиной, когда садились в вагон вместе с такими же молодыми необстрелянными девчонками, как она.
  - Господи! Спаси и сохрани! Такие молоденькие, что птенчики, - вздыхая, плакали пожилые женщины на вокзале.
  Какие ещё "птенчики?", при чём тут "мясо", - думалось, - мы уже взрослые, восемнадцать уже! Не хуже мужиков драться будем!
  Сразу и на передовую. Там она вместе с другими такими же девчонками возила снаряды на своей полуторке. Из тыла на передовую, и назад - за новыми снарядами.  Передовая  была... толком и не поймёшь где. Отовсюду стреляли - то ли наши, то ли фашисты. Как начинается стрельба со всех сторон, так Зойке тогда хотелось убежать-спрятаться так, чтобы и не нашёл никто!
  Зойка не разбиралась в военном деле - за каким лесом наши, за каким фашисты, не разбирала толком. Уж, больно быстро всё менялось в первый год войны. Скажут  ей, что надо отвезти в тот лес снаряды - там передовая.
  - Есть! - отчеканит чётко, по военному. И везёт ящики со снарядами, куда скажут.  А случалось едет, а там уже фашисты. Разворачивалась и назад... Спали когда как - если повезёт, так даже и в палатках или в землянках. А если не успеют поставить палатки, то и на сырой земле, вповалку.
  Всяко бывало.
 Туалет - за любым кустом. Ночлег частенько там же. А про всякие там "женские дела" и совсем молчи - не знали девчата, что и делать, когда опять наступали эти самые "женские дни". Вокруг  лес - стреляют везде. А кругом - одни мужики! А и как-то ухитрялись... Лишняя обуза на войне, эти самые "женские дни". Чего уж тут мудрить.
  Боялись ли они? Тому, кто скажет, что не боялся ничуть - в морду бы дала! И рука бы не дрогнула.

  Она видела, что происходило с молодыми необстрелянными ребятами, такими как сама. Видела их  дикий страх в глазах и животный ужас, написанный на лицах. И диарею от страха сама испытала, когда  живот от страха сводит и всё  тело не слушается... От дикой боли в животе любой солдатик "складывается" пополам и валится наземь, как подкошенный. Всяко бывало.

  Но, про то детям нынешним не расскажешь - не поймут. Может и не поверят, может, посмеются. Как знать? И трясущиеся руки у молодых мальчишек видела, будто у стариков. И попытки бежать от этого кошмара в разные стороны, тоже видела. Тогда тут же были грубые окрики командиров: "Стоять...! Куда побёг?! Наз-з-за-а-ад-д-д!! Застрелю сволочь!.. (непечатная речь)"   Потом, когда атака отбита, командир подходил к молодым и, по отечески : "Ну, куды ж ты побёг-то?! Дурья твоя башка?

  - Спужался я...

    "Спужался", - передразнивал, смеясь, - ты что думаешь - я не боюсь смерти?! Ещё как боюсь! А ты себя-то перелопАть, понимаешь-нет? За волосы-то сам себя вытащи из страха своего! Ты свой страх-то куда-нето подальше засунь! И главное - кричи погромче!"

  - А чё кричать-то? - смущаясь, пряча глаза и теребя нос, спрашивал новобранец Колька, которому, как и Зойке тоже только восемнадцать исполнилось. И не видел он никогда до сей поры ни оружия, ни бомбёжек. Тоже, как и её девчонки - спецкурсы и на войну!

  - Как чё? - удивляется командир, пряча усмешку,- Ура-а-а-а-а-а!!! - и кричи,- За Родину! За Сталина!

  - Ага. Буду кричать, - стараясь убрать дрожь в руках и сгибаясь вперёд от невыносимой боли в животе, обручем сдавившей тело, мотнул головой Колька и, согнувшись в три погибели, побежал в кусты.

  - Да, беги ты уже - вон под тот куст. Да, куды ж ты побёг, дурья твоя башка?! Немцы в той стороне уже! В сторону беги, говорю!

  Никто тогда не смеялся над солдатиком... все такие же были. Всем было страшно и жутко, и так хотелось домой! До жути хотелось! И материли всех фрицев вместе взятых и Гитлера - отдельным "макаром".

  Небось, и икалось тогда этому самому Гитлеру!! Как есть икалось!Только стала Зойка замечать, что их командир - человек строгий с умными карими глазами, темноволосый коротко остриженный, уже с ранней сединой, как-то по особому на неё смотрит. Один раз даже цветов полевых нарвал и ей сунул, как -то так впопыхах. Засмущался, а тут и бомбёжка началась. Он тогда к ней кинулся - своим телом её прикрыл. И так Зойке стало хорошо и уютно как-то лежать. Усы только его щекотливые больно кололись. Она вдруг рассмеялась.
 А самолёт немецкий отбомбил и улетел. Командир встал, и скосив глаза на неё, прикрикнул с краской на лице: "Ну, чё смеёшься-то?! Ведь, чуть не прибили тут нас с тобой!"

   - Да усы у тебя смешные больно... колются, - сказала, стреляя глазами.

  И засмеялись оба. Страх враз отпустил обоих.

В тот злополучный день Зойка ехала со снарядами и вдруг на дороге колесо спустило.

   - Тьфу! Вот незадача-то! Что делать? - думала, чуть не плача. Да, куда уж там - ревмя ревела! Слёзы-сопли вместе взятые рукавом растирала. А кругом война. И стреляют со всех сторон. И вроде фронт уже опять куда-то отодвинулся. Полуторку её со снарядами немец разбомбил подчистую. Благо, она успела из машины выпрыгнуть, когда обстрел начался. Опять бомбёжка...

 Упала вдруг, как подкошенная - оказалось потом, что сознание потеряла.  Очнулась и такая её вдруг от страха "чесотка" одолела - стала руки расчёсывать в кровь. И глаза её огромные от дикого страха вдруг стали ещё больше. Потом, сжала кулачки - куда идти, холера её знает?! Где сейчас тот фронт? Сколько пролежала без сознания? Час-два? Или полдня - не ведала. А только прислушалась, а выстрелы уже совсем в другой стороне будто бы. Побрела наугад. Где на брюхе ползком, разрывая форму и теряя пуговицы. Где пригибаясь шла - как их учили на курсах.

  Дошла-доползла до деревушки какой-то. В деревню не пошла - боязно. Вдруг на фрицев нарвёшься! А она -то в форме - дырявая гимнастёрка и юбка. Фрицы сразу застрелят, а то ещё хуже - в плен заберут. Как над пленными фрицы издеваются - они уже наслышаны были. Особо, над девушками.
  А у Зойки ещё и мужиков-то не было никогда. Девушка блюла себя строго, как и наказывали родители.

  Доползла Зойка тогда до сеновала какого-то. Забралась внутрь, куда-то наверх полезла, чтобы не видно её было. Того не учла, что снизу вверх кто глянет, так как раз её и видать будет.

  Улеглась в темноте, сеном прикрылась и заснула. Ночь на дворе уже была. Проснулась от горячего мужского дыхания. Кто-то то ли стонал, то ли храпел, то ли просто сопел рядом совсем.
  Зойка притаилась, притихла. Боялась пошевелиться от страха.
  Наш? Или фашист припёрся сюда? Чего надо ему тут на сеновале? - разные мысли лезли тогда в голову Зойки, разгорячённую войной и страхом.
  Опять задремала, почти рядом с тем, кто сопел или стонал неподалёку. Правда, не выдала себя, замерла.

  Наутро, солнце встало и... оба они сразу же увидели друг друга! Крыша сарая была худая от взрывов. Да и крыши-то как таковой не было - под небом лежали и почти рядом. Это был тот самый новобранец Колька, восемнадцати лет отроду, как и она сама.

  - Ты чё, бесстыдник струсил, сбежал всё же?! - язвительным шёпотом зашипела Зойка. Глаза сужены, кулачки сжаты. Так бы и треснула ему промеж глаз, трусу подлому!

 -  Да ты чё?! Бомбёжка началась со всех сторон, командир приказал отступать... У нас же снаряды кончились из-за тебя - ты ж не подвезла! Чем воевать-то?! Спряталась тут в сарайчике визгопрЯха, а мы там бацали немцев голыми кулаками!
 Разбомбили нас.

  - Да у меня колесо спустило. Потом бомбёжка началась и я сознание потеряла. Не помню ничего. Потом передовая куда-то делась - не знаю, куда идти. Вот, доползла сюда,- попыталась неуклюже оправдаться. Обиделась за "визгопряху" - непоседливую девку.

  - Командира убили вроде...

  При этих словах сердце Зойки сжалось и стало жарко-жарко. Губы предательски задрожали. Тихие слёзы потекли по Зойкиным щекам, тут же засыхая.

  - А может, и не убили вовсе, кто его знает, - продолжал парень, внимательно разглядывая Зойку. Её пышные волосы, разметавшиеся на сене, её пышную грудь, видневшуюся из под расстёгнутой гимнастёрки. Когда она ползла до деревни, видно, все пуговицы растеряла. И сейчас ворот открывал все её женские прелести, не ведавшие ещё мужских ласк. Юбка её задралась и видны были стройные, немного полноватые ноги и толстый зад. Новобранец отвернулся, засмущавшись.

  - Расчёска у тебя есть? - наивно спросила Зойка, приглаживая непослушные волосы и не обращая внимания на свою задравшуюся юбку и сбившуюся гимнастёрку.

  - Ты чё? Какая сейчас расчёска на войне? - хмуро то ли улыбнулся, то ли оскалился.

  И тут вдруг они оба услышали смех на деревенской улочке - в дыру увидели, как фашисты шли по улице не таясь, ружья за спиной. Гоготали над чем-то...
 Страх обуял их обоих. Оба враз поняли, что настал их смертный час. Бежать некуда. В щели сарая увидели, что со всех сторон немчура ходит... Они в западне. Зойка будто окаменела. Она продолжала лежать в полузабытьи, жалея себя.

  Что случилось потом с ними обоими - Зойка не может объяснить себе и по сей день. Колька вдруг, не отрывая взгляда от её пышной груди  и крутых бёдер, потянулся к ней. Ища у неё то ли защиты, то ли помощи... Навалился с такой страстью хмельной, неведомой...! Неумело целуя её и покусывая её юное тело зубами. Не устоял против властных инстинктов своей мужской природы. Жажда жизни, неизведанной любви, неумелого секса захлестнула...

  У Зойки закружилась голова и она... обняла его прижимая к себе, до боли стискивая его голову и плечи обеими руками. Жадно неумело целуя и одновременно плача пред близкой смертью. В мозгу стучали молоточки, а она истово всё целовала его, тыкаясь мокрыми от слёз губами в его солёные жёсткие губы, прямой нос и глаза его полузакрытые с короткими ресницами.

  - Слышь, первый раз я. Слышь, девонька...

  - И я тоже... в первый раз, - чуть не плача эхом повторила за ним Зойка. Пронзительное чувство стыда, сожаления и... неодолимого желания любви и близости, поднялось в ней на несколько секунд.
  Оба поняли, что жить им остались считанные минуты - фрицы стреляли по всей деревне.
  Боль пронзила сладкой мукой... Зойка застонала.
  И тут открылась дверь сарая: "ООООО! Гуд, гуд!"

  - Гы-гы-гы-гы...", - загоготали фрицы, увидев полуголую парочку на сеновале и тыча в них пальцами.

  - Пых-пых-пых...- притворно, будто бы стреляя, опять загоготали фрицы. Потом что-то ещё по своему выкрикивали с пеной у рта.

  Зойка уже поняла какая участь ждёт её сейчас.
  Один из фрицев уже и за брюки взялся, в предвкушении лёгкой добычи и звериного удовольствия. Просила безоружного Кольку: "Застрели меня лучше! Нечем стрелять - голову сверни мне. Не хочу им доставаться!"  Колька хмуро глядел на фрицев, сжимая Зойкины плечи в своих руках.

  У него задрожали губы, но он тут же справился. Вдруг сразу став взрослым мужиком, прижимая наивную девушку к себе.
  А фрицы распалялись ещё больше. К этим двум вдруг подошли ещё и ещё, и также глядели на парочку, насмехаясь и жестикулируя. Размахивали руками - вверх и вниз, будто, рубили им головы!

  - Стреляйте, гады, фашисты! Неча насмехаться! - вдруг выкрикнул её товарищ по несчастью, встав во весь рост и загораживая Зойку от немцев. Лицо его было невозмутимо.

     Тра-та-та-та - затарахтел пулемёт, как косой скосил. Колька упал спиной на Зойку как подкошенный.

    Тра-та-та-та  - опять затарахтел пулемёт уже с другого конца и гогочущие фрицы вдруг смолкли.

  Зойка долго лежала, боясь пошевелиться. Сердце девушки словно застыло и оцепенело. Новобранец так и лежал на ней спиной. А она потихоньку зарывалась всё глубже и глубже в сено... Вдруг услышала такое родное: " Эй! Есть кто живой?"

  - Да нет тут никого. Одни фрицы дохлые, что этого зелёного парнишку застрелили.

  - Я... Я тут жи-в-а-я-я-я.., - выдохнула заикаясь. Выползла из под убитого парня. Погладила его по щеке и... поцеловала.

  - Ой, девонька, ты что это вся в крови-то? Измазалась об убитого, видно. Или тоже ранена? Вон и по ногам кровь течёт. Давай мы тебя в медсанбат доставим.

  - Ничего. Дойду я сама, - скривилась Зойка. Не хотела объяснять - что именно тут произошло.

  - А ну, смотри, как знаешь. Сама, так сама. Немцы вчера нас отсюда выбили. А сегодня - мы их опять накрыли медным тазом! - загоготали так знакомо и по доброму.

  - Наши! - у Зойки такая истома разлилась по телу, такая благодать пошла. И так вдруг захотелось есть! Вола бы съела!

  Она огородами пробралась на речку, которую заметила ещё вчера днём, когда ползла к деревне. Быстро скинула одежду, и  счастливая то ли виноватая, то ли полужалобная улыбка появилась на её губах.

  - Баба я теперича. Господи! Как жить-то хорошо! Как солдатика жаль! Закрыл он меня своим телом... Похоронить бы его надобно, по-людски.

  И, смыв грехи раннего утра со своего тела, вдруг, залюбовалась своей грудью, полными  бёдрами, мокрыми волосами. Впервые вдруг осознав себя Женщиной.

  - Тьфу! Грех-то какой! Сижу тут в речке собой любуюсь, дура набитая. А Колька там мёртвый. Спаситель мой.

  Наспех вытерлась мокрым бельём. Натянула на себя, как есть - всё мокрое. Зато, кровь замыла. Всхлипнула ещё раз о Кольке убиенном. Побежала в деревню, уже не прячась.
  И вдруг встретила по дороге командира. Так обрадовалась!

  -  Петрова! - вдруг строго прикрикнул, - ты где это была?! В кустах пряталась, пока мы без патронов остались?!

  Зойка опешила, испугавшись его громкого хмурого голоса. Сжалась вся. Скукожилась. Задрожав, как осиный лист.
 - Да, знаю. Знаю уже, что ты машину потеряла. Благо, что жива осталась, - вскричал он, почему-то краснея. И вдруг приобнял её.
 -  И что этот новобранец Колька спас тебя - тоже знаю. Солдаты рассказали. Собой прикрыл. Честь ему и хвала! Всё же, настоящим мужиком оказался! - продолжал он первоначальным тоном. Командир энергично взмахнул рукой, как отрезал и повёл плечами.
  Зойка опустила голову и стала говорить медленно и с натяжкой: "Простите меня за Христа ради! Виноватая я... Вышло так."

  Но, уже бежали кругом люди, что-то крича, увлекая их обоих за собой....
Зойка не смогла договорить тогда, а потом уже и времени не было.
  Через месяц, когда "женские дни" так и не пришли, Зойка "списала" это на войну. Но, когда её вдруг стало часто тошнить и "женские дни" не пришли во второй раз, и в третий - истина вдруг встала перед ней в её ужасающей беспощадности. Беременна! И от кого - от незнакомого мужика Кольки! Вмиг вспомнился "их с Колькой" сеновал и короткая бурная связь перед его смертью...
 
  В отряде, уж, давно догадываться стали  - беременность не скроешь, как ни старайся.
  Командир вызвал её к себе. Опустил голову и стал говорить медленно и с некоторым волнением: "Я понимаю Зоя, что не вправе вмешиваться в твою личную жизнь. Да и старше я тебя намного - сорок мне уже. Но, скажи мне не таясь, как это ты забеременеть-то умудрилась, когда кажный Божий день ты у меня на виду? А я думал женой тебя назвать после войны. Не трогал - берёг тебя. А ты вона как, с другим любовь крутишь?"

  Огромные глаза Зойки уставились на командира, сначала с недоумением, потом уже с нескрываемой радостью: "Простите, Христа ради! Не кручу я ни с кем! Случайно это получилось... Тогда на сеновале, с тем солдатиком. Спужались мы с ним тогда очень.  Думалось, что уже и смертушка наша тут пришла... Вот и схлестнулись... Руки сами как-то сплелись. От страха это и от волнения, что настал наш смертный час. Защиты мы друг у друга искали. Як, детишки малые."

  Стыдливо замолчала. Сконфузилась. Потупилась, пряча глаза.
  Вышла значительная пауза.
 - Это с тем Колькой что-ли? Убитым. Что тебя спас тогда? - смущённо и глухо переспросил командир. И так посмотрел на Зойку, что её бросило в краску.
 - Да! С Николаем. Царство ему небесное и светлая память, спасителю моему!
Командир посмотрел на Зойку пристально, будто хотел заглянуть ей в самую душу.
  Вдруг лицо командира просветлело, морщинки на лбу разгладились и он смущённо произнёс: "Ну, будет тебе. Будет, убиваться-то! А Николаю тому светлая память. Но, его уже нет. Ты как? Пойдёшь замуж-то за меня?"
  - А как же... я ж беременная", - Зойка дрожала мелкой дрожью. В больших Зойкиных глазах сначала было недоумение, потом оно перешло в плохо скрываемую радость и смущение.
На лбу командира заблистали мелкие капельки пота. Он ещё сильнее сжал её руки в своих. Лицо командира всё больше сияло той редкой добротой, что отличает истинно  мягкосердечного человека.

 Зойка хотела было возразить. Но, он уже не слушал её и строил планы на будущее:   
  -Полно, Зоя! Что там у вас было, то и быльём поросло! А коли ты согласна, так я тот час же и беру тебя в жёны! Всем скажем, что это мой ребёнок! Выращу его, как своего, не сумлевайся!
  Зойка слышала, как он громко дышит, сжимая её руки в своих. Стояла бледная:
 -Ну, коли Вы не просто балагурите, так я согласная.
  Их расписали на следующий день, выдав справку, что они теперь муж и жена. Зойку тотчас же отправили в тыл рожать.

  Муж её вернулся с войны, аж через четыре года, когда она уж и не надеялась. Весь в орденах и медалях, но больной и контуженный. Большую карьеру сделал. Вот и дом их большой за его заслуги. Сына она тогда назвала Колькой в память о том своём спасителе. Муж сына любил - они так никому и не сказали, что мальчик не родной мужу по крови. Больше детей у них не было, сказались раны войны.

  В хрупкой девичьей душе самое первое слишком сильное чувство оставляет глубокий след на всю оставшуюся жизнь. Зоя Васильевна втайне часто вспоминала ту историю из далёкой юности, и это не давало ей покоя. Ведь, у неё всё сложилось в жизни. Отчего же так ноет и сжимается сердце по тому далёкому, несбывшемуся...? Никогда после она так и не смогла подойти так близко к тому неведомому, таинственному, что влечёт и манит в юности.

  Внучке Катюшке она часто рассказывала о том, как встретились они с дедом - командиром на войне. Как полюбили друг друга в первый же день. И прожили в любви и согласии долгую жизнь. Что было чистой правдой.

  Ну, а про Кольку того - её спасителя, потомкам знать не нужно. Ни к чему им знать такую правду. Не нужна "истинная правда" никому...

1.2 Находка. Послевоенная быль
Галина Леонова
 
- Ой! Ой, мамочки! Ой-ой-ой...! -  испуганным сопрано кричала  изысканная  девочка, почти девушка, Любочка. Украшение школы - светлая длинная коса и большие ярко-голубые с поволокой глаза - комсорг, и первая красавица школы.
   - Ох, Боженька, что же это такое?! Страх-то Божий какой?! - фальцетом вторила ей Анютка. Она строчила, как из пулемёта, сопровождая слова свои ритмическими жестами ребром ладони правой руки, напоми¬нающие рубку капусты. Девушка миловидная, кудрявая, немного полноватая, но тоже прехорошенькая. Хотя, все девушки в ранней юности цветут и светятся, тем мягким весенним светом, который исходит от первоцветов ранней весной.
    Анютка тут же получила легонько кулачком в бок от Любочки.
- Какой ещё тебе "боженька"? - зашипела на неё рассудительная Люба, округлив свои итак огромные глаза, - ты в своём уме?! Из комсомола хочешь вылететь?! Она быстро заморгала, лицо её исказила гримаса страха, а правая рука со сжатым кулачком сделала выразительный жест, удваивая силу её пламенной речи.
- Оой-ой-ооооой!!! Окаянная находка! - грудной нотой вскрикнула Анютка, наклоняя голову и зажимая рот полными ручками. Её солнечные кудряшки встряхнулись и вновь улеглись ярко-рыжей волной.
   В тот день - а было это в самом начале сентября, и с тех пор минуло уж много десятилетий  - мальчишки из их класса вытворили тако..о..о..о..е.......
Девушки бежали по школьному коридору в таком возбуждении и страхе, что не заметили, как налетели на ...директора школы!
- Это что такое?! Вы почему так раскричались? Что это за блажь - на всю школу криком кричать? - громовым голосом сердито вопрошал их строгий директор, хмуря брови, но, с улыбкой в глазах.
Но, даже его строгое лицо с усталыми глазами и сдвинутые к переносице седые брови, не могли унять испуга девчонок и успокоить их дрожащие руки.
- Там...там...там мальчишки принесли в класс - т-т-т-такое! - заикаясь, в слезах, испуганно запричитали Анютка с Любочкой, готовые тут же вновь сорваться с места и убежать уже от директора школы.
   Семён Иванович - директор школы был крепкого сложения, но простоватого вида мужчина, волевой и сильный, бывший фронтовик.
 В школу попал сразу после войны - исторический факультет заканчивал заочно, когда уже работал учителем. Вместо левой ладони у него был протез руки в чёрной перчатке. В те послевоенные годы других протезов и не было.
   На уроке истории Любочка никак не могла оторвать взгляда от его чёрной перчатки. Объясняя урок, он всегда стоял рядом с её первой партой.  Эта страшная "чёрная рука" неумолимо притягивала её взгляд, тая в себе какой-то, ещё неведомый для Любочки грозный смысл - напоминание о войне.
 Все девочки в школе были тайно влюблены в своего директора  - красавец и  орденоносец, с высшим образованием, что было редкостью в то послевоенное время. Да, и в кого же ещё было влюбляться юным девушкам, когда война почти всех людей мужского пола  выкосила подчистую....
   Он тут же взял обеих девчушек под локотки, крепко сжал их локтями и уже более ласково произнёс: "Так что же случилось в классе, милые девушки?"
   "Милые девушки" немного опешили от такого непривычного обращения  - никто и никогда в их жизни ещё не называл их так ласково и нежно - "милые девушки".
- Там Петька с Колькой принесли в класс... череп! - запыхавшись, и перебивая друг друга с вытаращенными от испуга глазами, выпалили они почти хором.
- Какой ещё череп? Чей череп? - нахмурив высокий лоб, при этом его чёрные с проседью брови удивлённо взлетели вверх домиками, не понял сразу директор школы.
"Привирают? Да, что-то не похоже..."
- Да мы ж не знаем  - чей это череп-то! Череп и всё! Голый череп. Они его в земле нашли в лесу.  Потом дома у себя под краном с мылом помыли. Ой! Страшный такой! Мы и испугались... сразу убежали.  А мальчишки остались рассматривать его - череп этот.
   Городок маленький, кругом  - партизанские леса на много километров вокруг и красавица Десна, извиваясь течёт меж лесов. Когда мальчишки, копаясь в лесу, где шли бои, находили оружие и пули, а потом притаскивали в школу  - он строго вычитывал им, как это опасно. Оружие, хоть и ржавое - всегда опасно. Может случайно взорваться - инвалидом останетесь!
Но, череп. Директор задумался....
Наутро он пришёл в школу пораньше в парадной форме во всю грудь увешанной орденами и медалями. Сначала стоял в конце коридора, наблюдая за ребятами. Увидел, что мальчишки беспечно гоняются за девочками, пугая их зловещей находкой.
  - Бух! - суют череп в бок девчонке. Девчата визжат, но, далеко уже не отбегают. Притворно пугаясь, игриво смеются, сверкая глазами и хихикая.
Веселье в разгаре! Он ужаснулся....
- Вот ребятишки всё дурачатся! - хрипло вырвалось у директора, - а мне, право, не до смеху. Ведь, это же наши прямые потомки! Как же им толково рассказать, чтобы дошло, чтобы поняли, какой это ужас - война?!
В тихом голосе послышались слёзы. Опухшие глаза его от ночного недосыпа, вмиг стали колючими и злыми. Лицо потемнело и осунулось, а потом получило выражение плохо скрываемой боли.
  Он думал об этом всю ночь, ворочаясь. Не спалось. Утром, зайдя в класс, начал свой рассказ совсем не о Римской империи...
- У меня в школе был друг Сашка, - низким взволнованным голосом начал рассказ Семён Иванович, - с первого класса дружили. Вместе на речку бегали, рыбу ловили, рассветы там на речке встречали... Красота утречком-то на берегу реки. Солнце встаёт и таким небесным светом всё озаряет вокруг!
Помню, как Сашка бо-о-ольшущую щуку поймал, тянул-тянул, да, не удержал...в речку неожиданно свалился вместе с удочкой.
- А щука? Щука эта куда делась? - тут же наперебой радостно закричали ребята, восторженно глядя на него озорными глазами и мечтательно кивая головами.
- Щука та уплыла. А мы с Сашкой потом ещё много рыбы наловили.
Он увидел, что ребята развеселились, заулыбались, решив, что дальше будет весёлый рассказ о школьной дружбе.
- Позже потом вместе с ним на танцы в клуб бегали. Под гармошку танцевали. Гармонист у нас был Гришка, ох, и весёлый же парень! А девушки наши тогда очень стеснительные были, всегда в сторонке стояли, ждали, когда кто-то из парней их пригласит. Или, друг с дружкой танцевали.
- Так можно и всю жизнь в сторонке простоять! - выкрикнула с последней парты кокетливая черноглазая цыганочка Машенька. Ребята засмеялись. Директор хотел было остановить её окриком, но она продолжала:
- Тише вы! Тоже мне, нашлись, кавалеры!
- А потом... Потом началась война. Мы как раз в 1941 году школу закончили. Выпускной отплясали в субботу 21 июня. А наутро в воскресенье..... объявили, что война.
В классе стояла "гробовая" тишина. Парни и девушки, не ожидавшие такого резкого перехода от рыбной ловли к войне, притихли. Он опустил голову и стал говорить медленнее, напрягаясь и будто подбирая слова.
 - Нас с Сашкой забрали учиться в военное училище, нам тогда ещё восемнадцати не было. Отучились и сразу на фронт, - лицо директора приняло жёсткое и даже несколько сердитое выражение.
Он долго рассказывал ребятам, как они в окружение попали, как потом из окружения выходили.  Как было жутко  и страшно - честно рассказал.
- А разве настоящие Герои тоже испытывают страх? - неожиданно спросил Валька, теребя себя за ухо и почёсывая нос  -  лентяй и второгодник, весь будто облепленный веснушками. Скосил зачем-то глаза к переносице, перекосив рот, сделал смешную гримасу. Но, никто не засмеялся. Тогда, Валька перевёл взгляд на его ордена. Хитро сощурился, снисходительно повёл плечами, губы его готовы были вот-вот скривиться в усмешке. В вялых глазах Вальки что-то заискрилось в ожидании ответа директора.
- Аааааа... Там на войне - все бесстрашные были, не чета тебе, трусу и двоечнику! - вдруг резко выкрикнула комсорг Любочка, сверкая глазами и резко взмахивая рукой, будто выписывая в воздухе вензеля.
- А чего это "трусу"?! Никакой я не трус! Двойки - это да. Не люблю учиться. А на войне и я бы не сплоховал! Кто не верит - выходи во двор. Покажу, как драться надо!
У Вальки от  обиды, что его вдруг посчитали трусом, стал резко дёргаться подбородок и скулы. Прыщавый лоб Вальки, покрытый сотнями веснушек, принял почти болезненное выражение: видно было, что ему не по себе от такого обвинения. В ленивых глазах Вальки промелькнула мысль, что его вроде, как оскорбили, он слегка покраснел и набычился.
- А как ты сам-то думаешь? Разве ж мы все тогда каменные были?! Конечно, было и очень страшно. Когда бомбы летят, разрывы кругом и сам не знаешь  - откуда стрельба идёт. То ли наши стреляют, то ли фашисты, - примирительно ответил Семён Иванович. - Почти до Берлина дошли. Да потом под бомбёжку попали. Вот, руку я тогда потерял,- фронтовик энергично взмахнул протезом и повёл плечами.
- А где же Ваш друг Сашка? Где он сейчас?
И тут ребята увидели, как их взрослый, седой директор, здоровой рукой гладит череп, бережно держа его в  "чёрной ладони".
- Саша, друг мой ненаглядный, погиб тогда под бомбёжкой. Вот, такой же череп где-нибудь в земельке от него только и остался... - ещё серьёзнее выговорил фронтовик и выпрямил грудь.
Время  остановилось. Все будто замерли от сказанного. От вида его горькой, мужской слезы, неожиданно скатившейся и застывшей на щеке. И дрожащей руки его, которая всё гладила и гладила череп солдата-воина. Карие, зелёные, серые глаза детей уставились на директора сначала с недоумением, но оно тотчас перешло в нечто другое: не то боль, не то смущение.
Потом дети будто очнулись и закричали наперебой:
- А может, это череп врага - фашиста?! Что, и его что-ли "почитать" тогда? -  непримиримо и зло закричали ребята. Пронзительные взгляды - на директора. Губы сжаты у всех. Ждут - что ответит фронтовик. Вышла значительная пауза. На лбу директора заблистали искорки пота. Ребята слышали, как он громко дышит. Он опёрся протезом на парту и заговорил, точно слушая самого себя:
- Понимаете, ребята, жизнь ценна сама по себе. Мы не знаем точно - чей конкретно это череп? Мы все приходим в этот мир ненадолго - на время. Давайте будем ценить Жизнь. А в этих лесах жили партизаны и стояли части Красной Армии. Они защитили наш город - не допустили сюда фашистов, их остановили на той стороне Десны.
Лица ребят стали серьёзны. Никто больше не улыбался.
Перезахоронили останки воина на следующий день. Женщины плакали... украдкой вытирая слёзы. Мальчишки, крепясь, шмыгали носами.
И только второгодник Валька с жёстким колючим взглядом, снисходительно поведя плечами и сжав кулаки, бормотал про себя: "Ну, ежели ты - череп фашиста, тогда держись! Вот помру, тогда я тебя, сукиного сына, и на том свете достану! В морду твою окаянную дам точно! Фашист треклятый!"
Отец и мать Вальки погибли в партизанах в самом конце войны...

2. Гражданская война
Олег Михайлишин

Который год идет гражданская война,
Без толку, совершенно бесполезна.
Как много жизней унесла она,
Все шире стала между нами бездна.

Ты улыбнись тихонечко, солдат,
С любовью посмотри в окоп мятежный.
Ведь там сидит и он не виноват,
Такой же, как и ты боец прилежный.

Пусть слышен свист от автоматных пуль,
Разрывы мин и рокот канонады.
Да, жарким нынче выдался июль.
Вперед ползут разведчиков отряды.

Случайно встретятся, но на передовой,
Накроют их шальные залпы "Градов".
Друг друга спросят: "Есть ли, кто живой?
Давай закурим, нам войны не надо".

3. Русские
Марина Бутба

Что ж вы, русские, все молчите?
Что ж вы, русские, не кричите?
Или голосом ослабели?
Иль от ужаса онемели?

Дрему страшную отряхните!
И родной стороне верните
Мощь былую и славу предков,
Поразите врага вы метко!

А пока на родимых землях –
Лишь несчастие русским семьям.
Уничтожены ваши хаты
Под пятой врагов-супостатов.

Что ж вы, русские? Поднимайтесь!
Бой за Родину, начинайся!
И спасайте, русичи, землю
От орды чужой иноземной.

Разверните силу орудьев!
Встаньте все на защиту грудью
Русской памяти, русской доли,
Русской гордости без неволи.

04.01.18
Москва

4. Весенняя трава. Рондель
Владимир Мальцевъ

Предисловие от автора
 
 Здравствуйте, уважаемые читатели. Я продолжаю свои эксперименты в поэтических твёрдых формах. Сегодня французская – РОНДЕЛЬ. До чего же название красивое. Правда? Тринадцать строчек, сложенные в три строфы, представляющие собой два катрена и заключительное пятистишие, написанные таким образом, что первые два стиха повторяются в седьмом и восьмом, а самый первый, сверх того, ещё и в качестве заключительного (тринадцатого). Т.е. рифменная схема сложена так: АВbа аbАВ аbbаА. Где заглавными буквами обозначены повторяющиеся строки. Для меня это действительно эксперимент, поэтому будьте, пожалуйста, снисходительнее к моим опытам. Спасибо!
 
МУРАШ ПОЛЗЁТ ПО СТЕБЕЛЬКУ
В ЛАДОНЬ "УПАВШЕГО" СОЛДАТА,
Ударит тот из автомата
По ненавистному врагу.
 
Фашисты смолоты в муку,
Весенняя трава примята,
МУРАШ ПОЛЗЁТ ПО СТЕБЕЛЬКУ
В ЛАДОНЬ УПАВШЕГО СОЛДАТА.
 
Придёт пора фронтовику
То место показать ребятам,
Где победил он в сорок пятом.
Мальчишка скажет старику:
«МУРАШ ПОЛЗЁТ ПО СТЕБЕЛЬКУ».

5. Мама
Борис Гриненко Ал
      
Мама – самое святое, хорошо, когда жизнь это подтверждает. Живёт она ради детей, и рассказать об этом лучше всего самим детям.
       Две семьи связаны родственными узами и не только, – обе мамы из довоенного Ленинграда, наверное, это многое объясняет.
       Рассказывает двоюродная сестра Лиля.  Папа у меня был директором небольшого предприятия по садоводству в Крыму. Он везде был первым и делал всегда новое, за что его и награждали: за «успехи и инициативу».
      1941 год, в начале июля мы перебираемся из Крыма в Саратов, мама сказала, что папа и тут сумел предвидеть. Мне исполнилось 6 лет, брату – 3 года, младшему пошёл второй. Поселились в небольшом мезонине, на втором этаже, с видом на Волгу, другой берег далеко-далеко, но смотреть неудобно, окна заклеены газетными полосами крест на крест. У папы была бронь, он добился её снятия и в конце июля ушёл на фронт. Мы остались одни.
       С балкона смотреть интересно, мама так и делала, выходила в час ночи, объясняла мне, что будет сверять часы – немецкая пунктуальность, меня не пускала. Точно в это самое время прилетали их самолёты. Высоко поднимались столбы воды от сброшенных бомб. Было страшно, хорошо, что братья спали, а то крику бы было.
       Бомбоубежище далеко и мама решила не ходить. Если туда попадут, то всё равно ничего не останется.
        Потом мы переехали в немецкую слободу, а тех, кто там раньше жил выселили в Казахстан. Дали две комнатки в домике с садиком. Что мама?
         С утра она на работе, в зональной опытной станции садоводства, старший научный сотрудник, биохимик. Многие после работы сразу шли в госпиталь, ухаживать за раненными. Больше некому было. Мама ходила и сама даже перевязки делала. Поэтому три дня в неделю она дома не ночевала. Я была старшей, братья не капризничали – не перед кем. Какая-то женщина забегала нас проведывать.
        Ели часто пшённый суп из большой тарелки. Я мешала ложкой и смотрела, как крупинки пшена бегут за ложкой, догоняют хвост и выстраиваются в непрерывную цепочку, потом закручиваются и собираются в серединке, как чаинки в чашке. Так интересно.
        А весной  первые крупинкине не могли уже догнать хвост. Тогда мама выливала мне свой суп и вставала из-за стола. Я кричала, что мне не нужно, но она не слушала.
        Соседи спрашивали, чем можно заниматься в такое время на опытной станции. А в 1943 году мама сделала открытие и в Ленинградском университете, в войну он был в Саратове, защитила кандидатскую диссертацию. Открытие очень важное: никто не понимал, почему яблони дают урожай через год? Мама узнала и придумала, как им помочь. С тех пор каждый год есть яблоки.
         А что мы, брошенные дети, как говорили? Каждое воскресение, дома выпускали стенгазету, средний брат рисовал больше всех. Два раза в месяц мама устраивала праздник – кукольный театр. Приходили соседские дети, из варежек, шарфиков и шапок делали людей и животных, заранее учили роли. На верёвку навешивали простыню, старались говорить так, чтобы нас не было видно. Мне обидно, что мальчики плохо учили и путали слова. Спектакли всё время разные, их мама придумывала.
      В Новый год никто не ждал, что будет ёлка, а мама принесла... фикус и шишки. Нарезали из газеты флажки и фигурки, раскрасили, продели нитку, получились гирлянды. Шишки привязали к веткам, сверху положили ватки, совсем, как снег. Из большой соседской куклы мама сделала Деда мороза, приклеила из мочалки бороду, а моя кукла была снегурочкой. Под бородой стоял мешок с подарками, там были конфеты и всем детям как раз хватило.
      Мама потом говорила, что не знала, кто больше радовался, мы, дети, или они, – мамы. Пап с нами не было.

      А что мой папа? Его сразу после войны, он военный, перевели в Серпухов. Мама пошла работать на завод и поступила в Московский авиационный институт. Возила меня, лет четырёх, в Москву. В вагон всё время заходили и выходили военные: кто хромал, кто без руки, кто на костылях – просили помочь. Мне их было очень жалко, и когда они подходили к нам, я вставал, уступал место. Мама просила сидеть, я не соглашался, она ругала. Военные пытались погладить меня по голове, мама не разрешала, и они говорили мне спасибо.   
        Папу перевели на Украину в военное училище, мама успела окончить институт и стала читать там лекции. В училище был оркестр, ставили оперетты, мама пела. Они выступали даже Киеве.  Маме разрешали иногда брать и меня. Я стоял за кулисами и хлопал дольше всех.
        Сейчас бы сказали: «Что ещё нужно?». Мама на этот вопрос ответила – заочно окончила Московской институт иностранных языков.
      
         Маленький мальчик, которому взрослые люди, прошедшие войну, говорили спасибо, вырос. Но не изменился, ему и теперь говорят спасибо.
         Была стойкость в людях Ленинграда. Ломали её фашисты, не смогли, ломали и потом. Останется она или нет – зависит от нас самих.


6. Контуженый
Виктор Панько

КОНТУЖЕНЫЙ

 «Солнце скрылось за горою,
Затуманились речные перекаты,
А дорогою степною
Шли с войны домой советские
солдаты...».
/Слова из забытой песни/.
1

Возможно, солнце появилось в мире значительно раньше, чем эта зеленая трава и эти синеглазые цветочки, разбросанные то здесь, то там среди ромашек, стеблей тысячелистника и терпко пахнущей полыни. Может быть, прапрадеды этой травы и представляли собой не что иное, как обычный пырей или мышей, стремящийся сегодня засорить собой наши свекловичные или кукурузные поля, но вот тут, рядом с нею, растет еще и мелкий папоротник, и дикий чабрец.
Говорят, что папоротник существовал на земле очень давно, чуть ли не миллионы лет назад. Но тогда он был огромных размеров. Отпечатки гигантских листьев папоротника до сих пор находят шахтеры в пластах каменно¬го угля...
Солнце появилось значительно раньше, чем папоротник, и чем пырей, и чем мышей, и - тем более - сурепка, которую нужно удалять с находящейся рядом свекловичной плантации при помощи надежно зарекомендовавшей себя мотыги, придуманной сотни и тысячи лет назад, которая в наше время усовершенствована (значительно) и называется «сапа». А эти синеглазые цветочки, и папоротник, и полынь, и тысячелистник, и чабрец растут здесь, в райском уголочке, на берегу крошечного ручейка, текущего из родника, который у нас везде называется «копанка».
В середине «копанки», расширенной чьими-то трудолюбивыми руками, из-под земли стремится тоненькая струйка водяной жилы, поднимающая вверх пузырьки серебристого цвета. Рядом с этими пузырьками может плавать какая-нибудь лягушонка с узорчатым красновато-желтым брюшком, которая у нас называется «чистивка», потому что она, якобы, каким-то образом очищает всякую воду, в которую попадет.
Рядом с копанкой, на установленной кем-то палке, может блестеть на солнце перевернутый вверх дном глиняный черпачок, или двухсотграммовый стакан, или видавшая виды  алюминиевая кружка, или, уже в наши дни, срезанная напополам пластмассовая полторашка.
Когда же на этой палке по каким-то причинам ничего не обнаруживается, то ты ложишься на траву, отодвигаешь в сторону краснопузую лягушонку, припадаешь губами к зеркалу копанки и пьешь, глоток за глотком, долгожданную влагу, утоляя таким способом свою потребность в воде, называемую словом «ЖАЖДА».

2

Его называли у нас «Контуженый».
Таких, как он, было немало после войны в наших селах. Кто пришел без руки, кто - без ноги, кто - с осколками, застрявшими здесь или там, а то и путешествующими по человеческому телу, как будто тут тебе какая экскурсия.
Кто-то из них быстро освоил науку костыля и протеза и уже совсем даже бодро шкандыбал по сельской пыльной улице. А кто - не сумел долечить все время открывающиеся раны и был похоронен на сельском кладбище с надлежащим почетом и уважением, как положено, с духовым оркестром и священником, с за¬душевными словами о вечной памяти, которая - в наших сердцах.
И слова эти были искренними, и слезы молодой жены, измученной вечной работой, и чистые слезинки двух детишек, оставшихся отныне сиротами, были горькими. И не скоро, ой не скоро суждено им просохнуть, потому что нужны для этого годы и годы.
Сегодня прошедших путь этот, фронтовиков Великой Отечественной, остались буквально единицы. И каждый из них прошел путь своей судьбы, который измерялся километрами фронтовых дорог, может быть - гектарами минных полей, а может быть - секундами или минутами неповторимых и важных событий, от которых зависело очень многое из того, что мы привыкли называть главным в жизни.

3
Насколько я теперь пони¬маю, следов какой-то травмы, нанесенной ему контузией, у него заметно не было. Может быть, на то, что он не такой, как другие, указывало только отсутствие улыбки да какой-то чересчур напряженный погляд из-под черных бровей, в котором угадывались и сила, и тревога, и готовность к чему-то резкому, неожиданному и страшному.
Худощавый, мускулистый, стройный, крепкий, с детства привыкший к тяжелому труду, и даже не могущий себе представить, что жизнь может существовать без этого труда, он не принес с войны никакого физического изъяна, а глубокие шрамы, один - на ноге, а другой - на плече, - не в счет, так как они ему движений не стесняли и ни в чем не мешали.
...Некоторое время Контуженный был сторожем на колхозной бахче, и бахча была в полной безопасности. Пацаны не рисковали туда соваться, следуя тысячам материнских советов «с Контуженым не связывайся», а главное - потому, что был он наш родственник, но даже не только родственники, а и любые посторонние в воскресенье могли подойти, хлопца три-четыре, и попросить у него пару арбузов и пару дынь.
Встречал он эту делегацию высоких гостей не столь приветливо, но нам тогда было это все равно, лишь бы арбузов дал. Сам ходил выбирать, приносил всегда спелые, крупные, с черными семенами, покрытыми мелким инеем сахара, разрезал их аккуратно, оставляя середину мякоти - «волка» - напоследок.
Раздавал доли каждому и смотрел, как мы едим. Хвалил за то, что не ходим к нему красть и не бьем зеленых арбузов.
Подумайте сами: разве, когда крадешь - успеваешь смотреть, какой арбуз - спелый, а какой - зеленый? Тогда выбирать некогда. А так, вот, пришли, поели, и он еще принесет, если что, но красть - Боже упаси! Ружье у него всегда заряжено, а соли теперь в любом магазине - навалом. Никто из вас никогда не получал по заднице заряд соли ?
«Не-н-не-е, это не мы... Получил вон тот-то... Мы об этом знаем... Он даже нам показывал... Ее у него как оспой поело. Н-н-е - не мы...».
И вот тут Контуженый берет ружье, прицеливается в какого-то несчастного воробья, и как жахнет сразу из двух стволов - с того воробья даже мокрого места не остается. Только пыжи валяются, дым из стволов, да запах пороха нос щекочет:
-А-апчхи!   
-Будьте здоровы!
-Спасибо, нанашко! (Нанашко – крестный отец).
-Май заходит до нашей колыбы! (Колыба – шалаш).
И что же это? Вы когда-нибудь подобное видели? Контуженный улыбается!

4
Но улыбка на его лице появлялась настолько редко, что, казалось, она тут вообще неуместна и невозможна.
К нам его отношение, как я теперь понимаю, было двоякое. Увидев кого-то из нас, босого, с побитыми пальцами ног от вечных спотыканий, в залатанных-перелатанных, невесть с кого перешитых брюках, которые у нас назывались «панталоны», перевязанных какой-то хитроумной веревочкой по названию «очкур», он мог подойти, дать тебе яблоко, а яблони тогда не у каждого в огороде росли, и спросить:
-Ти чий ?                - Ты чей?
-Міті Паньки.                – Мити Панько.
-А що ты їв сегодні ?           - А что ты ел сегодня?
-Капусняк.                – Капустняк.
- А дід Максим що робе?   - А дед Максим что делает?
- Не баче.                - Не видит.
- А баба Оля?                - А баба Оля?
-В городі.                – В огороде.
-А мама Дуня?                - А мама Дуня?
-У полю.                – В поле.
-А тато Митя?                - А папа Митя?
-На Уралі.                – На Урале.
-А баба Мариоара?         - А баба Мариоара?

- Селяє тютюн.                - Нанизывает табак.
 - А ты куриш?                - А ты куришь?
     - Н-е-е.                – Н-е-е.
-Не кури, пожару наробиш. - Не кури, пожару наделаешь.
-А в школу коли?                - А в школу когда?
-На осень.                – На осень
-Я чув, ти вже читаєш ?     - Я слышал, ты уже читаешь?
- Читаю.                – Читаю.
- А буквы відки знаєш?    - А буквы - откуда знаешь?
- Мама показала.             – Мама показала.
- І що ти читаєш? .           - И что ты читаешь?
- «Лиса и мыши». «Китайский мальчик читал при свете луны». «Обращение товарища Сталина к советскому народу».
- А це - хто?                - А это – кто?
- Рокоссовский. А може - Ва¬силевский.
                - Рокоссовский. А может - Ва¬силевский.

- Не Сталин?                - Не Сталин?
-Не-е-е. Сталин - з вусами...     – Нет, Сталин – с усами…
-Правильно. А мене знаєш?   - Правильно. А меня знаешь?   
-Не-а. А Ви - хто?                - Не-а. А Вы - кто?

-Контуженый...                - Контуженый .
 
Погладит по голове и уходит, не сказав больше ничего.
Или вот идете вы мимо его плетеного забора, он вас увидел и окликает:

-Мэй, Мотря, а - ну їди сюди!
                – Эй, Мотря, а-ну иди сюда!
-Що, вуйко?                - Чего, дядя?
-Іди, дам тоби  грушок.            – Иди, дам тебе груш.
-Кракати за чупер будете?    - Щипать за волосы будете?
-Не бойся, не буду.                - Не бойся, не буду.
    - От тобі грушки. Дай хлопцам. – Вот тебе груши.Дай хлопцам.
                –Эй, Панчоха, хочешь грушу?               
 Мэй, Панчоха, хочеш грушку?         
               
-Хочу.                - Хочу.

-Та йди, дам ...                – Так  иди, дам ...
 
…И вот вы подходите, и Контуженый насыплет вам полную пазуху мелких, желтых, пахучих, сладких груш. И кажется тебе, что никого на свете нет лучше, чем дядя Контуженый, и ты забываешь все предупреждения о том, чтобы с ним не связываться. И вот вы играете с пацанами в резиновый мячик - высшее достояние и гордость всей магалы. Это тебе не мяч из тряпок, который даже и не прыгает, а - самый настоящий попрыгунчик! И вот ты разбегаешься и большим пальцем правой босой ноги – бац ! Ах, как красиво он летит! И как далеко! И кто-то говорит «Ой!», и ты думаешь, что это-возглас восхищения красотой твоего удара. Но, оказывается, что этот «Ой!» - совсем другой. Это - звук похоронного марша по нашему самому большому богатству, по нашему настоящему резиновому мячу. Потому что Контуженый разве не предупреждал вас, что ему надоели ваши глупые крики и ваши мячи, тряпичные, или самые настоящие резиновые, и ваши дикие возгласы, и вы все вместе взятые, и - каждый из вас в отдельности! Сказано - идите играть подальше и не трогать его огорода! Вот вам порезанные пополам кусочки вашей гордости, может вам их удастся склеить! Мне ваш мяч не нужен, заберите и лучше сюда не показывайтесь! Байстрюки ! В колхоз! На роботу! Селяти тютюн!
Ну, разве можешь ты забыть эту смертельную обиду?
Но проходит какое-то время, встретит Контуженый тебя на дороге:
-Ты чий ?
 -Міті Паньки.
-Що ти їв сегодні?
-Капусняк.
-Ідем до мене, я тобі дам яблок.
-Не-е-е... Не хочу.
-Не бойся, я не кусаюсь.
-Не хочу. Нам принесла яблок тетя Женя.
-Дак то - не таки. Таких, як у мене - нема ні у кого.
- Не хочу...
Но тут он тебе расскажет какие-то небылицы, заведет к себе во двор и насыплет полную пазуху яблок.
 Конечно, на всей земле тогда воцаряется мир и благодать. И поэтому ты однажды набираешься смелости, идешь к нему домой сам, без приглашения, и почему-то тропинка ведет к дому как раз мимо той яблони. И ты ничего даже не то, что пальцем не трогаешь, но и взглядом этих проклятых яблок не касаешься. Бывает же такое, что задумаешься о чем-нибудь в свои шесть прожитых лет!
И вдруг: «Ба-бах !!!»
На пороге стоит Контуженый, в его руке дымится ружье, где-то высоко в небе свистит соль, наверное, ищет, к чьей бы это заднице прилепиться, а ты плачешь от несправедливости, и от испуга, и от горя.
Хорошо, хоть не записался. Но больше ноги моей в этом огороде не будет! И ныне, и присно, и во веки веков - аминь!
 Никогда! Никогда! Никогда!

5
Конечно, теперь, спустя много лет, восстановить, хотя бы приблизительно, подробности того случая просто невозможно. Может быть, о нем рассказал бы детально сам Контуженый, если бы его хорошенько попросить, а кроме него кто бы смог сделать это еще?
Я думаю, что о происшедшем все же знала, с его слов, его жена Лида.
Когда они поженились, до войны или уже после войны, сказать теперь трудно, но, помнится, в первые годы что-то не находился у них общий язык, и частенько Лида ходила с синяками и перебивалась по соседям, хотя Контуженый вроде и не пил больше, чем другие , и были у них нередкие минуты просветления.
-Что ты ему все терпишь? - допытывались любопытные соседки. – Может, ему что-нибудь отбило там, на войне?
-Ой, як вам не соромно, тетя Марфино, це казати, - увиливала от ответа Лида. - Чого в жизні не буває! Жінка не бита - як посуда не мита - тоже не файна… (Ой, как Вам не стыдно, тётя Марфина, так говорить! Чего в жизни не бывает! Жена не битая – как посуда немытая – тоже некрасивая...).
Детей у них так  никогда не было, может быть, из-за детей и весь этот сыр-бор и происходил в первые годы.
А потом как-то сразу все вдруг у них в семье переменилось в лучшую сторону. Словно солнце взошло, и стало им вдвоем все ясно и тепло. Контуженый с Лидой всегда ходили под ручку , и он почти перестал пить. И вроде улыбка стала появляться у него на лице чаще.
-Ну, що там твій Контуженый робе? (Ну, что там твой Контуженый делает?), - спрашивала теперь та же соседка, пытаясь проникнуть в тайны их взаимоотношений, словно какой-нибудь Штирлиц.
-А він не контуженый (А он не контуженый), - весело отвечала Лида, смахивая с глаз вылезшую из-под платка прядь волос. - Вин - нормальный. Тільки – нещасливий (Он – нормальный. Только – несчастный).
Так или иначе, но перестали слышаться из их хаты мат-перемат, пьяные крики или слова песни: «Дальневосточная - дивизия - раз-два, раз-два!» и наступила полоса дружной совместной жизни, которой кое-кто мог бы и позавидовать.
У Контуженого постепенно появилось и стало множиться хозяйство, он пошел на курсы трактористов, получил трактор, а механизаторы стали тогда зарабатывать совсем даже неплохо.
И война все отдалялась и  отдалялась, год за годом и десятилетние за десятилетием...

6
Теперь трудно предположить, или, тем более, восстановить до тонкостей, что именно тревожило и преследовало его в послевоенные годы. Односельчане, бывшие с ним на войне и хорошо знавшие, как кто вел себя в самых разных ситуациях, ничего плохого сказать о нем не могли. Был он быстр, находчив, смел. Приходилось и в разведку ходить «за языком», и санинструктора замещать.
Однажды в бою во время сильного наступления немцев на наши позиции он выполнял обязанности санинструктора. Немцы уже-уже могли захватить нашу высотку, а вместе с этим и решить участь горстки оборонявших ее бойцов. В самый ответственный момент вдруг захлебнулся наш пулемет. Контуженный с санитарной сумкой на плече залег за пулемет и решил исход боя.
Приходилось ему и боевых товарищей хоронить, и трупы своих и чужих в разных ситуациях и позах видеть, и быть свидетелем величайшего героизма и самых диких случаев, которые могут быть только на войне.
Довелось ему шагать по усыпанным цветами улицам освобожденных европейских столиц и выслушивать адресованные ему слова Благодарностей товарища Сталина. И поэтому после войны, в дни торжественных праздников награды свои он носил с достоинством и гордостью. И, слыша хвалебные слова в свой адрес, их не опровергал, а реагировал на них каким-нибудь положительным кивком. А в ответ на перешептывание тех, кто впервые видел его в полном параде:  ««Орден Славы». «За отвагу»…» - только усмехался.
Никто не мог его ни в чем упрекнуть. И сам себя он тоже не мог ни в чем упрекнуть. Ни как гражданин, ни как солдат, ни как христианин. Он принял присягу и выполнил ее. Он пришел с войны победителем и освободителем. Его заслуги признаны его страной и всем миром. Он прошагал по Европе сотни и сотни километров, и этот путь не всегда напоминал санаторную прогулку.
Ему приходилось часами стоять по колени в холодной воде в траншее рядом с плавающими здесь трупами своих и чужих. Приходилось с криком «ур-р-ра!» бежать навстречу смерти, падать в грязь, подниматься, опять падать, вставать, идти, ползти, кататься по земле. Приходилось колоть штыком и хрясать кого-нибудь по башке изо всей силы прикладом, кричать, плакать, смеяться, стонать, шептать, проклинать, дико хохотать и тихо молиться Богу, Иисусу Христу и Божьей Матери. Приходилось спасать друзей, прикрываться телами убитых врагов, видеть кровь, смерть, несчастья, стоять «смирно», спать под музыку артиллерийских разрывов. Приходилось пить фронтовые «100 граммов», не иметь по двое - трое суток маковой росинки во рту. Довелось восседать в Императорской ложе Венской оперы, быть неделями немытым и завшивленным, а потом - чисто выбритым, в свежевыстиранной гимнастерке гордо шагать с вытянутыми вперед носочками начищенных сапог на параде, который принимал сам генерал Иванов!
А однажды к ним на позиции прибыл Маршал Жуков Георгий Константинович и прошел мимо Контуженого метрах в пяти и, увидев его, кивнул лично ему головой, вот не поверите, но это - чистая правда! Кивнул так, как бы говоря: «Держись, мол, Контуженый, не дрейфь, все будет хорошо!»
И вот, в дни послевоенных всенародных торжеств, отрываясь от своего трактора, от солярки, солидола и запасных частей, от кружки подкрашенного жженым сахаром кипятка на полевом стане под названием «чай», от повседневных забот, направленных на то, чтобы заработать себе на кусок хлеба, да еще, желательно, с маслом, отрываясь от всего этого и надевая пиджак с наградами, он вспоминал, кто есть на самом деле он - Контуженый. Кто он есть на самом деле и сколько он перевидел, перечувствовал и пережил за этот год войны, с апреля 1944-го по май 1945-го, имея в то время неполных ДЕВЯТНАДЦАТЬ лет!
И, проходя в колонне ветеранов, он, незаметно для себя, выпрямлялся, и фигура его, уже склонная к позиции вопросительного знака, переходила, насколько это возможно, к позиции знака восклицательного.
А когда грянет духовой оркестр «Прощание славянки», да двинется вперед колонна, да блеснут на солнце медали да медные трубы - как будто и не было этих послевоенных периодов, и - ты снова молод, товарищ младший сержант!

7
Рядовой 198 гаубичного полка блестяще-победоносной, пардон, наголову разбитой и позорно бежавшей  армии  вермахта Иоганн Лемке появился в первый раз в комнате у Контуженого как-то незаметно.
Он сказал «Guten Abend»(«Добрый вечер»), робко присел на край табуретки и стал смотреть молча на Контуженого.
Контуженый взирал на рядового Иоганна Лемке с большим удивлением. Он непрошеных гостей не слишком уважал вообще, а тут никак не мог вспомнить, видел ли он когда-нибудь этого кадра. Затем удивление сменилось законным любопытством:
-Чого присунув? (Чего приперся?), - спросил Контуженный рядового немецкой армии Иоганна Лемке.    - Мне кажется, у нас все ясно. Итоги подбиты, претензии не принимаются. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. А поэтому: Кру-гом ! И - ауфвидерзеен! (aufwiedersehen –  до свидания)!
…Во второй раз Иоганн Лемке был в той же поношенной немецкой военной форме, но с повязанной какой-то грязной тряпкой головой. Несмотря на это, он выглядел более энергичным. После своего немецкого «Guten Abend» он, не садясь на табуретку, начал мельтешить перед Контуженым по комнате и размахивать руками:
-Ти обещать! - возмущался он. - Ти - некарош поступок!
Эти слова страшно не понравились Контуженому, и он начал заводиться:
- Ничего я тебе не обещал! А если обещал и не сдержал слова, то я поступил так, как твой Гитлер.
«Двадцать второго июня ровно в четыре часа Киев бомбили, нам объявили, что началася война...» «Вышел немец из тумана, вынул ножик из кармана: «Буду резать, буду бить... Ты останешься жмурить».
В четыре часа! Рано утром на рассвете, когда мирно спали дети! Що, Київ вам поперек горла став? И не кажи мені, що ви не могли прожить без того, щоби не бомбить город Бельци! (Что, Киев вам поперек горла стал? И не говори мне, что вы не могли прожить без того, чтобы не бомбить город Бельцы!)
«Обещать... некарош поступок...» - передразнил Контуженый немца. - Не нервируй меня. Я тебя, наверное, когда-то кокнул, и ты, конечно, на меня в обиде. Но, может, ты скажешь, что я приглашал тебя до Сталинграду? Або - до Курска? А ты знаешь, что в Бельцах во время вашей бомбежки убило моего двоюродного брата Костю?
«Некарош поступок!» - Скажи кому-нибудь другому! Демагог хренов! Ты был в Хатыни? А где это - полный склад человеческих ногтей? В Освенциме? Или - в Бухенвальде?
 Ах, ты не был?! Я тебя предупредил: не нервируй! А теперь слушай мою команду! Смирно! И - не звездеть! А за оскорбление моей личности разными подозрениями сейчас я тебя звездану!
И - как звезданёт Контуженый рядового вермахта Иоганна Лемке - тот аж взвыл от боли…
...Но, оказывается, что это от боли взвыл не кто иной, как сам Контуженый. Потому что удар этот был слишком уж сильным. А его кулак, вместо подбородка рядового Иоганна Лемке, врезался в стену родной хаты, и Контуженый с криком проснулся .
                * * *
Сколько раз являлся Контуженому во сне рядовой   немецкой   армии Иоганн Лемке - теперь трудно сказать, но можно предположить, что происходило это довольно часто. Контуженый стал каким-то необычно задумчивым. Его чаще можно было видеть возле пчелиных ульев, муравейников и тому подобных скоплений живых существ, где он наблюдал за тем, как эти живые существа себя ведут. Из этого можно сделать вывод о том, что его стала занимать проблема: может ли в принципе человечество обойтись без войн?
К какому выводу привели его эти наблюдения - неизвестно, потому что ничего никому он по этому поводу не говорил.
Во время этих посещений они спорили, ругались, обвиняли друг друга, и каждый раз Контуженый оказывался прав и заканчивал разговор командой «Смирно!». Но эти недосыпания плохо сказались на самочувствии Контуженого, и он слег.
Во время последнего визита Иоганна Лемке к Контуженому они оба были уже настолько выбившимися из сил этими противоречиями, что некоторое время только глядели друг на друга, ничего не говоря.
Они уже выяснили между собой, что во время войны убивают и виноватого, и невиновного, причем невиновных, почему-то, всегда бывает больше.
Они выяснили, что ответственность за несчастья, причиненные  сторонам войной, - должна быть. Вот только не могли решить, одинаковой ли она должна быть у командира пехотного батальона и у рядового обозного гаубичного полка. Более высоких рангов они не касались.
                * * *
Они вспомнили и подробности их встречи в 1945 ГОДУ.
... Оказывается, в тот день была теплынь, очень хотелось пить. Воды не было, а колодец, или просто родник, находился на «ничейной» земле .
С нашей стороны за водой рискнул пойти Контуженый. И наткнулся у воды на этого проклятого Иоганна Лемке.
Тут их мнения расходились. То ли Контуженый захватил немца в плен и должен был вести его как «языка» к нам, то ли они решили не убивать друг друга, будучи оба вооружены, непонятно. Понятно только то, что они какое-то время общались, и Лемке показал Контуженому фотографию своей семьи, на которой были запечатлены: он лично, его жена Хильда и его пятеро детей, а именно: Ганс, Фриц, Иоганн, Анна и Мари.
И вот, видите ли, через полвека Лемке вдруг решил выяснить, почему это Контуженый, уже отпустив Лемке и вернув ему фотографию, и уже направившись к своим, и уже пройдя шагов тридцать, ни с того, ни с сего, вдруг развернулся на 180 градусов, и как шарахнет в ничего не подозревающий затылок Иоганна Лемке из карабина - у того - сразу половина затылка - в стороне, и - вечная память героям вермахта!
Они долго обсуждали проблемы: была ли это - военная хитрость? Или - это было исполнение Устава? Или - это была обыкновенная человеческая подлость?
Контуженный придерживался мнения, что ему нужно было кокнуть этого проклятого Лемке еще до показа этой проклятой фотографии, а не обращать внимания на то, что этот проклятый Лемке был как две капли воды похож на односельчанина моша Синиона (деда Семёна). Любопытство, видите ли, взяло верх: как это немец из Дрездена может быть похож на молдаванина из Малаешт?
Такое было, видите ли, сильное любопытство, что он забыл об Уставе, о своем двоюродном брате Косте, о Хатыни и Бухенвальде и о проклятом Гитлере с его 198 гаубичным полком.
Но особенно печально, что забыл он и о капитане Лапшине из Особого отдела, который все видит насквозь даже на десятки километров,забыл о широких просторах Колымы и о товарище Сталине, который мог бы заинтересоваться, не вели ли у родника представители воюющих сторон Контуженый и Лемке переговоров о послевоенном устройстве Европы без его, товарища Сталина, участия, а также без участия господ Рузвельта и Черчиля.
Короче - обернулся, шандарахнул и - аминь! И никто об этом не знал...
Последняя их встреча не закончилась обычной командой «Смирно!», а разошлись они, измученные, усталые, но не обозленные.

8
Контуженый лежал в постели уже больше недели. Он похудел, у него была температура.
К нему приходили родственники, приносили сметаны и печенья, разговаривали о том, о сём, а когда видели, что он устал и прикрывает глаза тонкими, полупрозрачными веками, замолкали, но не уходили, чтобы он не оставался один на один со своими грезами, мыслями, переживаниями и фантазиями.
Когда ему становилось совсем плохо, у него прерывалось дыхание, он вытягивался, хрипел, что-то бормотал, кого-то отталкивал от себя, и в этом нечленораздельном потоке речи можно было разобрать:
«Заберите... дети... душат... воздуху... байстрюки... слезайте...».
Относились ли эти слова ко мне и моим друзьям Лене, Мише, Володе и Савве или к виденным им когда-то на фотографии Гансу, Фрицу, Иоганну, Анне и Мари - трудно сказать.
Потом он приходил в себя, лицо его светлело, он вполне связно и осознанно отвечал на вопросы и, казалось, оставалось совсем немного и он выздоровеет окончательно.
В один из таких дней он поманил к себе Лиду и сказал:
- Лида, дай поминальник.
Когда она сняла из-за иконы маленькую зеленую книжечку, в которую на протяжении десятилетий заносились имена в двух разделах: «О здравии» и «Об упокоении», он долго рассматривал и изучал имена в разделе «Об упокоении». Имена были мужские и женские. Их было много. Они шли по двум отцовским и по двум материнским линиям - его и Лиды -  и были там и другие, уже забытые имена, потому что в книжечку все время подклеивали чистые листки и заполняли их, а заведена была эта книжечка еще в 1895 году.
Он рассматривал ее долго, как будто находя в ней глубокий смысл, и как будто читал какой-нибудь захватывающий приключенческий роман.
Закончив это разглядывание, Контуженый хмыкнул и опять подозвал к себе жену.
-Лида, завтра суббота. Пойди в церковь.
-А що?
-Піди в церкву. Допиши сюди їдно мня. (Допиши сюда одно имя). Об упокоении...
-Яке мня?(Какое имя?)- удивилась Лида, ничего не понимая.
-Одно   мня   траба. «Іван».(Одно имя нужно. «Иван»).
-Що з тобою? Якей це «Іван»? У нас Івана, покойного, не записанного, нема. Ті що повмирали - всі записані. (Что с тобой? Который это «Иван»? У нас Ивана, покойного, не записанного, нет. Те, что поумирали – все записаны).
- Цей не записан. (Этот не записан). Иван Лемке.
- Що за Лемке?
- Німец. Я тобі казав... Я з ним був коло копанки води брати. В сорок пятому році... Він мені фото показував... Його фамілія - Йоганн Лемке, я тепер припомнив. Напиши до церкви, хай батюшка прочитає:«Іван».Зроби це, дуже просю... (Немец. В сорок пятом году... Он мне фото показывал... Его фамилия Йоганн Лемке, я теперь вспомнил. Напиши до церкви, пусть батюшка прочитает: «Иван».Сделай это, очень прошу...).
- Добре. Давай, запишу. Та як писать: «Йоганн» чи «Іван»? (Хорошо. Давай, запишу. И как писать: Йоганн или Иван?)
-Іван... Я чув що ці імена єднакі: Іван, Йоганн, Ян, Іон, Жан, Джон, и ще якись... (Иван… Я слышал, что эти имена одинаковы: Иван Иоганн, Ян, Ион, Жан, Джон и еще какие-то…).
  Видно было, что он устал. Лида записала новое имя в поминальник и отнесла священнику, и все, кто был в церкви, услышали список названных Контуженым имен, не обратив особого внимания на последнее из них - «Иван».
  После этого действа настроение у Контуженого значительно улучшилось. Он стал бодрее, спокойнее и даже стал улыбаться.
  В один из особенно хороших дней он позвал жену.
- Лида, я скоро умру. Запишешь мене після (после) Івана «Об упокоенії». Не забудешь. А як умру - запиши «О здравії»: Ганс, Фріц, Іван, Анна і Марія. Не забудь. Може вони дес є по світі... Най Бог простит нас всіх...( Может, они где-нибудь есть на свете. Пусть Бог простит нас всех...).
Лиду это предложение взволновало. Ладно, Иван, Анна и Мария - понятно. А як писати: «Ганс», «Фріц»? Тото ж німці... А що німці - православні? И що батюшка скаже? А люди? ( А как писать «Ганс», «Фриц»? Ведь то – немцы… А разве немцы – православные? И что батюшка скажет? А люди?).
-Скажеш, що я так казав: «Най Бог простит всіх. І вмерших, і живих». Дуже тебе просю, Лідунечка!
Впервые в жизни назвал он ее таким ласковым именем, никогда до этого он ее так не называл. Все некогда было, да и не были они воспитаны к нежностям.
Это так ее растрогало, что она, ни с того, ни с сего, заплакала, обняла Контуженого за худую шею, припала к его груди, и стали они плакать вместе, непонятно отчего...
9
Все произошло и сделано было так, как просил Контуженый.
Его похоронили торжественно. Впереди на подушечках школьники несли его ордена и венки из вечнозеленых металлических листьев и туи... Было сказано немало слов об его заслугах и мирянами, и священником. У участкового и у кого-то из военных, бывших на похоронах, оказались пистолеты, и в положенный момент на кладбище раздались одновременно два одиночных пистолетных выстрела.
А в зеленой поминальной книжке в разделе «Об упокоении» после имени «Иван» появилось имя «Георгий».
Такое имя значилось у  Контуженого по паспорту.

10
И за горою скрылось еще одно солнце...


***
ПО ТЕМЕ ЭТОЙ ПОВЕСТИ
ИЗ ГЛУБИНЫ НАРОДНОЙ ПЕСНЯ:

Ой на горі жито, і на долині жито,
Край широкой дорожечки лежит солдат вбитой (2)
Ой пришла дівчина з чорними очима,
Шинельочку відокрила та й са подивила (2)
Як прийшла другая,і зовсім не такая
Шинельочку відокрила, горько заплакала (2)
-Ой встань, солдат, ой встань, солдат молоденький,
Ходе-блуде по долині твій кінь вороненький (2)
-Та нахай він блуде, бо він не заблуде,
Він дорожку добое знає до рідної мати (2)
Іде коник, іде та й са шпотикає,
Вийшла мати за ворота, за сина питає (2)
-Ой ти коню- коню, коню вороненький,
Скажи мені вірну правду, де ж мій син молоденький?(2)
-Твій син молоденький коня попасає,
А там йому чорний орьол в очи заглядає (2)
В очи заглядає, волос пробирає,
Біле тіло роздовбає, кості розкидає (2)
(Эту песню я записал в моём родном селе Данул Молдавской ССР в 1970 году у Веры Григорьевны Цысарь,1920 года рождения, – прекрасной исполнительницы и хранительницы местного украинского песенного фольклора.
Её текст добавлен 25 июня 2019 года к основному содержанию повести «Контуженый» вместо эпилога. В.П.)

7.1 Другая Армия 6. ВОВ. Начфин артполка 1
Виталий Голышев
               
«…Да, дела пока идут хорошо. Думаю, не будет ли войне
                конец, пока получите это письмо…
                …Ну, всё ничего, только бы кончилась поскорее война, да
                и по домам поскорее бы   отпустили, а уж там-то…
                поохотились бы на фазанов».

                (Из последнего фронтового письма моего деда от
                25.4.45 г.)


       В отдельных своих мемуарных материалах я уже писал о сложившейся в нашей семье фамильной военной династии, где три поколения мужчин-Голышевых отдали воинской службе в целом 67 лет.
Да ведь 67 – это и мой нынешний возраст!..

       С его высоты как-то лучше просматривается тот путь, который прошла Россия за сто лет своего развития: с 1915 года, когда дед Прохор Николаевич Голышев впервые надел солдатский мундир и встал в строй, и до только что ушедшего в историю 2015 года, в котором Россия вновь восстаёт из пепла небытия и крушения, демонстрируя миру свою военную силу, мощь и волю.

       Естественно желание понять и осознать смысл этого пути, истоки ошибок и причины взлётов. Мой 93-летний отец, подполковник в отставке, Юрий Прохорович Голышев посвятил этому свою Сагу об истории нашей фамилии, начиная от собственного прадеда Григория Аристарховича Голышева (1838-1932).

       Если учесть, что у меня самого подрастает внук Саша, то получается, что он является уже седьмым отростком на нашем семейном древе, которому со временем будет интересна родословная фамилии на целых 200 лет назад. Наверно, ради этого стоило трудиться моему отцу, чем я безмерно горжусь, стремясь по мере собственных сил продолжить эту работу.


       Предлагаю вашему вниманию ту часть Саги отца, которая посвящена моему деду, Прохору Николаевичу, и его участию в Великой Отечественной войне. Ведь эта часть его жизни и службы была связана с военными финансами, то есть той самой ИНТЕРЕСНОЙ службой, о которой я веду своё повествование (см."Военная сказка. "Интересная" служба").

       Меня очень интересует эта тема, включая сам боевой путь полка и бригады, с которыми мой дед прошёл фронтовыми дорогами от Сталинграда до Берлина. Отдельные моменты его, насколько это было возможно, обрисовал в своих мемуарах мой отец.

       В 1965 году ему, тогда офицеру оперативного отдела штаба 14-й Гвардейской армии Одесского военного округа, было поручено написание истории этой армии, и он работал в Центральном архиве Министерства обороны, в Подольске. Ему удалось уговорить суровых и педантичных сотрудниц Архива и, отклонившись от архивных материалов его основной темы, на короткое время «нырнуть» в документы 492 артполка РГК. Он с трепетом читал служебные документы, написанные рукой отца, выписывал отдельные маршруты движения и операции, в которых принимал участие полк и бригада, в которую он входил, фамилии его сослуживцев.

       В домашнем архиве отца сохранились 16 фронтовых писем деда (первое датировано 29.01.1943 г., последнее – 25.04.1945 г.), а также три благодарности от Верховного Главнокомандующего, объявленные его приказами: от 20, 24 июля 1944 г. и от 16.01.1945 г. Эти документы  послужили отцу основанием для материала, изложенного в Саге.

       В процессе подготовки материала к опубликованию я также попытался отыскать кое-какие дополнительные сведения, но это всё, конечно же, требует более глубоких и скрупулёзных поисков. Так что я пока ограничусь тем, что есть на сегодня.

       Итак, весь материал я условно разделил на три части: пролог, выдержки из первой части семейной Саги моего отца, посвященные фронтовым дорогам деда, и найденные исторические  материалы об узловых моментах создания и совершенствования истребительно-противотанковой артиллерии Красной Армии, боевом пути полка и бригады, с которыми дед Прохор прошагал три фронтовых года.

                *     *     *     *     *

                ЮРИЙ БОНДАРЕВ «ГОРЯЧИЙ СНЕГ».


       …Генерал Бессонов вдруг посмотрел не на северный, а на южный берег, боясь ошибиться, поторопиться в выводах.

       Там, по ту сторону реки, куда медленно оттягивались немецкие танки и где, казалось, в течение вчерашних суток все было смято, раздавлено, разбито, разворочено бомбежками, танковыми атаками, артиллерийскими налетами, где степь представлялась намертво выпаленной, совершенно пустынной, без единого живого дыхания, теперь в разных концах ее рождались снопики винтовочных выстрелов, горизонтально вылетали широкие багровые лоскуты пламени нескольких орудий и узкие, колючие языки огня противотанковых ружей. Потом из тех мест, где вчера проходили пехотные траншеи, заработали разом три пулемета, забились в степи красными бабочками, запорхали внизу, над окопами. То, что считалось мертвым, уничтоженным, начинало слабо шевелиться, подавать признаки жизни, и невозможно было вообразить, как сохранилась эта жизнь, как с начала и до конца боя теплилась она там, в этих окопах, на тех орудийных позициях, через которые прошли или которые обошли танки, отрезав их, клещами замкнув к концу вчерашнего дня южный берег.

       …Он окончательно хотел убедиться в том, во что трудно было поверить, но что не вызывало уже никакого сомнения. Там, на южном берегу, в раздавленных танками траншеях, на разгромленных позициях батарей, начали вести огонь, вступали в бой те оставшиеся в окружении, отрезанные от дивизии, кто, по всем расчетам, никак не должен был уцелеть и не числился в живых.

       …Он всегда боялся легкого везения на войне, слепого счастья удачи, фатального покровительства судьбы, он отрицал и пустопорожний максимализм некоторых однокашников, сладостно-прожектерские мечтания в кулуарах штабов о Каннах в каждой намеченной операции. Бессонов был далек от безудержных иллюзий, потому что за неуспех и за успех на войне надо платить кровью, ибо другой платы нет.

       …Но когда, после вчерашних суток немецкого натиска, поставившего всю оборону на волосок от катастрофы, после прорыва немцев на северный берег, после потерь, напряжения, рассечения дивизии Деева, когда он видел сейчас подожженные пехотные «оппели» на дороге в степи, отходившие на юг немецкие танки, вспышки орудийных выстрелов, кинжальные язычки ПТР вслед этим отползавшим к балке танкам, все жарко, до испарины на спине сжалось в Бессонове.

       …И, с нарочитой медлительностью вытирая носовым платком исколотое снеговой крошкой лицо, чувствуя волнением и холодом стянутую кожу, выговорил наконец с усилием:

       — Хочу сейчас пройтись по тем позициям.., именно сейчас… Хочу посмотреть, что там осталось… Вот что, возьмите награды, все, что есть тут. Все, что есть, — повторил он.

       …Бессонов, на каждом шагу наталкиваясь на то, что вчера еще было батареей полного состава, шел вдоль огневых — мимо срезанных и начисто сметенных, как стальными косами, брустверов, мимо изъязвленных осколками разбитых орудий, земляных нагромождений, черно разъятых пастей воронок, мимо недвижного, стальной тяжестью навалившегося на развороченную огневую… немецкого танка — и теперь ясно восстановил в памяти вчерашний приезд сюда перед началом бомбежки и краткий разговор с командиром батареи, стройно-подтянутым, словно на училищных строевых занятиях, решительным мальчиком, носившим знакомую генеральскую фамилию.

       …Он остановился. Кинулось в глаза: четверо артиллеристов, в донельзя замурзанных, закопченных, помятых шинелях, вытягивались перед ним около последнего орудия батареи. Костерок, угасая, тлел прямо на орудийной позиции — тут же на разостланном брезенте термос, два вещмешка; пахло водкой.

       На лицах четверых — оспины въевшейся в обветренную кожу гари, темный, застывший пот, нездоровый блеск в косточках зрачков; кайма порохового налета на рукавах, на шапках. Тот, кто при виде Бессонова негромко подал команду: «Смирно!», хмуро-спокойный, невысокий лейтенант, перешагнул станину и, чуть подтянувшись, поднес руку к шапке, готовясь докладывать. И тогда Бессонов, с пытливым изумлением вглядываясь, едва припомнил, узнал.

       …— Командир первого взвода лейтенант Кузнецов…

       — Значит, ваша батарея подбила вот эти танки?

       — Да, товарищ генерал. Сегодня мы стреляли по танкам, но у нас оставалось семь снарядов… Танки были подбиты вчера…

       Голос его по-уставному силился набрать бесстрастную и ровную крепость; в тоне, во взгляде — сумрачная, немальчишеская серьезность, без тени робости перед генералом, точно мальчик этот, командир взвода, ценой своей жизни перешел через что-то, и теперь это понятое что-то сухо стояло в его глазах, застыв, не проливаясь. И с колючей судорогой в горле от этого голоса, взгляда лейтенанта, от этого будто повторенного, схожего выражения на трех грубых, сизо-красных лицах артиллеристов, стоявших между станинами позади своего командира взвода.

       …Ожигающий ветер неистово набрасывался на огневую, загибал воротник, полы полушубка, выдавливал из его воспаленных век слезы, и Бессонов, не вытирая этих благодарных и горьких, ожигающих слез, уже не стесняясь внимания затихших вокруг командиров, тяжело оперся на палочку… И потом, вручая всем четверым ордена Красного Знамени от имени верховной власти, давшей ему великое и опасное право командовать и решать судьбы десятков тысяч людей, он насилу выговорил:

       — Все, что лично могу… Все, что могу… Спасибо за подбитые танки. Это было главное — ВЫБИТЬ У НИХ ТАНКИ. Это было главное… — И, надевая перчатку, быстро пошел по ходу сообщения в сторону моста…


                *     *     *     *     *


                ЮРИЙ ГОЛЫШЕВ


                СЕМЕЙНАЯ САГА

                «НАЧАЛО НАЧАЛ.
        О ГОЛЫШЕВЫХ В XX ВЕКЕ СЕМИРЕЧЕНСКОЙ  ВЕТВИ  ГРИГОРИЯ АРИСТАРХОВИЧА».


                .  .  .  .  .  .

                7.ОТЕЦ, ЕГО БРАТЬЯ И СЁСТРЫ.



                «Жизнь, ты помнишь солдат,
                Что погибли, тебя защищая?».


       (стр. 47). …Начавшаяся 22 июня 1941 года Великая Отечественная война с фашистской Германией смела нормальную жизнь всего Советского Союза. В Вооружённые силы страны была призвана вся молодёжь, мобилизованы годные к службе и пожилые. Отец и два его брата Николай и Борис направлены были на Запад, а Вениамин – на Дальний Восток.

       5 декабря 1941 года сорокапятилетний Прохор Николаевич Голышев (из Алма-Аты) был определён в  216-й кавалерийский полк 81-й кавалерийской бригады в город Джамбул. Затем был переведён в Гороховецкий военно-формировочный лагерь под Горьким…


                *     *     *     *     *

                ПРИМЕЧАНИЕ 1.
 

       История этих лагерей неразрывно связана с историей Российской и Советской армии. В годы Первой мировой войны в Гороховецких лагерях проходило боевое слаживание артиллерийских частей перед их отправкой на фронт. С 1927 года был образован Гороховецкий учебный артиллерийский центр и в предвоенные годы для укомплектования частей и соединений РККА были подготовлены тысячи специалистов и десятки артиллерийских подразделений.

       В годы Великой отечественной на учебном центре было сформировано и отправлено на фронт более 300 соединений и частей, прошли подготовку многие тысячи офицеров, сержантов и солдат., среди которых: 201 стрелковая латышская дивизия, 13-я Киевская артиллерийская дивизия прорыва Резерва ГК, соединения Первой армии Войска Польского и т.д.

       По воспоминаниям многих фронтовиков, кто прошёл подготовку в Гороховецких лагерях, условия пребывания там были более чем суровые. У поэта Бориса Слуцкого есть строки, которые дают представление о том, каково было положение дел в этих лагерях:


       «…И вот возникает запасник, похожий
       на все запасные полки,
       На Гороховец, что с дрожью по коже
       вспоминают фронтовики.
       На Гороховец Горьковской области
       (такое место в области есть),
       Откуда рвутся на фронт не из доблести,
       а просто, чтоб каши вдоволь поесть…».


                *     *     *     *     *


                САГА


       …В начале войны мощными таранными ударами бронированных соединений вермахта немцы добились решающих успехов на советском фронте. Правительство Советского Союза вынуждено было предпринять срочные меры по формированию специальных частей для истребления фашистских танков.

       Самыми эффективными для этих целей оказались мобильные отдельные истребительные противотанковые артиллерийские полки, (позднее) сведённые в артбригады Резерва Верховного Главнокомандования (РВГК). В эти части направлялись опытные артиллеристы и подготовленные офицеры полковых служб…


                *     *     *     *     *

      
                ПРИМЕЧАНИЕ 2.


       Немецкие танки были одним из главных символов побед Германии в Польше 1939 года, Франции 1940 года, СССР в 1941–1942 годах. Хребет покорившим пол-Европы танковым войскам Германии смогли сломать лишь советские противотанкисты. Основную тяжесть борьбы с танками вынесла истребительно-противотанковая артиллерия Красной Армии. На её долю пришлось почти три четверти потерь танков вермахта во Второй мировой войне.
 
       Но не секрет и то, что созданию пушкарской элиты – истребительно-противотанковой артиллерии наших Вооружённых Сил – предшествовали трагические просчёты в организации обороны, повлекшие за собой тяжелейшие потери 1941-42 годов: территориальные, людские, материальные. Тактике немецких танковых клиньев, глубоких прорывов, «котлов», в которые попадали и погибали целые армии Западного, Юго-Западного и Южного фронтов, наша оборона не могла противопоставить соответствующую огневую мощь нашей артиллерии.
Вот страшные итоги главных потерь Красной Армии в танковых «котлах» 1941 – 1942 годов:


       1. Белостокско-Минский «котёл» - 22.06. – 08.07.1941 г. На третий день войны две немецкие танковые группы Гота и Гудериана разгромили 11 армию Северо-Западного фронта, сомкнули свои клещи за спиной 3-й и 10-й армий Западного фронта, а несколько позже также отдельные части 4-й и 13-й армий. Наши безвозвратные потери (убитыми, пленными и пропавшими без вести) с 22.06 по 09.07.1941 года составили 341 тысячу человек, 4,8 тыс. танков, 1.8 тыс. самолётов (книга «Россия и СССР в войнах XX века»), а по докладу командующего группой армий «Центр» Ф. фон Бока Гитлеру советские войска только пленными за этот период потеряли 288 тыс. человек.


       2. Киевский «котёл» - 07.07. – 26.09.1941 г. Самый страшный в истории Великой Отечественной. Погиб практически весь Юго-Западный фронт в составе пяти армий (5-я, 26-я, 37-я - полностью, 38-я и 40-я - частично), а также 21 армия Центрального фронта и две армии (6-я и 12-я), переданные из Юго-Западного фронта в Южный фронт. Две немецкие танковые группы Клейста и Гудериана методично замыкали кольца: 26 июля вокруг 26 армии юго-восточнее Киева, 2 августа – вокруг 6-й и 12-армий под Уманью, 15 сентября под Лубнами и Лохвицей окружили 5-ю, 21-ю,  26-ю и 37-ю армии. Там 20 сентября, при попытке прорыва, погибло, почти в полном составе, управление Юго-Западного фронта. Общее количество безвозвратных потерь среди наших войск составило 616 тысяч человек.


       3. Вяземский «котёл» - 30.09. – 10.10.1941 г. Действовавшие против трёх фронтов: Брянского, Резервного и Западного три немецкие танковые группы 30 сентября нанесли удар по войскам Брянского фронта, к 9 октября расчленив и отрезав пути к отходу трём его армиям (3-й, 13-й и 50-й). 2 октября был нанесён охватывающий удар против войск Западного и Резервного фронтов, в результате которого 7 октября западнее Вязьмы были окружены основные силы Резервного фронта (19-я, 20-я, 24-я, 32-я армии). Части советских войск удалось с боями выйти из окружения (29-я, 30-я, 33-я армии). При общей численности трёх фронтов 1,2 млн. человек их безвозвратные потери составили 486 тысяч.


       4. Барвенковский «котёл» - 10 – 31.05.1942 г. – Юго-Западный и Южный фронты. Неудачная попытка прорыва и освобождения Харькова обернулась разгромом двух армий – 6-й и 57-й в районе Изюма. Советские войска, в попытке использовать Барвенковский выступ глубиной 90 и шириной 110 км для освобождения Харькова, попали с юга в клещи танковых дивизий Клейста, а с севера 6-й армии Паулюса. В результате встречных движений этих группировок 23 мая 1942 года они соединились под Балаклеей, отрезав пути отступления нашим войскам. В результате этого потери войск Юго-Западного направления составили 267 тысяч человек, по немецким данным было взято в плен 239 тысяч военнослужащих. Одним из самых печальных последствий харьковской драмы были большие безвозвратные потери среди командного состава высокого уровня – погибло 20 генералов.


                *     *     *     *     *


       Потребовался целый год организационно-технических усилий, чтобы кровавый опыт оборонительных боёв Красной Армии вызвал к жизни принятие необходимого решения по борьбе с немецкими танками.

       До этого было многое: и формирование новых противотанковых артиллерийских частей (только до конца 1941 года было сформировано 58 артиллерийских полков противотанковой обороны Резерва Верховного командования различной организации); и попытки создания 10 противотанковых артиллерийских бригад РВК,  оказавшихся не только громоздкими, но и не обеспеченными противотанковыми орудиями, тягой и транспортными средствами, а потому расформированными; и повторное создание весной 1942 года 12 более мощных специальных подвижных бригад (кроме противотанкового артиллерийского полка в их состав входили два «пехотных» противотанковых батальона с противотанковыми ружьями, миномётный дивизион, инженерно-минный батальон и рота автоматчиков), сведённых к июню в четыре дивизии, названных «истребительными».

       Однако начавшейся весной 1942 года организационной реформы по усилению противотанковой обороны общевойсковых соединений, в том числе созданию на базе отдельных противотанковых артполков подвижных общевойсковых бригад и дивизий, было явно недостаточно. Требовалось также кардинально менять подходы к кадровому обеспечению самих артиллерийских частей, поскольку потери среди личного состава были зачастую невосполнимыми, а подготовка опытных артиллеристов требовала длительного времени, которого в боевых условиях не было.
 
       Подписанный Верховным Главнокомандующим 3 марта 1942 г. приказ № 0167 предписывал в недельный срок из всех родов войск «…изъять весь младший и рядовой состав, ранее служивший в артиллерийских частях». Он в дальнейшем и составил костяк новых артиллерийских формирований.
 
       Следующим шагом было как-то обозначить особую функцию и исключительность личного состава артиллерийских частей, ведущих борьбу с танками противника, по примеру введённых в мае 1942 г. гвардейских воинских званий и утверждение для них соответствующего нагрудного знака «Гвардия».  Но для противотанковой артиллерии требовалось своё особое название, и его пришлось позаимствовать у истребительных бригад (не относящихся к артиллерии, но также предназначенных для борьбы с танками). Тем самым выделив противотанкистов из общей массы войск.

       Ночью 30 июня в Кремль на заседание ГКО одновременно были вызваны главные артиллерийские начальники, а также – вся верхушка гвардейских миномётных частей Красной Армии. Содержание короткой беседы, происходившей в присутствии И.В.Сталина, Л.П.Берии, Г.М.Маленкова и В.М.Молотова, не известно, но на следующий день, 1 июля 1942 г., народный комиссар обороны И.В.Сталин подписал секретный приказ № 0528 «О переименовании противотанковых артиллерийских частей и подразделений в истребительно-противотанковые артиллерийские части и установлении преимуществ начальствующему и рядовому составу этих частей».

       Отдельные пункты это приказа:

       - …Легкие и противотанковые артиллерийские полки РГК… переименовать в истребительно-противотанковые артиллерийские полки…;

       -  Весь начальствующий состав истребительно-противотанковых частей …взять на особый учет и использовать только в указанных частях…, находящийся на излечении в госпиталях, после излечения направлять только в указанные части;

       - Установить начальствующему составу этих частей и подразделений полуторный, а младшему начальствующему и рядовому составу — двойной оклад содержания. Установить премию за каждый подбитый танк в сумме: командиру орудия и наводчику по 500 рублей, остальному составу орудийного расчета по 200 рублей;

       - Установить для всего личного состава истребительно-противотанковых артиллерийских частей и подразделений специальный нарукавный знак…, носимый на левом рукаве шинели и гимнастерки.


       (В архиве отца сохранилось единственное фронтовое фото деда, сделанное 30.06.1944 г. под Луцком. На левом рукаве его гимнастёрки, выше локтя, чётко просматривается этот знак, представляющий собой ромб чёрного цвета с красной окантовкой и двумя перекрещенными жёлтыми орудийными стволами в середине. В.Г.).


       А вот как комментировала солдатская молва - в  окопах, блиндажах и штабах - смысл этого уникального приказа:

       «Ствол длинный, жизнь короткая», «Двойной оклад — тройная смерть!», «Прощай, Родина!» — все эти прозвища, намекающие на высокую смертность, достались солдатам и офицерам, воевавшим в истребительно-противотанковой артиллерии (ИПТА) Красной армии.

       Бойцам этих подразделений завидовали и — одновременно — сочувствовали.
Все это правда: и повышенные в полтора-два раза оклады для состоящих в штате подразделений ИПТА, и длина стволов многих противотанковых пушек, и необычайно высокая смертность среди артиллеристов этих частей, позиции которых часто располагались рядом, а то и перед фронтом пехоты…
 
       Но правда и то, что на долю истребительно-противотанковой артиллерии, главной и единственной задачей которой была стрельба прямой наводкой по немецким танкам, пришлось 70% уничтоженных немецких танков; и то, что среди артиллеристов, удостоенных в годы Великой Отечественной войны звания Героя Советского Союза, каждый четвертый — солдат или офицер истребительно-противотанковых подразделений (453 человека из 1744 артиллеристов).


                *     *     *     *     *


       С лета 1942 года основная тяжесть боёв пришлась на Юго-западное, а затем и Сталинградское направления. Усиление фронтов противотанковыми резервами осуществлялось Ставкой ВГК, которая только за июль — первую половину октября 1942 года направила из своих резервов фронтам, действовавшим на Сталинградском направлении, до 40 истребительно-противотанковых артиллерийских полков (иптап), а к концу года вновь началось формирование истребительно-противотанковых артиллерийских бригад.
 
       Постановлением ГКО от 7 сентября 1942 года № 2259сс при учебных артиллерийских полках Московского военного округа на станции Коломна начали формироваться дополнительно  десять таких полков. В их составе подлежал формированию и 492 оиптап, куда для прохождения службы попал мой дед.


       Однако формирование истребительно-противотанковых артиллерийских полков проводилось не только в артиллерийских учебных центрах внутренних военных округов, но и в боевых условиях.

       Вот как описывает почти молниеносное, в условиях окружённого города, создание нескольких десятков истребительно-противотанковых артиллерийских полков для нужд Сталинградского фронта бывший начальник штаба артиллерии Юго-Западного и Донского фронтов 1942 года генерал-лейтенант артиллерии Г.С.Надысев в своих мемуарах («На службе штабной», М., Воениздат, 1976, изд.2-е, испр. и доп.):


       «…Командующий (Сталинградским) фронтом генерал А. И. Ерёменко утром 25 августа (1942 г.) поручил мне немедленно приступить к формированию истребительно-противотанковых артиллерийских полков, которые следовало по указанию штаба фронта направить в наиболее угрожаемые районы. Командующий добавил, что сегодня же к исходу дня нужно дать фронту 6–8 полков, а к концу третьего дня не менее двадцати…

       По самым скромным подсчетам, нужно было набрать 250 офицеров, 800–900 сержантов и рядовых, более 300 орудий, 60 автомашин и свыше 300 тягачей — тракторов, машин…

       Мне были вручены мандаты на получение орудий и тракторов с заводов «Баррикады» и Тракторного, а также разрешение на право «ареста» бесхозных машин. Я был уполномочен привлекать для формирования полков всех бойцов и командиров, оказавшихся вне частей…

       Помогли офицеры-артиллеристы, привлеченные для формирования полков. Многие из них вышли из окружения со своими подчиненными… Людей выстраивали, затем из строя вызывались специалисты: наводчики, замковые, заряжающие. Места недостающих подносчиков снарядов занимали стрелки. Назначались командиры полков, батарей, создавался небольшой хозаппарат. Каждый полк обеспечивался определенным количеством автомашин, приборов и средств связи…

       И к исходу третьего дня дали фронту около двадцати истребительно-противотанковых полков…
 
       Как правило, истребительно-противотанковые полки были вынуждены вступать в бой с ходу, на наиболее угрожаемых участках. Там же, где обстановка несколько стабилизировалась, эти полки уплотняли противотанковую оборону и тем самым повышали устойчивость обороны пехоты…

       Боеспособны ли были эти полки? Безусловно, их нельзя было сравнивать с истребительно-противотанковыми частями, которые формировались в учебных центрах управлением командующего артиллерией Красной Армии. Но в тот тяжелый момент, когда враг, не считаясь с потерями, рвался вперед, сформированные нами полки, пусть неслаженные и плохо укомплектованные, сослужили большую службу. Основной костяк их составляли артиллеристы, и это в определенной мере спасало положение…».


       Да и те полки, которые формировались в тылу, по прибытии в район Сталинграда, не имели возможностей для адаптации, а сразу бросались в пекло боя, получая боевой опыт, что называется, с колёс. Так, в описании боевого пути 435 иптап, который позднее, начиная с апреля 1943 года, так же как и 492 иптап, в котором воевал мой дед, вошёл в состав 8-й отдельной истребительно-противотанковой артиллерийской Мелитопольско-Радомской Краснознаменной, орденов Кутузова и Суворова бригады резерва Главного командования (далее – 8-й оиптабр), говорится следующее:

       «…Проучившись около двух недель (в Коломне), полк был поднят по тревоге, всех погрузили в эшелон и отправили, как оказалось, в самое пекло — под Сталинград… Там 435-й иптап вошёл в состав 1-й гвардейской армии Сталинградского фронта… (и его) с колёс бросили на отражение вражеских атак против танкистов.

       Артиллеристы сразу попали в горячую переделку…, не успевших ничего понять "противотанкистов" накрыло плотным огнём. 45-мм пушки были почти беспомощны против вражеских танков, имевших мощную броню, и быстро уничтожавших засечённые батареи. После 2-х тяжелейших наступательных боёв… 435-й иптап понёс почти 70-процентные потери. Командование вместо выбывших воинов разрешило проводить своеобразную мобилизацию среди местного населения, и это помогло набирать толковых парней, обучая их по ходу боёв...»

       http://www.pobeda1945.su/division/11034



                *     *     *     *     *


                САГА


       …В Гороховецкий лагерь пришёл запрос на начфина артполка. Отец сразу же попросил послать его. Сослуживцы стали отговаривать отца – там нужен молодой, а вы, мол, уже в возрасте и нужны здесь, в тылу. «У меня свой счёт с немцами ещё с первой империалистической. Кто, как не пушкари, помогут рассчитаться с германцами», - ответил отец.
 

       (Дело в том, что ещё в Первую мировую, в 1915 году, попав на фронт, Прохор Голышев в первом же бою был ранен. Его пожизненная любознательность сыграла с ним злую шутку: высунувшись из окопа, он тут же принял немецкую пулю в лицо, которая, к счастью, оказалась на излёте, и, ударив ему в подбородок, скользнула под кожу вниз и застряла возле кадыка. Армейский фельдшер, извлекая её, предостерёг его от излишнего любопытства. В.Г.).


       И вот во второй половине 1942 года старший лейтенант Прохор Голышев – начальник финансовой службы 492 отдельного истребительного противотанкового полка РВК под Сталинградом. А уже летом 1943 года капитан Голышев Прохор Николаевич награждён медалью «За оборону Сталинграда» (учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 декабря 1942 г.), за разгром Сталинградской группировки противника, в который внесли свою лепту и противотанковые артиллеристы.

       Сталинградская битва, начавшаяся 17 июля 1942 года и продолжавшаяся 200 дней и ночей – до 2 февраля 1943 года, завершилась триумфальной победой советских Вооружённых Сил.
 
       В первом письме (из сохранившихся 16 фронтовых писем отца домой) от 29 января 1943 года, отец писал: «Нахожусь в освобождённом от немцев посёлке. Сегодня ночевал хорошо, то есть на кровати с подушкой». Во втором письме, от 6 февраля 1943 года, сетует на то, что «писем до сих пор ни от кого не получал. А хотелось бы узнать, как вы там живёте и что у вас нового, где Юра, Веня, Николай. Помаленьку продвигаемся вперёд, всё гоним немцев. Погода стоит холодная и с ветрами».

       В письме от 4 марта 1943 года просит передать привет «Лене, Нюсе (его двоюродной сестре), Пане (его тётке), Тамаре, Пете, всем родным и знакомым». В письме от 10 мая 1943 года пишет: «Я теперь кандидат великой партии Ленина – Сталина»…


                *     *     *     *     *




                ПРИМЕЧАНИЕ 3.




                «…Жгли мосты на дорогах от Бреста к Москве.
                Шли солдаты, от беженцев взгляд отводя.
                И на башнях, закопанных в пашни «KB»,
                Высыхали тяжелые капли дождя.

                И без кожуха из сталинградских квартир
                Бил «максим», и Родимцев ощупывал лёд.
                И тогда еле слышно сказал командир:
                — Коммунисты, вперед! Коммунисты, вперед!..»
                (Александр Межиров)

            


       Безмерно тяжёлый, кровавый и страшный 1942-й год...

       На 1 мая 1942 года основная масса немецких войск и их союзников сосредоточена на советско-германском фронте: три группы армий, шесть полевых и четыре танковых армии, 43 армейских и механизированных корпуса, 176 дивизий. Им приданы 14 финских дивизий и 8 бригад, 7 румынских дивизий и 7 бригад, 3 венгерские, 3 итальянские и 2 словацкие дивизии. Согласно немецким данным общая численность войск насчитывала 3,5 млн. человек (в советских источниках фигурировала цифра 6,2 млн. чел.), 22,6 тыс. орудий и миномётов, 2,4 тыс. танков и штурмовых орудий, 1,8 тыс. самолётов.

       Советские Вооружённые Силы к маю 1942 года в действующей армии имели 5,5 млн. человек, 43,6 тыс. орудий и миномётов, 4,1 тыс. танков, 3,2 тыс. самолётов.


       Основной план германских вооружённых сил на 1942 год был озвучен Гитлером 1 июня на совещании командного состава группы армий «Юг», который заявил, что если он не получит нефть Майкопа и Грозного, то должен будет покончить с войной. Для окончательного разгрома СССР планировалось захватить плодородные районы Дона, Кубани и Северного Кавказа, а в качестве источника нефти – сам Кавказ. Сталинградское направление изначально рассматривалось как вспомогательное, обязанное обеспечить решение главной задачи.


       А вот и реализация этих кровожадных планов: в конце мая замкнулось кольцо окружения 6-й и 57-й армий Юго-Западного и Южного фронтов под Харьковом; в этот же период в результате Керченской катастрофы прекратил существование Крымский фронт; в начале июля пал Севастополь; в результате Воронежско-Ворошиловградской операции фашистские войска, оттеснив на восток армии Брянского, Воронежского, Юго-Западного и Южного фронтов, к концу июля вышли на рубеж излучины Дона, захватив широкий плацдарм от Воронежа на севере до Ростова-на-Дону на юге. Началась битва за Кавказ, и, как казалось немцам, была открыта дорога на Сталинград…

       Во второй половине 1942 года, с небольшой временной разницей, выходят два знаменитых, символичных как своей значимостью, так и жёсткостью, приказа Народного Комиссара Обороны СССР. Первый из них – от 28 июля за № 227 «О мерах по укреплению дисциплины и порядка в Красной Армии и запрещении самовольного отхода с боевых позиций», прозванный в войсках «Ни шагу назад!». Приказ, запрещавший отход войск без команды, вводивший для провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости штрафные роты и батальоны, а также определивший создание заградительных отрядов.

       9 октября 1942 года подписан не менее значимый приказ НКО  № 307 «Об установлении полного единоначалия и упразднения института военных комиссаров в Красной Армии». Институт военных комиссаров, созданный 16 июля 1941 года, служил своего рода «заградотрядом» для командного состава армии и флота. Они обязаны были согласовывать все свои действия с людьми, не имеющими зачастую военного образования, а способными определять правильность действий командиров по известному признаку: идут войска в атаку или нет, придавая этому политическую окраску.

       Такие решения очень часто служили причиной тяжёлых просчётов и огромных потерь в действиях войск. Ярким примером этому может служить фигура заместителя наркома обороны и начальника Главного политуправления Красной Армии, армейского комиссара 1-го ранга Л.З.Мехлиса, грубые и неквалифицированные действия которого в качестве представителя Ставки Верховного Главнокомандования на Крымском фронте в мае 1942 года привели к Керченской катастрофе. Это по его вине Крымский фронт потерпел жестокое поражение и прекратил своё существование, потеряв свыше 150 тыс. человек, 4,5 тыс. орудий, 500 танков, 400 самолётов.
 

                *     *     *      *     *


       Сталинградская битва!..

       Сколько не читай о ней, сколько не смотри кинохроники, не слушай воспоминаний участников боёв, не изучай музейных экспонатов – не охватить разумом величие и грандиозность того, что произошло на берегах Волги, какую цену заплатил наш народ. Каждый из нас несёт в душе свою правду, своё понимание этой победы, свою оценку событий в общую копилку знаний. Да, все мы долго были в плену официозных догматов, одной, единственно верной, «истины в последней инстанции», запретов на неудобную «окопную правду». А затем стали тонуть в обратном: плюрализмах мнений и нарочитой толерантности, уничижительности в принижении  собственных побед.

       Но ныне границы наших возможностей неизмеримо расширяются, открываются военные архивы, идёт оцифровка подлинных военных документов, да и военно-историческая мысль не ограничивается только закрытыми научными трудами, но и углубляется современными аналитическими разработками свободных от идеологических догм и постулатов энтузиастов.

 
       Вот, к примеру, эмоциональная оценка автора одного из отечественных livejournal («живого журнала») о Сталинградской битве:

       «…Волга - главный рубеж страны. Тут встала не Красная Армия, а сам Советский народ. Нам со школы известны ключевые сражения первых лет Отечественной войны 1941-45 гг., но истинные причины и ход битв открываются только теперь, когда становятся доступными материалы архивов военных лет…

       Да, нам известны номера армий, обломавших зубы фашистам на Волге, известны имена высоких военных чинов, но до их подхода на этой земле первыми встретило врага рабочее ополчение, единственная дивизия НКВД, да доблестные девчонки-зенитчицы. Они полегли все, когда первыми встретили и держали врага трое суток. Эти трое суток и позволили эвакуировать 100 тыс. населения города, 400 эвакогоспиталей и даже лагерь Артек, оказавшийся здесь, как считалось, в глубоком тылу после отправки из Крыма…

       После Полтавы мы получили Европейское признание, а после Сталинграда о нас узнал весь мир…

       Много в стране городов-героев, много городов воинской славы, и по праву, ибо славен сам народ наш. Но топоним СТАЛИНГРАД один на веки веков.
И на этот раз Волга-матушка помогла своей дочке – Руси России. Помните об этом, и никогда не забывайте!»

       http://yar46.livejournal.com/60073.html


       Да, можно рассказывать о том, что фашистская группа армий «Юг», стоящая в излучине Дона, в конце июля была разделена на две части («А» и «Б»), первой из которых была поставлена задача захватить Кавказ, а второй – нанести удар по Сталинграду, для чего первоначально из её состава была выделена 6-я армия Паулюса, а позднее (30 июля) и 4 танковая армия генерала Г.Гота в составе двух корпусов.
 
       О том, что 12 июля в тылу из остатков отошедших частей Юго-Западного, Южного и Северо-Кавказского фронтов (21, 28, 38, 51 и 57 армии) Ставка ВГК образовала Сталинградский фронт, добавив к ним три резервные армии (1-ю, 5-ю и 7-ю, переименованные в 62-ю, 63-ю и 64-ю). О том, что стратегическая оборонительная операция продолжалась 125 дней и ночей (с 17 июля по 18 ноября 1942 г.). О том, что в условиях изменявшейся чуть не ежечасно боевой обстановки, направления главных ударов, прибывающих войск, требующих концентрации сил и средств и изменения их подчинённости происходило последовательное дробление фронтов: вначале на Сталинградский и Юго-Восточный (5 августа), а затем переименование их соответственно в Донской и Сталинградский (28 сентября).
 
       О том, что в этой операции были задействованы лучшие военные умы Красной Армии: Маршал Советского Союза С.К.Тимошенко (в должности командующего Сталинградским фронтом), Заместитель Верховного Главнокомандующего генерал армии Г.К.Жуков и начальник Генерального штаба генерал-полковник А.М.Василевский (осуществлявшие общее руководство и координацию  действия  фронтов), генерал-полковник А.И.Ерёменко и генерал-лейтенант К.К.Рокоссовский (командующие Сталинградским и Донским фронтами).
 
       О том, что ни наши войска, ни  командование Красной Армии того периода не обладали практическими навыками проведения крупных оборонительных, а тем более наступательных операций, о чём свидетельствовали неоднократные просчёты в определении направлений главных ударов противника и собственных ответных действий, большой некомплект и слабое вооружение войск, неудовлетворительная подготовка, растянутость и слабая эшелонированность линий обороны и закрепления на достигнутых рубежах, низкая организация агентурной и войсковой разведки.

       Да, наша пропагандистская машина долгое время «кормила» нас в основном героической защитой Сталинграда: оборонительными боями внутри города, легендарным Мамаевым курганом, неприступным домиком Павлова, героическими десантниками генерала Родимцева… Однако в последнее время акцент переводится на другие, не менее важные и, вместе с тем, такие болезненные вопросы: в чём причины оперативно-стратегических просчётов нашего командования, Ставки ВГК, Генштаба; почему на ближних и дальних подходах к Сталинграду не было принято исчерпывающих мер по созданию надёжной и глубоко эшелонированной обороны, созданию необходимых резервов, что позволило армиям вермахта неоднократно использовать свои излюбленные танковые клинья, массированные налёты авиации, успешно использовать в своих боевых операциях воинские подразделения своих сателлитов: румын, венгров, итальянцев, а также отщепенцев из числа местного населения: казаков, калмыков, военнопленных и предателей; почему не было единомыслия со стороны высшего генералитета Красной Армии в принятии решения о сроках и направлениях главных ударов, принимаемых и отменяемых с завидным постоянством?


       Вот несколько цитат из интернет-книги под названием «Сталинградская битва» (фамилии авторов, к сожалению, найти не удалось):

       «Бои за Сталинград всегда преподносятся как сражение стратегического масштаба. Но имело ли занятие Сталинграда такое важное значение для немцев? С военной точки зрения продолжать штурм Сталинграда в течение двух месяцев было бессмысленно… Тратить огромные силы для того, чтобы занять разрушенные здания, а ничего другого в Сталинграде не оставалось, не было смысла. Но Гитлер приказал Сталинград взять. Политическое решение взяло верх над военным.

       А Сталин приказал Сталинград отстоять. Хотя для советской армии этот город тоже не представлял особой ценности. Сообщение по Волге было нарушено, зато железнодорожное сообщение за Волгой действовало…   Река представляла собой настолько неприступный рубеж, что взять его… было немыслимо. Но Сталин приказал город удержать любой ценой…

 
       …Здесь стоит сказать несколько слов о Г.К.Жукове. В некоторых книгах постсоветского периода поднимается вопрос о роли Г.К.Жукова в Сталинградской битве. При этом утверждается, что его роль в ней совсем невелика, и фактически сводится лишь к руководству войсками в наступательной операции в начале сентября. Но такое утверждение неправильно и происходит оттого, что авторы не утруждают себя внимательным изучением имеющихся материалов. На самом деле роль Г.К.Жукова весьма значительна, под его непосредственным руководством осуществлялись все наступательные операции, кроме последней операции «Уран».

       Но, поскольку, как и все военачальники всех времён и народов, он не любил   вспоминать о своих поражениях, поэтому об участии Г.К.Жукова в этих операциях упоминается редко, равно как и о самих операциях. Отсюда и возникшее противоречие в оценке роли Г.К.Жукова – с одной стороны, все участники событий знали о том, что он почти постоянно в сентябре-октябре 1942 года находился в районе Сталинграда, с другой стороны, поскольку о неудачных операциях не писалось, то о роли Г.К.Жукова сказать что-то было трудно и постепенно о нём стали забывать. А Жукову со Сталинградом не повезло… - перед проведением операции, которая оказалась удачнее других, его отправили координировать действия Западного и Калининского фронтов, где советским войскам в очередной раз не удалось достичь никаких положительных результатов».

       http://cs-biblio.narod.ru/stal/stalingrad.htm


                *     *     *     *     *


       Охватить всю Сталинградскую битву невозможно, да это и не входит в мою задачу. Я попытаюсь показать только малую её часть, ту, которая была связана с боевой обстановкой на отдельных её участках, там, где в своё время непосредственно принимал участие 492 иптап, в  котором воевал мой дед.

       Погрузившись в этот огромный и захватывающий своей жестокой правдой исторический материал, для меня из отдельных разрозненных картин вдруг стала вырисовываться очень странная и непростая ситуация, которая в течение нескольких месяцев боёв с завидным постоянством  многократно повторялась в одном и том же районе, на дальних подступах к Сталинграду.
 

       Прежде чем обрисовать положение в районе Сталинграда, необходимо два слова сказать о тяжелейшей ситуации, сложившейся с войсками Южного фронта, разбитые армии которого (56,18,12,37, 24) 19 июля 1942 года вынуждены были переправиться на южный берег Дона и прикрыть участок от Азова до Константиновской.
 
       До этого, с июня 1942 года, левый берег нижнего течения Дона на огромном участке, протяжённостью свыше 300 км: от станицы Верхне-Курмоярской до Азова, прикрывали войска 51-й армии, входившей в состав Северо-Кавказского фронта. При всей своей первоначальной внушительности (на конец июля 1942 г. её численность составляла около 40 тысяч штыков, а в её состав входили: четыре стрелковых и одна кавалерийская дивизии, две танковые бригады, шесть артиллерийских и два миномётных полка), по сравнению с другими, отступившими за Дон, шестью армиями Южного фронта, численность которых в полтора-два раза была ниже 51-й армии, она вскоре была сильно потрёпана в оборонительных боях, препятствуя немецким переправам через Дон.

       25 июля армию передают из состава войск Северо-Кавказского в состав Южного фронта, который 28 июля был ликвидирован, а уже 31 июля она была передана в состав Сталинградского фронта. После наступления частей 4-й немецкой танковой армии совместно с 6 румынским армейским корпусом из района Цимлянской (на правом берегу Дона, в 240 км восточнее Ростова-на-Дону), с наведением понтонных переправ, а затем и нанесением удара на северо-восток, вдоль железной дороги Сальск-Сталинград, 51-я армия, усиленная двумя дивизиями, была брошена на прикрытие этой дороги в районе ж.д. станции Зимовники (84 км южнее Котельниково).

       Однако принимать в расчёт её потрёпанные соединения, отступавшие с боями от станции Зимовники по двум направлениям: на северо-восток и юго-восток, не было смысла – организованного сопротивления стремительно наступающему противнику они оказать не могли.

       Вот выдержка их «Доклада командующего войсками Сталинградского фронта в Ставку ВГК от 3 августа 1942 года:

       «…На юго-западном секторе ко 2.08.42 положение усложнилось тем, что, будучи разорвана на две части, 51-я армия организованного сопротивления оказать не может…».

       Уже к 6 августа она вновь потеряла боеспособность и была вынуждена с тяжёлыми боями отойти на восток от железной дороги, на рубеж посёлков Малые Дербеты – Семкин – Цаца (восточный берег озёр Барманцак – Сарпа), где  с 17 августа вместе со своим правым соседом – 57-й армией - удерживала этот рубеж до перехода войск Сталинградского фронта в ноябре в наступление.

       Таким образом, между 64-й и 51-й армиями Сталинградского фронта образовался разрыв более 85 километров. К чему это привело, увидим ниже.
Разобравшись в боевой обстановке, сложившейся на юго-западе от Сталинграда, в районе южного течения Дона, возвращаемся к ситуации, складывающейся в районе юго-западного фаса Сталинградского фронта к моменту начала наступления 4-й танковой армии вермахта.

       Итак, 12 июля образован Сталинградский фронт, а 17 июля начались первые боестолкновения с подошедшими войсками 6-й армии генерал-полковника Ф.Паулюса на дальних подступах к Сталинграду. Войска заняли исходные рубежи. Но, как оказалось, сплошной линии обороны у Сталинградского фронта не было. Как не было организовано на должном уровне и нашей разведки.

       Хотя ещё 16 июля в докладе Автобронетанкового управления Красной армии начальнику Генштаба сообщалось о том, что самым опасным районом считается не занятый нашими войсками левый фланг 64 армии и правый фланг Северо-Кавказского фронта. Но и спустя 12 дней штаб Сталинградского фронта подтверждает Ставке ВГК о том, что «Юго-Западный фас Сталинградского обвода не занят никакими частями».

       Таким образом, идущая вдоль левого берега Дона железная дорога Сальск-Котельниково-Абганерово-Тингута-Сталинград (расстояние 394 км), вдоль которой войска 4 танковой армии вермахта совместно с 6 румынским армейским корпусом 2 августа начали своё продвижение на северо-восток, оказалась без прикрытия.
 
 
       Для затыкания этой дыры им навстречу были сначала лихорадочно брошены обескровленные и малочисленные 38-я и 244-я стрелковые дивизии (СД), затем 6-я гв. танковая бригада, 208, 422 и, наконец, 126 СД. Но они явно опоздали с выдвижением, так как их передовые полки приняли первый бой с немецкими частями 2 августа уже под Котельниково (157 км до Сталинграда).

       Знаменитая же 126 СД (прибывшая с Дальневосточного фронта вошедшая вначале в состав 64 армии, а с 10 ноября 51 армии) вступила в бой только 4 августа, уже у станции Абганерово (97 км до Сталинграда). Появление одновременно с ней и 6-й гвардейской танковой бригады в районе Абганерово оказалось крупной удачей.
 
       А в ближайшие двое суток в этом же районе развернулись остальные две танковые бригады (13-я и 254-я), входящие в состав 13-го танкового корпуса, который в целом к началу боёв имел в своём составе 132 танка, из которых 114 машин – Т-34. А ещё через двое суток ожесточённых боёв корпус потерял 101 танк, из них  87 «тридцатьчетвёрок». Наиболее  упорные бои нашими пехотинцами и танкистами велись в эти дни в районе разъезда «74 км» (между станциями Абганерово и Тингута), который многократно переходил из рук в руки.

       В течение трёх недель августа месяца 126 СД вела совместно с 13-м танковым корпусом и другими частями кровопролитные бои, дав возможность 64 армии отойти на запасные рубежи. Части дивизии попадали в окружение, причём за это время дивизия не пополнялась ни личным составом, ни вооружением, потеряв за этот период 60 % своего личного состава. Командир дивизии полковник Сорокин В.Е. в конце этих кровопролитных боёв 29 августа попал в плен.


       К исходу 21 августа оба немецких корпуса 4-й танковой армии были остановлены перед группой высот у Красноармейска (южного пригорода Сталинграда), в 20 км от Волги. Г. Гот отдал приказ об отводе в ночное время с фронта одного из своих корпусов и скрытном сосредоточении его для нанесения удара на север в район западнее Сталинграда. Это означало отказ группы армий «Б» от выхода к Волге южнее Сталинграда и перехода Сталинградской битвы на новый этап.


                *     *     *     *     *


       За период с августа по ноябрь 1942 г. 51-я армия прочно удерживала занятые рубежи и вела преимущественно позиционные бои с противостоящими ей подразделениями 6 румынского корпуса, занимавшего правый фланг немецкой обороны. Однако в период второго штурма Сталинграда, предпринятого врагом, 28-29 сентября войсками Донского фронта с севера и Сталинградского фронта с юга был нанесён ряд контрударов.

       Так, 51-я армия силами двух стрелковых дивизий и танковой бригады захватила  дефиле между озёрами Цаца и Барманцак и повела наступление на п.Садовое, потеснив части 4-й пехотной дивизии 6-го румынского армейского корпуса, но вскоре была остановлена частями подошедшей 14-й немецкой танковой дивизии. Дальнейшее наступление войск Сталинградского фронта, продолжавшееся до 9 октября, положительных результатов не дало.

       Подтягивая в район Сталинграда новые резервы, пополняя вооружением, техникой и личным составом соединения трёх фронтов, Ставка ВГК готовила крупную операцию по окружению и разгрому гитлеровской группировки в районе Сталинграда.

       Ещё 13 сентября Жуков и Василевский доложили Верховному Главнокомандующему замысел будущей операции, одобренный Сталиным под кодовым названием «Уран». За полтора месяца до начала операции на усиление трёх фронтов Сталинградского направления из резерва Ставки было выделено значительное количество войск: четыре танковых, два механизированных и два кавалерийских корпуса, 17 отдельных танковых бригад и полков, 10 стрелковых дивизий и бригад, 230 артиллерийских и миномётных полков.

       25 октября в расположение штаба 51-й армии прибыл начальник Генерального штаба Василевский для проработки вопросов наступления. В этот период войска армии пополнились и усилились рядом новых формирований: 4-м механизированным и 4-м кавалерийским корпусами, 126-й стрелковой дивизией, тремя инженерными бригадами, а также тремя истребительными противотанковыми артиллерийскими полками. Одним из этих полков, прибывших из резерва Ставки ВГК накануне операции «Уран», был 492 иптап, начфином которого был мой дед, старший лейтенант Голышев П.Н.


7.2 Другая Армия 6. ВОВ. Начфин артполка 2
Виталий Голышев

                «Артиллеристы, Сталин дал приказ!
                Артиллеристы, зовёт Отчизна нас!
                Из сотен тысяч батарей
                За слезы наших матерей,
                За нашу Родину — огонь! Огонь!..»

                («Марш артиллеристов», 1943 г., слова
                В.М.Гусева, музыка Т.Н.Хренникова)




                ПРИМЕЧАНИЕ 4.


       Небольшое отступление от темы.  О бережном отношении к истории. Тема не новая, но оттого не менее болезненная. Основные её беды: закрытость материалов и политизированность трактовки исторических фактов. Применительно к себе добавил бы ещё одну – неумение искать. «Мы академиев не кончали», - хвалился известный герой Гражданской войны устами автора известного романа. Да, каждому …овощу своё время! Нашему поколению приходится осваивать Интернет с наскока. Но мир не без добрых людей: помогают, советуют. Да и учиться в любом возрасте не зазорно.

       Вот и наше историко-архивное сообщество вынуждено потихоньку просыпаться – времена ныне другие, другие и требования. Поменьше собственных амбиций, побольше живого дела. Кто этого ещё не понял, тот выпадает из «колоды». Живой пример – недавний конфликт между министром культуры Владимиром Мединским и директором Госархива РФ (ГА РФ) Сергеем Мироненко (16 марта 2016 г. INTERFAX.RU).

       Патриарх одного из главных федеральных архивов страны, проработавший в этой должности четверть века, С.Мироненко ранее позволил себе давать оценку некоторым историческим фактам, пытаясь развеять ряд советских пропагандистских мифов, включая миф о «28 панфиловцах». В ответ В.Мединский призвал руководство Госархива "заниматься своей профессией и не давать собственных оценок архивным документам".

      4 апреля Президент РФ встречался с руководителем Федерального архивного агентства  А.Артизовым, после чего подписал Указ о переподчинении Росархива непосредственно главе государства. Это говорит о многом. Остаётся надеяться, что это переподчинение не скажется на процессе рассекречивания документов, их перевода на цифровой формат и на доступе исследователей в читальные залы архивов.

       А ведь ещё полтора года назад (в декабре 2014 года) В.В.Путин на встрече с молодыми историками отмечал:

       «Для нас всё важно: и более отдалённое прошлое, и, конечно, новейшая история. С ней труднее…, потому что там очень много политизированного, не все раны ещё зажили». «Нужны такие серьёзные исследования…, работа в архивах с материалами… Задача государства… в том, чтобы помочь… донести до общественности значимость ваших исследований…».

       Он обещал помочь молодым историкам организовать доступ к историческим архивам, в том числе Минобороны в Подольске. Сейчас эти документы, по его мнению, не выдаются для изучения в связи с тем, что проводится процесс их оцифровки. Увы! Если бы всё упиралось только в это…

       Кстати, об оцифровке. Ещё около трёх лет назад заместитель руководителя Росархива О.Наумов в одном из интервью сокрушался, что перевод бумажных носителей Архивного фонда РФ в электронный вид, несмотря на наличие двух федеральных программ «Информационное общество (2011-2020)» и «Культура России 2012-2018», движется не только чрезвычайно медленно, но и бессистемно. Общий объем Архивного фонда РФ составляет 494 млн. дел, из них 9% приходится на федеральные архивы.

       Но самое трудное — это сложность определения главного вопроса  оцифровки, на который однозначного ответа нет: к чему стремиться, оцифровывая документы. При кажущихся плюсах - обеспечении сохранности подлинников, простоте предоставления информации, и изготовления копий — остаётся открытым вопрос: как этого достичь? Нет единой программы в выборе приоритетов. Каждый из архивов действует на свой страх и риск.
 (http://goldenstylus.ru/files/zvonareva_PCWeek.pdf).


       Вместе с тем, пользователи интернет-ресурсов отмечают несовершенство проводимой в том же ГА РФ работы по оцифровке, составлении электронных архивов по отдельным тематикам исторических документов Великой Отечественной войны: особо оговариваемыми условиями доступа (включая пресловутый запрет на публикацию личных данных и т.д.), необходимостью установки специальных программ для работы с оцифрованными материалами, качество которых оставляет желать лучшего. Да и из-за проблем с финансированием самих архивов у них невысоко желание публиковать в открытом доступе оцифрованные исторические источники.
(http://www.proza.ru/2015/02/24/1456).

       Применительно к поднимаемой теме следует также упомянуть интернет-проект «Память Народа», который реализуется в соответствии с решением Российского оргкомитета «Победа» от июля 2013 года, поручением Президента РФ и Постановлением Правительства России в 2014 году, который предусматривает опубликование в Интернете архивных документов, позволяющих восстановить судьбы и боевой путь наших соотечественников во Второй Мировой войне. Этот портал является продолжением и объединением двух ранее реализованных проектов: ОБД «Мемориал» и «Подвиг народа». Там так же присутствует большой массив оцифрованных первичных документов: оперативные карты и журналы боевых действий; приказы, донесения, боевые сводки  и т.д.

       Однако на сегодняшний день оцифровка первичных боевых документов осуществляется в пределах лишь больших воинских объединений (корпусов, армий, фронтов), реже – соединений (дивизий, бригад), и практически их нет в разрезе отдельных воинских частей.


       В этом я смог убедиться, занимаясь поисками боевого пути 492 иптап резерва ВГК. Может быть не так или не там ищу? Не исключаю этого. Но всё же, но всё же…


                *     *     *     *     *


       Сколько в Интернете сайтов, посвящённых Великой Отечественной войне либо размещающих отдельные материалы о ней? Вряд ли кто-нибудь отважится ответить. «Самого архива Интернета как такового пока тоже нет», - с грустью констатировал тот же пользователь, о котором упоминалось выше.
 
       На одном из таких сайтов - «http://www.soldat.ru» (действует с 9 мая 2000 года), среди огромного исторического материала размещены данные о боевом составе Советской Армии в разрезе округов и боевых фронтов, а также по годам (с 1941 по 1945 годы), а внутри их по месяцам, по состоянию на первое число каждого месяца.
(http://www.soldat.ru/files/3/22/35/189/193/).


       Искомый мной 492 иптап появляется в составе Московского военного округа по состоянию на 01.09.1942 г. Это соответствует ранее найденной информации, во-первых, о формировании согласно приказу НКО от 18 мая 1942 г. трёх учебных артиллерийских центров (Московского, Гороховецкого и Сталинградского), во-вторых, о формировании на станции Коломна (Московского военного округа) десяти полков РВГК в первых числах сентября 1942 года.

       В течение двух месяцев идёт его формирование и боевое слаживание, пополнение личным составом и офицерскими кадрами (начальником финансовой службы полка из Гороховецкого учебного центра назначается мой дед, старший лейтенант Голышев П.Н.). В конце октября укомплектованный артполк из Московского военного округа зачисляется в резерв ставки ВГК.

       Согласно данным о боевом составе Сталинградского фронта, по состоянию на 01.12.1942 г. 492 иптап числится в составе 51-й армии. Однако необходима более точная дата прибытия полка в распоряжение командующего 51-й армии генерал-майора Н.И. Труфанова. В боевом приказе по Сталинградскому фронту от 09 ноября 1942 г. № 00217 в перечне частей, участвующих в операции «Уран» по окружению немецких войск, подчинённых 51-й армии, 492-й артполк ещё не числится.

       В книге В. Рунова и Л. Зайцева «Горячий снег Сталинграда. Всё висело на волоске!» (М., «Яуза», 2012) приводится боевой состав 51-й армии на 19.11.1942 г., где 492-й иптап поименован.
(http://www.e-reading.club/book.php?book=1006952).


       Наконец, на интернет-форуме «Память народа» открыта страница 492-го артполка. Однако она не даёт полной информации ни о боевом пути полка (приведённая карта ограничивается только боевыми операциями полка в северной Польше (г.Злотув), хотя реально полк дошёл до Берлина), ни о полноте участия полка в боевых действиях (не указаны все даты участия его в боях). Саму станицу венчает запись следующего содержания:

       «К сожалению, на данный момент информации не найдено». При этом сам боевой путь полка обозначен общими датами: «14.11.1942 - 09.05.1945».

       Исходя из этого можно полагать, что его боевой путь в составе 51-й армии Сталинградского фронта начался с 14 ноября 1942 г., то есть за шесть дней до начала наступления войск Сталинградского фронта по окружению армии Паулюса.
(https://pamyatnaroda.mil.ru/warunit/492ИПТАП/).



                *     *     *     *     *


       Каковы были штаты истребительно-противотанковых артиллерийских полков РВГК? Не углубляясь в техническую и организационную стороны вопроса, необходимо отметить, что в разные периоды времени они были различными.

       К лету 1942 года типовой формой был выбран противотанковый артиллерийский полк пятибатарейного состава, в каждой из которых по  четыре 76-мм пушки ЗИС-3, либо по четыре 45-мм противотанковые пушки; в мае часть противотанковых полков была переформирована в лёгкие артиллерийские полки РГК (по 20 орудий), а с 1 июля они были переформированы в истребительно-противотанковые артиллерийские полки (иптап).

       При этом двадцатипушечные полки (иптап) с 76-мм орудиями формировались по штату № 08/107, с численностью личного состава 489 человек, а те же иптап, но вооружённые двадцатью 45-мм орудиями (по штату № 8/100) имели 260 человек личного состава.

       К концу 1942 года, исходя из кровавого опыта боевых действий, в том числе Сталинградской битвы, вновь поднялся вопрос о формировании более мощного «кулака» для борьбы с танками – усилении мощи самого иптап, а также создания истребительно-противотанковых артиллерийских бригад (иптабр).

       Постановлением ГКО от 6 декабря 1942 года в каждой артиллерийской дивизии РГК начала формироваться такая иптабр в составе трёх полков армейского штата военного времени, но уже не по 20, а по 24 76-мм орудия в каждом.

       Четырьмя месяцами позже, приказом Наркомата обороны от 10 апреля 1943 года,  в каждом из фронтов вводится по одной иптабр численностью 1215 человек, состоящей из двух полков, один из которых 40-орудийный (76-мм), второй – 20-орудийный (45-мм). И, наконец, Постановлением ГКО от 23 апреля 1943 года формируются 10 отдельных иптабр РВГК, в числе которых – 8-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада РВГК, куда вошли три полка, в том числе 492 иптап, в котором служил мой дед.


                *     *     *     *     *


       Кто из штабных офицеров не мечтает иметь в личном пользовании «Атлас офицера»? Мне повезло дважды: первый раз полученный мной ещё в 80-е годы, в период собственной службы, «Атлас» я подарил своему отцу – фанату географии и военной истории. Второй раз он был вручен мне моим начальником управления генералом Б.В. Громовым в качестве ценного подарка от лица Командующего войсками Дальневосточного военного округа в 2008 году, на собственное 60-летие, которое я, уже в качестве гражданского специалиста, отмечал в родных стенах Финансово-экономического управления ДВО.
 
       Шикарное издание Военно-топографического управления Генерального штаба выпуска 2006 года украшает мою библиотеку и я, чего греха таить, всегда с особым трепетом открываю его страницы, когда возникает необходимость найти интересующие меня географические, экономические либо исторические факты и события, а то и просто нужные точки на карте, чего, увы, часто не сыскать на современных атласах и картах, грешащих упрощенчеством и приблизительностью.

       «Военно-историческая тематика в Атласе представлена картами войн, кампаний, операций, сражений и военно-политической обстановки… Тематическое содержание карт во всех случаях изображено… с возможной для принятого масштаба полнотой и наглядностью, дополнено легендой, позволяющей проследить развитие событий по месту и времени»,
       - отмечается во введении к Атласу. Много раз убеждался в этой наглядности и я, открывая ту или иную карту боевых операций Великой Отечественной.
 

       Вот и сейчас, открыв карту Сталинградской битвы («Контрнаступление советских войск. 19 – 30 ноября 1942 г.»), я вдруг, словно из иллюминатора космического корабля (а наши космонавты в последние годы стали приучать нас к таким ярким телерепортажам из космоса), наглядно увидел панораму междуречья Дона и Волги, сплошь раскрашенную разноцветными линиями фронтов, датами и наименованиями противостоящих войск, цветными стрелами направлений главных ударов, перечёркнутыми крест-накрест овалами окружённых группировок.

       Говорят, зрительное восприятие самое сильное и наглядное из всех человеческих ощущений. Готов согласиться. Передо мной наглядно предстала вся грандиозная картина окружения войсками Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов двух немецких армий. На карте яркие красные стрелы стремительно протянулись от Юго-Западного фронта (из районов Усть-Хопёрский и Клетская) на юго-восток и в районе п.Советский (что рядом с г. Калач-на-Дону) соединились с такими же стрелами, решительно направленными от южных рубежей Сталинградского фронта (г. Красноармейск и п.п. Семкин и Цаца) на северо-запад.

       Образовалось то самое, знаменитое на весь мир, «Сталинградское кольцо», в котором оказались 22-е дивизии и 160 отдельных частей вермахта и его сателлитов общей численностью 330 тысяч человек.

       Но такие же красные стрелы были отчерчены и в стороны, противоположные от Сталинградского кольца. Враг оказался не только окружён, но и отброшен от города в юго-западном и южном направлениях на 150 – 200 км. Образовалось два фронта: внутренний, направленный внутрь «кольца», и внешний, задачей которого было сдержать попытки прорвать его извне.


       Эта же карта наглядно продемонстрировала и ту особую роль, которая выпала на долю  51-й  армии - не только во всей Сталинградской битве, но и в этой конкретной наступательной операции, и тот особый, казалось бы удалённый от самого Сталинграда, но оказавшийся весьма  важным, район боевых действий, в котором ей пришлось участвовать в этих сложившихся обстоятельствах. И в дальнейших событиях вы найдёте подтверждение моим выводам.
 
       Я далёк от того, чтобы сокрушаться над исторической недооценкой какой-то исключительной роли 51-й армии, её командования, её соединений и частей, её бойцов. Не мне судить об этом. Я не исключаю и обвинений меня в предвзятости, связанной с тем, что именно в составе этой армии принял своё первое боевое крещение 492 артполк моего деда, с которой он затем прошёл целый год непрерывных и тяжёлых боёв от Сталинграда до Крыма, а потому, мол, её потери и победы мне ближе и понятнее других. Но ведь определённая предвзятость наверно присутствует и у других авторов, освещающих данную тему. Читатель, думаю, поймёт меня правильно.


                *     *     *     *     *


       Выписка из боевого приказа Сталинградского фронта о наступлении (Операция «Уран») № 00217. Штаб Сталинградского фронта. 9 ноября 1942.

       «…6. 51-я армия. Состав — 126-я, 302-я, 91-я пехотные дивизии, 76-й укрепрайон, 4-й механизированный корпус, 4-й кавалерийский корпус, 38-я моторизированная бригада, 154-я танковая бригада, 1168-й, 1105-й артиллерийские полки, 85-й гвардейский артиллерийский полк, 1246-й, 149-й истребительно-противотанковые полки, 125-й минометный полк, 80-й, 90-й гвардейские минометные полки реактивной артиллерии, 66-й, 503-й отдельные гвардейские дивизионы реактивной артиллерии.

       Прочно обороняясь на левом крыле, правым крылом прорвать фронт обороны противника на участке южная часть озера Цаца — северная часть озера Барманцак и уничтожить 1-ю, 18-ю пехотные дивизии (румынские), обеспечить ввод в прорыв 4-й механизированный и 4-й кавалерийский корпуса на всем фронте прорыва. Ближайшая задача для пехоты ударной группы — выйти на фронт Кош — высота 87,0. В дальнейшем… одной пехотной дивизией обеспечить развитие наступления с юга выходом на рубеж высота 122,0 — колхоз им. Кирова.

       4-й механизированный корпус (36-я, 59-я, 60-я морские бригады, 55-й, 158-й отдельные танковые полки), развивая прорыв в направлении Плодовитое, Зеты, к исходу первого дня выйти главными силами в район Зеты. К исходу второго дня… на рубеж Карповка — Советский и прочно его оборонять. Одну бригаду и два танковых полка разместить в районе Средне-Царицынский, направив передовой отряд для захвата и удержания Ляпичев…
 
       4-й кавалерийский корпус (61-я, 84-я кавалерийские дивизии, 149-й истребительно-противотанковый полк) ввести в прорыв… в направлении Семкин… — станция Абганерово. К утру второго дня выйти к станции Абганерово, где обеспечивать операцию с юго-запада.

                . . . . . .
 
       День перехода в наступление — передадут особым распоряжением».


       Для войск Юго-Западного и Донского фронтов началом операции было назначено 19 ноября, а для Сталинградского фронта – 20 ноября 1942 года.


                *     *     *     *     *


       А вот выписки из «Журнала боевых действий 51 армии» за 20 – 23 ноября 1942 года – оцифрованные подлинные документы, написанные от руки. От них словно веет порохом прошедших боёв, пулемётной дробью, взрывами снарядов, артиллерийской канонадой… Почувствуйте лаконичность, сжатость и предельную сухость военного языка:


       «20.11.1942.

       После артподготовки в 8.30 части армии перешли в наступление на своём правом фланге, преодолевая сопротивление частей 18 и 1 пехотной дивизии румын. К исходу дня части армии вышли на рубеж:

       - 4 МК (мехкорпус) – к 17.00  59 МСБр (мотострелковая бригада), пройдя боевые порядки 126 СД, направилась в обход п.Плодовитое с севера; 36 МСБр, пройдя боевые порядки 302 СД, направилась на ПТФ; 60 МСБр к 16.00 головой колонны прошла отм(етку) 12,2 4 км южнее оз. Цаца…

       - 4 КК (кавкорпус) - к 18.00 вышел на рубеж оз. Цаца, оз. Барманцак. С 21.00 выдвигаются по своему направлению.

       - 91 СД – к 18.00 достигла сев. окр(аины) Деде-Ламим…
55 и 158 ТП (танковые полки) имеют потери 4 Т-34 и 5 Т-70.


       21.11.1942.

       Противник под натиском частей армии, имея большие потери, в беспорядке отходит в западном и юго-западном направлении. В результате боя полностью уничтожена 18 ПД (пехотная дивизия) и почти полностью 1 ПД (румын). Части армии, преодолевая сопротивление противника, захватывая пленных и трофеи, продвигались вперёд.

       - 4 МК - вышел к совхозу им. Юркина…, разъезд 74 км…, на подходе к Зеты.

       - 4 КК – опрокинув до 2-х батальонов противника…, к 16.00 освободил: (п.) Абганерово, ст(анцию) Абганерово. В результате боя захвачено до 5000 пленных. Артполк 15 ПД (пехотная дивизия) уничтожен полностью…


       22.11.1942.

       Противник в течение суток организованного сопротивления не оказывал, под натиском частей армии продолжал беспорядочный отход. На отдельных участках небольшими группами, пытался оказывать сопротивление. Противник пытался контратаковать части армии, применяя танки. Контратака отбита, танки отошли в северо-восточном, а пехота в западном направлении... Армия продолжала преследовать деморализованные отходящие части противника, преодолевая слабое его сопротивление. Захвачены трофеи и пленные.

       - 4 МК – выполнил задачу дня. К 14.00 вышел на рубеж: н.п. Карповка, Мариновка, СОВЕТСКИЙ.

       - 126 СД – вела бой с мелкими группами противника и вышла на рубеж: ст. Абганерово, п. Абганерово.

       - 302 СД – овладела Тундутово, преследовала противника на Садовое.
- 4 КК – взаимодействуя с  91 СД и 76 УР (укрепрайоном), окружает части 4 ПД (румын).

 
       23.11.1942.

       Армия, выполняя задачу, в течение дня вела бои с противником в районе: Карповка, Советский, Садовое, Уманцево, Аксай;

       - 4 МК – южная окраина Карповка, Советский, Ново-Ахтубинский;
                .  .  .  .  .

       - 126 СД – одним стрелковым полком ст. Абганерово, остальными полками на марше Аксай;

       - 4 КК – 81 КД (кавалерийская дивизия) к 14.00 овладела Шевелёв, Горчаковский, Аксай, вела наступление и к 19.00 овладела Перегрузный; 61 КД – вела бой в районе Уманцево, Садовое, разгромлена 8 кавбригада 7 кавкорпуса;

       - 302 СД – вела бой с противником 6 км южнее и юго-западнее Тундутово. Дивизия выходит в арм(ейский) резерв – Плодовитое;

       - 76 УР и 91 СД – вели бой по уничтожению 4 пехотной дивизии в районе… 8 км юго-восточнее Садовое.


                *     *     *     *     *


       Но… не всё так просто было и с самим началом операции. Буквально накануне наступления начальнику Генерального штаба Александру Михайловичу Василевскому пришлось доказывать Сталину, что назначенное на 19-20 ноября контрнаступление вовсе не обречено на провал. Беспокойство Верховного вызвало адресованное ему письмо, в котором «Урану» предрекался печальный исход… Вот как сам Василевский описал случившееся в своих мемуарах «Дело всей жизни» (Издательство политической литературы, М., 1975):


       (стр.249-250)… В городе Серафимовиче… для меня Генштабом был подготовлен пункт руководства (тремя) фронтами …, куда я и собирался перебраться 17 ноября. Однако И.В. Сталин по телефону предложил мне прибыть 18 ноября в Москву для обсуждения одного из вопросов…

       Сталин немедленно принял меня и предложил… ознакомиться с поступившим на его имя письмом командира 4-го механизированного корпуса В.Т. Вольского, предназначенного для выполнения решающей роли в предстоящей операции на участке Сталинградского фронта. Комкор писал в ГКО, что запланированное наступление под Сталинградом при том соотношении сил и средств, которое сложилось к началу наступления, не только не позволяет рассчитывать на успех, но, по его мнению, безусловно обречено на провал со всеми вытекающими отсюда последствиями и что он как честный член партии, зная мнение и других ответственных участников наступления, просит ГКО немедленно и тщательно проверить реальность принятых по операции решений, отложить её, а, быть может, и отказаться от неё совсем.

       ГКО, естественно, потребовал от меня дать оценку письму. Я выразил удивление по поводу письма: в течение последних недель его автор активно участвовал в подготовке операции и ни разу не высказывал ни малейшего сомнения… В заключение я заявил, что никаких оснований не только для отмены подготовленной операции, но и для пересмотра сроков её начала, на мой взгляд, не существует.

       Сталин приказал тут же соединить его по телефону с Вольским и после короткого и отнюдь не резкого разговора с ним порекомендовал мне не обращать внимания на это письмо, а автора письма оставить в корпусе, так как он только что дал ему слово во что бы то ни стало выполнить поставленную корпусу задачу.

       Окончательно вопрос о нём как о командире корпуса должны были решить по результатам действий корпуса, о которых в первые дни операции Сталин приказал мне доложить мне особо. После этого он предложил мне незамедлительно отправиться на фронт».


       Надо отдать должное генерал-полковнику Василевскому – докладывая Сталину о первых днях операции, генерала Вольского, доставившего ему столько беспокойства, чернить он не стал. Впрочем, действия его мехкорпуса не давали для этого никаких оснований:
 

       «(стр.251) …Докладывая Верховному Главнокомандующему об успешном ходе операции, я сообщил об отличных действиях 4-го мехкорпуса В. Т. Вольского, войска которого проявили в первый же день операции исключительный героизм, мужество, отвагу и продвинулись, ломая сопротивление врага, на 20 км».


       А вот как комментирует окончание этой истории последний Министр обороны СССР маршал Советского Союза Д.Т. Язов в одном из своих интервью:

       «…Василевский вернулся в Сталинград. Операция развивалась успешно. Вольский действовал смело и решительно. Поставленную задачу выполнил. Вот как зафиксировал этот факт Василий Иванович Чуйков (в Сталинградской битве – командующий 62-й армией) в своей книге «От Сталинграда до Берлина»:

       «23 ноября в 16 часов части 4-го танкового корпуса под командованием генерал-майора А.Г. Кравченко и 4-го механизированного корпуса Сталинградского фронта под командованием генерал-майора В.Т. Вольского соединились в районе хутора Советский. Кольцо окружения сомкнулось». Когда Василевский в очередной раз докладывал Сталину об обстановке, тот спросил, как действовал Вольский и его корпус. Услышав, что действовали они отлично, сказал:

       «Вот что, товарищ Василевский, раз так, я прошу Вас найти там, на фронте, хоть что-нибудь пока, чтобы немедленно от моего имени наградить Вольского. Передайте ему мою благодарность и дайте понять, что другие награды… впереди».

       У Василевского был трофейный немецкий «вальтер». К нему прикрепили дощечку с соответствующей надписью, и Александр Михайлович передал командиру корпуса слова Сталина и подарок.

       «Мы стояли с Вольским, — вспоминал позже Василевский, — смотрели друг на друга и с ним было такое потрясение, что этот человек в моём присутствии зарыдал, как ребёнок»…


       …У этой истории было героическое продолжение. Это случилось уже после того, как армия Паулюса была окружена. Но на выручку ей спешила специально созданная группа «Дон» под командованием Манштейна. Танкам немцев удалось прорвать нашу оборону. Сложилась опаснейшая ситуация. Могло пройти суток двое и уже поздно было бы что-то предпринимать. Трёхсоттысячная армия Паулюса могла уйти из Сталинграда.

       Ставка решила выдвинуть навстречу Манштейну 2-ю гвардейскую армию Малиновского. Но её нужно было перебросить с другого фронта. К нужному сроку она не успевала. Положение спасли корпус Вольского и находившиеся поблизости части. Они задержали немцев до подхода гвардейцев Малиновского.

       Вот что писал по этому поводу командующий фронтом Ерёменко: «Величайшая заслуга наших частей и соединений, вступивших в неравный бой с группой войск Гота — Манштейна, состоит в том, что они ценой неимоверных усилий и жертв выиграли восемь дней драгоценнейшего времени, необходимого для подхода резервов».

       В те дни газета «Красная Звезда» писала об одном из полков корпуса Вольского: «подвиг, совершённый этим полком, перекрывает все представления о человеческой выносливости, выдержке и воинском мастерстве».

       Корпус вскоре стал гвардейским (3-м гвардейским). А что касается письма, с которого всё началось, то тут, видимо, сказались и страшное перенапряжение тех дней, и чувство огромной ответственности, и опасение, что может не получиться.

       Такое на войне бывало, особенно с теми, кто не прошёл боевого крещения, не успел побывать в серьёзных боях…».
(https://nstarikov.ru/club/63881)



                *     *     *     *     *


       Анализируя мемуары Начальника Генерального штаба будущего маршала Советского Союза А.М. Василевского, особенно раздел, посвящённый Сталинградской битве («Победа в битве на Волге», стр. 249-294), невольно обращаешь внимание на тяжесть издержек, связанных с попыткой охватить весь комплекс проблем, стоявших перед ним, как представителем Ставки и Верховного Главнокомандования, ответственным за проведение всех многочисленных операций, координацию действий трёх фронтов, принятие единственно верных решений, отстаивание их как перед Ставкой, так и убеждение в их правильности командующих фронтами, армиями, корпусами. Нельзя, забывать и о том, что мемуары писались по прошествии времени, в условиях жёсткой идеологической цензуры, когда не всякая правда приветствовалась, особенно в признании ошибок: не только собственных и своих подчинённых, но и высшего руководства страны.

       Но всё же в послесловии к мемуарам он признавался в том, что «… в борьбу с Германией мы вступали, имея за плечами опыт гражданской войны… Это была солидная школа…, но уже первые дни войны показали, что для разгрома врага её недостаточно. Нужно было решительно перестраиваться, научиться сначала обороняться, а потом вести мощные наступательные действия… Нужно было научиться работать более оперативно, привыкнуть к подвижному характеру боевых действий, улучшить работу штабов, служб и особенно тыла. Не всем это удавалось… Сталинградская битва… продемонстрировала зрелость и силу оперативно-стратегического руководства … войсками» (стр. 600-601).

       Но даже через эту максимальную сдержанность в раскрытии основных негативных моментов Сталинградской битвы, невольно прорываются отдельные факты её противоречий и ошибок в принятии решений: слишком многое было поставлено на карту не только в судьбе страны, но и в судьбах многих участников этой великой битвы – от простого солдата до маршала, в их амбициях, карьерном росте и самой жизни.

       Это и случай с командиром 4-го мехкорпуса генералом В.Т. Вольским. В отчете о боевых действиях танковых войск соседней с 51-й 57-й армии за период с 1 ноября по 27 декабря 1942 года, например, сказано:

       «Подготовленность танковых частей к ведению боя, за исключением 90 и 235 ТБр, была низкая. Механики-водители танков имели малую практику вождения, а большинство из них в боевых условиях танков не водили и в боях не участвовали. Артиллеристы мало практически стреляли. Мотопехота была плохо подготовлена для ведения наступательных операций, и подразделения за неимением времени в тактическом отношении были плохо сколочены».
 
       У Вольского были все основания для беспокойства, и он счёл необходимым доложить об этом в Ставку. Военный историк Алексей Исаев по этому поводу написал:

       «В таком изложении событий В. Т. Вольский выглядит в лучшем случае паникером, который элементарно не выдержал напряжения подготовительного периода крупной операции. Если же мы знаем, что танкисты корпуса Вольского пороху не нюхали и имели малый опыт вождения, письмо командира корпуса Верховному выглядит совсем по-другому… Скорее всего, просто было принято решение, что против румын и так сойдет. Как показали дальнейшие события — сошло».
(http://www.segodnia.ru/content/13653).


       Не реализованными оказались планы по уничтожению противника после его окружения 23 ноября, в чём вынужден был признаться сам А.М. Василевский. Во-первых, «…создать сплошной внешний фронт окружения… не удалось. Его общая протяжённость составляла более 450 км. Из них нашими войсками было прикрыто не более 265 км…»; во-вторых, «… по разведывательным данным из фронтов…, а также разведывательных органов Генерального штаба, общая численность окружённой группировки… определялась… в 85-90 тыс. человек. Фактически же в ней насчитывалось… более 300 тысяч…»; в-третьих, «… соотношение (окружённых) сил на внутреннем фронте… продолжало изменяться не в нашу пользу, ибо мы, не имея свободных средств, вынуждены были укреплять внешний фронт… за счёт войск, снимаемых с кольца окружения… Вот почему к 1 декабря соотношение (сил) стало таким: у нас – 480 тыс. человек, 465 танков, 8490 орудий…, а у противника – 330 тыс. человек, 340 танков, 5230 артстволов (стр. 262)».


       А вот телеграмма Верховного Главнокомандующего от 4 декабря, адресованная непосредственно А.М. Василевскому, в которой жёстко и нелицеприятно указывается на допускаемые ошибки при планировании совместных операций Донского и Сталинградского фронтов:

       «… Ваша задача состоит в том, чтобы объединять действия Ерёменко и Рокоссовского. До сего времени у вас, однако, получается разъединение… Противник… получает возможность маневрировать. Прошу вас впредь не допускать таких ошибок. Раньше, чем издать приказ о совместном наступлении Ерёменко и Рокоссовского, нужно проверить, в состоянии ли они наступать» (стр. 263).


       Очень осторожно, не называя фамилий и должностей, А.М. Василевский упоминает и о другом плане ликвидации окружённых войск Паулюса. Вот его версия:

       «…В ночь на 5 декабря совместно с К.К. Рокоссовским, посоветовавшись с А.И. Ерёменко (командующим Сталинградским фронтом), мы приступили к разработке нового плана ликвидации окружённых войск. Должен сказать, что по вопросу о дальнейших действиях советских войск в районе Сталинграда в Ставку был внесён ряд предложений… Согласно одному из них, мы должны были прекратить действия по ликвидации (окружённой группировки)…, оставить вокруг неё лишь охранные войска, поскольку она якобы не представляла угрозы…, а все наши основные войска двинуть на Ростов-на-Дону, чтобы отрезать пути отхода фашистским войскам с Северного Кавказа…, образовав… второй крупный «котёл» для немецких войск… И.В. Сталин отверг предложение «открыть ворота» Паулюсу, предложив его авторам оставить эту идею при себе… (стр. 265-266)».


       (Рискну навлечь на себя гнев, но выскажу крамольную мысль о том, что, учитывая масштабы и глубину замысла вкупе с некоторой его авантюрностью, не исключаю того, что среди авторов этого, не реализованного, плана мог быть и сам Г.К. Жуков).


       Особо же острая конфликтная ситуация возникла вокруг использования отборной и полнокровной 2-й гвардейской армии генерал-лейтенанта Р.Я. Малиновского, которая, находясь в резерве Ставки, первоначально предназначалась Верховным Главнокомандующим исключительно для использования в ликвидации окружённых войск Паулюса, с передачей её для этого в состав Донского фронта К.К. Рокоссовского.

       Однако, оказавшееся неожиданным (в который уже раз!) для нашего командования, наступление немцев из района Котельниково (так называемая операция Wintergewitte или «Зимняя гроза») армейской группы  Манштейна «Гот», основным бронированным кулаком  которой был 57-й танковый корпус, состоявший их двух танковых дивизий (до 200 танков и 40 самоходных орудий), - не только окончательно «похоронило» все многочисленные планы разгрома сдыхающей армии Паулюса, но и быстро погасило вспыхнувшие, было, распри между  отдельными военачальниками за право обладать лаврами «освободителя Сталинграда».

       В этом случае А.М.Василевский позволил себе не только назвать противников этого решения, но и тех из них, кто, приняв его правоту, позднее попытался в своих мемуарах исказить общую картину использования 2-й гвардейской армии против прорывавшейся на выручку окружённых войск Паулюса армейской группы «Гот».
Вот что он пишет в своих мемуарах об этом:

       (стр. 270) «… (12 декабря) я проинформировал об обстановке на юге командующего Донским фронтом К.К. Рокоссовского и оказавшегося в то время в штабе (фронта) командующего 2-й гвардейской армией Р.Я. Малиновского о том, что намерен просить Ставку по мере прибытия соединений …армии немедленно направить их к югу от Сталинграда, навстречу наступающим войскам Манштейна…
 
       …Через некоторое время состоялся разговор с Верховным Главнокомандующим… Я просил (его)… разрешить начать переброску… 2-й гвардейской армии… и развернуть её на реке Мышкове…, а в дальнейшем, подчинив… армию Сталинградскому фронту… Это предложение вначале встретило довольно резкие возражения со стороны И.В. Сталина. Он сказал, что (этот) вопрос… будет рассмотрен ГКО.

       …И Ставка согласилась… Около 5 утра 13 декабря я получил от Верховного соответствующие указания… перевести 2-ю гвардейскую из Донского в Сталинградский фронт 15 декабря, а руководство войсками… возложил на меня…

       Кстати, командующий Донским фронтом К.К. Рокоссовский… не был согласен с передачей… Более того, настойчиво просил не делать этого и пытался склонить на свою сторону И.В. Сталина…».


       Яростным противником передачи армии проявил себя и командующий артиллерией Красной Армии генерал-полковник артиллерии Н.Н. Воронов, который был представителем Ставки при Юго-Западном и Воронежском фронтах в период утверждения Ставкой 2 декабря плана операции «Сатурн», позже отменённого.

       После войны он назвал такое решение «ужасным просчетом» Ставки ВГК. Об этом в своей статье «Величайшая битва Второй мировой войны» в журнале «Независимое военное обозрение» от 18.01.2013 г. отмечал генерал армии Махмут Ахметович Гареев, президент Академии военных наук, доктор военных и доктор исторических наук, участник Великой Отечественной войны.

       С досадой и удивлением говорил А.М. Василевский и о нарочито неправильной трактовке действий 2-й гвардейской армии командующим Сталинградским фронтом А.И. Ерёменко в своих мемуарах «Сталинград. Записки командующего фронтом» (М., 1961), где он пытается приписать Василевскому «некий мифический план операции, противопоставляя ему столь же мифический свой (стр. 281)».  Неправильность толкования событий со стороны А.И. Ерёменко вызвало удивление также самого бывшего «командарма-2» Р.Я. Малиновского, которое он опубликовал в «Военно-историческом журнале» (1966 г., № 3).
 
7.3 Другая Армия 6. ВОВ. Начфин артполка 3
Виталий Голышев

                «Ведь наша любовь — это пушки, и пушки верны в боях!
                Бросайте свои погремушки, не то разнесут в пух и прах —
                бабах!
                Тащите вождя и сдавайтесь, все вместе: и трус, и
                смельчак;
                Не хватайся за меч, не пытайся утечь, нет от пушек
                спасенья никак!».

                (Киплинг, «Пушкари»)


                «Законное правительство — то, у которого превосходство в
                артиллерии».
                (Чапек)

                «Артиллерия придает величие вульгарной бойне».

                (Фридрих Великий)

                «Пушки к бою едут задом».

                (Твардовский)




         
                ПРИМЕЧАНИЕ 5.


       1 декабря 1942 года «Красная звезда» опубликовала очерк Василия Гроссмана о наступлении Красной Армии под Сталинградом.


                СТАЛИНГРАДСКОЕ НАСТУПЛЕНИЕ.


       «…По Волге идёт лёд. Льдины шуршат, сталкиваясь, крошатся, лезут друг на дружку. Этот сухой, напоминающий шуршание песка, шёпот слышан за много саженей от берега. Река почти вся сплошь покрыта льдом, лишь изредка в белой широкой ленте, плывущей среди тёмных бесснежных берегов, видны пятна воды…

       …Тупые, широкие носы баржей медленно подминают под себя светлую ленту; тёмная вода за кормой снова покрывается идущим от Сталинграда льдом. Никогда ещё в такую позднюю пору не работали волжские пароходы…

       …Но день и ночь работает эта переправа – везут баржи боеприпасы, танки, хлеб, лошадей…

       …Девяносто дней штурмовали немцы дома и улицы, заводы и сады Сталинграда. Девяносто дней отражали наши дивизии неожиданный натиск тысяч немецких орудий, танков, самолётов. Сотни жестоких атак выдержали бойцы Родимцева, Горохова, Гуртьева, Сараева. Их волей, их железными сердцами, их большой кровью отбивал Сталинград натиск врага…

       …Рубеж волжской обороны не был пройден врагом… Когда мы переправлялись через Волгу, мимо нас пароходы буксировали баржи, полные пленных. Они стояли в худых зелёных шинелишках, в белых высоких шапках и, притоптывая ногами, тёрли замёрзшие руки. «Вот они и увидели Волгу», - говорили матросы…

       …№-кое соединение начало наступление туманным утром. Был лёгкий морозец. Тишина, которая в тумане кажется особенно совершенной, в назначенную минуту сменилась рёвом пушек, протяжным и грозным гулом гвардейских миномётных батарей. И едва замолкла канонада, как из тумана появились наши танки. Тяжёлые машины стремительно взбирались на крутые склоны холмов, пехотинцы сидели на танках, бежали следом за ними… Одно за другим замолкали тяжёлые вражеские орудия, стоявшие в лощинах и на обратных скатах холмов. И когда зазуммерили полевые телефоны, когда связные побежали с донесениями от командиров рот и батальонов о том, что три господствующие высоты взяты штурмом нашей пехотой, в прорыв двинулись танковые и моторизованный полки…

       …Поток пленных не иссякает. Их обыскивают раньше, чем отправить в тыл. Смешно и жалко выглядят груды деревенских бабьих вещей, которые обнаруживаются в мешках и карманах этих ворюг. Тут и старушечьи платки, и серёжки, и нижнее бельё, и юбки, и детские пелёнки, и пёстрые девичьи кофты…

       …Станция Абганерово вся полна захваченных трофеев. Тут стоят десятки тяжёлых пушек и сотни полевых орудий. Их обращённые в разные стороны стволы, словно растерянно озираются, длинными вереницами стоят захваченные автомобили с эмблемами дивизий. Станционные пути забиты захваченными нами эшелонами. На сборных товарных составах можно прочесть названия многих городов и стран, захваченных гитлеровцами. Тут и французские, и бельгийские вагоны, и польские, но на каком бы языке не была сделана надпись, на каждом вагоне жирно впечатан чёрный имперский орёл – символ рабства и насилия. Стоят эшелоны, гружённые мукой, кукурузой, минами, снарядами…

       …Идут войска, колышутся чёрные противотанковые ружья, стремительно проносятся пушки, буксируемые маленькими сильными автомобилями. С тяжёлым гудением идут танки, на рысях проходят кавалерийские полки. Холодный ветер, неся пыль и сухую снежную крупу, с воем носится над степью, бьёт в лицо. Лица красноармейцев стали бронзово-красные от жестокого немого ветра. Нелегко воевать в эту погоду, проводить долгие зимние ночи в степи под этим ледяным всепроникающим ветром, но люди идут бодро, подняв головы, идут с песней.
Это Сталинградское наступление».

       АБГАНЕРОВО.

      30 ноября (по телеграфу).


                *     *     *     *     *


       А вот другой документ, датированный тем же 1 декабря 1942 года. Это - оцифрованная выписка из «Журнала боевых действий 51-й армии за 01 декабря 1942 года», дающая представление как о боевом составе наступающей армии, так и о направлениях её ударов. Для меня же этот документ важен прежде всего тем, что в нём впервые документально подтверждено участие 492-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка (ИПТАП), в котором воевал мой дед, в боевых порядках 126 стрелковой дивизии 51-й армии Сталинградского фронта.

       Той самой знаменитой 126 Дальневосточной дивизии, которая ещё четыре месяца назад, с первых чисел августа 1942 года, совместно с 13-м танковым корпусом, на железнодорожном разъезде «74-й км» под ст. Абганерово приняла на себя основной удар 4-й танковой армии Гота и 6 румынского корпуса, и на целых три недели прикрыла собой отступавшие войска 51-й и 64-й армий Юго-Восточного фронта, а с 10 ноября была передана на усиление 51-й армии. С этого момента можно с уверенностью говорить о том, что боевые расчёты двух десятков противотанковых «сорокопяток» 492 артполка своим огнём и маневром надёжно прикрывали бойцов дивизии, преследующих отступавшего на юго-запад врага.


       «Сов.секретно, экз. № 5.

       Противник на участке 126 стрелковой дивизии пытался переходить в наступление, но успеха не имел. На остальном фронте проводил окопные работы. В 8.30 силою до двух рот с одним танком пытался наступать на Дарганов.

       Части армии в течение суток продолжали укрепляться на достигнутых рубежах, производили пополнение боеприпасов, горючего и продовольствия.

       - 4 кавалерийский корпус (без 61 кавалерийской дивизии): 232 кав. полк 81 кав. дивизии перешёл Верхне-Яблочный. ПО атакован танками в районе Похлебин, потерял 40 человек, отошёл Сафронов.

       - 61 кав. дивизия продолжала перестрелку с противником.

       - 85 танковая бригада  - Генеральский (Генераловский. В.Г.).

       - 302 стрелковая дивизия усилена 491 ИПТАП, 1105 ап, 360 гмд.

       - 126 стрелковая дивизия на прежнем рубеже, отразила наступление противника. Усилена: 1246 ИПТАП, 125 мп, 361 гмд, 1117 зап, 492 ИПТАП (это – полк моего деда!).

       - 91 стрелковая дивизия, 76 укрепрайон, группа Забродского – изменений нет. Дивизия усилена 362 гмд, 80 гмп.
.  .  .  .  .  .

       Командарм РЕШИЛ: к исходу 2.12. овладеть Котельниково».


            *     *     *     *     *


       Котельниково!
 
       Этот населённый пункт в Сталинградской битве занимает особое место, а значение его для воинов Сталинградского фронта и 51-й армии очень символично. И пусть по итогам пятимесячных  кровопролитных боёв вокруг этого, стратегически важного, населенного пункта только одно воинское формирование фронта было удостоено звания «Котельниковский» - 7-й танковый корпус генерал-майора танковых войск П.А. Ротмистрова, захвативший его 24 декабря 1942 года и за свою храбрость вскоре переименованный в 3-й гвардейский.

       Однако этого почётного звания по праву могли бы быть удостоены также другие соединения и объединения Сталинградского фронта: те же 302 и 126 стрелковые дивизии, 4-й кавалерийский и 13-й танковый корпуса, а также 85 танковая бригада 51-й армии.

       Это они, ещё в августовских боях, в районе Котельникова, а также южнее и севернее его, сдерживали рвавшуюся к Сталинграду 4-ю танковую армию Гота; это они, в ноябрьском стремительном броске, разгромив 6 и 7 румынские корпуса, отбросили их до Котельникова и практически захватили его; это, наконец, они, ещё до подхода 2-й гвардейской армии Р.Я. Малиновского, усиленной 7-м танковым корпусом, в течение восьми суток (с 12 по 20 декабря 1942 года), истекая кровью, не давали возможности двум танковым дивизиям  Манштейна и Гота со стороны Котельникова прорваться к Сталинграду…


                *     *     *     *     *


       В понимании скрытых пружин, воздействующих на противоборствующие стороны в Сталинградской битве, в их расстановке сил и перемещении больших групп войск, принятии тех или иных решений верховным командованием, штабами и отдельными военачальниками, и их последствиями, оказавшимися как успешными и победными, так ошибочными и трагичными, - во всём этом помогают разобраться мемуары самих участников битвы.
 
       Относиться к ним со стопроцентной уверенностью вряд ли стоит, поскольку они носят субъективный характер, где авторы высказывают свою версию произошедшего, пытаясь на своём уровне объяснить те или иные явления и события, естественно, лишённые возможности на объективную всесторонность и всеохватность подаваемого материала, пытаясь не только объяснить, но и оправдать произошедшие в прошлом ошибки и просчёты. Да и сама разница во времени между событиями и их отражением на бумаге имеет двоякий смысл.


       А.М. Василевский в своих мемуарах об этом написал так: «Первые книги о войне были написаны вскоре после её окончания… Но (они) не получили одобрения И.В. Сталина. Он сказал тогда, что писать мемуары сразу после великих событий, когда ещё не успели прийти в равновесие и остыть страсти, рано, что в этих мемуарах не будет должной объективности. При всей спорности этого утверждения оно не могло не сказаться какое-то время на моём отношении к написанию книги…» (стр. 5-6).

       Для более объективной и взвешенной оценки интересно знакомиться и с мемуарной литературой немецких историков, особенно тех из них, кто был непосредственным участником изучаемых событий. Перед ними тоже стояла сложная и почти невыполнимая задача – попытаться объяснить необъяснимое и оставить в памяти потомков ответ на сакраментальный вопрос: почему случилось то, что случилось – как непобедимый Вермахт (а заодно и гений фюрера) обломал зубы о русский штык на берегах Волги.

       Вот какой «забор» пытается выстроить в своих мемуарах немецкий историк, а в прошлом генерал Вермахта, Ганс Дёрр, с июня 1942 г. по январь 1943 г. начальник штаба 52-го армейского корпуса, затем начальник штаба связи при 4-й румынской армии:

       «…Опубликование (настоящего труда) стало возможным лишь благодаря помощи многих очевидцев… Описание действий русских также имеет пробелы, поскольку к русским источникам приходится относиться с большой осторожностью. Они почти не содержат сведений о собственных планах, их осуществлении и передвижениях войск. Поэтому я использовал только такие данные из русских источников, в отношении которых я нашёл подтверждение от участников этих событий – немцев или в самом ходе боевых действий…».

       Не претендуя на всеохватность (я абсолютно не ставил перед собой такой задачи, пытаясь схватить суть событий хотя бы пунктирно: моя цель более чем скромная и конкретная), я попытался ознакомиться с мемуарами самых непосредственных участников Сталинградской битвы:

       - Василевский А.М. «Дело всей жизни» (М.: Издательство политической литературы, 1975);

       - Ерёменко А.И. «Сталинград. Записки командующего фронтом» (М.: Воениздат, 1961);

       - Манштейн Э. «Утерянные победы» (М.: 1957);
 
       - Дёрр Г. «Поход на Сталинград»  (М.: Воениздат, 1957).


                *     *     *     *     *

               
 
       Анализируя мемуары советских и немецких военачальников, посвящённые Сталинградской битве, невольно ловишь себя на том, что при кажущейся идентичности проблем, стоявших перед Сталиным и Гитлером в отношении судьбы окруженной 6-й армии и возможных и предпочтительных действий сторон, насколько же разными оказались их подходы. Насколько гибче и лояльнее проявил себя Сталин, при всей своей кажущейся внешней непогрешимости и нетерпимости к инакомыслию, проявивший мудрость и способность прислушиваться к рациональным предложениям своих военачальников. И настолько же оказался в плену собственных ошибок и амбиций Гитлер, что привело к катастрофе не только окружённой 6-й армии, но и в целом южной группировки немецких войск, включая обе группы армий «А» и «Б».


       Не менее интересны роль и место основных военачальников противоборствующих сторон в выборе стратегических приоритетов дальнейших направлений боевых действий войск и их усилия по убеждению своих высоких патронов в их правильности. Здесь же сказались не только их личные качества как стратегов и дипломатов, но и отношение к ним самих верховных вершителей судеб СССР и Германии, тот уровень доверия к принимаемым ими решениям, которые, в конечном счёте, и приводят к победе либо поражению.
 
 
       И тут, на мой дилетантский взгляд, напрашивается вывод - бывший семинарист (как, впрочем, и его высокий патрон в Кремле!), сын и внук псаломщиков Костромской губернии, Александр Михайлович Василевский, переиграл двоих своих вышколенных коллег с противоборствующего лагеря: выходца из чванливого потомственного прусского офицерства, одарённого стратега и неформального лидера генералитета Вермахта, племянника самого фельдмаршала Гинденбурга,  Эриха фон Манштейна, и его удачливого коллегу, прилежного и склонного к штабной работе генерала, сделавшего, несмотря на отсутствие дворянских кровей, с помощью аристократки-жены, казалось бы, блестящую военную карьеру, принимавшего в 1940 году участие в разработке плана «Барбаросса», Фридриха Паулюса.


       Их судьбы были в чём-то похожи, а в чём-то рознились. Несмотря на то, что А.М. Василевский был самым младшим из всех троих, как по возрасту (1895 г.р.), так и по пребыванию на военной службе (с 1915 г.), тогда как Э. Манштейн оказался самым старшим (1887 г.р.), начавшим военную карьеру с кадетской школы ещё в 1900 году, а Ф. Паулюс (1890 г.р.), окончив классическую гимназию и два семестра  юридического факультета Баварского университета, в 1910 году поступил на военную службу фанен-юнкером, - их воинская служба складывалась более чем успешно.
 

       К началу Второй мировой войны А.М .Василевский намного обогнал по служебной лестнице своих визави, в то же время несколько отстав от них в воинском звании: 1 августа 1941 года в звании генерал-майора он был назначен заместителем начальника Генштаба – начальником оперативного управления, а 26 июня 1942 года был назначен на должность начальника Генерального штаба, находясь к этому времени в звании генерал-полковника.

 
       Э. Манштейн войну против СССР начал командующим 56-м моторизованным корпусом в Прибалтике в звании генерал-полковника, а затем, командуя 11-й армией, в мае 1942 года разбил силы Крымского фронта, а в июле захватил Севастополь, за что 1 июля 1942 года был произведён в генерал-фельдмаршалы.


       Ф. Паулюс по декабрь 1941 года в звании генерал-лейтенанта был заместителем начальника генерального штаба сухопутных войск, а в январе 1942 года с высокой штабной был внезапно назначен на командную должность, приняв под своё начало 6-ю армию, с которой дошёл до Сталинграда, где 20 ноября 1942 года, в период окружения армии советскими войсками, видимо, в качестве утешительного приза, был произведён в генерал-полковники.



       К осени 1942 года их фронтовые дороги самым причудливым образом пересеклись в междуречье Дона и Волги, где решались судьбы не только 6-й полевой и остатков 4-й танковой армий Вермахта и их сателлитов: 8-й итальянской, 3-й и 4-й румынских армий; не только судьбы огромного количества войск, противостоящих на южном театре военных действий, но и где наступил перелом в самой Великой Отечественной войне.
 

       А.М. Василевский с 23 июля 1942 года, как представитель ставки Верховного Главнокомандования на Сталинградском направлении, а с 14 октября, как заместитель наркома обороны СССР, занимался координацией фронтов сталинградского направления и разработкой основных операций по окружению и разгрому противника как в самом Сталинграде, так и ликвидации попыток деблокирования окружённых войск противника и организации контрнаступления наших войск. Эти полгода он практически безвылазно находился в районах боевых действий, принимая самые ответственные и, порой, неординарные решения, поддерживал практически ежедневную телефонную связь со Сталиным, обладая особым даром убеждения последнего.

       Его сын позже вспоминал: «По словам отца, Сталин в корне перестроился и стал использовать коллективный опыт Генштаба лишь в 42-м году. То есть когда ситуация для нас была угрожающей. Он понял, что необходимо задействовать опыт военных людей и военную науку. Отец рассказывал, что, не смотря на вспыльчивость Верховного, его некую эмоциональную неуравновешенность, говорил он всегда прямо, сжато и точно".



       Ф. Паулюс – продукт своей эпохи и того пути, которым прошли многие генералы Вермахта: от безоговорочного поклонения своему фюреру и вере в его военный гений, когда они браво шагали под победные марши по всей Европе, до сомнения в правильности его военных решений, а затем и до разочарования в его звезде в качестве вершителя судеб немецкого народа. Кто-то вставал в ряды оппозиционеров и недовольных и, будучи уличённым в заговоре, погибал в застенках гестапо. Кого-то Гитлер, из-за недовольства серией их неудач на фронте, отстранял от командования. Трагедия Паулюса состояла в том, что его разочарование гением фюрера привело его к сдаче в плен.


       Вот какую характеристику ему в своих мемуарах даёт немецкий генерал Г. Дёрр:


       «В германской армии уровень управления объединениями поднимался или падал в зависимости от тех или иных отношений между командующим и начальником штаба. Там, где не было полной гармонии между ними…, один из них в зависимости от склада характера играл решающую роль в управлении войсками. Между Паулюсом и Шмидтом (генерал-лейтенантом, начальником штаба 6-й армии) существовали корректные отношения, однако в них не было сердечности.

       Паулюс, умный, одарённый военачальник, великодушный, но очень чувствительный человек, легко поддающийся влиянию, не был сильной личностью. Начальник его штаба был холостяк, эстет, умён и энергичен, типичный офицер-тактик, настойчивый до упрямства… Шмидт был более сильной и волевой личностью… Различия характеров… не могли таким роковым образом сказаться на руководстве действиями армии в те критические дни.

       Роковую роль как раз сыграло то, что было свойственно им обоим: их вера в звезду Гитлера и их доверие к его моральным качествам, доверие, которое они разделяли со многими другими, не позволявшее возникнуть даже мысли, что их верховный главнокомандующий вводил их в заблуждение своей оценкой обстановки и давал торжественные обещания, которые он не мог сдержать».


       А вот как характеризуют деятельность Паулюса в начальный период Второй мировой войны авторы уникального исследования «Командиры Третьего рейха», американские историки Митчем Семюэль В., Мюллер Джин (Смоленск, "Русич", 1997):


       «… Фридрих Паулюс с легкостью поддавался влиянию людей, обладавших более сильной волей. До 1942 года он находился под влиянием фельдмаршала фон Рейхенау. Вальтер фон Рейхенау…, генерал-фельдмаршал германской армии. При нападении на Польшу (1939) возглавлял 10-ю армию, а в 1940-м во главе 6-й армии участвовал в агрессии против Франции… Паулюс был при нем начальником штаба. В Рейхенау Паулюс видел идеального руководителя… Они представляли собой идеальную команду.

       Решительный, полный энергии, человек действия и его кропотливый, привязанный к столу, безотказный начальник штаба… Армия под командованием Рейхенау одержала крупные победы в Польше (1939), Бельгии и Франции (1940)…

       …С декабря 1941 (и до своей гибели в начале 1942 года) Рейхенау командовал группой армий «Юг» на советско-германском фронте…

       …5 января 1942 года по распоряжению Гитлера с подачи Рейхенау, несмотря на низкий ранг и совершеннейшее отсутствие необходимой для назначения выслуги, Фридрих Паулюс получил командование 6-й армией…

       …После его смерти он уверовал в полную непогрешимость фюрера и позволил этому чувству увлечь себя. Теперь над ним довлела сильная воля начальника его штаба генерал-майора Шмидта…».



       В предисловии к советскому изданию мемуаров Э. Манштейна «Утерянные победы» автору труда даётся такая характеристика:

       «…Манштейн никогда не был обделен вниманием ни современников, ни потомков. Он — одна из наиболее ярких фигур в военной элите третьего рейха, «возможно, самый блестящий стратег вермахта", а по мнению английского военного историка Лиддел-Гарта — самый опасный противник союзников, человек, сочетавший современные взгляды на маневренный характер боевых действий с классическими представлениями об искусстве маневрирования, детальное знание военной техники с большим искусством полководца. Дань его исключительным военным дарованиям отдают и коллеги, даже те, к кому он сам относился сдержанно…

       …Кейтель (назначенный начальником штаба Верховного главнокомандования вооруженными силами Германии) в мемуарах, написанных в Нюрнбергской тюрьме, незадолго до казни, признается: «… «Я очень хорошо отдавал себе отчет в том, что у меня для роли... начальника генерального штаба всех вооруженных сил рейха не хватает не только способностей, но и соответствующего образования. Им был призван стать самый лучший профессионал из сухопутных войск, и таковой в случае необходимости всегда имелся под рукой... Я сам трижды советовал Гитлеру заменить меня фон Манштейном… Несмотря на частое признание выдающихся способностей Манштейна, Гитлер явно боялся такого шага и его кандидатуру постоянно отклонял".

       … Гейнц Гудериан сетует на то, что «Гитлер был не в состоянии терпеть близко около себя такую способную военную личность, как Манштейн. Оба были слишком разными натурами: с одной стороны, — своевольный Гитлер со своим военным дилетантством и неукротимой фантазией, с другой — Манштейн со своими выдающимися военными способностями и с закалкой, полученной в германском генеральном штабе, трезвыми и хладнокровными суждениями — наш самый лучший оперативный ум".

       Несмотря на трения с Гитлером, последний неоднократно направляет Манштейна на наиболее ответственные участки фронта… Говоря об «утерянных победах», Манштейн фактически возлагает вину за поражения на фюрера, интуиция которого не могла компенсировать недостаток основанных на опыте военных знаний. «У меня никогда не создавалось чувства, — пишет он, — что судьба армии глубоко трогает его (Гитлера). Потери были для него лишь цифрами,  свидетельствовавшими об уменьшении боеспособности... Кто мог предположить, что ради названия «Сталинград» он примирится с потерей целой армии»…

       …Сменивший после войны поля сражений на тюремную камеру, а фельдмаршальский жезл на перо мемуариста, Манштейн подчеркивает, что его книга представляет собой записки солдата, который чужд политике и сознательно отказался от рассмотрения политических проблем и событий…

       В то же время… в приказе того же Манштейна, подписанном им в ноябре 1941 г., говорилось: «Европейско-большевистская система должна быть искоренена раз и навсегда…  Перед немецким солдатом поэтому стоит задача не только разгромить военную мощь этой системы. Он выступает еще и как носитель народной идеи и мститель за все те зверства, которые были причинены ему и немецкому народу... Солдат обязан уяснить себе необходимость искупления евреев, духовных носителей большевистского террора. Это искупление необходимо также и для того, чтобы задушить в зародыше все попытки восстаний, которые в большинстве случаев инспирированы евреями».



       Вот краткая характеристика трёх военачальников, занимавших одни из высших должностей в военной иерархии Красной Армии и германского Вермахта, которых военная судьба свела осенью 1942 года под стенами Сталинграда, трёх умудрённых опытом и знаниями военных умов, каждый  из которых был отмечен своим Верховным Главнокомандованием возложением на них маршальских жезлов и звёзд (Э. Манштейн – 1 июля 1942 г., Ф. Паулюс - 30 января 1943 г., А.М. Василевский – 16 февраля 1943 г.). Это они фактически решили исход Сталинградской битвы и повернули ход Второй мировой войны, предопределив победу советского оружия и крах гитлеровской Германии.


7.4 Другая Армия 6. ВОВ. Начфин артполка 4
Виталий Голышев


                ««Путник, придёшь в Спарту, скажи там, что видел нас,
                лежащими здесь, как велел закон», -
                Эти стихи, донесшие до нас весть о героизме
                защитников Фермопил и считавшиеся с тех пор песнью
                храбрости,верности и долга, никогда не будут высечены
                в камне в Сталинграде, городе на Волге, в память о
                жертвах погибшей там 6 армии… Над заметёнными следами
                погибших, умерших с голоду, замёрзших немецких солдат
                никогда не станет крест, не будет водружён надгробный
                камень…».
                Манштейн Э. «Утерянные победы» (М.,1957)


       С этого панегирика германскому солдату генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн начинает 12-ю главу своих мемуаров, названную им «Сталинградская трагедия». А далее он пытается подняться до неких моральных высот:


       «…Жертва может оказаться напрасной, если она принесена проигранному делу, верность — бессмысленной, если она относилась к режиму, который не умел ее ценить. Верность долгу может оказаться ошибкой, если основания, на которых она покоилась, оказались ложными. И все же остается этическая ценность убеждения, из-за которого солдаты 6-й армии прошли свой жертвенный путь до конца…».
 

       Задумайтесь, насколько извращенным является образ мыслей этого гитлеровского стратега. О какой «этической ценности убеждения» немецкой армии, топчущей чужие земли и порабощающей чужие народы – от простого солдата до фельдмаршала – о какой системе норм нравственного поведения имел право рассуждать не только отдельный генерал, но и целый народ, сумевший под водительством своего фюрера подменить этику как мораль пресловутым этикетом в качестве порядка поведения, навязанного тем же фюрером. Ведь массам изначально внушалось: «За вас думает фюрер, ваше дело лишь выполнять приказ».


       Оставим на совести этого германского военачальника моральную сторону выспреннего воспевания доблести германского солдата и высокую патетику стенания о постигшей его тяжёлой участи. Если бы она на самом деле была искренней, то он в те страшные дни и ночи ноября 1942 – февраля 1943 года перешагнул бы собственные амбиции (а заодно и собственную трусость) и, взяв на себя ответственность, принял все меры для того, чтобы своей властью приказать тому же Паулюсу, несмотря на запрет Гитлера, организовать прорыв 6-й армии из кольца. Увы! Его морали на это не хватило. И в итоге тот же Паулюс оказался намного более прагматичным (да и просто более человечным), пожалев своих солдат и сдав погибающие от голода и холода войска на милость победителям и, тем самым, сохранив тысячи жизней.


                *     *     *     *     *


       Итак, мемуары А.М. Василевского, глава «Победа в битве на Волге».

       Вот основные моменты, связанные с окружением 6-й армии Паулюса:

       «В первые дни операции ведущую роль играл Юго-Западный фронт, штаб которого находился в городе Серафимовиче. Там для меня Генштабом был подготовлен пункт руководства Юго-Западным, Донским и Сталинградскими фронтами, предназначенными к участию в наступательной операции… 23 ноября в результате искусно выполненных ударов по сходящимся направлениям в сторону Калача Юго-Западный и Сталинградский фронты при активной помощи правого крыла Донского фронта замкнули кольцо окружения вокруг главной группировки немцев, действовавшей в районе Сталинграда… Одновременно командование… фронтов принимало меры к тому, чтобы как можно быстрее и дальше отодвинуть внешний фронт наступления и… ещё более изолировать окружённую группировку врага от его войск…» (стр. 249, 251).


       Для того, чтобы лучше понять, как развивались события вокруг блокированной в Сталинградском кольце немецкой группировки и каковы были дальнейшие действия наших войск, достаточно вновь взглянуть на карту театра военных действий. К декабрю 1942 года немецкие войска и формирования их союзников (8-я итальянская, 3-я и 4-я румынские армии) были отогнаны от окружённой армии Паулюса в среднем на 100-120 км в западном и южном направлениях.

       Однако в самом центре этой линии внешнего фронта оставался опасный выступ в сторону Сталинграда глубиной 60 на 80 км, отстоящий от окружённых немецких войск всего на расстоянии каких-то 45 км. Этот выступ был образован естественной водной преградой – правым притоком Дона рекой Чир, а также идущей вдоль него железной дорогой Горловка – Сталинград с имевшимися на ней мощными опорными пунктами немецких и румынских войск: населёнными пунктами Тацинская, Морозовск, Суровикино, Рычковский, а на южной оконечности выступа, а при впадении Чира в Дон, также Нижне-Чирской и Тормосиным.

       В этом выступе и севернее его была сконцентрирована мощная немецкая оперативная группировка «Холлидт», в которую вошли 48-й танковый и 17-й армейский корпуса вермахта (одна танковая и пять пехотных дивизий), а также 1-й и 2-й корпуса 3-й румынской армии, задачей которых была деблокировка окружённой армии Паулюса из района Тормосина и Морозовска.
 
       Эта группировка являлась составной частью созданной в конце ноября по указанию Гитлера группы армий «Дон», возглавляемой генерал-фельдмаршалом Э. Манштейном. В неё, помимо группировки «Холлидт» вошла также армейская группа «Гот», (4-я немецкая танковая и 4-я румынская армии). Здесь главная роль отводилась 57-му танковому корпусу, состоящему из двух танковых дивизий – 6-й из Франции (200 танков и самоходных установок) и 23-й с Кавказа (30 танков), а также 6-му и 7-му румынским армейским корпусам.

       Кроме того, на Манштейна были замкнуты также окружённые в Сталинграде войска 6-й и части 4-й танковой армий.


       А.М. Василевский отмечает: «Нам стало известно, что в составе группы «Гот» для осуществления операции по деблокированию создаются 2 ударные группировки: одна – в районе Котельникова, другая – в районе Тормосина» (стр.264).


       А вот что пишет в своих воспоминаниях об обстановке в районе Сталинграда в дни после окружения 6 армии вермахта генерал-фельдмаршал Э. фон Манштейн, который, находясь в 11 армии в Витебске, получил от ОКХ  (Oberkommando des Heeres - Главнокомандование сухопутных сил вермахта, подчинявшееся непосредственно Гитлеру)  21 ноября 1942 года приказ о том, что штаб 11 армии становится штабом вновь сформированной группы армий «Дон» (в составе группы армий «Б»), а сам он должен принять командование 4 танковой, 6-й полевой и 3 и 4 румынскими армиями, «с целью более чёткой координации действий армий, участвующих в… оборонительных боях западнее и южнее Сталинграда» и с задачей «остановить наступление противника и вернуть утерянные с начала наступления противника позиции».

       Прибыв 24 ноября в Старобельск, в штаб группы армий «Б» (командующий группой генерал-полковник барон фон Вейхс), он получил сведения об обстановке на местном театре военных действий, которые он охарактеризовал следующим образом:


       «В штабе группы армий «Б» мне показали радиограмму, которую направил Гитлеру командующий 6-й армией генерал Паулюс (если я не ошибаюсь, 22 или 23 ноября)… По его мнению…, абсолютно необходим прорыв армии в юго-западном направлении… Для этого… требовалась перегруппировка сил армии... Но Гитлер не дал своего согласия…

       …Правда, подчинение 6-й армии группе «Дон» было в известной степени фикцией. До сих пор армия фактически подчинялась непосредственно ОКХ. Гитлер приковал ее к Сталинграду…Теперь она была в оперативном отношении неподвижна.

       …Из соединений, не потрепанных в боях, 4-я танковая армия располагала 16-й мотопехотной дивизией…,  в районе севернее и южнее Элисты, и 18-й румынской дивизией на своем северном… фланге. Все остальные румыны были отчасти отброшены в Сталинград, отчасти уничтожены, отчасти исчезли. Штаб армии попытался наскоро собранными остатками румынских частей, немецкими тыловыми службами… держать линию охранения перед Котельниковом…

       Фронт 3-й румынской армии оказался прорванным на обоих флангах… Группа в составе примерно трёх дивизий под командованием генерала Ласкара… была окружена…
…(Обе дивизии) находившегося в резерве  48-го танкового корпуса, сосредоточенного на донском плацдарме…, были окружены и получили приказ прорваться на запад…

       Корпус состоял из только что созданной румынской танковой дивизии, не имевшей… военного опыта, и 22 немецкой танковой дивизии…, оснащенность которой оставляла желать… лучшего.

       От 3-й румынской армии осталось фактически только около трех дивизий, которые не были захвачены наступлением и стояли на Дону, примыкая к итальянцам (1 и 2 румынские корпуса).

       Уже 28 ноября в районе боевых действий новой группы армий «Дон» в целом насчитывалось 142 крупных соединения противника (дивизии, танковые бригады и др.).

       Группе («Дон») выделялись следующие новые силы:

       В 4-ю танковую армию (для наступления на Сталинград с юга с целью деблокирования находившихся там войск) от группы армий «А» - штаб 57 танкового корпуса с 23-й танковой дивизией и значительными силами АРГК, а также вновь пополненная 6-я танковая дивизия, которая должна была прибыть из Западной Европы.

       На левый фланг 3-й румынской армии — один штаб корпуса и 4-5 дивизий (так называемая группа Голлидта) — с задачей наступать с верхнего Чира в восточном направлении с целью деблокировать Сталинград».



       Если вернуться к основному замыслу Ставки Верховного Главнокомандования на дальнейшие действия наших войск после завершения операции «Уран» - окружения 6-й армии Паулюса, то о нём начальник Генерального штаба в своих мемуарах пишет предельно лаконично:

       «… (Вечером 23 ноября) я доложил Верховному Главнокомандующему наши соображения и предложения. Они сводились к следующему. Гитлеровцы в самом срочном порядке… примут все меры к тому, чтобы при максимальной помощи извне выручить свои войска… в этих целях необходимо быстро создать прочный внешний фронт…
 
       Верховный… одобрил наши выводы… и предложил, исходя из благоприятной обстановки… наметить проведение новой… наступательной операции силами Юго-Западного (генерал-полковник Н.Ф. Ватутин) и левого крыла Воронежского (генерал-лейтенант Ф.И. Голиков) фронтов… и нанести врагу… удар в общем направлении на Миллерово, Ростов… Успех этой операции может создать условия для полного разгрома противника на южном крыле советско-германского фронта и вместе с тем…на тормосинском направлении… обеспечить с запада ход ликвидации окружённой группировки врага» (стр. 252-253).
 

       Таким образом, эта операция, получившая кодовое название «Сатурн» (по словам А.М. Василевского, названия всем операциям давались лично Сталиным) и утверждённая Ставкой 2 декабря, имела конечной целью молниеносными ударами с севера на юг четырёх армий этих фронтов – 6-й, 1-й и 3-й гвардейских, а также 5-й танковой - не только создать вокруг армии Паулюса второе «кольцо Сатурна», но и запереть немецкую группу армий «А» на Кавказе. Как видно из расстановки сил, Сталинградскому фронту в ней отводилась явно второстепенная, вспомогательная роль.


       А вот как оценивает предполагаемые действия противника генерал-фельдмаршал Э.Манштейн в разделе «Оценка обстановки штабом группы армии «Дон» на основе положения от 24 ноября»:

       «Противник, прежде всего, сделает всё возможное, чтобы уничтожить окруженную 6-ю армию. Вместе с тем…, используя поражение 3-й румынской армии, попытается своими подвижными силами продвинуться в районе большой Донской дуги в направлении на Ростов. Здесь ему предоставлялась возможность перерезать коммуникации не только 6-й и 4-й танковой армий, но и группы армий «А». Имевшиеся в распоряжении противника силы, которые он, несомненно, мог усилить за счет переброски на этот участок новых сил, позволяют преследовать одновременно обе названные цели».


       Здесь, как видим, точки зрения Василевского и Манштейна о перспективах дальнейшего развития событий и конечных целей совпадают полностью – если и не уничтожить, то перерезать пути отхода 6-й армии и одновременно, нанеся удар по Ростову, создать пробку для путей отхода войск группы армий «А» с Кавказа.


       Итак, 24 ноября боевые действия как на внутреннем, так и на внешнем фронтах возобновились, однако они не принесли ожидаемого результата. О просчётах этого наступления ранее уже упоминалось. Поскольку важнейшей целью операции были расчленение и ликвидация окружённой группировки Паулюса, а действия войск внешнего фронта являлись лишь обеспечивающими, А.М. Василевский заостряет внимание на недооценке именно численности окружённой группировки как основной причине невыполнения поставленных перед войсками задач (вместо ожидавшихся 85-90 тысяч человек в кольце реально находилось более 300 тысяч).


       О попытке прорыва кольца окружения противником изнутри начальник Генштаба пишет следующее:

       «Понимая безнадёжность своего положения, командование окружённых войск ещё… 23 ноября потребовало от Гитлера свободы действий с тем, чтобы пойти на прорыв и пробиться из кольца окружения. Гитлер ответил: «…Личный состав армии может быть уверен, что я предприму всё для того, чтобы обеспечить нормальное снабжение армии и своевременно освободить её из окружения…».

       Встречая упорное сопротивление… советские войска вынуждены были приостановить продвижение… К тому же соотношение…сил на внутреннем фронте окружения в конце ноября и первых числах декабря продолжало изменяться не в нашу пользу, ибо мы… вынуждены были укреплять внешний фронт… за счёт войск, снимаемых с кольца окружения…

       В последних числах ноября мы были вынуждены перегруппировать с внутреннего на внешний фронт, на усиление тормосинского направления, ряд стрелковых дивизий 65-й и 21-й армий Донского фронта, а на котельниковское направление - остававшиеся ещё на внутреннем фронте стрелковые дивизии 51-й армии Сталинградского фронта. Вот почему к 1 декабря соотношение стало таким: у нас – 480 тыс. человек, 465 танков, 8490 орудий…, а у противника – 330 тыс. человек, 340 танков, 5230 артминстволов» (стр.261-262).



       А вот мнение Манштейна на возможность принятия решения о выводе из окружения 6-й армии:


       «…Но сейчас основной вопрос состоит в том, следует ли 6-й армии сделать попытку вырваться из окружения (после того как был упущен подходящий случай). Так как после запроса Паулюса (Гитлеру) прошло уже два дня, эта операция могла бы начаться… не ранее 29 или 30 ноября. Следовательно, противник будет иметь более недели времени для укрепления своего фронта окружения.

       Существует только два направления, в которых армия может пытаться вырваться из окружения. Обе эти возможности будут учтены противником. Она могла предпринять попытку вырваться в направлении на мост через Дон (у города Калач).
Возможность форсировать Дон против сильного противника в условиях, когда нет достаточного количества боеприпасов, а противник наседает с тыла, — казалась более чем сомнительной.

       Более выгодным был прорыв восточнее Дона на юго-запад к остаткам 4-й танковой армии (в район Котельникова.В.Г.).

       Поэтому, как с точки зрения существования 6-й армии, так и с точки зрения общей обстановки на всем южном крыле, мы должны преследовать цель спасти 6-ю армию из окружения как боеспособную единицу. Если бы одновременно с ударом 6-й армии другой деблокирующей группой восточнее реки Дон был бы нанесен удар в тыл противника, державшего здесь фронт окружения, то противнику пришлось бы ослабить его и тем самым облегчить 6-й армии… прорыв… Часть армии смогла бы пробиться к остаткам 4-й танковой армии, по меньшей мере, танковые соединения, а также хотя бы часть солдат из пехотных дивизий».



       Как видим, рассматривая возможные варианты встречных действий 6-й армии по выходу из окружения и спасения как «боеспособной единицы», командующий группой армий «Дон» отдаёт предпочтение южному пути отхода – к востоку от Дона, вдоль железной дороги Сталинград-Котельниково, что кардинально отличается от ожиданий нашей Ставки, где основным возможным местом прорыва считалось направление Калач-Тормосин-Морозовск. Этот просчёт в дальнейшем дорого обойдётся нашим войскам.



       Размышляя над написанным А.М. Василевским и сопоставляя его с фактическим положением дел, приходишь к парадоксальному выводу, что автор несколько смещает акценты и изменяет временные параметры. Упоминаемая перегруппировка ряда стрелковых дивизий Донского и Сталинградского фронтов на внешний фронт «в последних числах ноября» (стр.261), в реальном времени состоялась намного позднее и в более трагических условиях. Судите сами.

       Соединения и части 51-й армии Сталинградского фронта, оказавшись 20-23 ноября на острие главного удара по окружению 6-й армии Паулюса, и отдав для этого свою основную ударную силу - 4-й мехкорпус генерала Вольского, остальными силами продолжали, согласно плану операции «Уран», с боями наступать на юг – юго-запад, в направлении Котельникова. 4-й же мехкорпус, вместе с 7-м и 13-м танковыми корпусами, войдя в состав 5-й ударной и 2-й гвардейской армий, действовали в том же направлении, однако не в конце ноября, а много позднее, уже в декабре.

       Из воспоминаний А.М. Василевского не прослеживаются действия войск Воронежского и Юго-Западного фронтов за период с 24 ноября по 16 декабря, которым, согласно ранее утверждённым планам, отводилась главная роль в нанесении удара с севера на юг, в район Миллерово – Тацинская и далее через Северский Донец на Ростов. Исключение составляют лишь тяжёлые и безуспешные попытки 5-й танковой армии Юго-Западного фронта ликвидировать тормосинский выступ с севера.
 
       Так, 23 ноября, обсудив с командованием Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов, он докладывает Верховному Главнокомандующему «наши соображения и предложения» (стр.252); 26 ноября, после рекогносцировочных работ на Воронежском и правом крыле Юго-Западного фронта он докладывает И. Сталину «о наших предварительных соображениях по замыслу предстоящей операции… с (готовностью) войск… - 10 декабря» (стр.256-257); а далее он пишет о том, что «2 декабря Ставка… утвердила окончательный план операции «Сатурн»… (и)… определила войска, необходимые для проведения операции… Представителем Ставки… назначен Н.Н. Воронов…» (стр.258). Воронов же, в свою очередь, затребовал у Ставки переноса начала наступательной операции с 10 на 16 декабря из-за неготовности войск. И только к 12 декабря, по словам начальника Генштаба, на эти фронты стали поступать дополнительные силы и средства для наступления, а начало самой операции было спланировано на 16 декабря.
 

       Имея на внешнем фронте опасный выступ в районе устья реки Чир (Морозовск-Рычковский-Нижне-Чирский-Тормосин), который мог быть использован противником для деблокирования окружённой в Сталинграде группировки, наши войска не обладали достаточными средствами для предотвращения этого. Находящаяся же в северном основании выступа 5-я танковая армия Юго-Западного фронта (командующий генерал-лейтенант П. Л. Романенко), безуспешно пыталась ликвидировать этот выступ в полосе Чернышевская-Суровикино, и прорваться через Морозовск на Тацинскую, но реально смогла за эти три недели с трудом и большими потерями отвоевать лишь небольшую часть территории в районе Суровикино.


       А.М. Василевский, побывав в войсках 5-й танковой армии 9-10 декабря, и убедившись в неудачных действиях этой армии, написал в очень сдержанном тоне, за которым явно прорывается опасение: «…На левом фланге Юго-Западного фронта 5-й танковой армии, несмотря на все усилия, никак не удавалось выбить врага с плацдарма на левом берегу Дона, у Нижне-Чирской, а также ликвидировать его плацдарм на восточном берегу Чира. Нас продолжало это беспокоить… (так как) был установлен подход новых вражеских сил…» (стр.267).

       Это лишний раз подтверждало то, что Ставке и без того было ясным. Именно потому в эти же дни родился следующий приказ:



                ПРИКАЗ
                Ставки ВГК
                от 8 декабря 1942 г. № 170699


       …Образовать с 9.12.1942 в составе Сталинградского фронта 5-ю ударную армию, включив в неё 4-ю гвардейскую, 258,300,315 и 87- ю стрелковые дивизии, 4-й механизированный корпус, 7-й и 23-й танковые корпуса и 3-й гвардейский кавалерийский корпус.
 
       Ближайшей задачей… иметь:

       - во взаимодействии с 5-й танковой армией уничтожить нижнечирскую и тормосинскую группы противника;

       - …не допустить прорыва противника из района Тормосина-Нижне-Чирская на соединение с окружённой группировкой противника в районе Сталинграда».
(ЦАМО РФ, Ф.132а, ок.2642, д.31, л.302-304, Подлинник).



       А вот как оценивает обстановку и расстановку сил вокруг Сталинграда Э. Манштейн в своём «Донесении в Генеральный штаб Сухопутных войск от 09.12.1942 г.» (выдержка):

       «…Всего перед группой армий отмечено (противника.В.Г.): 86 стрелковых дивизий, 17 стрелковых бригад, 54 танковые бригады, 14 моторизованных бригад, 11 кавалерийских дивизий, то есть всего 182 соединения. Кроме того, отмечено ещё 13 отдельных танковых полков и несколько танковых батальонов и противотанковых истребительных бригад.

       В частности:

       … б). Наступление на Сталинград прикрывается с запада (на Чирском фронте) 5-й танковой армией (противника.В.Г.) в составе 12 стрелковых дивизий, 5 кавалерийских дивизий, 2 моторизованных кавалерийских дивизий, 4 танковых бригад, 1 танкового полка, 2 мотострелковых бригад – в первом эшелоне и 2 стрелковых дивизий, 4 танковых бригад, 1 мотострелковой бригады в резерве.

       Прикрытие с юга восточнее Дона обеспечивает 51-я армия (противника.В.Г.) в составе: 4 стрелковых дивизий, 4 кавалерийских дивизий, 1 танковой бригады, 1 мотострелковой бригады – в первом эшелоне, 1 танковой бригады и 1 стрелковой бригады в резерве.

       … 4. Общая оценка обстановки…

       …б). русские… сохраняя фронт вокруг Сталинграда, начнут крупными силами наступление в районе действий 3-й и 4-й румынских армий, имея целью Ростов. В таком случае наши основные силы будут… скованы в районе крепости Сталинград, а также заняты обеспечением связи с ней, в то время как русские… будут иметь свободу действий. Сохранять такое положение в течение всей зимы представляется мне нецелесообразным.
 
                Командующий группой армии «Дон»
                генерал-фельдмаршал
                Манштейн
Оперативный отдел
№ 0354/42».

                (Манштейн Э. «Утерянные победы» (М.,1957, стр.578-581).



       Одновременно 9 декабря А.М. Василевский, которому И.Сталин поручил сосредоточиться на усилиях Донского и Сталинградского фронтов по уничтожению 6-й армии, представил в Ставку очередной план ликвидации окружённой группировки противника с использованием направляемой из резерва в распоряжение командующего Донским фронтом К.К. Рокоссовского 2-й гвардейской армии Р.Я. Малиновского. Армия была мощной и полнокровной, состоящей из отборных объединений: 1-го и 13-го гвардейских стрелковых корпусов, 2-го гвардейского механизированного корпуса. Её погрузка для переброски на фронт была начата 4 декабря, а сосредоточение в районе Донского фронта планировалось закончить к 18 декабря.


       Но к этому времени стала кардинально меняться не в нашу пользу обстановка на южном крыле внешнего фронта, где с ноября в юго-западном направлении вели наступательные бои с воинскими подразделениями 4-й румынской армии малочисленные и ослабленные соединения и части 51-й армии Сталинградского фронта, и где в районе Котельникова уже сосредотачивалась армейская группа «Гот» для нанесения с помощью своего бронированного кулака - 57-го танкового корпуса удара по деблокированию окруженной 6-й армии вермахта.



       Но и у немецкой стороны были свои неполадки и случаи вопиющей нераспорядительности, а также нежелание Гитлера принять доводы Манштейна по укреплению обеих деблокирующих группировок, не позволившие в должной мере решить поставленные задачи. Вот как это описывает Э. Манштейн:

       «С оперативной точки зрения… следует предпочесть выжидание до тех пор, пока, как намечено, не смогут вступить в действие деблокирующие группы.
Когда вспомнишь последующую трагедию Сталинграда — упрямое желание Гитлера удержать город, отказ командования армии использовать последние шансы, проволочки, которые были допущены при сосредоточении деблокирующей группы 4-й танковой армии, прорыв советских войск на участке итальянской армии, который сделал невозможным ввод армейской «группы Голлидта» для деблокирования Сталинграда, — приходишь к выводу, что было бы правильнее настоять на попытке немедленного прорыва 6-й армии.

       28 ноября я отослал Гитлеру подробную оценку обстановки. Так продолжалось до 3 декабря, пока мы не получили ответа на этот основной вопрос ведения операций, — пример того, как Гитлер любил медлить с неприятными ответами.
в действительности Гитлер ни в малейшей степени не думал о том, чтобы отвести 6 армию от Сталинграда. Две другие предпосылки успешного ведения операций также не были выполнены…

       В этих условиях вскоре стало ясно, что первоначальный план — с целью деблокирования 6 армии предпринять удары силами 4 танковой армии из района Котельниково восточнее реки Дон и силами группы Голлидта со среднего Чира на Калач — окажется невыполнимым ввиду недостатка сил…

       При нынешнем положении вещей для деблокирующего удара могла быть использована только 4 танковая армия. Ей ближе было до Сталинграда…

       Можно было также надеяться, что противник меньше всего будет ожидать такое наступление на восточном берегу Дона, так как при существовавшей на фронте обстановке сосредоточение в этом районе крупных сил было бы связано для немцев с большим риском. Поэтому противник вначале выдвинул только относительно слабые силы в направлении на Котельниково для прикрытия внутреннего фронта окружения. Здесь на первых порах 4-й танковой армии противостояло только 5 дивизий противника, тогда как на реке Чир противник имел уже 15 дивизий».



       Исправить создавшееся положение могла только исключительная решительность начальника Генерального штаба и его способность, оценив всю опасность создавшейся (уже в который раз!) обстановки в районе Котельникова, убедить Ставку и Верховного Главнокомандующего в оперативном принятии единственно верного решения на дальнейшие действия наших войск. Вот как он пишет об этом:

       «С большим волнением ожидал я решения Ставки в ночь на 13 декабря. Переход противника в наступление против слабых войск Сталинградского фронта на котельниковском направлении и сосредоточение 48-го танкового корпуса в районе Рычковского и Нижне-Чирской диктовали необходимость направить основные усилия наших войск прежде всего на разгром деблокирующих группировок. Иначе окружённые войска Паулюса могли бы вырваться из «котла» … Около 5 утра 13 декабря я получил от Верховного… указания. Он распорядился перевести 2-ю гвардейскую армию из Донского в Сталинградский фронт 15 декабря, а руководство войсками по ликвидации деблокирующих группировок противника возложил на меня…» (стр.271).


       Вот текст директивы Верховного Главнокомандующего, направленной представителю Ставки, а также командующим Воронежским и Юго-Западным фронтами от 13 декабря:


                «ВОРОНОВУ, ВАТУТИНУ, ГОЛИКОВУ.


       Первое: Операция «Сатурн» с выходом на Каменск-Ростов была задумана при благоприятной для нас военной обстановке, когда у немцев не было ещё резервов в районе Боковский-Морозовский-Нижне-Чирская, когда танковая армия (5-я. В.Г.) успешно наступала в сторону района Морозовский и когда предполагалось, что удар с севера будет поддержан одновременным ударом с востока, в сторону ст. Лихая. При этом предполагалось, что 2-я гвардейская армия будет передвинута в район Калача и использована для развития успеха в сторону Ростов-Таганрог. В этой обстановке операция «Сатурн» была вполне обоснована.

       Второе: В дальнейшем, однако, обстановка изменилась не в пользу нас… За это время противник успел подвезти с запада ряд стрелковых (пехотных. В.Г.) дивизий и танковых соединений…

       Следовательно, удар с севера не встретит прямой поддержки с востока… ввиду чего наступление в сторону Каменск-Ростов не может получить успеха… 2-я гв. армия не может быть использована для операции «Сатурн», так как она работает на другом фронте.

       Третье: Ввиду этого необходимо видоизменить операцию (которая) состоит в том, чтобы главный удар направить не на юг, а на юго-восток в сторону… Нижний Астахов и с выходом на Морозовский…

       Четвёртое: … Операцию начать 16 декабря. Наименование операции «Малый Сатурн».
                13.12.42 г.       Сталин»

       (ЦАМО РФ, Ф. 132а, оп. 2642, л.д. 32, л. 211-214.Подлинник).



       Таким образом, содержание указанной директивы свидетельствует о том, что командованием фронтов Сталинградского направления было потеряно драгоценное время для развития наступления в направлении на Миллерово-Ростов, окончательного разгрома противника, не оправившегося от концентрических ударов советских войск 19-23 ноября, что позволило последнему привести в порядок войска, подтянуть резервы и создать две деблокирующие бронированные группировки с целью оказания помощи находящимся в кольце окружения войскам вермахта.
 
       Причинами такого положения дел можно назвать не только неудачи в действиях 5-й танковой армии, а также недостаточность сил и средств 51-й армии, изначально слабая поддержка её со стороны Ставки и командования Сталинградского фронта, не позволившие ей на кратчайшем направлении достигнуть узлового и стратегически важного пункта – Ростова.
 
       Налицо явные недостатки и просчёты в действиях оперативных подразделений штабов и разведорганов, не обеспечивших командование достоверной аналитической информацией о численности войск противника, его передислокации, районах сосредоточения и возможных направлениях ударов.


       Эти же выводы просматриваются и в аналитических рассуждениях противоположной стороны.

       «Заслугой командующего 4-й танковой армией генерал-полковника Гота и назначенного начальником штаба 3-й румынской армии полковника Генерального Штаба Венка было то, что вообще удалось в критические дни конца ноября закрыть этим заслоном гигантскую брешь, образовавшуюся между 6-й армией, группой армий «А» и Доном, что не дало русскому командованию возможности немедленно использовать создавшееся положение. Если бы противник тогда продвинул подвижную армию (скорее всего, он имеет ввиду 51-ю армию.В.Г.) до нижнего течения Дона и Ростова, для чего он, несомненно, располагал силами, то наряду с потерей 6-й армии создалась бы возможность потери также и группы армий «А».


                *     *     *     *     *



       А пока соединения и части 51-й армии Сталинградского фронта, оказавшись 20-23 ноября на острие главного удара по окружению 6-й армии Паулюса, и отдав для этого свою основную ударную силу в лице 4-го мехкорпуса генерала Вольского, остальными силами продолжали с боями наступать на юго-запад, в направлении Котельниково, тесня и сбивая с позиций немецко-румынские части.


7.5 Другая Армия 6. ВОВ. Начфин артполка 5
Виталий Голышев



                «…Города сдают солдаты,
                Генералы их берут…»

                А.Т. Твардовский
                «Василий Тёркин».

                «…А нынче нам нужна одна Победа!
                Одна на всех, мы за ценой не постоим!»

                Булат Окуджава, песня из к/ф
                «Белорусский вокзал».




       В одной из своих последних работ, под названием «Дальневосточный гамбит», посвящённой окончанию Второй мировой войны в наших Дальневосточных краях, где, как писал об этом в своих мемуарах А.М. Василевский, «была поставлена последняя точка в истории крупнейшей войны в защиту Советской Родины», я сокрушался, что у нас в стране сложилось странное отношение к этой самой «точке» (цена которой - разгромленная нашими доблестными советскими войсками миллионная Квантунская армия!), которую наше политическое руководство вроде как бы и победой не считает, милостиво разрешая отмечать этот великий праздник лишь дальневосточникам. И даже в памяти народной никак не закреплена эта Победа: нет ни одного памятника в честь этого, поистине исторического масштаба, великого события.

 
       Но, видимо, время пришло!

       30 сентября 2016 года в Хабаровске, на набережной Амура, в торжественной обстановке был открыт памятник Александру Михайловичу Василевскому, Маршалу Советского Союза, Главнокомандующему советскими войсками на Дальнем Востоке, под руководством которого в период с 9 августа по 2 сентября 1945 года была блестяще проведена уникальная Маньчжурская наступательная операция.


       Склоним головы над памятью тех, кто принимал участие в этих сражениях, кто сломал хребет милитаристской Японии, кто не дошёл, заплатив кровью и собственной жизнью за победу над нашим общим врагом. Светлая всем им память!..


                *     *     *     *     *

 

       В своих мемуарах «Дело всей жизни» (М., Издательство политической литературы, 1975) А.М. Василевский пишет:

       «Я счастлив и горд, что в труднейшую для Родины годину мог принять посильное участие в борьбе наших доблестных Вооружённых Сил и вместе с ними пережил горечь наших неудач и радость победы» (стр.3).

       Тяжелейшим испытанием для него, как, впрочем, и для многих других советских военачальников, была Сталинградская битва. Подводя её итоги, А.М. Василевский пишет:

       «Вопросы использования в этой сложной операции крупных подвижных войск, тесное, чёткое и своевременное взаимодействие всех родов войск и на всех стадиях операции, организация окружения, создание внешнего фронта, изолировавшего столь крупную вражескую группировку от подходящих резервов, вопросы противовоздушной обороны и материального обеспечения войск были решены с большим знанием дела» (стр.291).


       Далее, отвечая современным западным исследователям итогов Сталинградской битвы, утверждавшим о подавляющем превосходстве сил и средств советской группировки над войсками Вермахта и их союзников, он пишет:

       «В военном деле принято различать два вида превосходства в силах и средствах: общее превосходство и превосходство на главных направлениях. Всегда, конечно, желательно иметь общее превосходство, являющееся важнейшим фактором достижения победы. Однако общего превосходства у нас под Сталинградом не было.

       Вот как выглядело соотношение сил и средств на 19 ноября 1942 года.
Советские войска: люди – 1000500, орудия и миномёты – 13541, танки – 894, боевые самолёты – 1115. Войска противника соответственно: 1011500, 10290, 675, 1216. Стало быть, к началу контрнаступления мы располагали только незначительным превосходством в артиллерии и танках, а в авиации некоторое превосходство было даже на стороне противника» (стр.293).


       Назвать незначительным наше 32-х процентное превосходство над немецкими войсками в средствах нападения (танки) и такое же превышение в средствах их сдерживания (артиллерия) – вряд ли будет объективным. Здесь главное даже не в умении сосредоточить их на главном направлении, а общее умение грамотно распорядится этим немалым превосходством.


       И всё же, отталкиваясь от бравурных победных фанфар, необходимо остановиться на самом тяжёлом - наших просчётах, цена которых оказалась высока. Повторюсь: я не беру на себя смелость делать общую оценку итогов битвы. Но отдельные моменты, о которых я уже говорил, явно бросаются в глаза. Добавлю: эти же факты фигурируют и в материалах некоторых современных отечественных исследователей. Нельзя полностью игнорировать и рассуждения западных историков, в том числе из стана наших бывших врагов.
 
       Недаром говорят: «Победителей не судят!». Но есть и другая поговорка: «У победы тысяча отцов, а поражение всегда сирота» (Д.Ф. Кеннеди).


                *     *     *     *     *


       Перед командованием войсками Сталинградского направления стояли сложные задачи: уничтожить окружённую 330-тысячную группировку противника; не дать ей возможность вырваться из кольца либо пресечь попытки деблокировать её извне, для чего как можно дальше отодвинуть внешние силы врага за счёт создания прочного внешнего фронта; наконец, при благоприятных обстоятельствах попытаться «заткнуть Ростовскую пробку» и не выпустить немецкие войска группы армий «А», завязшие в боях на Северном Кавказе.


       Успешно проведя 19 – 23 ноября 1942 года операцию «Уран» по блокированию в Сталинграде 6-й армии Ф. Паулюса и части 4-й танковой армии Г. Гота, советское командование, однако, в последующем столкнулось с рядом проблем, о которых говорилось выше: от недоучёта численности окружённых войск Вермахта и невозможности создания сплошного внешнего фронта до трудностей со своевременной ликвидацией так называемого «тормосинского выступа», грозившего возможностью встречного удара фашистами навстречу окружённой группировке.

       В результате промедления в решении организационных вопросов: смене ответственных представителей Ставки, проволочек с передислокацией войск, концентрацией сил и средств в направлении главных ударов, низким уровнем аналитической работы разведывательных и оперативных штабов, не сумевших выявить реальные планы противника, - всё это привело к тому, что разрабатываемые командованием планы заведомо оказывались невыполнимыми (операции «Сатурн», «Малый Сатурн» и т.д.), а сроки наступления неоднократно переносились (24, 26 ноября, 10, 12, 16, 18, 20 декабря).


       Таким образом, среди множества факторов, отрицательно сказавшихся на качестве и своевременности решения стратегических задач по уничтожению противника в междуречье Волги и Дона, основными были два: трёхнедельная задержка со стороны советского командования с определением направлений главных ударов и её практической реализацией, позволившая немцам собрать два бронированных «кулака», а также явные просчёты в определении главных деблокирующих ударов со стороны группы армий «Дон» (Э. Манштейн).


       В предыдущей главе уже подробно описывалось развитие событий вокруг Сталинграда в течение трёх недель, последовавших после завершения операции «Уран», до начала наступления армейской группы Гота 12 декабря 1942 года из района Котельникова: прогнозы возможных вариантов наступательных и оборонительных действий сторон, высказанные А.М. Василевским и Э. Манштейном в мемуарах; донесения обоих руководителей своему верховному командованию о необходимых мерах; реакция Сталина и Гитлера на них; реальная реализация этих планов. Обращалось внимание и на некоторое смещение акцентов и несоответствие временных параметров этого периода в самих мемуарах А.М. Василевского.


       Настало время более внимательно рассмотреть причины этого и последствия.

       Правильнее будет начать с операции «Уран» по окружению армии Паулюса. В первой части уже приводился текст «Выписки из боевого приказа Сталинградского фронта о наступлении (Операция «Уран») № 00217 от 9 ноября 1942», касающегося планируемых в этой операции действий соединений и частей 51-й армии.
 
       Поставленная войскам задача: «…Прочно обороняясь на левом крыле, правым крылом прорвать фронт обороны противника…, уничтожить 1-ю, 18-ю пехотные дивизии (румынские)…, обеспечить ввод в прорыв 4-го механизированного и 4-го кавалерийского корпусов на всём фронте прорыва…

       4-й механизированный корпус…, развивая прорыв в направлении Плодовитое, Зеты, к исходу первого дня выйти главными силами в район Зеты. К исходу второго дня… на рубеж Карповка — Советский и прочно его оборонять…
 
       4-й кавалерийский корпус… ввести в прорыв… в направлении Семкин… — станция Абганерово. К утру второго дня выйти к станции Абганерово, где обеспечивать операцию с юго-запада».


       Как видно из документа, конечных пунктов выдвижения армии (кроме 4-го мехкорпуса, задача которого - замкнуть кольцо окружения 6-й армии вермахта под Советским-Калачом-на-Дону) приказом не определено. Остальные соединения армии – пять дивизий, две бригады и восемь миномётно-артиллерийских полков – двигались на юг-юго-запад, создавая внешний фронт обороны.

       Однако далее, А.М. Василевский, описывая согласованную с Верховным Главнокомандующим дальнейшую задачу по разгрому окружённой группировки врага в Сталинграде, пишет:

       «В ночь на 24 ноября я дал командующим Юго-Западным, Донским и Сталинградским фронтами директиву, в которой излагались их задачи… Со стороны внешнего фронта окружения предусматривалось…, с юга…, по линии Громославка – Аксай – Уманцево, обеспечение операции возлагалось на 4-й кавкорпус и стрелковые дивизии 51-й армии Сталинградского фронта» (стр.253).


       Если определяться по карте, то указанные Василевским конечные пункты отстоят от исходных рубежей наступления войск 51-й армии (оз. Цаца и Барманцак) на расстоянии 70-75 км, а если взять за основу расстояние до окружённой группировки 6-й немецкой армии – минимальное удаление (Громославка) составляет 50 км, максимальное (Уманцево) – 95 км.


       Но совершенно иное пишет в своих мемуарах «Сталинград. Записки командующего фронтом» будущий Маршал Советского Союза А.И. Ерёменко.

       В Сталинградскую битву он, в звании генерал-полковника, командовал войсками Юго-Восточного, с 28 сентября 1942 года переименованного в Сталинградский фронт, который, выполняя на начальном этапе контрнаступления явно вспомогательную функцию, тем не менее, в дальнейшем в этом сражении решал много сложных и неоднозначных задач, связанных как с участием в окружении войск 6-й армии, так и с созданием южного фаса внешнего фронта окружения, отражением попыток деблокирования немецких войск группой армий «Дон» Манштейна-Гота, а на финальной стадии Сталинградской битвы, сконцентрировав в своём составе значительное количество войск, с 1 января 1943 года, будучи преобразованным в Южный фронт, оказался на острие основного контрудара в Средне-Донской операции в направлении на Ростов-на-Дону.


       В отношении наступления подчинённой ему 51-й армии он пишет:

       «Представитель Ставки товарищ Василевский, предполагая, что противник будет наносить удар с целью деблокады из района Тормосин, предложил обеспечить внешний фронт окружения по линии Громославка, Абганерово, Ивановка.

       Забегая несколько вперёд, скажу, что дальнейшие боевые действия показали, что если бы мы создали свой внешний фронт в соответствии с этим предложением, то, во-первых, мы не разведали бы сосредоточения противника в районе Котельниково, а это привело бы к тому, что вражеский удар отсюда оказался бы для нас неожиданным; во-вторых, наш внешний фронт был бы настолько близок к окружённым (примерно 40 км), что при внезапном ударе противник мог бы преодолеть нашу оборону за 1 – 2 суток».


       Эти высказывания командующего Сталинградским фронтом вызывают, по меньшей мере, недоумение. Создаётся впечатление, что Ерёменко намеренно переводит стрелки ответственности на Василевского, снимая их с себя.


       Во-первых, разнятся не только наименования населённых пунктов, упомянутых в мемуарах А. Василевского и А. Ерёменко, но и их удалённость от окружённых войск Паулюса.

       Названные командующим фронтом Громославка, Абганерово и Ивановка действительно намного ближе к окружённым войскам, чем прозвучавшие в приказе А. Василевского (соответственно 50, 40 и 20 км). Однако, откуда они взялись в воспоминаниях у Ерёменко, им не поясняется.


       Кстати, в «Журнале боевых действий 4-го кавалерийского корпуса (далее по тексту – 4КК) за период с 20.09.1942 по 01.03.1943» за 24 ноября 1942 года (стр. 22) указано:


       «Приказ Заместителя командующего Сталинградским фронтом – наступление на ГРОМОСЛАВКА».

       А далее в действиях корпуса за 24 ноября отмечено следующее:

       «Штакор и корпусные части сосредотачиваются в АКСАЙ… В 24.00 81 кавдивизия (далее – 81 КД) выступает по маршруту: АКСАЙ-ГНИЛОАКСАЙСКАЯ…-на ГРОМОСЛАВКА… На рассвете внезапной конной атакой части 61 кавдивизии (далее – 61 КД) овладевают УМАНЦЕВО».

       Как видно из документа, части 4КК действуют в строгом соответствии с указанием именно А.М. Василевского, захватив к сходу 24 ноября все три, указанных в его приказе, пункта.

      
       Во-вторых, упрёк А. Ерёменко в отношении ошибочного определения А. Василевским направления главного удара немцев (из района Тормосина вместо Котельниково), в такой же мере можно адресовать самому командующему Сталинградским фронтом. Ведь, прежде, чем принять решение и доложить его в Ставку, А. Василевский всегда советовался и выслушивал мнение командующих фронтами, в том числе и А. Ерёменко.

       Весьма странными выглядят действия (а, скорее, бездействия) последнего, в условиях столкновения подчинённых ему объединений и соединений с крупными бронетанковыми силами врага в районе Котельниково, особенно в период с 28 ноября по 12 декабря.

       Командующий Сталинградским фронтом более других владел объективной ситуацией с попавшими в тяжёлое положение наступающими дивизиями 4КК и 51А, когда уже налицо была назревающая попытка прорыва немцев к Сталинграду именно из Котельниково и не проявившего должной настойчивости в истребовании дополнительных сил и средств для предотвращения этого.


       И, наконец, в-третьих, о самом Котельниково. Здесь – корень всех противоречий, трагических ошибок и, как следствие, основных бед, чуть не ставших роковыми для завершения всей Сталинградской операции.

       Начнём с того, что оба отечественных военачальника в своих мемуарах очень осторожно пишут о Котельниково: о нём, как конечном пункте наступления наших войск в направлении юг – юго-запад, по созданию наиболее удалённого от осаждённых войск южного фаса внешнего фронта; о нём, как о возможном рубеже, откуда фашисты могут попытаться начать операцию прорыва к окружённой 6-й армии вермахта.


       Так, А.М. Василевский пишет:

       «…Нам стало известно, что в составе группы «Гот» (группы армий «Дон») для осуществления операции по деблокированию создаются 2 ударные группировки: одна – в районе Котельникова, другая – в районе Тормосина.

       Довольно тревожная обстановка на южном и юго-западном фасах нашего внешнего фронта вынуждала нас к дальнейшему усилению его за счёт войск внутреннего фронта. В частности, распоряжением командующего Сталинградским фронтом сюда были переданы для 51-й армии 13 танковый корпус…» (стр. 264).


       Увы! Здесь желаемое выдаётся за действительное. 13-й танковый корпус, входивший в состав 57 армии Сталинградского фронта, был передан на усиление 51А только в декабре. По состоянию на 5 декабря он находился глубоко в тылу (оз. Цаца), а с 6 по 11 декабря сосредотачивался в районе Аксай (70 км от Котельниково) и только 12 декабря вступил в бой, понеся людские потери от немецких авиаударов (из «Журнала боевых действий 51А с 01.12.1942 по 01.01.1943»).


       Более категоричен в своих мемуарах А. Ерёменко. Он пишет:

       «…Происходило формирование в районе Котельниково действительно мощной ударной группировки, состоявшей первоначально из трёх полностью укомплектованных танками дивизий. Уже с самого начала формирования этой группировки командование Сталинградского фронта опасалось, что основной удар будет нанесён именно этой группировкой из района Котельниково… Командование фронта стало принимать все зависящие от него меры, чтобы не быть захваченными врасплох.

       Мы обратились к И.В. Сталину с просьбой выделить нам помощь в виде танковых частей… Но Сталин пообещал нам незначительную помощь – три танковых полка (т.е. 60 танков)».


       А вот как доказывает правильность своих выводов и оправдывает свои дальнейшие действия командующий Сталинградским фронтом:

       «Чтобы доказать правильность своих выводов, командование Сталинградского фронта решило с целью разведки сил противника и отнесения внешнего фронта окружения на большую глубину… нанести удар наличными силами двух стрелковых дивизий, действовавших на широком фронте (правда, ослабленных предыдущими боями), двух, также малочисленных, кавалерийских дивизий 4КК при поддержки танковой бригады.

       Мы полагали, что таким образом удастся окончательно выяснить реальную обстановку в районе Котельниково: если там противник не сосредоточил сил для основного удара, а лишь отвлекает наше внимание от тормосинской группировки, как это считал товарищ Василевский, мы и имеющимися у нас… силами овладеем Котельниково; если же именно отсюда враг предполагает нанести свой главный удар, как считали мы, тогда наши действия выльются в крупную оперативную разведку и раскроют всем нам истинный смысл намерения противника…».


       Ничего себе – «доказательства»! Имея собственное мнение на дальнейшее развитие событий, не совпадающее с мнением Ставки в лице И. Сталина и А. Василевского, А. Ерёменко, вместо предоставления убедительных доводов, не находит ничего лучшего, чем бросить в неизвестность, «ослабленные предыдущими боями», «малочисленные» четыре дивизии (для точности – не четыре, а целых пять, как-то забывая упомянуть о 91СД 51А). Не слишком ли большая цена будет заплачена за это «если»? Неужели эти действия оправдывается «целью разведки сил противника» либо тем, что могут «вылиться в крупную оперативную разведку»?


                *     *     *     *     *


       Кстати, о разведке. Каковой оказалась подобная «разведка боем», мы увидим впереди. А пока – два факта, подтверждённых документально.


       Вот данные воздушной авиаразведки, приведённые в «ЖБД Сталинградского фронта за период с 01.11 по 01.12.1942» за 24 ноября 1942 года (стр. 86-87):

       «В районе Тормосин, Суворовский сосредоточено до 115 танков и до 150 автомашин. 13.00-15.00 в Орловка до 40-50 танков. 8.00-8.30 большое скопление автомашин и танков… В районе Опытная Станция 30 танков и 120 машин… В районе Большая Россошка, хут. Гончара большое количество пехоты и до 150 танков… Балка Дубовая 200 танков и машин. В балка Яблоновая 50 танков, 100 машин. В районе... 6/8 км вост. Бассаргино… сосредоточено до 100 танков и 500 машин. В 11.40 в районе раз. Бассаргино… сосредоточено до 700 танков и машин… Нов.Рогачик – 200 танков и машин… Песчаный Карьер – 100 танков и машин…

       Всего авиаразведкой, наблюдение и боем вскрыто до 450 танков…».



       Вот такая география с арифметикой! И всё это громадьё танков и автомашин подсчитано, что называется, «по головам» нашими доблестными лётчиками-разведчиками исключительно в районе Тормосинского выступа. Ну, как тут не испугаться?


       А вот данные об итогах другой разведки – наземной, конной.


       Из «ЖБД 4КК за период 20.09.1942 – 01.03.1943»:

       «В 15.00 (29.11.1942) от 227 кавполка (81КД – дислоцированного в Сафронов) был выслан передовой отряд в составе сабельного эскадрона, усиленного пулемётным взводом, одним орудием 76 мм и одним орудием 45 мм, с рацией 5тк, под общим командованием врио начштаба полка старшего лейтенанта Морозова. Отряду была поставлена задача выйти к западной окраине Котельниково и захватом контрольно-пленных установить, какие части противника находятся в Котельниково.

       На рассвете передовой отряд подвергся бомбардировке 9-ю самолётами противника, а затем был атакован ротой мотопехоты, двумя танками и двумя бронемашинами. После 13-часового боя передовой отряд, используя темноту, отошёл на Нижне-Яблочный, имея следующие потери: убитыми и ранеными – 32 человека, пропавшими без вести – 40 человек, 186 лошадей, оба орудия и рацию» (стр.28).

       «1.12.1942. Утром в Сафронов прибыла группа бойцов – 60 человек из передового отряда 227 кавполка, подвергшегося 29.11.1942 нападению танков и авиации противника» (думается, безрезультатно) – (стр.30).


       И только 3.12.1942 в «ЖБД» была сделана запись следующего содержания:
«…По данным пленных 6-я танковая дивизия (6ТД) переброшена из Франции (Сен-Жермен), где была вновь переформирована и освежена. Головные части 6ТД 1.12.1942 подошли к Котельниково». (стр. 31).


       Но и эти данные оказались явно неточными. Иначе, с кем же тогда вели бой все три кавполка 81КД ещё с раннего утра 27.11.1942, подойдя к северным окраинам Котельниково?
       Вот выдержка из страницы № 25 «ЖБД 4КК» за 27 ноября:

       «К 8.00… подойдя к северной окраине Котельниково, 232КП вынужден залечь… 216КП вышел правее 227КП… В 13.00 до 11 тяжёлых и средних танков противника контратакуют 232КП, выходя на него с тыла… В 16.00 свыше 20 танков с мотопехотой повторяют контратаку, выходят на тылы 232КП, и разрезают полк на две части. На поле боя остаётся до 13 подбитых танков противника, большое количество раздавленной матчасти, повозок, убитых бойцов и лошадей».


       Да и в самом «ЖБД Сталинградского фронта за период 01.11 по 01.12.1942» за то же 27 ноября уже фигурирует запись следующего содержания:

       «В районе Котельниково и восточнее противник начинает усиливаться за счёт вновь пребывающих частей, приводить в порядок остатки разбитых дивизий и вести наступательные действия. Из района Котельниково можно ожидать наступления до двух пехотных и двух танковых дивизий» (стр. 95).



       Некоторые наши современные историки и исследователи Сталинградской битвы весьма категорично заявляют о том, что наша разведка просто проморгала это направление контрудара немцев – уж слишком далеко казалось Котельниково от Сталинграда (125 км по прямой), против Чирско-Тормосинского направления (50 км).


       Так, доктор философских наук, профессор А.М. Миклин в своей статье «Стояли насмерть. О вкладе воинов 51-й армии в разгром Котельниковоской группировки Манштейна-Гота (декабрь 1942 года», помещённой в «Военно-историческом журнале» (№ 6 за 2013 г.), пишет:

       «В военно-исторической литературе нередко утверждается, что советское командование знало о немецком контрударе. На самом деле это было не так. «Контрудар в районе Котельниково оказался полной неожиданностью», - пишут авторы одного из современных трудов о Великой Отечественной войне («Великая Отечественная война»: военно-исторические очерки: В 4 кн. Кн. 2: Перелом. М., 1998. С. 74).


       Основываясь на данных разведки советское командование исходило из того, что раньше 14-16 декабря немцы не смогут начать операцию по деблокированию окружённой группировки, при этом в первую очередь предполагается контрудар тормосинской группировки противника со стороны реки Чир. Например, представитель Ставки ВГК генерал-полковник А.М. Василевский, который координировал действия Донского и Сталинградского фронтов, узнал о наступлении немцев только вечером 12 декабря, о чём сразу доложил И.В. Сталину.

       В разведывательной сводке штаба Сталинградского фронта от 12 декабря относительно противника «нет ни малейшего намёка на возможность его перехода в наступление, которое началось через два с половиной часа после этого донесения» (там же)».


       А.В. Исаев, сотрудник Института военной истории и публицист, пишущий на военные темы, в своей книге «Сталинград. За Волгой для нас земли нет» (М.: Яуза, Эксмо, 2008) пишет:

       «…Советское командование неверно определило направление деблокирующего удара… Автором версии о немецком ударе по кратчайшему направлению следует признать командующего Юго-Западным фронтом Н.Ф. Ватутина.

       Как реакция на предположения Ватутина последовала директива Ставки ВГК № 170699 от 8 декабря: «Образовать с 9 декабря 1942 г. в составе Сталинградского фронта 5-ю ударную армию, включив в неё 4 гв. сд, 258, 300, 315, 87-ю стр. див., 4-й механизированный корпус, 7-й и 23-й танковые корпуса и 3-й гвардейский кк»…


       Впоследствии в своих мемуарах А.И. Ерёменко с досадой писал: «Неточные сведения разведки ввели в заблуждение не только Генеральный штаб, но и Верховного главнокомандующего. В связи с этим началось спешное подтягивание войск на борьбу с тормосинской группировкой, что приводило к ослаблению других участков фронта…
В записи (ЖБД Сталинградского фронта. В.Г.) от 9 декабря: «Исходя из группировки противника и упорной борьбы за удержание района переправ в Нижне-Чирская и упорная оборона выступа у Мироновка, обращённого в сторону р. Дон…, можно предполагать, что немецкое командование намечает провести операцию, имея направление главного удара из района Нижне-Чирская… и вспомогательного вдоль жд Котельниково-Сталинград».



       А вот что пишет в своих мемуарах Э. Манштейн:
 
       «При нынешнем положении вещей для деблокирующего удара могла быть использована только 4 танковая армия. Ей ближе было до Сталинграда. На своём пути к Сталинграду ей не пришлось бы преодолевать Дона. Можно было также надеяться, что противник меньше всего будет ожидать такое наступление на восточном берегу Дона, так как при существовавшей на фронте обстановке сосредоточение в этом районе крупных сил было бы связано для немцев с большим риском. Поэтому противник вначале выдвинул только относительно слабые силы в направлении на Котельниково для прикрытия внутреннего фронта окружения. Здесь на первых порах 4 танковой армии противостояло только 5 дивизий противника, тогда как на реке Чир противник имел уже 15 дивизий…

       Если бы противник тогда продвинул подвижную армию до нижнего течения Дона и Ростова, ДЛЯ ЧЕГО ОН, НЕСОМНЕННО, РАСПОЛАГАЛ СИЛАМИ (курсив мой. В.Г.), то наряду с потерей 6 армии создалась бы возможность потери также и группы армий «А»».



       Читая эти откровения стратегического противника, приходишь к выводу, что Манштейн очень тонко просчитал все варианты: и в отношении «большого риска для немцев» планировать удар именно от Котельниково; и наличия потому «относительно слабых сил противника», движущегося в направлении на Котельниково; и даже словно бы подсказывал Василевскому и Ерёменко возможный вариант дальнейшего развития событий: «располагая силами…, двинуть подвижную (читай – усиленную) армию» в сторону нижнего Дона и, тем самым, закупорить Ростовскую «пробку» для войск вермахта, застрявших в предгорьях Кавказа.


       Увы! В той или иной степени, но оба они – и А. Василевский, и А. Ерёменко – оказались заложниками ошибочной версии нападения немцев со стороны Чирско-Тормосинской группировки. И всё же, думается, что основная доля вины в этом лежит на командующем Сталинградским фронтом.
 

                *     *     *     *     *


       При всём этом как-то подозрительно быстро забылись события четырёхмесячной давности, когда в июле-августе 4-я танковая армия Гота своим бронированным кулаком, тем же маршрутом – от Цимлянской, Зимовников и Котельниково – вдоль железной дороги уже прорывалась на усиление 6-й армии Паулюса, завязшей в затяжных боях в Сталинграде.

       Каких же усилий это стоило тогда А. Ерёменко, командовавшему Юго-Восточным, а с 29.08.1942 Сталинградским фронтами, в попытках задержать танковые колонны Гота. В тех условиях, когда остатки дивизий 51 армии, растерзанных в июльских боях на донских переправах, откатывались на северо- и юго-восток, в сторону Волги, когда на том огромном театре военных действий, на целую сотню вёрст не оказалось никаких войск, командующему фронтом пришлось «с бору по сосенке» собирать все наличные силы и бросать их с колёс в бой: 244, 204, 38, а затем и 126 стрелковые дивизии, 6-ю, 13-ю и 254-ю танковые бригады. Эти соединения Сталинградского фронта в течение трёх недель в ожесточённых боях на разъезде «74-й километр» (между станциями Абганерово и Тингута) сдерживали натиск немецких и румынских дивизий.


       И всё же, в нынешнем наступлении соединений Сталинградского фронта на юго-запад, Котельниково, как направление главного удара и как его цель (пусть и промежуточная!), хотя и прозвучала в «ЖБД 4КК» только 25 ноября, но это произошло почему-то не из уст командующего Сталинградским фронтом, а из приказа командующего 51А, генерал-майора Николая Ивановича Труфанова.

       В мемуарах А. Ерёменко «Сталинград» командарму-51 даётся весьма лестная характеристика: «замечательный военачальник, хорошо подготовленный в теоретическом отношении и обладавший необходимым практическим опытом». Вот только его инициалы А. Ерёменко указал неверно - «В.Ф.». Наверно, ошибся, либо корректоры не заметили.


       В самом «ЖБД», в записи от 25 ноября значится:

       «Корпус входит в подчинение 51А».
 
       И здесь же, далее:

       «Боевой приказ штаба 51А: 4КК – 26 ноября овладеть Котельниково».
Однако, думается, что этот приказ родился не в штабе 51А, а в штабе Сталинградского фронта. Как и изменение подчинённости самого 4 кавкорпуса.

 
       К этому времени штаб 4КК с корпусными частями дислоцируется в Ивановке, а части 81КД – рядом, в Громославке. Расстояние от этих пунктов до Котельниково – 85-95 км.

       Таким образом, основным силам корпуса предстояло за сутки, преодолев это расстояние, сходу взять штурмом Котельниково, не зная, какими силами располагает там противник.

 

       Вот что пишет об этом в своей книге А.В. Исаев:

       «…Преодолеть за сутки 95 км… является нетривиальной задачей даже для механизированного соединения. Такой темп продвижения реально достигали, пожалуй, только мотоциклетные части немцев летом 1941 г. Утром 27 ноября 81-я кавалерийская дивизия вышла к Котельниково, но захватить город с ходу не смогла.

       Более того, здесь кавалеристов ждал неприятный сюрприз в лице прибывшей по железной дороге из Франции 6-й танковой дивизии…».


                *     *     *     *     *


       Здесь мы прервёмся и вернёмся к операции по окружению 6-й армии «Уран» (19-23 ноября). Если внимательно ознакомиться с её документами и дальнейшим развитием событий, то начинаешь понимать, что 51-я армия, при всей своей кажущейся мощи, связанной с её пополнением и усилением накануне наступления, фактически выполняла разрозненные функции и решала сразу несколько задач: наиболее мощной и мобильной частью своих сил замыкала кольцо окружения армии Паулюса, другой, менее технически оснащённой, создавала внешний фронт в очень широкой полосе наступления и на большую глубину.

       При этом, разные авторы называют разные цифры, характеризующие численный состав войск 51-й армии и её вооружение. Однако, во-первых, каждый из них преследовал свои цели: доказать, что её численность была намного меньше противостоящих ей войск противника; во-вторых, зачастую не бралось во внимание то, что отдельные её части решали совершенно автономные задачи и лишь номинально входили в её состав; и, наконец, в-третьих, в разные временные отрезки её состав менялся (из-за естественных потерь личного состава и техники в боевых операциях, пополнения личного состава за счёт прибывающих маршевых рот, включения или выбытия из её штата отдельных соединений и частей и т.д.). Зачастую все эти показатели несовместимы и не дают реальной картины на разные временные отрезки.


       Если посмотреть на «Карту боевых действий войск Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов (19 – 30 ноября 1942 г.)» (http://battle.volgadmin.ru/Maps/21.aspx), то на день начала наступления в составе 51-й армии Сталинградского фронта числилось четыре стрелковых дивизии, два корпуса (мотострелковый и кавалерийский) и две бригады (мотострелковая и танковая).

       В «Журнале боевых действий Сталинградского фронта с 01.11 по 01.12.1942» боевой состав 51-й армии на 20 ноября 1942 г. представлен:

       - четырьмя стрелковыми дивизиями (общая численность личного состава 19,0 тыс. человек);
 
       - 4-м кавалерийским корпусом (две кавдивизии, общей численностью 8,7 тыс. чел.);
 
       - 4-м механизированным корпусом (три механизированные бригады и два танковых полка, общей численностью 12,2 тыс. чел., 190 танков);
- двумя бригадами - танковой и мотострелковой (3,5 тыс. чел. личного состава и 7 танков);

       - восемью артиллерийскими полками (2,7 тыс. человек личного состава).
Таким образом, по состоянию на 20 ноября общая численность личного состава 51-й армии составляла 46 тыс. человек и 197 танков.


       А далее, в том же «Журнале» приводятся данные о боевом составе противника, действующего перед фронтом 51-й армии на то же 20 ноября:

       - пехотных дивизий – свыше 4-х;
       - личного состава – 26,0 тыс. человек;
       - танков – 80 единиц.
 

       А.В. Исаев в своей книге «Сталинград. За Волгой для земли нет» (М., Яуза, Эксмо,2008) приводит в двух таблицах численный состав армий, входящих в состав войск Сталинградского фронта (таблица № 17), а также состав кавалерийских корпусов, участвовавших в контрнаступлении под Сталинградом (таблица № 18).

       В этих таблицах численность боевых войск 51А указана в количестве 44,7 тыс. человек и 207 танков, а численный состав 4КК представлен в количестве 10,2 тыс. человек.
 
       Видимо, Исаев пользовался цифровыми данным «ЖБД Сталинградского фронта» по состоянию на день начала контрнаступления наших войск (20 ноября 1942 г.), поскольку его данные практически тождественны данным «Журнала…».


 
                *     *     *     *     *


       Но давайте теперь рассмотрим, как менялась тактическая обстановка на данном театре военных действий за три недели наступления 51А и 4КК (с 20 ноября по 12 декабря 1942 г.) и что предпринималось Ставкой и командованием Сталинградского фронта для стабилизации положения и укрепления позиций наступающих соединений армии и корпуса, столкнувшихся с крупной группировкой врага на подступах к Котельниково и к другим населённым пунктам, расположенным по долине левого притока Дона реки Аксай Курмоярский.


       Наиболее мощная и мобильная часть 51А была брошена на окружение войск Паулюса: 4-й мехкорпус с приданными ему 55-м и 158-м танковыми полками (12 тыс. чел. и 184 танка), а также 15-я гвардейская стрелковая дивизия (7 тыс. чел.) и 38 мотострелковая бригада (2,5 тыс. чел.). Таким образом, на окружение армии Паулюса было направлено около 50% личного состава 51 армии и 90% её танков.


       Эти соединения и части, действующие автономно от командования 51-й армии, и решающие важную задачу по окружению противника, были под непосредственным контролем командования Сталинградского фронта. Это подтверждает в своих мемуарах и сам А.И. Ерёменко:

       «4-й… корпус, уничтожив отходившие под нашими ударами части 18-й и 20-й румынских дивизий, ещё засветло 21 ноября (второй день наступления) вышел в район Зеты и… беспричинно задержался там. Почувствовав в этой задержке неуверенность командира корпуса…, я рано утром 22 ноября направил ему на самолёте записку, в которой категорически потребовал ускорить движение с тем, чтобы не позднее 12 часов этого дня выйти на (намеченный) рубеж… Приказ был выполнен точно».


       Оставшиеся пять дивизий, усиленных восемью артиллерийскими полками и маломощной 254 танковой бригадой, в которой в разные дни боёв было от 7 до 10 танков, образовав внешний фронт, наносили удар по румынско-немецким войскам в южном – юго-западном направлении.

       При этом, 4 кавалерийский корпус в составе двух кавалерийских дивизий, как наиболее мобильная часть, также действовал автономно и самостоятельно от трёх стрелковых дивизий 51-й армии, о чём отечественными историками почему-то умалчивается. И здесь в первые дни наступления корпуса командование Сталинградского фронта постоянно держало под личным контролем именно его темп наступления.
 
       Вот записи из «ЖБД 4КК»:

       - от 21 ноября: «К исходу 21.11. в Шта(б)кор(пуса) прибыли Зам.ком.фронтом генерал-лейтенант Попов и Член Военного Совета фронта Хрущёв»;

       - от 24 ноября: «Приказ Заместителя командующего Сталинградским фронтом – наступление на ГРОМОСЛАВКА. Штакор – в АКСАЕ. К вечеру туда прибыл Хрущёв».


       А на следующий день после этого посещения (то есть 25.11) «рождается» приказ по Фронту о вхождении корпуса в непосредственное подчинение командующему 51А.
 
       То есть до этого он был самостоятелен в своих действиях и подчинялся только штабу Фронта? Что же тогда за это время изменилось? Приказ А.М. Василевского от 24 ноября о взятии Уманцево, Аксая и Громославки 4-м корпусом к этому времени был выполнен. А что дальше?


       Дальнейшие события косвенно отражаются уже в «ЖБД Сталинградского фронта», где, кстати, о переподчинении 4КК 51А ни слова. Однако там фигурируют такие записи:

       - от 24.11: «Войска фронта… продолжали вести наступление… и развивая удар в юго-западном направлении на Котельниково»;

       - от 25.11: «Войска производили перегруппировку, приводили себя в порядок и разведывали наступление на Котельниково»;

       - от 26.11: «В районе Котельников до двух пехотных полков и до 40 танков (противника)».


       А потому в «ЖБД 4КК» за 25 ноября, после приказа о переподчинении его 51А, тут же следует боевой приказ самого командующего 51А:
 
       - «4КК – 26 ноября овладеть Котельниково».

 
       А в «ЖБД Сталинградского фронта» за 26 ноября следует запись:
 
       - «С наступлением темноты 4КК выступает на Котельниково».


       Таким образом, сам командующий Сталинградским фронтом к решению о наступлении корпуса на Котельниково, оказался, вроде бы, не причастен – получалось, что это исключительная инициатива командарма-51 Н.И. Труфанова. Удобная позиция, особенно на случай возможной неудачи.


       И она не замедлила сказаться.


                *     *     *     *     *


       Выше уже приводились данные о встречном бое за Котельниково 81КД утром 27 ноября, когда все три кавалерийских полка внезапно попали под кинжальный огонь невесть откуда взявшихся немецких танков и к концу дня вынуждены были с потерями отступить на северо-запад, в район Похлебин, Захаров и Нижне-Яблочный. Хотя, полученная вечером того же числа  телеграмма командарма-51 требовала «в случае успеха продолжать наступление в направлении Дубовское» (50 км южнее Котельниково, где расположен штаб 4-й румынской армии).

       Вот как описывает дальнейшее развитие событий А.В. Исаев в своей книге «Сталинград. За Волгой для нас земли нет» (М., Яуза, Эксмо,2008):

       «Фактически… 4-й кавалерийский корпус попал в крайне пикантную ситуацию. С одной стороны, образование внешнего фронта окружения требовало от наших кавалеристов перехода к обороне. С другой стороны, это позволяло немцам беспрепятственно накапливать выгружающиеся на железнодорожных станциях в районе Котельниково, а то и просто в степи с платформ людей и технику 6-й танковой дивизии. Сначала командование отдало приказ на наступление… 29 ноября командиром корпуса была из штаба 51-й армии получена вторично шифротелеграмма: «Бой за Котельниково продолжать всё время. До 12.00 30.11 подтянуть артиллерию, провести рекогносцировку. Атака противника в Котельниково в 12.00 30.11.42».

       Но 30 ноября командующий 51-й армией Н. И. Труфанов приостановил выполнение операции, приказав частям 4-го кавалерийского корпуса встать в оборону, вести разведку на запад и юг, подвезти горючее и готовиться к захвату Котельниково.

       До 2 декабря части корпуса укрепляли занимаемые рубежи, подвозили горючее… В 3 часа 2 декабря был получен приказ командующего 51-й армией: «4 кавкорпусу… с 85ТБр., прикрыв себя от р. Дон, к 11.00 2.12 выйти на рубеж Майорский — Захаров и к исходу 2.12 овладеть западной частью Котельниково… Овладев Котельниково — развивать удар вдоль железной дороги на Дубовское. Левее наступает 302СД, которая к исходу 2 декабря должна овладеть восточной частью Котельниково».

       Командир корпуса в ответ сообщил командующему 51-й армией об отсутствии горючего в 85-й танковой бригаде. Н. И. Труфанов 2 декабря приказал «действие приказа по овладению Котельниково приостановить до особого распоряжения».

       2 и 3 декабря части корпуса и 85-й танковой бригады пополнились горючим до одной заправки. Штаб 51-й армии передал приказание: с утра 3 декабря приступить к выполнению приказа командующего армией от 1 декабря по овладению Котельниково.

       Промедление это было поистине роковым. Командир (немецкой) 6-й танковой дивизии Эрхард Раус позднее вспоминал:

       «Я не мог понять, почему русские прекратили свое продвижение вперед, как только прибыли первые германские части, несмотря на то, что имели приказ на овладение Котельниковым. Вместо того, чтобы немедленно атаковать, пока они еще имели количественное преимущество, русские пассивно наблюдали за накоплением наших сил в городе».


       Наконец, 3 декабря 4-й кавалерийский корпус (без 61-й кавалерийской дивизии Я. Кулиева, которая в 90 км восточнее увязла в боях с 4-й румынской пехотной дивизией в районе Кенкря. В.Г.), усиленный 85-й танковой бригадой и гвардейским минометным дивизионом «катюш», выступил из занимаемого района. В 7 часов передовые части 81-й кавалерийской дивизии встретили упорное сопротивление в районе Похлебин, но отбросили противника и овладели селением. По немецким данным, потери атакующих составили шесть танков ценой полного уничтожения взвода новейших 75-мм противотанковых пушек.

       Кавалерийская дивизия со средствами усиления пересекла реку Аксай и двинулась на юг с целью выхода к Котельникову с тыла. Но дальнейшие попытки наступать были отбиты противником…
 
       Оценив обстановку и опасаясь окружения 81-й дивизии в районе Похлебин, командир 4-го кавалерийского корпуса генерал-лейтенант Т. Т. Шапкин просил командующего 51-й армией об отводе корпуса. Командующий 51-й армией приказал: «Выполнять ранее поставленную задачу, овладев до рассвета Майорский, Захаров, Семичный. Начало наступления — 7.00 4.12.42».

       Вторичный доклад утром 4 декабря командующему 51-й армией о необходимости отхода командир корпуса сделать не смог, так как в штабе армии ни командующего генерала Н. И. Труфанова, ни начальника штаба полковника А. М. Кузнецова не оказалось… Но к тому моменту немцам удалось сосредоточить достаточные силы для контрудара и накопить их на флангах прорвавшейся в глубину их обороны советской кавалерии.

       Фактически полнокровная танковая дивизия выстроилась вокруг усиленной артиллерией кавалерийской дивизии, обладая и качественным, и количественным превосходством. Уже в 10 часов 4 декабря немцы открыли артиллерийский огонь большой плотности. В середине дня все 150 танков обоих танковых батальонов 6-й танковой дивизии с пехотой… атаковали расположение 81-й кавалерийской дивизии в районе Похлебина…

       К 14.00 81-я кавалерийская дивизия была полностью окружена, танки и мотопехота немцев начали обжимать образовавшийся «котел». Кавалеристы вели бой в течение всего дня, а с наступлением темноты стали мелкими группами пробиваться из окружения.

       Потери 81-й кавалерийской дивизии в бою у Похлебина убитыми, ранеными и пропавшими без вести составили 1897 человек и 1860 лошадей… Погибли командир дивизии полковник В. Г. Баумштейн, начальник штаба подполковник Терехин, начальник политотдела полковой комиссар Турбин, (добавлю: командир 227 кавполка майор Воронов застрелился. В.Г.)».


       Очень многое о разыгравшейся трагедии в районе Котельниково и Похлебина, при всей своей сдержанности и лаконичности, дают записи этих нескольких суток в «ЖБД 4КК».

       Начиная с первого боя на северной окраине Котельниково, когда, после почти стокилометрового марш-броска от Громославки, утром 27 ноября все три полка 81 кавдивизии неожиданно для себя попадают под перекрёстный огонь немецких танков, и, не имея собственной бронетехники, которой на тот период просто не было в их рядах, а также лишённые поддержки собственной артиллерии, застрявшей на крутом берегу реки Сал Курмоярский, неся потери, откатываются на северо-запад, в Похлебин, а затем ещё севернее, в Софронов, Верхне- и Нижне-Яблочное.

       В течение последующих шести дней, не имея достаточного количества топлива и боеприпасов, неоднократно получают один за другим несколько приказов командующего 51-й армией, то требующего немедленного наступления, то отменяющего собственные распоряжения (от 27,29,30 ноября,1,2 декабря).

       К этому времени в состав корпуса включается 85 танковая бригада. Находившаяся ранее в резерве Ставки ВГК, а затем - Сталинградского фронта (в районе Верхне-Царицынский-Зеты, что в 110-120 км севернее Котельниково), с 27.11 она подчиняется командующему 51-й армии, а с 28.11 придана командиру 4КК, сосредоточившись в Генераловском (45 км к северу от Котельниково).

       Однако, «в связи с отсутствием горючего не может быть использована в предстоящей операции» (из донесения командира корпуса командующему армией от 29 ноября). Это положение сохраняется до 2 декабря. И только 3 декабря части 81КД совместно с 85ТБр, получив горючего на оду заправку, начинают наступление и к исходу дня захватывают Похлебин.
 
       А на следующий день немецкая 6-я танковая дивизия всей своей мощью обрушивается на дивизию и бригаду.


       Командир 6-й немецкой танковой дивизии Эрхард Раус так описал бой своей дивизии с окруженными 81-й кавалерийской дивизией и 85-й танковой бригадой 4-го кавкорпуса:
 
       «К 10.00 судьба… кавалерийского корпуса была решена. Уже не было никаких путей к отступлению, несмотря на это, окруженный противник оказывал ожесточенное сопротивление в течение нескольких часов. Русские танки и противотанковые орудия сражались с ротами 11-го танкового полка, катившимися вниз с холмов. Поток трассеров бронебойных снарядов непрерывно несся вверх и вниз, но вскоре все больше и больше трассеров летело вниз и все меньше и меньше в ответ им снизу. Один залп за другим обрушивался на Похлебин, поднимая султаны черной земли. Город начал гореть.
       Море огня и дыма скрыло страшный конец храброго гарнизона. Только отдельные выстрелы противотанковых пушек встретили наши танки, входящие в город. Следовавшие за нашими танками гренадеры были вынуждены использовать ручные гранаты, чтобы сломить сопротивление противника, упорно сражавшегося за каждый дом и траншею».


       «Журнал боевых действий корпуса» за 4-6 декабря добавляет подробности этого боя и его итогов:

       «К 16.30 85-я танковая бригада, которой было приказано… прикрыть отход частей… дивизии – отошла к Верхне-Курмоярская. Один танк КВ действовал непосредственно с конницей.

       Части дивизии… вынуждены были с наступлением темноты выходить из-под удара. Дивизия потеряла всю артиллерию, миномёты и пулемёты, вышедшие из боя подразделения были вооружены только винтовками и автоматами…

       В течение ночи с 4 на 5 декабря части дивизии мелкими группами отходили на Нижне-Яблочный… Был организован сбор людей… К исходу дня… было собрано около 700 человек…

       85ТБр потеряла почти весь мотобатальон… (и) в течение дня собирала застрявшие на поле боя и неисправные танки…

       В 17.00 (6.12) штаб корпуса издал приказ об организации системы опорных пунктов, каждый (из которых) усилен 4-5 танками».

       «Потери 4КК с 21.11 по 8.12 (убитыми, раненными, пропавшими без вести) – 4019 человек.

       4КК на 7.12. имеет в своём составе 4905 человек» («ЖБД Сталинградского фронта 01.12 по 01.0143.», стр.27).


       Приложенная к «Журналу…» схема боя 81КД и 85ТБр с танками противника под Похлебин 4.12.42 г. (стр. дела 32) свидетельствует о явных просчётах в организации обороны. Несмотря на то, в «Журнале…» за 3.12., после захвата нашими войсками Похлебина, зафиксировано:

       «В ночь в районе Майорский и Захаров - шум танковых моторов (предположительно до 200 танков)…», войска дивизии и танковой бригады, находившиеся к началу боя 4.12. между тремя населёнными пунктами (Похлебин, Майорский и Захаров), и развёрнутые боевыми порядками на юг (в сторону Котельниково), были обойдены противником с северо-запада и внезапно атакованы с тыла более значительными силами, чем с фронта (100-130 против 30 танков).


       Данные о потерях танков с немецкой стороны кардинально разнятся в оценках: по нашим данным у немцев «подбито и сожжено до 80 танков» («ЖБД Сталинградского фронта 01.12 по 01.0143.», стр.27). Эрхард Раус же утверждает: «Потери 11-го танкового полка 6-й танковой дивизии составили 4 танка, потерянных безвозвратно (плюс еще один, уничтоженный до 3 декабря), и 12 временно выбывших из строя».


       Данные о потерях 85-й танковой бригады в документах не приводятся, однако расчётным путём можно вывести следующие цифры. К началу боёв 3-4 декабря в составе бригады было 49 танков (24 танка Т-34, 20 – Т-70 и 5 КВ). В бою 3.12 было потеряно 6 танков Т-34. Из боя 4.12. вместе с остатками дивизии в районы сосредоточения вышел 21 танк (11 танков Т-70, 8 Т-34 и 2 КВ). Таким образом, двухдневные потери 85-й бригады составили 28 танков или около 60%.



                *     *     *     *     *



       Так что же это было? Неумение командовать? Неуверенность в собственных силах или давление сверху: «Только - вперёд!»? То, что мешало принять единственно верное решение? Бросать людей на верную гибель?

       А не сами ли мы ещё совсем недавно потешались над бравыми польскими уланами, с саблями против немецких танков бросавшимися в 1939 году в безрассудные конные атаки, на верную смерть. Что, мало нам было горького опыта 1941-1942 годов, всех этих пресловутых танковых «котлов», в которых погибали целые армии, фронты?


       А ведь тому же командующему Сталинградским фронтом, более, чем кому-либо иному, были известны печальные итоги противостояния Брянского фронта и 2-й танковой группы Гудериана в августе-сентябре 1941 года. Тогда танкам Гудериана 15 сентября всё же удалось ударом с севера, соединившись с прорвавшимися с юга танками Клейста, замкнуть кольцо окружения за спиной войск Юго-Западного фронта под Лубнами и Лохвицей, где погибли четыре армии и всё командование фронта.
 
       Обещание, данное А. Ерёменко Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину ещё 14 августа 1941г., при назначении его на должность командующего вновь сформированным Брянским фронтом, оказалось невыполненным. Об этом кратко, но лаконично написал в своих мемуарах А.М. Василевский, являвшийся в то время заместителем начальника Генерального штаба, и оказавшийся свидетелем их встречи:

       «Сталин (сказал)… о том, что… основная и обязательная задача войск Брянского фронта состоит в том, чтобы не только надёжно прикрыть брянское направление, но и во что бы то ни стало своевременно разбить главные силы Гудериана (использовавшиеся для флангового удара по войскам Юго-Западного фронта).

       …Вновь назначенный командующий… очень уверенно заявил, что «в ближайшие же дни, безусловно» разгромит Гудериана…

       В последующие дни… обстановка на Юго-Западном направлении продолжала быстро осложняться… В Генштабе поняли, что командующий Брянским фронтом явно поторопился со своими заверениями» (стр.137).


       И спустя десять дней в телефонном разговоре со Ставкой командующий Брянским фронтом так же твёрдо и решительно продолжал убеждать И. Сталина: «А насчет этого подлеца Гудериана, безусловно, постараемся разбить, задачу, поставленную Вами, выполнить» (стр.141).

       А спустя ещё полторы недели уже сам Верховный Главнокомандующий оказался недоволен его действиями, о чём свидетельствует А. Василевский, приводя текст его телефонограммы от 2.09.41г. на имя Ерёменко:

       «Ставка всё же недовольна вашей работой… Все разговоры о выполнении задания остаются пустыми словами… Пока это не сделано, все ваши заверения об успехах не имеют никакой цены…» (стр.142).



       Возвращаясь к Котельниковской операции, невольно думаешь: а что же в нынешней ситуации отличало наших кавалеристов от польских конников? Оправдание необходимостью пресловутой «разведки боем»? А не слишком ли высока цена? Или – «мы за ценой не постоим»?


       А пока пять малочисленных дивизий 51-й армии и 4-го кавкорпуса, не имея в своих рядах подвижных механизированных бронетанковых сил для организации прорыва, пройдя за две недели непрерывных боёв 150 км, в итоге упёрлись не просто в прочную оборону румынско-немецких войск, а в мощный бронированный кулак, готовый к решительным действиям, который сразу показал свои острые зубы и нешуточные намерения.


                *     *     *     *     *



       Работая над этим обширным материалом, с удовлетворением отмечаю, что наше федеральное архивное сообщество наконец-то сдвинулось с мёртвой точки в деле обнародования ранее закрытых и секретных материалов и их оцифровки. Просматривая форум «Наша победа», с каждым разом нахожу всё новые опубликованные документы, под которыми стоит штамп:

       «Рассекречено в соответствии с приказом МО РФ от 8.05.2007 г. № 181 «О рассекречивании архивных документов Красной Армии и АМФ за период Великой Отечественной войны 1941-1945 годов» (с изменениями на 30 мая 2009 года)».


       Буквально на днях вдруг открылся пакет документов о боевых действиях 126 стрелковой дивизии 51-й армии, и как раз за интересующий меня временной отрезок – 20 – 29 ноября 1942 г. А среди 44 документов дивизии оказался именно тот, в котором фигурирует искомый мной 492 иптап – противотанковый артиллерийский полк, в котором воевал мой дед. Не могу не привести его текст.


       «Частный боевой приказ № 015 Шта(б)див(изии) 126
                23.00 29.11.1942. свх. Терновой.


       1. Части 18 пехотной дивизии румын в количестве 4-5 батальонов при поддержке 25 танков задержали дальнейшее наступление дивизии. Во второй половине дня противник сосредоточился до двух батальонов пехоты с 10-ю танками Пимен-Черни, до батальона пехоты с 6-ю танками Дарганов, до 2-х батальонов пехоты с 12-ю танками Шарнутовский. В районе Пимен-Черни захвачен пленный 2-го эскадрона 8 кав.дивизии.
       Контрнаступление противника можно вновь ожидать на рассвете 30.11.42.

       2. Дивизия переходит к обороне на рубеже Небыково, высота 132.4, высота 140.6, высота 135.7, Жутов 2-й.

       3. Я решил оборону занять отдельными опорными пунктами. Готовность обороны к 6.00 30.11.42.

       4. 550 сп (стр. полк) с 6-ю орудиями 76 мм 358 ап (арт. полка) и 3 орудия 45 мм 492 иптап (ПОЛК МОЕГО ДЕДА!), 3 орудия 45 мм 1246 иптап. Оборонять район Небыково, заняв круговую оборону, имея передний край на высоте 129.6 и Балка Караичева. Боевое охранение выставить Балка Ракитовая, высота 120.5.
ПО (передовой отряд) выслать по дороге на Пимен-Черни, отм. 92.0. Разведку вести в направление разъезд Небыковский, на Гремячий и на Пимен-Черни.

       5. 366 сп с 5-ю орудиями 45 мм 492 иптап (ПОЛК МОЕГО ДЕДА!), с 5-ю орудиями 45 мм 1246 иптап, 4 орудия 122 мм 85 гап (гаубичный арт. полк), 2 миномёта 120 мм 125 миномётного полка. Оборону занять опорными пунктами, имея ротный опорный пункт № 1 на выс. 133.4; опорный пункт двухротного состава на выс. 140.5; № 3 батальонный опорный пункт на выс. 135.7; № 4 батальонный опорный пункт в районе Жутов 2-й; № 5 в районе Самохин. Личный состав для этого пункта использовать штабные подразделения полка.
       ПО выслать на северную окраину Дарганов и сев.окраину Шарнутовский.
Разведку вести на Дарганов, Шарнутовский, Балка Сукте-Сала.

       6. Мой резерв: учебная рота, разведрота, заградотряд, два орудия 45 мм 1246, одно орудие 76 мм 1246 иптап, расположиться в районе свх. Терновой, подготовить рубеж для круговой обороны.

       Ответственный за организацию обороны командир учебной роты.
       КП дивизии свх. Терновой.
       Запасной – Кошара, 3 км юго-вост. свх. Терновой.
       Информация по телефону каждые два часа.
       Оперсводки представлять к 16 часам.

             пп. Командир 126 СД
            Полковник Куропатенко

             пп. Начальник штаба 126 СД
               Полковник Дряхлов

            Верно. Зам. Нач. 1 отд. Штаба 126 СД
                Капитан Бродский».



       А вот как со своей немецкой «колокольни» описывает события этих же дней и в тех же районах немецкий военный историк Ганс Дёрр, участник боёв под Сталинградом, в своей книге «Поход на Сталинград» (М., Воениздат, 1957):

       «…2-й немецкий штаб связи образовал для обороны Котельниково сильную боевую группу, сосредоточив её под командование полковника Паннвитца в районе Шарнутовский, Самохин. 26 ноября она атаковала северный фланг противника, продвигавшегося через Крайняя Балка на Котельниково, в тот момент, когда он приблизился к городу на 20 км и уничтожила его.

       Румынская группа Корне, расположенная в районе Дарганов, оказала при этом немецким войскам сильную поддержку… В середине дня (27.11) группа Паннвитца, продвинувшаяся через Гремячий, во взаимодействии с группой Бишофа, обходившей Котельниково с востока (эта группа сформирована 2-м немецким штабом связи в Ремонтная вечером 26 ноября) зашла в тыл противнику, сосредоточившемуся севернее города для наступления и разгромила его…

       6-й румынский армейский корпус… отошёл назад к позициям групп Корне и Паннвитца в 10 км северо-восточнее Шарнутовского и южнее Небыков. Группа Прусковского, оставшаяся на плацдарме в Кругляков без соседей справа и слева и обойдённая русскими с двух сторон, отошла к станции Гремячая. 7-й румынский армейский корпус вечером оставил Вершин Сал…

       С прибытием предназначенного для участия в контрнаступлении 57-го танкового корпуса обстановка на фронте 4-й румынской армии разрядилась. Танковый корпус сам обеспечивал район своего развёртывания западнее линии Караичев, Пимен-Черни, Жутов-1…».



       Да, именно прибывшие сюда в эти дни две немецкие танковые дивизии – 6-я и 23-я, составившие костяк 57-го танкового корпуса и разворачивавшие свои боевые порядки слева и справа от железной дороги, идущей из Котельниково на Сталинград, наносили свои удары не только по 81 кав. дивизии в районе Похлебин, но и по развёрнутым восточнее стрелковым дивизиям 51-й армии.


       «Журнал боевых действий 51-й армии» за то же 29 ноября так отобразил эти события:

       «302 СД – в 11.00 была атакована 12 танками противника из направления Гремячая. Дивизия закрепилась на рубеже Балка Великан, Балка Караичева.
126 СД – 550 сп, наступая из Небыково на Пимен-Черни, был атакован с северо-запада 13 танками и с запада 16 танками и до батальона пехоты.

       366 сп – наступая на Дарганов, был контратакован до батальона пехоты с 10 танками. Отряд, обеспечивающий левый фланг дивизии, к 9.00 овладел Шарнутовский. Наступая на Дарганов, был атакован 12 танками. Понеся потери, отошёл в Жутов 2-й».



       Неправда ли, всё это выглядит слишком нереально: наступающие войска 51-й армии и 4 кавкорпуса не имеют в своих боевых порядках танковых подразделений, а переданные им для усиления артиллерийские батареи противотанковых истребительных полков предназначены скорее для обороны от танков, чем для собственно наступления. Так что это – оборона или наступление? И кто же инициатор такого вот безрассудного наступления, более похожего на оборону?



                *     *     *     *     *



       Во что же на самом деле вылились «задумки» командования Сталинградского фронта, скромно названные А.И. Ерёменко в мемуарах «крупной оперативной разведкой», которая, по его мнению, «раскроет истинный смысл намерения противника».

       Да, в итоге он стал предельно ясен – появление на этом театре военных действий генерал-фельдмаршала Манштейна, создание им группы армий «Дон», концентрация крупных танковых сил не только на тормосинском плацдарме, но прежде всего в районе Котельникова, - всё это требовало немедленных ответных действий.
После этих потерь необходимо было принимать срочные меры по усилению нашей наступавшей группировки, прежде всего, бронетанковыми подразделениями и противотанковой артиллерией.


       А что же реально было предпринято нашим командованием в период от Похлебинского разгрома до наступления немецкой Котельниковской группировки (5-12 декабря)?


                *     *     *     *     *



       Вот что пишет в мемуарах об этом А.М. Василевский:

       «4 декабря я доложил Верховному Главнокомандующему о создавшейся здесь обстановке (тревожной обстановке на южном и юго-западном фасах нашего внешнего фронта. В.Г.). Было принято решение: на Донской фронт в качестве основной ударной силы для ликвидации окружённых войск направить из резерва Ставки 2-ю гвардейскую армию (генерал-лейтенанта Р.Я. Малиновского)… Её сосредоточение… к 18 декабря…
…В ночь на 5 декабря совместно с К.К. Рокоссовским, посоветовавшись с А.И. Ерёменко, мы приступили к разработке нового плана ликвидации окружённых войск Паулюса… 9 декабря я представил план… в Ставку…

       Тогда же для усиления Юго-Западного направления Ставка решила создать 5-ю ударную армию, развернуть её к 9 декабря между 5-й танковой армией Юго-Западного фронта и 51-й армией Сталинградского фронта и подчинить командующему последним… (Её) обязали во взаимодействии с 5-й танковой армией уничтожить… тормосинскую группировку противника…

       …В состав 5-й ударной армии должны были войти 2 стрелковые дивизии и 7-й танковый корпус из резерва Ставки, левофланговые соединения 5-й танковой армии, 4-й механизированный корпус и три стрелковые дивизии Сталинградского фронта…» (стр. 264-266).



       Как видим, несмотря на гибель половины 81-й кав. дивизии и сложное положение с другими стрелковыми дивизиями 51-й армии, у А. Василевского нет ни слова о мероприятиях по усилению этого направления. Основными задачами, которыми он занимался, были планирование (с 4 по 9 декабря) ликвидации окружённых войск Паулюса с помощью прибывающей 2-й гвардейской армии и уничтожение тормосинской группировки противника, где в помощь не справляющейся со своими задачами 5-й танковой армии Юго-Западного фронта придаётся вновь сформированная Сталинградским фронтом по указанию Ставки 5-я ударная армия. А затем, в течение 9-11 декабря А. Василевский встречается с командованием входящих в состав новой армии объединений и соединений.

       Но, при всём этом, он констатирует:

       «Перед 51-й армией насчитывалось до 10 дивизий (правда, из них 6 пехотных и кавалерийских дивизий румын, понесших в ноябре серьёзные потери)… Укомплектованность соединений в 51-й армии была низкой… были недостаточно обеспечены материально; особенно это ощущалось в отношении боеприпасов и горючего» (стр.268).



       А вот как комментирует обстановку в районе Котельниково и свои действия командующий Сталинградским фронтом А.И. Ерёменко:

       «Всё это говорило о том, что здесь формируется мощный танковый кулак… Стало совершенно ясно всем, где сосредотачивается основная ударная группировка противника… Мы получили эти данные своевременно и тем самым выиграли не менее 10 суток, которые позволили сосредоточить резервы для парирования удара…

       Об итогах нашего удара на Котельниково я сразу же подробно доложил И.В. Сталину… Мы просили подбросить резервы… Сталин обещал разобраться и по возможности усилить нас. Обещание усилить «по возможности» мы поняли в том смысле, что (он) продолжал опасаться удара из района Тормосин».



       И далее, не говоря ни слова о приказе Ставки Верховного Главнокомандования от 8.12.42 № 170699 об образовании с 9 декабря в составе его фронта 5-й ударной армии, он, как бы ставя акцент на проявление собственной инициативы, пишет:

       «Преодолевая большие трудности, перебросили из-за Волги две стрелковые дивизии – 300-ю и 87-ю, сняли с фронта и вывели из боя 4-й и 13-й механизированные корпуса… Наш танковый  и артиллерийский резерв: 235 танковая огнемётная бригада КВ, 234-й отдельный танковый полк (39 танков) и 20-я  истребительно-противотанковая артиллерийская бригада – был сосредоточен в районе Выпасной… (А все они, вместе с 4-м мехкорпусом и 87-й стрелковой дивизией) составившие фронтовую группу, предназначались для того, чтобы во взаимодействии с правым крылом 51-й армии не допустить удара противника из района Котельниково…».



       Абсолютно не понятно, о выигрыше каких 10 суток ведётся речь и о сосредоточении каких резервов для усиления обескровленных трёхнедельными боями дивизий 51-й армии и 4-го кав. корпуса говорится, если находящиеся в резерве Сталинградского фронта 4-й мехкорпус и три дивизии (300,315,87), дислоцировались на расстоянии 90-110 км от Котельниково, а танково-артиллерийский резерв фронта (Выпасное) – в 130 км?

 
       Интересные записи отмечаются в «Журнале боевых действий 51-й армии» за первые числа декабря.

       Так, в записях за 1 и 2 декабря проходят упоминания о двух стрелковых дивизиях: 315 и 300, переправляющихся через Волгу. В дальнейшем упоминаний о них нет. Можно предположить, что эти резервные соединения первоначально планировалось передать на усиления 51-й армии, но затем их, видимо, направили во вновь сформированную 5-ю ударную армию.

       5 декабря появляются записи о дислокации трёх механизированных объединений, также не входящих в состав армии: 4-го и 13-го механизированных корпусов, а также 13-й танковой бригады, однако, их дислокация на этот период весьма удалена от трёх стрелковых дивизий 51-й армии.

       Думается, что решение об их передаче в подчинение 51-й армии изначально планировалось после прибытия в этот же день на командный пункт штаба армии генерал-лейтенанта Г.Ф. Захарова – заместителя командующего войсками Сталинградского фронта, которое было, видимо, связано с разгромом накануне 81-й кав. дивизии. Однако, в конечном счёте, в состав 51-й армии были переданы только последние два объединения, так как тот же 4-й мехкорпус через трое суток вошёл в состав 5-й ударной армии, а 51-й армии он был передан только 14 декабря, то есть через двое суток после начала немецкого наступления.



       Из всех, перечисленных А.И. Ерёменко резервов фронта и Ставки, 51-й армии реально 5 декабря был передан из 57-й армии только 13-й механизированный корпус с приданной ему 13 танковой бригадой.
 
       Принимавший участие в окружении армии Паулюса в составе 57-й армии Сталинградского фронта, 13-й мехкорпус (командир генерал-майор Т.И. Танасчишин), изначально представляющий мощную ударную силу (одна механизированная, две танковые бригады, включая приданную ему 13-ю танковую, а также два танковых полка), к 12 декабря, когда он прибыл в районы сосредоточения 51-й армии, в своём составе имел только 49 танков (28 Т-34 и 21 Т-70), то есть по своей мощности не превышал изначальной численности той же 85-й танковой бригады, приданной ранее 4-му кав. корпусу.

       Таким образом, к началу немецкого наступления под Котельниково 12 декабря в боевых порядках 51-й армии находилось не более 77 танков (49 шт в 13-м мехкорпусе и в целом не более 28 танков в 85-й и 254-й танковых бригадах).
 


       Вот и вся цена «выигранных» командующим Сталинградским фронтом 10 суток. Никаких других реальных подвижек в укреплении наших войск на Котельниковском направлении сделано не было…


                *     *     *      *      *



       Всему этому, в преддверии своего наступления, подводит итог командующий группой армий «Дон» генерал-фельдмаршал Манштейн в своём донесении в Генеральный штаб Сухопутных войск Вермахта 9 декабря 1942 года (№ 0354/42), то есть за трое суток до собственного наступления:

       «… Штаб группы армий намерен в возможно короткое время перейти силами 4-й танковой армии в наступление, чтобы восстановить связь с 6-й армией… Следует учитывать, что в ближайшее время противник усилит свои атаки на чирском фронте в общем направлении на Морозовский…

       Размеры сил, сосредоточенных противником против группы армий «Дон» не оставляет никаких сомнений в том, что противник рассматривает этот район как направление приложения своих главных усилий на всём советско-германском фронте… Поэтому необходимо… продолжать подтягивание новых сил группе армий «Дон»…  я считаю далее необходимым предпринять всё возможное, чтобы сделать боеспособными румынские армии, особенно же восстановить боевой дух и доверие к немецкому командованию…

       Необходимо учитывать и ту возможность, что русские будут действовать правильно и, сохраняя фронт окружения вокруг Сталинграда, начнут крупными силами наступление в районе действий 3-й и 4-й румынских армий, имея целью Ростов…
Это делает необходимым:

       -  переброску дополнительных сил 6-й армии..;
       - усиление примыкающих фронтов 4-й и 3-й румынских армий немецкими силами..;
       - переход в решительное наступление, как только позволят свои силы…».



       Однако, собственные силы и воля фюрера позволили ему сделать это не 8 декабря, как планировалось ранее, а 12 декабря…


                *     *     *     *     *


       И всё же, как бы не хотели завуалировать, оказавшееся неожиданным для нас, немецкое наступление из района Котельниково, наше командование вынуждено было искать оправдание этому в другом -  в явном несоответствии соотношения наступающих и оборонявшихся сторон.


       Вот данные, приводимые А.М. Василевским:

       «К вечеру 12 декабря… соотношение сил на фронте 51-й армии было тогда примерно следующим: у нас – 34 тыс. человек, у противника – 76 тыс.; танков – 77 против 500; орудий и миномётов… - 147 против 340. Таким образом, наша 51-я армия оказалась в крайне трудном положении» (стр. 269).


       Ему вторит А.И. Ерёменко:

       «В первых числах декабря (51-я армия) отразила атаки противника… и перешла к обороне на широком фронте протяжением до 140 км… К этому времени в составе 51А находились всего три стрелковые дивизии…, 76 укрепрайон, 4 кавалерийский корпус, 13-я и 254-я танковые бригады и (шесть) артиллерийских полков… Некомплект частей достигал 50 %...

       К началу наступления группировки Гота - Манштейна (12 декабря. В.Г.) соотношение сил 51-й армии и котельниковской группировки противника сложилось в пользу противника. По личному составу оно составляло 1 : 1,2; по полевой и противотанковой артиллерии – 1 : 1,9; по танкам – 1 : 5. Противнику удалось, таким образом, перед фронтом нашей 51-й армии создать двойное превосходство в артиллерии и пятикратное в танках. На направлении же главного удара соотношение сил было ещё большим в пользу противника».



       Как видим, у обоих советских военачальников даже на один временной период (12 декабря) цифры разнятся: если пересчитать количественные показатели А. Василевского на относительные показатели А. Ерёменко, то получается: по личному составу соотношение будет 1 : 2,2; по артиллерии: 1 : 2,3; по танкам: 1 : 6,5.
Таким образом, численное соотношение сторон, приведённое командующим Сталинградским фронтом, оказались даже более скромными, чем у представителя Ставки ВГК.
 
       Кто же из них точней и объективней?


       Удивляет также и указанное в мемуарах обоих авторов количество танков, имевшихся в наличии у противника на момент наступления. А. Василевский прямо называет цифру «500». А. Ерёменко в разных местах называет разные цифры:

       «Противник… в районе Котельниково бросил против наших атакующих войск танки. Завязались напряжённые бои, продолжавшиеся 1, 2 и 3 декабря… Под ударами танков противника (около 200 танков сосредоточившегося 57-го танкового корпуса) наши части были отброшены от Котельниково…»;

       «В составе ударной группы Гота были вначале две полнокровные танковые дивизии (6-я и 23-я), насчитывающие в своём составе, по самым скромным подсчётам до 500 танков и самоходных орудий…».



       А.В. Исаев в предисловии к книге немецкого автора Иоахима Видера «Я выжил в Сталинграде. Катастрофа на Волге» (пер. с нем. А.Лебедева, Н.Португалова, ООО «Яуза-пресс», 2013) пишет:

       «В конце ноября 1942 г. 6-я танковая дивизия прибывала, начиная с 27 ноября, в Котельниково после отдыха и укомплектования… (и) представляла собой серьёзную силу… в составе дивизии числилось 159 танков… подавляющее большинство… было новейших образцов, способных противостоять Т-34… Помимо этого в попытке деблокирования принимали участие уже побывавшие в боях соединения вермахта. 23-я танковая дивизия на момент начала… наступления… насчитывала… 40 танков… Дивизия участвовала в напряженных боях на Северном Кавказе и понесла большие потери под Орджоникидзе и Моздоком…».


       Немецкий же военный историк, генерал Ганс Дёрр, участник боёв под Сталинградом, в своей книге «Поход на Сталинград» (М., Воениздат,1957) пишет:

       «Основная тяжесть операции выпала на долю 57-го танкового корпуса. Он состоял тогда из двух дивизий: прибывшей из Франции 6-й танковой дивизии, имевшей прекрасный личный состав и вооружение (160 танков и 40 самоходных орудий) и прибывшей с Кавказа 23-й танковой дивизии, имевшей всего 30 танков. Корпусу недоставало моторизованной дивизии с её сильной пехотой; это обстоятельство имело впоследствии весьма отрицательное значение».



       В «Журнале боевых действий Сталинградского фронта за 01.11 – 01.12.42» в разделе «Боевой состав противника» на начало наступления 19-20 ноября, отмечалось, что перед фронтом 51-й армии действуют свыше 4-х пехотных дивизий противника с численностью личного состава 26,0 тыс. чел., 80 танков.


       Кроме того, только через неделю после начала боевых действий немецко-румынских войск из Котельниково, а именно 19 декабря, к двум немецким танковым дивизиям – 6-й и 23-й – добавилась 17-я танковая дивизия, из состава группы армий «Центр», в количестве 60 танков.


       Таким образом, если сложить всё изначальное количество танков, даже без учёта естественных их потерь в боевых действиях до начала наступления 12 декабря, то и тогда, со всеми натяжками и допусками, получается, что общее количество противостоящих нам немецких танков не превышало 340 машин.


       Так откуда же взялась эта цифра – 500 немецких танков?



                *     *     *     *     *


       Говорят, надо вовремя остановиться…

       На этом я завершаю собственные исследования отдельных моментов Сталинградского сражения. Далее в районе большой излучины Дона начали разворачиваться события, которые подробно описаны участниками этой великой битвы, нашими военачальниками, историками и просто заинтересованными людьми.

       Несмотря на все недостатки, на отсутствие опыта в организации больших наступательных операций, мы всё же смогли переломить именно здесь ход Второй мировой войны. Наш военный гений смог победить фашистский опыт ведения войны.

       Готов повторить ещё раз: А.М. Василевский смог переиграть Э. Манштейна. Его военный талант, умение убедить И.В. Сталина в правоте своих решений, в том числе принимаемых в самых неординарных, почти катастрофических условиях, оказался много тоньше и глубже, нежели тевтонский дух одного из главных военных умов Германского рейха. Фюрер, со своей фанатичной верой в собственную непогрешимость, не смог или не захотел прислушаться к разумным предложениям Манштейна, а у последнего не хватило решимости настоять на своём.


       …А пока впереди предстояли двадцать дней тяжелейших сражений, начавшихся с очередного отступления и обороны. Кровопролитной обороны наших славных воинов 51-й армии и 4-го кавалерийского корпуса, которые в течение недели, до подхода 2-й гвардейской армии Р.Я. Малиновского, приняли на себя основной бронированный удар 57-го немецкого танкового корпуса и в очередной раз своей грудью встали на защиту Сталинграда.


       Конечно же, основная нагрузка и огромная ответственность в этой обороне легла на плечи двух военачальников: А.М. Василевского и А.И. Ерёменко.

       Вот какую характеристику командующему Сталинградским фронтом даёт А. Василевский:

       «Ближе познакомился с А.И. Ерёменко я во время битвы на Волге… Я имел возможность наблюдать работу А.И. Ерёменко как командующего фронтом. Он показал себя настойчивым и решительным военачальником, организующим отпор врагу…

       Но если сравнить его успехи в периоды наступательных и оборонительных операций, то ярче и полнее проявил он себя как полководец, безусловно, в период оборонительных операций. И.В. Сталин называл А.И. Ерёменко «генералом обороны», давая тем самым ему боевую оценку. Безусловно, искусство, требуемое от полководца при организации и проведении оборонительных операций в условиях современной войны, также является очень сложным, важным и большим военным искусством» (стр. 143).


       Нельзя забывать и того, что на командующем Сталинградским фронтом лежала ещё одна, не менее важная и почётная (если не самая главная для него), миссия – силами трёх своих армий (57-й, 62-й и 64-й), вместе со своим соседом, Донским фронтом, возглавляемым К.К. Рокоссовским, ликвидировать окруженную 6-ю армию Паулюса., и, тем самым остаться в истории в качестве «освободителя Сталинграда».


       Увы! Этому не суждено было состояться.

       Вот как описал события конца декабря 1942 года, непосредственно предшествующие разгрому окружённых немецких войск, в своих мемуарах «Воспоминания и размышления» Маршал Советского Союза Г.К. Жуков (М., АПН, 1969):

       «В конце декабря в Государственном Комитете Обороны состоялось обсуждение дальнейших действий, Верховный предложил:

       - Руководство по разгрому окружённого противника нужно передать в руки одного человека. Сейчас действия двух командующих фронтами мешает ходу дела…
       - Какому командующему поручим окончательную ликвидацию противника?
       Кто-то предложил передать все войска в подчинение К.К. Рокоссовскому.
       - А вы что молчите? – обратился Верховный ко мне.
       - На мой взгляд, оба командующих достойны, - ответил я.
       - Ерёменко будет, конечно, обижен, если передать войска Сталинградского фронта под командование Рокоссовского.
       - Сейчас не время обижаться, - отрезал И.В. Сталин и приказал мне:
       - Позвоните Ерёменко и объявите ему решение ГКО.

       В тот же вечер я позвонил А.И. Ерёменко по ВЧ и сказал:
       - Андрей Иванович, ГКО решил окончательную ликвидацию сталинградской группировки противника поручить Рокоссовскому, для чего 57, 64 и 62 армии Сталинградского фронта вам следует передать в состав Донского фронта…

       Всё это, видимо, расстроило Андрея Ивановича и чувствовалось, что он не в состоянии спокойно продолжать разговор…

       - Я вас прошу доложить тов. Сталину мою просьбу оставить меня здесь до конца ликвидации противника…

       Мне пришлось позвонить Верховному и передать (этот) разговор. Сталин сказал, чтобы немедленно была дана директива о передаче трёх армий…
       (Она) была дана 30 декабря 1942 года…

       Вскоре Сталинградский фронт был переименован в Южный фронт и действовал на Ростовском направлении» (стр.443-444).



       Таким образом, А.И. Ерёменко предоставлялась возможность изменить суждение о себе, как о «мастере обороны» и, будучи лишённым почётного звания «освободитель Сталинграда», зарекомендовать себя хотя бы «генералом наступления».



                *     *     *     *     *


       А что же 492 отдельный истребительно-противотанковый артиллерийский полк, приданный 126 стрелковой дивизии ещё в ноябрьских боях под Котельниково?

       Он прошёл весь боевой маршрут вместе со своей дивизией – вначале отступая в её рядах в кровопролитных оборонительных боях: за Кошару-2 (13.12); Дарганов и Самохин (14.12); колхоз им. Ильича и Перегрузный (15.12); Жутов-2 (18.12). А с 26 декабря участвовал в общем наступлении наших войск – на Шарнутовский (27.12); Верхне-Кумский, Греков (28.12); Терновая, Шабалин (29.12); Свобода, Ново-Иловлинскй (30.12).

       В целом 30 декабря 1942 года завершилась Котельниковская операция войск левого крыла Сталинградского фронта. 51-я армия выбила противника со ст. Ремонтная (40 км южнее Котельниково) и на следующий день начала бои за ст. Зимовники, где был расквартирован штаб армейской группы «Гот». Стрелковые соединения армии, включая 126 дивизию, вышли на реку Сал на фронте Андреевская, Сиротский, Никольский, Торговое, Кетченеры.


       Таким образом, «итогом второго этапа Сталинградского сражения (20.11-31.12.42) был разгром южной группировки противника, который был отброшен от Сталинграда за реку Сал в южном и юго-западном направлении на 160-200 км, а на Астраханском направлении на 210 км.

       В ходе всего наступления уничтожены две танковые немецкие дивизии (17 и 23), а также почти полностью пять пехотных и две кавалерийские румынские дивизии, нанесены значительные потери 29 механизированной и 6 танковой немецким дивизиям…

       На основании приказа Ставки Верховного Главнокомандования № 170720 от 30.12.42г. Сталинградский фронт с 1.01.43 ликвидирован и образован Южный фронт в составе (5-й ударной,) 2-й Гвардейской, 51 и 28 армий. Командующий фронтом Ерёменко А.И., члены Военного совета Хрущёв Н.С. и Чуянов А.С., начальник штаба генерал-майор Варенников И.С…» (Оперативный отдел штаба Южного фронта. ЖБД войск фронта за январь 1943 г. ЦАМО, ф.64, оп.505, д.82).



       К сожалению, на форуме «Память народа» мне пока не удалось найти более подробные документы, подтверждающие боевой путь 492 иптап, в составе которого воевал мой дед в Сталинградской битве.
 
       Но то, что его полк продолжил движение в составе 51-й армии Южного фронта и принимал участие в Северо-Кавказской стратегической наступательной операции (1.01. – 18.02.43) свидетельствуют данные «Журнала боевых действий Южного фронта за январь 1943 г.» и «Журнала боевых действий 51-й армии за 1942-43 гг.», в первом из которых в «Донесении о численности и боевом составе частей 51 армии по состоянию на 25.1.43» приводятся данные о 492 иптап, где указана численность личного состава полка в количестве 127 чел. и 8 единицах противотанковых орудий.

       Во втором документе, в записи от 22 февраля в донесении командующего армией в штаб фронта приводится следующая запись:

       «Выполняя боевой приказ Южного фронта № 0020/оп… из-за отсутствия ГСМ не могут принять участия в бою: - …492 иптап (6 – 45 мм орудий)…».


       Таким образом, учитывая, что полк изначально был полного, пятибатарейного состава, по четыре 45 мм орудия в каждой, то к Ростову он подошёл, потеряв в боях 70 % своей артиллерии.

 
       А потом были страшные бои на Миус-фронте под Таганрогом и не менее кровопролитные в Мелитополе, на реке Молочной, где полк деда воевал уже в составе 8-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригады РВГК.

       Но это уже другая история.




















   










Фото из интернета