Кого и что я люблю

Есть в жизни люди, существа, события, явления, вещи, которые вызывают неизменно положительные чувства. Они хороши сами по себе, всегда, в любой обстановке и независимо от остальных условий. Наверное, о чём я собираюсь сказать, для большинства других людей тоже является безусловно хорошим и светлым. Но всё же перечислю, пусть и беспорядочно, то, что меня всегда радует и свидетельствует о том, что жизнь не такая уж плохая штука.

Детёныши определённого периода.  Дети лет трёх-пяти удивительно милы и приятны. Но в соответствующем возрасте (если соотносить естественные жизненные циклы человека и других существ) – и всякие зверёныши тоже. Можно обозначить этот период так: от начала самостоятельного передвижения до проявления специфически-половых элементов в поведении. Другими словами, когда отдельная единица жизни ещё не сформировалась биологически, как взрослый организм с выраженными признаками пола – но уже вполне осознаёт себя такой единицей. Маленькая отдельная индивидуальность, жаждущая расти, развиваться и познавать мир, у которой всё впереди. Ещё не обросшая защитными приспособлениями, не огрубевшая, простая и доверчивая, дружелюбная ко всему миру. Даже к растениям это в какой-то мере относится. Зелёные ростки и молоденькие деревца тоже вызывают подобные эмоции.
Вероятно, живое на начальной стадии нас так умиляет потому, что мы видим проявление самой сути Жизни; мы прикасаемся к её интимной сердцевине, к самому лучшему в ней. Может быть, не вполне это осознавая. 

Переход от весны к лету. Это когда вся природа, недавно пробудившаяся от зимней спячки, начинает бурно оживать. Проклёвываться, зеленеть, расцветать, идти в рост. Там, где я жил и живу сейчас, этот период приходится на вторую половину мая и первую декаду июня. Мне кажется, это самое лучшее время года. Для меня – точно лучшее. Самое обнадёживающее и оптимистичное. Я всегда в такое время ощущаю прилив сил, бодрости, хорошего настроения. И более, чем когда-либо, готов к переменам.

Солнечная погода. Солнце, наверное, любят все (если кто не скрытый вампир). Но некоторые в меру. А по мне так чем больше, тем лучше – во всяком случае, для местного климата. Скорее всего, тут сказывается его постоянный недостаток на северо-западе России, где я провёл большую часть своей жизни и буду жить дальше. Но для меня Солнце есть нечто большее, чем тепло, свет и возможность позагорать. Для меня Солнце некий символ источника, дающего жизнь. Наверное, не зря фараон Эхнатон считал его верховным божеством. Если бы я был язычником, то был бы с ним солидарен.
Ещё великолепны рассветы и закаты, особенно если их наблюдать на море или на какой-нибудь   возвышенности. Однажды встречал восход в горах – незабываемое зрелище и масса положительных впечатлений. Нечто жизнеутверждающее определённо есть в восходе солнца.
А закаты – это вообще чудо. Есть в них, помимо завораживающей красоты, нечто таинственное и мистическое, что-то глубокое и многообещающее. Когда наблюдаю закатную полифонию красок на небе, меня неизменно охватывает чувство, что в мире есть какая-то глубина, не выразимая словами. Это её наглядное свидетельство – смотри, затаив дыхание, и больше ничего не надо говорить.

Смотреть на ночное звёздное небо. Тут тоже что-то пояснять излишне. Созерцать необъятную и бездонную космическую черноту, усыпанную бесконечно далёкими блёстками звёзд и испытывать при этом трепетное благоговение перед Великой Тайной – кому не знакомо это чувство? Что-то глубинно-первобытное, архетипическое всплывает в сознании – подобно тому, когда молча сидим у костра и смотрим на пламя. Когда глядишь на звёзды, в душе нет места ничему мелкому. Ты соприкасаешься с чем-то изначальным, с бесконечностью, и это ощущение восхитительно. В такие моменты, даже если атеист, внутри шевелится чувство, вероятно, сродни религиозному.
Особенно захватывает, когда атмосфера прозрачна – такое ночное небо бывает на определённых широтах.  Пожалуй, самое потрясающее звёздное небо я видел в Монголии, где проходил срочную службу. (Впоследствии я прочитал, что космические идеи, изложенные Иваном Ефремовым в романе «Туманность Андромеды», пришли к нему во время монгольских экспедиций. Что и не удивительно). Также великолепное небо я наблюдал, будучи в египетской пустыне.
Но где бы мы ни были – это зрелище одно из самых впечатляющих, волнующих и будоражащих воображение.

Обаяние в женщинах. Об обаянии вообще можно было бы написать отдельную главу. Что оно такое и в чём его суть, вроде бы интуитивно понимает почти каждый. Люди чувствуют его в других, когда оно есть, и также хорошо ощущают, когда его нет. Но что это такое – попробуй, объясни. Так же, как и с красотой. Но тайна обаяния, пожалуй, глубже. Обаяние – это нечто такое трудноуловимое, что проявляется в конкретном человеке, и в чём органично сочетаются высокий интеллект, чувство юмора, чувство меры, шарм, доброта, чуткость, деликатность… Уровень образования, общей культуры тоже не на последнем месте в этом ряду. Обаянием назовём всё перечисленное в некоем чудесном сплаве, образующее гармоничное единство личности и располагающее к этой личности почти любого.
При этом красотой в общепринятом понимании человек может и не отличаться. В женщинах красота – явление если не обычное, то естественное. Восхищаться женской красотой – в этом, по-моему, есть некоторый элемент пошлости. А вот женское обаяние (впрочем, равно как и мужское) – такая редкость, что его-то ценить следовало бы прежде всего.

Старики и пожилые, сохранившие молодое отношение к жизни. Под молодым отношением я подразумеваю не попытки выглядеть моложе своих лет. Не поведение, естественное для куда более молодых и несколько комичное в преклонном возрасте. Я прежде всего имею в виду молодость души, уже потом ума и в последнюю очередь тела (хотя по-своему важны все). Это когда человек, уже вполне зрелый, с большим жизненным опытом, со сформированным отношением к жизни и системой ценностей, сохраняет при этом замечательные качества юности, возможно даже в чём-то и детскости. Открытость миру, любознательность, способность и желание узнавать и осваивать что-то новое. Живость восприятия и реагирования, контактность, жизнерадостность, чувство юмора.
С другой стороны, у такого человека нет отталкивающих черт, которые характерны для старости. Невелико удовольствие общаться со старым брюзгой и маразматиком, зацикленным на негативных сторонах окружающей действительности. С тем, кто пребывает в перманентном недовольстве всем миром, озлоблен на всех и вся – особенно на молодое поколение, которое, конечно же, совершенно не то, что раньше. С тем, у кого главными темами индивидуального бытия стали болезни, изношенность, сознание упущенных возможностей и бестолково прожитой жизни. Верно подмечено, что недостатки ума и характера с возрастом усугубляются. Если в молодости человек был по характеру не подарок, то и в старости вряд ли кого он сильно обрадует и воодушевит.
Достойная старость – когда человек с годами становится лучше. Когда он в главных аспектах своей личности продолжает расти, а не деградировать (последнее, к сожалению, происходит чаще). Вот такому старику есть чем поделиться с теми, кто помоложе; вот с таким общение действительно может обогатить. Именно такая старость заслуживает, на мой взгляд, более всего уважения. Как самому бы хотелось, если дожить до старости, стать таким вот стариком! 

Природа Карелии. Она специфична и узнаваема: мшистые валуны, невысокие гранитные скалы, густые хвойные леса, множество небольших рек, озёр и водопадов. Неброская, но удивительно красивая и цельная. Что-то в ней есть необъяснимо притягательное. Какая-то самодостаточная целомудренность, тихая манящая загадочность. Она не подавляет, как горы. Не вызывает ощущения сосущей пустоты, как степь или море. Не кружит голову и не оглушает кричащим и пёстрым разнообразием, как природа субтропиков. Человек на её фоне не чужд и не потерян, он всегда в неё органично вписывается, будь то турист или охотник. А особенно хороши в Карелии сосны – и нормальные, и карликовые, растущие на камнях. Это дерево мне кажется воплощением красоты, стойкости и жизненной силы в растительном царстве. 

Умные дружелюбные собаки. К кошкам, для начала признаюсь, у меня нет особой симпатии – прежде всего потому что, как правило, к хозяевам они равнодушны. Многим такое как раз нравится, в этом даже видят пресловутую независимость и некое таинственное кошачье достоинство. Однако для меня очевидно, что кошки просто менее развиты – в целом они эволюционно, с точки зрения развития мозга, примитивнее. У них интеллекта недостаточно, чтобы общаться с хозяином так, как это делают собаки. Не все, правда: иной кот сообразительнее, общительнее, в конце концов, демонстрирует более сложное поведение, чем иная мелкая шавка. Но это редкое исключение.
Хороши собаки, с которыми можно общаться, играть и дурачиться. Даже если собаку содержат для утилитарных целей (скажем, для охоты или охраны), но она сообразительна и проявляет к людям интерес и расположение, то мне такая по душе.  Конечно, как правило, наиболее умны крупные собаки, потому что и мозг у них больше. Наиболее разумны немецкие и шотландские овчарки, сенбернары, ретриверы, ньюфаундленды, лабрадоры.  Но и средние собаки, такие как терьеры и сеттеры, лайки и хаски, бывают очень сообразительными. Даже среди мелких есть приятные исключения: например, шпицы и даже обычные беспородные дворняги встречаются на удивление богато эмоциональны, умны и обучаемы.  Ещё заметил: породы умных собак и выглядят как-то приятнее, гармоничнее, чем всякие декоративные или те, главным достоинством которых является способность хватать и кусать.

Невысокие пологие холмы. Не знаю – почему, но этот элемент ландшафта нахожу очень привлекательным. А уж если на них есть какие-нибудь заросли, кустарник или рощица деревьев – просто великолепно. Не только приятно их созерцать (особенно когда они зелёные), но всегда хочется взобраться на один их таких. Наверное, располагает то, что это возвышенность, с которой упасть невозможно, в ней нет опасности.  В высоких горах, в крутых скалах, мне кажется, есть нечто враждебное человеку: громадность, массивность, зримая мощь природных стихий, среди которой он теряется, которая может его уничтожить.  Пологие холмы, наоборот, создают ощущение какого-то уюта. Я бы сказал даже, свидетельствуют о том, что природа в целом родственна и дружественна человеку. Иначе как бы он возник из её лона?

Ключи, родники и прочие источники. Определённо, что-то есть в них жизнеутверждающее. Вообще они мне кажутся маленьким чудом природы. Ну ведь правда: откуда-то из-под земли непрерывно бьёт свежая, чистая, прохладная вода, которой повсюду так не хватает. Такую воду в обычной жизни ещё надо специально изготовить. Природные источники, как и жизнь, можно считать в каком-то смысле противоречащими основным законам природы. Обычно воду мы наблюдаем текущей сверху вниз, а тут наоборот. Тенденция к хаосу и перемешиванию всего со всем в природе преобладает, и чистое вещество надо получать специальными методами. А тут тоже наоборот: чистота – вот она изначально. Конечно, тому есть объяснение, но всё же: это ли не здорово?

Гулять по лесу. Здорово, когда тепло, сухо и солнечно, находиться в лесу или лесопарке. Собирать грибы или прогуливаться, просто так, безо всякой цели. Идти не спеша по тропинке или блуждать между деревьев, вдыхая полной грудью запах прелой листвы, грибной сырости и еловой хвои. Слушать тишину или разные звуки леса на её фоне, размышляя о чём-нибудь.
Как-то всё это умиротворяет, позволяет забыть, в каком нервном, беспокойном, а порой и опасном мире мы обитаем. Кажется, что истинное – здесь, в этом тихом журчании ручейка и шелесте листвы, в птичьем щебете и потрескивании веток, в пружинящем ковре мха под ногами и тонком аромате янтарной смолы. А вовсе не в этой нескончаемой и утомительной суете человеческого мира, куда хочешь или не хочешь, а придётся вернуться.

Готовить что-нибудь вкусное. Не все любят готовить. Кто-то даже терпеть не может, и любезно предоставляет это занятие ближним. Я же не прочь иной раз поколдовать и сделать что-нибудь вполне съедобное. Если делаю это, то главным образом не для себя, а для компании, для гостей. Всегда приятно постараться для близких. И к тому же сам собираешься участвовать в предстоящей трапезе.
Готовить мне нравится также и потому, что в данном занятии есть большая доля творчества: правила самые общие, исходный материал может быть разным, а простора для экспериментов и импровизации – сколько угодно. Вообще, в приготовлении блюд я усматриваю некий алхимический, даже, если угодно, магический элемент действа. Из чего-то не очень съедобного или совсем несъедобного получается нечто съедобное и даже вкусное. Волшебная трансформация!
Также немаловажным фактором является то, что ты можешь видеть (а также осязать, обонять и пробовать на вкус) результат своего труда. Что лично для меня важно в любой деятельности и что бывает далеко не при всякой работе.
Ну и нельзя обойти вниманием замеченный многими (и мною) факт: тот, кто не любит окружающих, никогда не сделает по-настоящему хорошее блюдо. Замечал, что у злых, человеконенавистников, недоброжелательных никогда не получаются кулинарные шедевры. Да и не любят они готовить, как правило. То есть отношение к процессу приготовления пищи может служить хорошим индикатором человеческой натуры. А раз у меня время от времени получается сделать что-то гастрономически удачное, будь то борщ, селёдка под шубой или жаркое, то значит, не такой уж я законченный мизантроп, как сам о себе иногда думаю.

Путешествовать. Если кому я по-хорошему и завидую, так это тем, кто имеет возможность бывать и бывает регулярно в разных уголках мира, видит разную природу, окунается в разную человеческую культуру, общается с разными людьми. У Курта Воннегута есть замечательное высказывание о том, что любая возможность путешествовать – это приглашение на танцы от Бога. Полностью согласен. Я бы от себя добавил, что путешествия помогают нам осознать (или вспомнить), что жизнь не сводится к бытовой её стороне.
Также положительный отклик в душе вызывает и рекомендация Далай-ламы хотя бы раз в год бывать там, где ты не был. С удовольствием бы следовал ей, если бы располагал для этого средствами. Тем не менее, стараюсь. Путешествовать всегда мне нравилось: по окрестностям родного города, по области, по своей стране, по миру. Любым способом. Не могу сказать, что имею богатый опыт, но так ведь и жизнь, слава богу, ещё не закончена.  Путешествия – это не только способ получить новые впечатления, обогатить своё знание мира, но и узнать лучше самого себя. И других тоже.

Люди, склонные задумываться. Мне кажется, это такое штучное качество, что уже само по себе резко выделяет его обладателя среди остальной человеческой массы. Конечно, думать для решения повседневных задач приходится всем. Даже тем, у кого это получается не очень. Но вот именно предаваться размышлению, причём над темами и проблемами, не связанными с обыденностью напрямую, – это исключение, а не правило. И исключение весьма редкое. Кем бы такие люди ни были и каковы бы ни были их достижения, мне они неизменно симпатичны. Такие уж точно не склонны делать другим гадости. Мне кажется, я и сам из их числа.

Люди с развитым чувством юмора. Хорошее чувство юмора – такая же редкость, как и предыдущий пример. Человек с развитым чувством юмора, помимо того, что с ним не соскучишься, почти наверняка не сделает подлости, не обойдётся с вами непорядочно.
А уж если человек проявляет самоиронию (при явных достоинствах) – это показатель высшей пробы человеческого материала, прозрачной внутренней чистоты. Мало кто на неё способен, испорченные натуры уж точно нет. Негодяи, эгоисты, дураки никогда сами над собой не смеются, даже не шутят – они смеются только над другими. Мне чрезвычайно импонирует в человеке способность пошутить насчёт собственной персоны, не бояться предстать перед другими в комичном свете. Если она есть – на такую личность можно положиться и не ждать от неё неприятных сюрпризов.

Минимализм в быту и за его пределами. Уже признавался, я по мыслям и ощущениям – приверженец и апологет «малого». Здесь понимаю под «малым» то, что непосредственно соприкасается с человеком и соотносимо с ним, формирует его как личность и само формируется им, что составляет весь жизненно важный ближний круг и внутренний мир этой личности. У меня всегда было интуитивное чувство, что вот такое небольшое гораздо в большей степени соответствует человеческому и способно находиться в состоянии гармонии с человеком, чем что-либо громадное и несоизмеримое с ним. Особенно если малое имеет индивидуальные черты, некое качество в концентрированном виде, а большое безлико и однообразно (а чаще всего в жизни такое соотношение и наблюдается).
Малое в таком понимании – это также и то, в чём нет ничего лишнего. Когда каждая деталь находится на своём месте, имеет своё значение, играет свою роль, а всё вместе создаёт нечто завершённое, целостное, гармоничное. Кстати, по таким принципам устроено и существует всё живое.
И в плане материального обустройства придерживаюсь соображений разумной достаточности. Разделяю принципы современного интерьерного дизайна, где во главу угла поставлены соображения компактности и функциональности, оптимального размещения, экономии места. Пусть в жилище будет только то, что нужно, ну разве чуть сверх того – это куда лучше, чем заполнять жизненное пространство малополезным, а то и бесполезным барахлом. Сам стараюсь в быту обходиться по возможности меньшим количеством вещей.
Люблю и приветствую минимализм также в сферах более возвышенных. Когда малыми средствами произведён большой эффект; когда выражено, передано, достигнуто многое. Традиционная восточная культура, похоже, преуспела в этом больше западной, особенно японская.
Мне очень близок дзэнский минимализм в любых проявлениях. Конечно, я знаком с ним издалека и поверхностно, но тем не менее. Определённо, есть очарование в эстетике простоты, скрывающей загадочную и многозначительную глубину. Всё, что пронизано этим духом, вызывает у меня неизменную симпатию: «сады камней», чайные церемонии со всеми аксессуарами, небольшие гравюры, бонсай, икебана, статуэтки «нэцке»… И короткие созерцательно-поэтические зарисовки – «хайку» (которые читал не иначе как в переводах) оставляют такое чувство.
Интуитивные понятия-символы китайской натурфилософии – «Дао», «инь», «ян», «Земля», «Небо», «Путь» – из того же круга… В них привлекает образность, красота и содержательность. Мышление в таких категориях, пожалуй, ближе к искусству, чем к науке и традиционной философии, привычных для людей западной цивилизации. Я бы даже сказал, оно способствует раскрепощению разума и позволяет прикоснуться к чему-то такому, что за пределами слов.
И в изобразительном искусстве предпочитаю минимализм. Люблю графику Гюстава Доре. Восхищаюсь той выразительной силой, с которой он запечатлел многие известные литературные сюжеты, пользуясь, казалось бы, не самой сложной техникой рисования. Именно с образами, созданными Доре, до сих пор у меня (наверное, и у многих) ассоциируются герои и истории из давно прочитанных книг с его иллюстрациями. Или ещё пример: замечательные рисунки датского карикатуриста Херлуфа Бидструпа. Удивительное мастерство – при минимуме изобразительных средств (кто знаком, поймёт, о чём я) описать, наверное, всю многообразную и пёструю палитру человеческих переживаний, характеров, ситуаций…
Или, скажем, в шахматной композиции, которой одно время интересовался, предпочитаю малофигурные этюды и задачи (не более 7 фигур, включая пешки). Они мне кажутся гораздо изящнее, ближе к настоящему искусству, чем хаотические нагромождения фигур и пешек на доске. Чем меньше «действующих лиц» на шахматной арене, тем эффективней их взаимодействие, тем ярче, сильнее выражаются парадоксальные и красивые идеи, заложенные в исходной позиции.
И в области слова, вообще всякого выражения мысли, люблю всё лаконичное, лапидарное, компактное. Когда сказано не более, чем нужно, а воспринимается ясно и без напряжения. Говоря иначе – то, что легко можно присоединить к тому, что внутри тебя уже есть. Об этом далее.

Простота и ясность в изложении. Тоже, как ни странно, редкость. Способность изложить простым и понятным языком трудные для понимания вещи – настоящий талант. Педагог, наставник, который это умеет – большое везение для учеников. В основе такого таланта не упрощенчество, а умение выделять и выражать суть, отсекая всё лишнее.
Сложное чаще всего заключается в обилии деталей, нюансов, и их можно в большинстве случаев опустить для понимания общей картины. Однако есть сложность иного рода – концептуальная, требующая отказа от привычного образа мыслей, выхода на более широкий круг обобщений или скачка на более высокий уровень понимания. Здесь особенно важно выразить это новое понимание через привычные понятия и приёмы мышления.
И я думаю, такое качество отличает большинство великих учёных, философов, мыслителей. Они никогда не упускают из виду главное. Кажется, Курт Воннегут сказал, что если считающий себя учёным не может объяснить восьмилетнему мальчику, чем занимается, то он шарлатан.  Наверное, если это преувеличение, то небольшое. Вот и наш Михайло Ломоносов о том же: «Смутно пишут о том, что смутно себе представляют». Нильс Бор считал: если учёный плохо понимает предмет, он пишет много формул; а когда разберётся в теме, формул останется в лучшем случае две. «Простота и ясность – идеал познания» – сказал великий русский физиолог И.П. Павлов.
В литературе тоже люблю простоту и ясность слова. Не примитивность как следствие бедности языка и мысли, а именно ту простоту, когда автора читаешь без напряжения, даже если он пишет о сложных вещах. Когда смысл каждого предложения укладывается в сознание сразу, легко и естественно, без необходимости его подолгу и многократно пережёвывать в уме. Стараюсь и сам писать так. Насколько получается, судить читателям.
Мне кажется, подлинное мастерство в числе прочего и в том, чтобы сохранять прозрачность своего текста. Многие писатели так зашифровывают смысл своих предложений, что при попытке их читать кроме раздражения ничего не возникает. Когда же наконец продерёшься сквозь эти дебри, обычно с неудовольствием отмечаешь, как мало автору было что сказать. Как легковесно и пустяково то, чему придан вид глубины и содержательности.
Конечно, стоящее чтение и не должно быть во всём лёгким. Но его трудность, как мне представляется, должна заключаться в стимулировании мыслей читателя. А не в утомительном распутывании стилистических хитросплетений и не в натужном разгадывании словесных шарад. Лучший стиль тот, который не перенапрягает мозг, но помогает поддерживать его в тонусе.
У великих авторов словесные конструкции обычно не сложнее выражаемых ими мыслей. Например, за что люблю творчество Шопенгауэра (помимо смысла его учения), так это за внятность: и в изложении своего видения мира в целом, и во многочисленных частных суждениях. И недолюбливаю творчество Ницше, прежде всего вот за эту нарочитую туманность и витиеватость языка, словно он старался быть как можно менее понятным для как можно большего числа своих читателей. Впрочем, в данном случае многое зависит от переводчиков.

Внятность сюжетов в кино и литературе.  Это всё то же описанное выше проявление любви к ясности, только применительно уже не к языку, а к сюжетообразующим идеям. Не к средствам выражения, а к сути выражаемого. Не к форме, а к содержанию произведения. Это может показаться само собой разумеющимся, однако внятность сюжета – по моему мнению, очень большая редкость и в художественном кино, и в книжной беллетристике.  Способность режиссёра, сценариста, писателя выстроить понятный, логичный, связный сюжет – это само по себе значительная часть и показатель если не таланта, то уж, во всяком случае, профессионального мастерства. Мне кажется, большинство (как бы и не подавляющее?) современных творений, где присутствует сюжет, внятностью последнего похвастать не могут. Похоже, что их авторы то ли не могут, то ли не хотят поставить себя на место зрителя или читателя своих произведений. Посмотришь такое кино, прочитаешь такую книгу – и не можешь ответить себе на простой вопрос: о чём это было?
Что в моём понимании внятность? Это когда всё главное становится всё более понятно по мере разворачивания сюжета. А к концу не остаётся вопросов. Когда понятны главные компоненты сюжета, движущие силы, векторы и динамика его развития. Время, место, обстановка. Социальная и психологическая суть персонажей, их стремления, мотивация, цели и средства. Проблемы, коллизии и конфликты. Когда ясно – кто, где, когда, почему, зачем, как.
Сюжет может быть и достаточно запутанным, выстроенным в сложные схемы, неоднозначным для толкования. Но при том может быть логичным, последовательным, создающим общую понятную в целом картину. А может и не быть. Деталей, сюжетных ходов и прочего может быть много, но как хаотическое, сумбурное нагромождение, без центральной идеи, без структуры, без главного в конечном итоге. Мне кажется, даже авторский вымысел не должен быть подвержен произволу. Всё же и у творчества есть своя внутренняя логика, свои законы, игнорирование или нарушение которых карается неудачей.
Главный критерий внятности для меня такой: посмотрев кино или прочитав книгу – можно ли сразу после этого пересказать содержание, не упуская ничего важного.  Если можно – я в этом усматриваю уже половину шансов за то, чтобы это произведение можно было рекомендовать другим.
Кстати, по ходу дела обобщу: внятность я вообще люблю и предпочитаю во всём. А особенно в человеческих отношениях.

Афористика. Тоненький сборник афоризмов предпочту стопке тяжеловесных фолиантов с пространными и нудными рассуждениями. Всегда любил кратко, ясно и чётко выраженную мысль. Изящество по-настоящему хорошего афоризма – в отсутствии лишнего. Предельная лаконичность, спрессованный и кристаллизованный в слове смысл.  Всегда радуюсь, когда встречаю где-нибудь удачно и коротко выраженную мысль, наблюдение, характеристику. Приятно также, если удаётся что-нибудь подобное выдать самому. Далее приведу примеры, на мой взгляд, великолепных афоризмов.
Из этой же области: люблю короткие и ёмкие формулировки. Когда сказано без посторонних слов, по существу, содержательно. И притом не банально, а как взгляд с неожиданного ракурса. Например, определение Олдоса Хаксли: «Человек – это интеллект на службе у физиологии».  Или ирония Бернарда Шоу: «Любовь – это сильное преувеличение разницы между одним человеком и всеми остальными». Или такое меткое обобщение: «Опыт есть совокупность наших разочарований» (Поль Оже). А вот ещё дефиниция: «Смерть – освобождение кроны от корней» (Мария Романушко). Ну гениально же сформулировано!
Как много подразумевает псевдо-риторический вопрос из древнекитайского сборника «Слова Ванталы»: «Урожай для сеятеля или сеятель для урожая?» И подобных высказываний там немало. А как вам пожелание Джонатана Свифта: «Дай Бог тебе жить все дни твоей жизни!» Или напутствие Поля Валери: «Надо быть свободным как птица, а не как пёрышко!»   
А вот не определения, а характеристики человека, замечательные своей ёмкостью. «Человек – это переходное существо» (Ауробиндо Гхош). «Человек есть существо многоэтажное» (Николай Бердяев).  Вроде в обоих случаях сказано немного, а сколько зараз схвачено смысла! 
Так же, как и в знаменитом высказывании Альберта Эйнштейна: «Самое непостижимое в мире – это то, что он постижим».  Или вот изречение ещё одного учёного – биолога Жана Ростана: «Сегодня мой труд закончен. Останется ли он законченным и завтра?» – великолепно сказано. (Кстати, не раз задавал себе этот вопрос при написании сего опуса).
А разве не замечательная находка (не знаю, к сожалению, кто автор): «Четыре этапа человеческой жизни: ещё нет, уже да, ещё да, уже нет». Как и следующая (тоже не установил автора, пусть он меня простит): «Главное в жизни – найти себя, своё и своих».

Изящный, но не заумный юмор. Предварительная ремарка: почему пишу о юморе как таковом отдельно от людей, наделённых чувством юмора. Одно дело – получить удовольствие от юмористической ситуации самому. И другое дело – разделить это чувство с другими, способными в той же мере понять и оценить данное удовольствие. Кроме того, некоторые люди способны не только воспринимать, но сами генерировать смешное. То есть мы любим и солнечный свет, и сам источник этого света, но не смешиваем эти понятия.
А теперь собственно о юморе. Конечно, у каждого своя мера и свои критерии изящества юмора. Замечательное наблюдение есть у финского писателя Мартти Ларни: «Причина смеха обнаруживает уровень развития человека». Примитивный и грубый юмор смешит примитивные и грубые натуры. С другой стороны, чрезмерная замысловатость юмора, трудность его восприятия снижают его ценность в глазах большинства нормально развитых людей. Хотя найдутся и ценители такого. Долго рассуждать об этом, наверное, занятие неблагодарное и малопродуктивное ввиду неуловимости и самого предмета, и критериев его оценки.  Поэтому я рискну привести несколько примеров юмора, которые будут понятны, вероятно, каждому, а мне кажутся изящными.
Лауреат Нобелевской премии, выдающийся физик Ричард Фейнман в одной из своих научно-популярных книг весьма остроумно проиллюстрировал понятие необратимых процессов. Из ёлки, пишет он, можно сделать палку. Но из палки ёлку уже никак не сделать. Поэтому весь мир постепенно меняет свой характер с ёлочного на палочный.
Третий чемпион мира по шахматам Хосе-Рауль Капабланка славился безошибочностью своей игры. Слабые ходы он делал очень редко, поэтому процент проигранных партий у него до сих пор меньше, чем у других чемпионов. Его современник, шахматный обозреватель и сам неплохой шахматист Е.А. Зноско-Боровский, на основе анализа партий Капабланки написал целую книгу, в которой много внимания уделил его плохим ходам. Капабланка, узнав об этом, впоследствии прокомментировал это так. Я хотел, сказал он, ответить Зноско-Боровскому любезностью на любезность и написать книгу «Хорошие ходы Зноско-Боровского», но не смог собрать для неё достаточно материала.
Знаменитый русский адвокат Фёдор Плевако часто защищал на судебных процессах людей бедных, не способных оплатить его услуги. Один его богатый, но прижимистый клиент решил воспользоваться таким бескорыстием. В результате блестящего выступления Плевако дело было решено, как обычно, в пользу подсудимого. По окончании тот подошёл к адвокату и сказал: «Не знаю, как вас и благодарить!», давая понять, что платить не намерен. Плевако, недолго думая, ответил: «Знаете, милостивый государь, с тех пор как человечество придумало денежные знаки, выражение благодарности перестало быть такой уж трудной задачей!»
Одна из поклонниц Бернарда Шоу как-то написала ему: представляете, какие дети родились бы в нашем браке – красивые, как я, и умные, как вы. Прославленный драматург ответил: а вдруг они окажутся такими же красивыми, как я (а он внешностью был далеко не Аполлон), и столь же умными, как вы?
Вот две притчи из восточного фольклора, которые меня в своё время очень позабавили.
У одного шаха был придворный поэт, который писал замечательные стихи. Шах завидовал его таланту и пытался, подражая ему, писать стихи сам. Однажды он показал их поэту, который тут же раскритиковал творчество властелина в пух и прах. Правитель разгневался и приказать заточить поэта в темницу. Пока поэт отбывал свой срок, шах, помня о критике, написал новые стихи – как ему самому казалось, гораздо лучшие. Сменив гнев на милость, он выпустил поэта, распорядился привести его к себе и показал свои новые творения. «Ну как теперь?» – спросил шах, надеясь на сей раз услышать похвалу. Поэт, ни слова ни говоря, повернулся и пошёл прочь. «Куда ты?» – в недоумении вскричал шах. «В темницу!» – ответил поэт. Правитель рассмеялся, отпустил поэта и больше стихов не писал.
Жили по соседству двое – богач и бедняк. У богача каждый день дома готовилась вкусная еда, и аромат от неё распространялся далеко. У бедняка же не было ничего на обед, кроме риса. Он подходил к дому богача, и, поедая свой рис, вдыхал запахи от готовящейся еды. Однажды богач заметил это и потащил бедняка в суд, чтобы тот заплатил ему за «пользование» запахом. Судья внимательно выслушал богача, затем потребовал у бедного его кошелек с медяками и долго тряс этим кошельком возле уха богача, звеня монетами. Закончив трясти, он вернул кошелёк бедному со словами: «Теперь вы в расчёте!»
Творчество афористов и юмористов всех времён и народов – неисчерпаемый кладезь примеров изящного юмора. Примерами можно было бы заполнить больше страниц, чем в данном опусе. Приведу всего десять довольно известных. Они принадлежат людям ушедшим. Современные не беру, дабы ненароком не нарушить чьих-нибудь авторских прав (отношение к коим во всём мире, на мой взгляд, стало в последнее время чересчур уж трепетным). Итак:
«Заглядывать слишком далеко вперёд недальновидно» (Уинстон Черчилль).
«В рог изобилия громко трубят. Наверное, он пуст» (Станислав Ежи Лец).
«Танец – это вертикальное выражение горизонтального желания» (Джордж Бернард Шоу).
«Знавал я графов, которые не слишком бы ушиблись, упади они со своего родословного дерева» (Юлиан Тувим).
«Земля имеет кожу. У этой кожи есть болезни. Одна из них называется "человек"» (Фридрих Ницше).
«Многое мы охотно бросили бы, если бы не боязнь, что кто-нибудь другой это подберёт» (Оскар Уайльд).
«Помни, что, за одним небольшим исключением, мир состоит из других» (Оливер Уэнделл Холмс).
«За новыми впечатлениями больше всех гоняются те, кто не знают, что делать со старыми» (Мария Эбнер-Эшенбах).
«Фолклендская война была дракой двух лысых из-за расчёски» (Хорхе Луис Борхес).
«Когда люди не сходятся в главном, они расходятся из-за пустяков» (Дон-Аминадо).
Остроумных анекдотов придумано великое множество. Раньше я помнил их много, с возрастом они как-то выветриваются из головы.  Из тех, что помню, нравится такой. Выходят двое из казино. Один совсем голый, а второй в одних трусах. Голый говорит тому, что в трусах: «Что мне в тебе всегда нравилось – то, что ты можешь вовремя остановиться!»
Вот ещё один. Хозяева загородного дома надолго отлучились, а на ограждении повесили табличку: «Осторожно, злая собака!» Возвращаются – дом разграблен, а рядом с табличкой – другая с надписью: «Зря вы на собачку наговариваете!»
Или такой. Один холостяк узнал, что неподалёку есть «Женский клуб одиноких сердец». Надеясь найти себе пару, он послал туда свою фотографию. Через некоторое время фото ему вернули с припиской: «Ну не настолько мы одиноки».
В заключение – наберусь нескромности вставить хохму (можно назвать её и анекдотом), которая однажды пришла мне в голову самому. Приходит некто на приём к психотерапевту. Тот спрашивает: «На что жалуемся?» Посетитель говорит: «Знаете, доктор, мне иногда кажется, что в жизни нет никакого смысла!» Доктор посмотрел на него печально и со вздохом отвечает: «Хорошо вам, батенька! Мне вот иногда кажется, что он есть!»

Десять любимых

Пожалуй, человека характеризует то, что он любит больше всего. В завершение темы о том, что люблю, можно было бы назвать десять самых любимых песен (музыкальных произведений), книг (и авторов) и кинофильмов. Почему десять? Что-то одно из этого выбрать невозможно (слишком огромно и разнообразно каждое поле выбора) – во всяком случае, для меня. Но где верхний предел? Не сотня же? Вот и приходит на ум естественное число 10.
Объяснять, почему это самое любимое – неблагодарное занятие. Достаточно признаться, что это те произведения, которые на меня в своё время сильно повлияли, которые нашли самый живой отклик в душе и к которым возвращаюсь время от времени – пересмотреть, переслушать, перечитать.  Это истинно «моё» – то, что никогда не надоест.
Насчёт музыкальных произведений: песни и инструментальные композиции стоило бы по понятной причине разделить. Причём вместе будут и «наши» и «не наши».
Даже выбрать по десять самых любимых произведений оказалось непросто. Особенно насчёт музыки. Там бы я ещё десяток прибавил (особенно в отношении творчества таких авторов, как Китаро, Вангелис и Рик Уэйкман), да ещё из классики что-то. Но уж буду придерживаться принятого для себя правила, раз решил. Итак, начну.

Песни (сначала – название исполнителя или имя автора, потом – самой песни):

1.  «Pink Floyd» – «On the turning away»
2.  «Dire Straits» – «Brothers in arms»
3.  «A-ha» – «Crying in the rain»
4.  «Queen» – «Who wants to leave forever»
5.  «Evanescence» – «My Immortal»
6.  Elton John – «The One»
7.  Brian Adams – «Everything I do I do it for You»
8.  Jon Henrik Fjallgren – «Daniel's Joik»
9.  Константин Никольский – «Когда поймёшь умом…»
10. «ДДТ» (Юрий Шевчук) – «Это всё»
 
Инструментальные композиции (с названиями то же):

1.  Rainbow – «Snowman» из альбома «Bent out of Shape»
2.  Рик Уэйкман – «Dusk» из альбома «Aspirant Sunset»
3.  Вангелис – «Irlande» из альбома «Opera Sauvage»
4.  Вангелис – «Fields of coral» из альбома «Oceanic»
5.  Space (Дидье Маруани) – «Let me know the wonder» из альбома «Deliverance»
6.  Китаро – «Clouds in the sky» из альбома «Ki» 
7.  Китаро – «Flight» из сборника «The best of ten years»
8.  Жан-Мишель Жарр – «Industrial Revolutions» из альбома «Revolutions» 
9.  Георг Дейтер – «Heaven & Earth» из альбома «Terra magica – planet of light»
10. Джон Мёрфи – «Adagio in D minor» («Sunshine») – саундтрек к одноимённому фильму.

Кинофильмы (имя режиссёра, название самого фильма и год выпуска):

1. Фрэнк Дарабонт – «Побег из Шоушенка», 1994
2. Рассел Малкэхи – «Горец», 1986
3. Мел Гибсон – «Апокалипто», 2006
4. Джерри Цукер – «Привидение», 1990
5. Станислав Говорухин – «Место встречи изменить нельзя», 1979
6. Владимир Бортко – «Собачье сердце», 1988
7. Леонид Гайдай – «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика», 1967
8. Крэйг Розенберг – «Полусвет», 2006
9. Джейми Юйс – «Наверное, боги сошли с ума» (часть 1), 1980
10.     Нил Бёргер – «Иллюзионист», 2005

Книги (имя автора и название произведения):

1. Сатпрем – «На пути к сверхчеловечеству (очерки экспериментальной эволюции)»
2. Карлос Кастанеда – «Огонь изнутри» (седьмая книга 12-томной эпопеи)
3. Ошо (Бхагван Раджниш) – «Завтрак гораздо важнее, чем рай»
4. Артур Шопенгауэр – «Афоризмы житейской мудрости»
5. Джордж Оруэлл – «1984»
6. Станислав Лем – «Солярис»
7. А. и Б. Стругацкие – «Трудно быть богом»
8. Дин Кунц – «Ангелы-хранители»
9. Стивен Кинг – «Зелёная миля»
10.     Дмитрий Глуховский – «Сумерки» 
   
По поводу каждого из указанных выше произведений можно было бы рассуждать отдельно. Но в задачу этого опуса такое не входит. Насчёт некоторых произведений – вероятно, тут мой вкус совпадает со вкусами большинства людей. Имею в виду соотечественников, и, разумеется, знакомых с предметом не понаслышке. То есть речь об общепризнанных (в отдельных случаях – мировых) шедеврах. В других случаях совпадения наверняка не будет. Кое-что из перечисленного далеко не столь широко известно, и может понравиться кому-то (в частности, автору этих строк) по ощущениям или соображениям сугубо личного свойства.
Для меня критерием значительности произведения является некая органическая сумма, комплекс, или, лучше сказать, единство его качеств. Если речь о литературе или кино, то это следующее. Содержательность, глубина или оригинальность заложенных идей. Мастерски построенный сюжет, его цельность и законченность. Живые, естественные, хорошо выписанные персонажи. Глубокий, но не слишком напрягающий психологизм. Естественная, а не надуманная драматичность рассказанной истории. Выдержанный ритм повествования, позволяющий удерживать внимание читателя или зрителя. Атмосферность, умело созданный «эффект присутствия», когда смотришь или читаешь. Богатый, выразительный и лёгкий язык. Продемонстрированная авторами сила воображения, но без извращённой вычурности. Добрый, неглупый, душевный юмор. В мотивации положительных персонажей, и вообще в авторском замысле – опора на главное и по-настоящему важное в жизни.
Для музыки – опять-таки, содержательность (то же касается и текстов песен), красивая гармоничная мелодия в сочетании с экспрессивностью и внутренним драматизмом. О музыке, конечно, говорить гораздо сложнее. Главное для меня лично, как и в остальном искусстве – первичное, целостное, неразложимое ощущение: «цепляет» или нет, вызывает своего рода энергетический резонанс или оставляет равнодушным. Но о том ещё выскажусь.

*

И конечно, нельзя обойти вниманием десятку писателей, чьё творчество по тем или иным критериям я считаю уникальным и оцениваю очень высоко. Это не значит, что я так оцениваю всё ими написанное. Никто не создаёт одни шедевры. Те писатели, которых хочу упомянуть, не исключение. То, что выходит из-под пера одного и того же автора, может быть (и чаще всего бывает) в творческом отношении весьма разнородным и неравнозначным. Не говоря о том, насколько может отличаться восприятие и оценка этого разными людьми.
К тому же отдельные творения других авторов стоят для меня не ниже. Я не упоминаю здесь, например, братьев Стругацких или Кастанеду. Некоторые из их вещей (такие как «За миллиард лет до конца света» или «Путешествие в Икстлан»), по моему мнению, – яркие и мощные творческие удачи. Но здесь я хочу перечислить тех авторов, которые кажутся мне наиболее близкими по духу в целом. Это те, кто исповедуют систему ценностей и взглядов на жизнь, которые я разделяю. Те, кто рисуют картину мира, которая кажется мне правдивой, и находят для этого такие выразительные средства, которые меня восхищают. Каждый из них в своё время чем-то меня сильно зацепил, в чём-то повлиял на моё мировоззрение, или просто оставил в душе след, о котором я вспоминаю с благодарностью.
Вот они.
1. Неизвестный автор древнекитайского афористического трактата «Слова Ванталы». Будем считать, что это был некий мудрец по имени Вантала, хотя вполне вероятно, что названный опус – плод коллективного труда. Как бы то ни было, это блистательный сборник мыслей, настоящий концентрат даосского мировидения и отношения к жизни, проиллюстрированного на конкретных примерах – просто, ясно и глубоко. На мой взгляд, эта вещь по содержательности, по значимости и силе идей нисколько не уступает знаменитому канону «Дао дэ цзин» Лао-Цзы. И мне она ближе, так как гораздо яснее, приземлённее и как-то… человечнее, что ли. 
2. Мишель Монтень. Его «Опыты» – кладезь размышлений о разных сторонах жизни, многие из которых моему складу ума и характера очень созвучны. В этой личности прямо-таки чувствую родственную душу, хоть он и жил в 16-м веке. Мне очень близки его тотальное здравомыслие и свободомыслие (для человека того времени, предполагаю, очень редкие), умеренный скептицизм и вера в лучшее начало, заложенное в человеческой природе (несмотря на отличное знание этой самой природы). Кроме того, в «Опытах» подкупает вот эта исповедальная интонация; я бы сказал, ненавязчивая и дружеская по отношению к читателю.
3. Бальтасар Грасиан. Его сборник житейских мудростей «Карманный оракул» – замечательное руководство к действию и литературный советчик на все случаи. И написано ясным, живым и образным языком, без излишней назидательности и нудности. Классное творение на все времена!
4. Артур Шопенгауэр. На мой взгляд, один из самых выдающихся мыслителей всех времён и народов. В его творчестве мне импонирует в числе прочего то, что писал он не для других философов (которых по большей части не очень-то жаловал), а для людей, склонных (и, разумеется, способных) самостоятельно думать и доискиваться до сути. Очень близок моему умонастроению его несколько отстранённый и печально-ироничный взгляд на жизнь в целом и на людей как они есть. Мне по душе и смысл его оригинального учения – казалось бы, пессимистичного, близкого по духу буддистскому, а на самом деле глубоко реалистичного; и совсем не академический, а, скорее, литературный, при этом великолепный язык, которым оно изложено. Многие его чеканные формулировки, полные сарказма и остроумия – сами по себе жемчужины мысли. Не случайно всё-таки Шопенгауэр оказал в своё время и продолжает оказывать такое сильное влияние на умы. По этой части он не уступит, пожалуй, никому из тех, кого принято считать классиками философии; а некоторым и фору даст. На мой взгляд, Шопенгауэр был последним в истории настоящим философом - в подлинном значении этого слова. В его учении сочетаются и новое видение устройства бытия, и то, как, исходя из этого видения, людям прожить жизнь наилучшим образом. После него на поле мировой философской мысли фигуры такого масштаба как-то не видно.
5. Александр Иванович Куприн. Странно, что этого замечательного самобытного писателя не причисляют традиционно к русским классикам. И вообще в отечественной словесности его фигура как-то оттеснена на второй план другими, отнюдь не более значительными. Возможно, одна из причин та, что в основном его произведения (если не все) пронизаны духом трагедии и обречённости. Счастливого конца в них не просматривается; светлого и жизнеутверждающего маловато. Но как мастер слова, стилист, он мне кажется громадного дара писателем. Мастерство его также – в создании психологического портрета, описании внутреннего мира человека, лирике чувств и природы. В правдивом выражении неприглядной прозы жизни, в изображении конфликтов лучших и худших сторон человеческой натуры. Всё же нельзя назвать Куприна певцом грусти и безысходности. Напротив, его книги на самом деле светлые, всегда оставляют надежду на лучшее, несмотря ни на что, и обращаются к лучшему в нас – именно так я его творчество воспринимаю.
6. Ошо (Бхагван Раджниш). Если верить биографам, сам он ничего не написал, а его книги созданы близкими учениками на основе его лекций, бесед, семинаров. Именно в таком смысле можно говорить об авторстве текстов этого мудреца прошлого века. Как бы то ни было, моё умонастроение во многом соответствует общему духу его книг, направленности и строю его мыслей. Мне очень близок такой способ воспринимать мир в целом и своё место в нём, жизнь в её многообразии и изменчивости, разные её стороны, явления и события. Что особенно характерно для творчества Ошо? Широчайший охват разного духовного опыта, накопленного человечеством за долгие века. Глубина и одновременно бескомпромиссность суждений, позволяющие выделить в этом опыте действительно ценное и отсеять фальшивое и надуманное. Тёплая, сердечная простота и ясность. Но главное, чем мне так нравится его манера изложения – это лейтмотив свободы, который звучит во всём, о чём бы он ни высказывался, какую бы тему ни брал. Что-то солнечное и греющее сквозит в строчках его книг – когда читаешь, всегда возникают ассоциации бескрайнего и безоблачного неба, сияющего солнца и вдохновенного полёта.
7. Сатпрем (Бернар Анженже). Последователь Ауробиндо Гхоша (создателя интегральной йоги), путешественник и мыслитель. Человек удивительной, уникальной судьбы. Автор нескольких книг, в которых он разъясняет и даже популяризирует положения интегральной йоги, связывая их с повседневной жизнью, собственным внутренним опытом и общей эволюцией жизни на Земле. По-моему, литературная одарённость этого человека доходит до уровня гениальности. Потому что писать о таком и так – это где-то на границе возможностей художественного слова. О его труде «Очерки экспериментальной эволюции» ещё выскажусь. А вот другие: «Шри Ауробиндо, или Путешествие сознания», «Бунт Земли», «Разум клеток» – произведения, которые для меня способствовали формированию взгляда на жизнь в целом. Все они написаны ярко и увлекательно, наполнены драматизмом и романтическим духом открывателя новых горизонтов, концептуально новаторские (в каком-то смысле даже революционные) и много дают ищущему уму.
8. Александр Житинский. Изумительный писатель, хоть и не из числа самых известных. Я открыл его для себя довольно поздно. Прочитал у него всего две вещи (а создал он куда больше): повесть «Лестница» и её продолжение «Плывун». Но они произвели на меня неизгладимое впечатление, особенно первая. Оба произведения трудно отнести к какому-то литературному направлению или жанру. Можно назвать их своего рода философскими притчами, облачёнными в фантастический сюжет с элементами мистики. Язык, которым они написаны, просто привёл меня в восторг. Такой плавно-текучий слог, который уютно и удобно ложится в сознание, – я бы сказал, во всех отношениях вкусный. Настолько тёплая и задушевная манера повествования, словно бы убаюкивающая – даже не знаю, у кого ещё подобное мне встречалось. Это такое чтение, которое само по себе приносит удовольствие.  Пожалуй, интеллектуальное послевкусие от него можно сравнить с тем, какое остаётся от чашки горячего шоколада.
9. Валерий Гитин. Создатель интересных книг (опять-таки не слишком популярных), которые по наполнению и стилю я бы назвал психологической, отчасти философской публицистикой. У автора всеохватное видение человека, общества, истории. Это неутомимый исследователь феномена под названием «Homo sapiens», скрупулёзный аналитик и едкий критик всевозможных ложных стереотипов. Опираясь, с одной стороны, на богатый фактический материал, а с другой – на опыт великих знатоков человеческой натуры разных эпох и стран, он рассматривает нашу жизнь и нас самих с точек зрения философа, психолога, историка, антрополога… В конце концов, просто из позиции стороннего наблюдателя, трезво и объективно рассуждающего. Авторский взгляд проницателен и безжалостен. Он пронизывает человека насквозь и до самого дна его натуры, позволяя видеть его таким как он есть, высвечивает всю его подноготную и не оставляет никаких блаженных иллюзий о его сущности. Можно назвать этого писателя (как и Шопенгауэра) убеждённым пессимистом и даже где-то мизантропом. Не всем такое мировоззрение придётся по душе, но лично я оцениваю его произведения как настоящие учебники здравомыслия.
10. Все перечисленные авторы, к сожалению, уже ушли из жизни. Кто-то давно, кто-то недавно – в этом веке. Но следующий, творчество которого я очень люблю, в настоящий момент жив и здравствует. Это Игорь Губерман, весьма широко известный автор четверостиший – «гариков», как он сам их называет.
Думаю, большинству русскоязычной читающей публики данного автора представлять не надо. Его короткие стишки на какие угодно темы и случаи жизни – ироничные, философские, иногда горькие, но почти всегда чертовски (или, скорее, божественно) остроумные – ну просто праздник для души! Я вообще люблю краткость, как уже признавался, а тут ещё и содержательно, оригинально, задорно и метко. Некоторые «гарики» – просто маленькие шедевры.
Хороша у Губермана и проза: в основном автобиографичная, с элементами созерцательной раздумчивости, и, конечно же, искрящаяся фирменным авторским юмором. Это всё тот же ясный, насмешливый взгляд на окружающий мир, подмечающий всё достойное обсуждения. Взгляд ума свободного, жизнерадостного и острого, как игла – только выраженный в нерифмованном виде.
Да, порой он позволяет себе употреблять ненормативную лексику. Но матерные выражения так органично вписываются в контекст его «гариков», столь удачны и уместны, что коробить или возмущать это может только законченного ханжу. Чувство смешного у Губермана абсолютное, как бывает абсолютным у кого-то музыкальный слух. И при всей разнородности смешного в его произведениях – светлое, человечное и душевное начало преобладает над желчным, язвительным и уничижительным. К тому же часто он прибегает и к самоиронии. А значит, это смех высокого качества.
Ещё в личности Губермана очень располагает, как он держится с людьми: и на концертах (бывал, знаю), и в своих многочисленных интервью. В общении – с каким угодно собеседником, с публикой ли – он на редкость деликатный и обаятельный. Ни малейшего высокомерия при такой огромной популярности, ни намёка на пафос или назидательность (что позволяют себе порой известные персоны). Естественность, простота и сдержанная мудрость; та же доверительная интонация, окрашенная живым тёплым юмором, что и в произведениях. По-моему, вот такое – образец настоящей интеллигентности.
И с этим автором нахожу единодушие во взглядах на многие вещи в жизни. Немало его книги подарили мне (и ещё многим) радостных минут. Надеюсь, ещё подарят. Желаю Вам, Игорь Миронович, здоровья, долгих лет жизни и ещё многих творческих удач.